Мечтая о солнечном свете (джен)

Смерти нет, только смена миров ~ Индейская пословица

.

.

Меня зовут Шикако Нара, и я собираюсь рассказать вам историю.

Видите ли, меня не всегда звали Шикако. Это было... ну, теперь это вряд ли имеет значение. Если бы вы спросили кого-нибудь из моего окружения, они бы сказали вам, что я всегда была "Шикако". Они могли бы отвести вас к моему брату-близнецу или моим родителям, и они сказали бы вам: "да, это Шикако. Она родилась в больнице Конохи 22 сентября. Я должен был знать, я был там".

И это правда. Я родилась Шикако Нара, дочерью Шикаку и Есино Нары, младшей сестры Шикамару Нары на тридцать минут.

Но до этого я был кем-то другим.

Условно, я скажу, что я был реинкарнирован. Даже сейчас я не уверен, что верю в это. Может быть, это просто какая-то иллюзия, которую состряпал мой разум — либо до, либо после. Я не знаю. Что я точно знаю, так это то, что это кажется реальным. Поэтому я решил жить так, как если бы это было так. Если это подделка, то я ничего не потерял.

Видите ли, причина, по которой в это было так трудно поверить, в том, что этот мир, в котором я переродился? Я слышал об этом раньше. Или, точнее, я прочитал это в манге и смотрел по телевизору.

Это вселенная Наруто.

Да. Представьте себе мое удивление, когда я разобрался с этим вопросом.

Что касается реинкарнаций, ну, я не могу сказать вам, является ли это шагом вверх или шагом вниз. Раньше я всегда был в безопасности, родился в безопасной семье, в безопасном городе, в безопасной стране. Теперь это был мир, где все было грубо и дико, и даже цивилизованные люди нанимали убийц. Было ли это шагом вниз по кармической лестнице? Был ли я плохим человеком? С другой стороны, несмотря на весь ужас этого мира, я едва избежал худшей участи — я родился в Конохе, возможно, самой милой деревне шиноби, в хорошей семье.

Я имею в виду, что в историях плохие люди всегда перевоплощаются в муравьев, а потом наступают на них, верно?

Я не знаю. Я также не знаю, почему я вспомнил. Я был обычным человеком. У меня были братья, сестры и родители, но не было партнера или детей. У меня было базовое высшее образование и средняя работа. Я не оставил выдающегося наследия и не совершил неописуемых преступлений. Когда я умер, я сомневаюсь, что очень многие люди вообще заметили это. Я не из тех людей, на которых вы хотите положиться в спасении мира. Может быть, у какого-то бога там, наверху, странное чувство юмора. Может быть, это был просто несчастный случай. Я проскользнул сквозь шестеренки космического расчета и был недостаточно важен, чтобы меня заметили.

Мне больше всего нравится это объяснение.

Но, как я уже говорил ранее, я родился у Шикаку и Есино Нары в больнице общего профиля Конохи 22 сентября младшим из близнецов. Это звучит так потрясающе, когда так сказано. Духовное чудо. По правде говоря, в то время я понятия не имел, что происходит. Я был скручен и сжат, и успокаивающая темнота, в которой я отдыхал, была разорвана. Там были боль, холод и ужас. Это была непосредственность. Вещи, которые не казались важными, внезапно оказались на переднем плане моего сознания: что произошло; где я был; был ли я жив или мертв, ранен или изувечен; что происходило?

Я не мог сказать.

Когда рождаются дети, их глаза невероятно неразвиты. Весь мир был для меня размытым пятном. Это был не совсем дальтонизм, но проще всего было заметить резкий контраст между светом и тьмой. Я мог видеть формы и края, но мир выглядел невероятно запутанным.

Я был напуган. В ужасе. Я не понимал, что происходит. Да, я мог слышать, но не понимал, о чем шла речь. Был ли у меня поврежден мозг? Была ли у меня афазия? Эта мысль привела меня в ужас. Я могу придумать несколько худших судеб, чем оказаться в ловушке, не имея никакого способа общения с окружающим миром.

Но даже это не все объясняло. Меня подняли и понесли. Я всегда был невысоким и худощавым, но даже это не объясняло той легкости, с которой меня поднимали или как меня несли. Я предполагаю, что меня, должно быть, держали на сгибе чьей-то руки, но в то время я не мог разобраться в этих ощущениях. Это не подходило.

Я сделал единственное, что мог сделать. Я закричала. Я взвыл. Я плакал.

Звучит странно, что я, будучи взрослым человеком, должен реагировать таким образом. Но мной, по крайней мере частично, управляли инстинкты нового тела, в которое я вселился. Даже если бы я попытался заговорить, мой голосовой аппарат был недостаточно скоординирован, чтобы позволить это, не говоря уже о существовавшем языковом барьере. Так что плач — это была окончательная реакция на любой дискомфорт.

Трудно передать, насколько это было страшно — быть таким беспомощным.

Я признаю, что была ужасным ребенком. Я был почти слеп, сбит с толку и беспомощен. Мое тело не реагировало на меня. И внутри меня был невыносимый зуд от формирования спиралей чакры.

В ответ я заплакала. Все. Тот самый. Время.

Сейчас я чувствую себя неловко из-за этого. Должно быть, это было невероятно трудное время для моих новых родителей. (Сначала мне было неудобно называть их "мама" и "папа". Они не были моими родители, те, кого я помнила. С другой стороны, я с самого начала не знал их имен, и мне не хватало понимания языка, чтобы выделить их. Это поставило меня в затруднительное положение. Конечно, это продолжалось не так уж долго. Это было одиноко — быть ребенком. Они были единственными людьми, с которыми я общался. Они накормили меня, переодели, определили мое расписание. Невозможно положиться на такого человека и не полюбить его.) Они были, как и большинство родителей ниндзя, довольно молоды, когда мы родились. Война только недавно закончилась, и они, вероятно, все еще пытались приспособиться к странному существу, известному как "мирное время".

Они перепробовали все, что могли. А когда это не удалось, они отвезли меня обратно в больницу, боясь, что что-то не так.

Хотя я узнал об этом гораздо позже, врач поставил мне диагноз "гиперчувствительность к чакре". Буквально, что моя боль была вызвана моей собственной системой чакр. Это был смертельный удар по карьере ниндзя. Ниндзюцу, гендзюцу, все, что требовало чакры, было бы просто слишком болезненным, чтобы пытаться. Даже Ли, с его деформированными кольцами, сумел использовать чакру для улучшения своего тела. Чего они не понимали, так это того, что причиной проблемы было не мое тело и не моя чакра, а мой разум. Чакра была конечностью, которой я никогда не пользовался, чувством, которого у меня никогда не было, это было чуждо, и я этого не понимал. Со знаниями и временем я бы научился относиться к этому так же комфортно, как и к любому другому, если бы необычно осознавал это, но в тот момент я таковым не был.

В тот момент я даже не знал, что это было.

Все, что я мог сказать, это то, что во мне было что-то внутри, чего никогда раньше не было. Однако это была не только моя собственная чакра, чакра была во всем, включая сам воздух, которым я дышал. Иногда, когда я просыпался от глубокого сна, я был убежден, что собираюсь утонуть в нем. Я кашлял, задыхался, рубился и метался в панике, пока до меня не дошло, что это просто воздух.

Конечно, как раз в тот момент, когда я начинал осваиваться, произошло Это Событие. Мне было три недели от роду, когда произошло нападение Кьюби. Конечно, я понятия не имел, что происходило на том этапе. Я едва осознавал, что был ребенком.

Но я помню эту чакру.

Зло — это не то слово, которым я хотел бы легкомысленно разбрасываться. Но это было ошеломляюще, это было ужасно, это было злобно, и это было демонически. Это было в воздухе, как густой дым, и каждый мой вдох заставлял меня задыхаться от этого. Я была слишком напугана, чтобы кричать.

Для меня это было безымянно и безлико, и от этого было только хуже. Я не мог ни оценить это количественно, ни проанализировать, ни понять. Это был всепроникающий ужас, которому я не мог ни сопротивляться, ни бороться. Это было похоже на то, как будто дьявол открыл врата ада и вдохнул ужас в воздух. Это было ужасно.

Я думал, это сведет меня с ума.

В кои-то веки Шикамару кричал, а я молчал. Я никак не мог издать ни звука. Я был выше этого.

Это чувство беспомощности перед лицом всепоглощающего ужаса оставалось со мной долгое время. Это было то, что одновременно пугало меня и мотивировало до сих пор.

Мне не стыдно признаться, что у меня было больше кошмаров о том дне, чем я могу сосчитать.

Но это был единичный случай террора. Большая часть моих дней была наполнена отупляющей скукой и полным отсутствием контроля над собой и окружающим миром.

Большую часть моего времени в детстве я проводил во сне и играл со своей чакрой, не то чтобы я знал, что это было на той стадии. Но мне отчаянно нужно было чем-то занять свое внимание, пока я не мог взаимодействовать с окружающим миром. Сначала я был осторожен с этим, но когда, казалось, мои манипуляции не возымели никакого эффекта, я осмелел. Вероятно, это уже тогда укрепляло мои мышцы, но поскольку я не был подвижен, заметной разницы не было. Я, однако, хорошо "почувствовал" свою чакру и, вероятно, развил очень хороший контроль над ней. В основном, однако, я думал, что это было чем-то, чтобы занять мой взрослый мозг, который невероятно изголодался по стимуляции.

На самом деле нет способа описать, что чувствует чакра. Это все равно что иметь вторую пару вен исключительно для того, чтобы разносить горячий шоколад по всему телу, согревая и успокаивая. Или, может быть, кофе, пробуждающий и оживляющий все, к чему он прикасался.

Манипулировать этим было нетрудно. Это не было похоже на попытку приручить чужеродное существо, или пасти кошек, или направлять воду из шланга. Это был вихрь теплой энергии, не просто направляемый моим разумом, но часть его. Это так невозможно описать.

Мое зрение полностью развилось примерно до шестимесячного возраста, и именно тогда я начал точно понимать, где нахожусь. Это было также примерно в то время, когда мои голосовые связки сформировались достаточно, чтобы начать говорить. Я легко усваивал разговорный язык, как это обычно делают дети. У меня даже не было акцента, за что я был благодарен, так как это было бы трудно объяснить.

Однако это было неприятно — пытаться выучить такой новый язык. Неудивительно, что малыши славятся своими вспышками гнева.

К тому времени, когда мне исполнился год, доказательств того, где я нахожусь, становилось все больше. Стандартной одеждой отца была бронежилетная куртка шиноби, и я видела его повязку на голове. Только когда однажды мы пошли в парк и я посмотрела вверх, чтобы увидеть гору Хокаге, я больше не могла этого отрицать.

Это была вселенная Наруто.

О, черт.