Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Вот и всё.

Так просто…

Гарри с какого-то момента понял, что к этому идёт, но всё же быстрота и лёгкость, с которой Гор вывела эту странноватую Мюррей на признание, вызвали у него что-то вроде зависти. Так просто! И так точно — а вот сам бы он, наверно, не сумел так, потому что дважды промахнулся бы с вопросами. И ничего не получилось бы.

Во всяком случае, так быстро.

— А зачем? — спросила Гор всё с той же интонацией доброжелательного любопытства.

Мюррей снова дёрнула плечами.

— Потому что она выбросила моего. А я её. Вот так! — вдруг воскликнула она, и это было так внезапно, что Гарри вздрогнул.

— Вашего Мэтью? — переспросила Гор, и Гарри увидел, как она слегка нахмурилась.

— И даже назвала его точно так же, — проговорила Мюррей с внезапной ненавистью. Её полные губы сжались и потемнели, и крылья большого, похожего на вытянутую каплю носа, раздулись.

— Кем был Мэтью? — мягко спросила Гор. — Ваш Мэтью. Расскажите.

— Он был… — Мюррей сощурилась и глянула на неё странно, исподлобья. И вдруг выкрикнула: — Ну и что, что он был просто котом! Он был моим котом! А она его убила! Выбросила — и убила! — она сжала кулаки и с силой ударила ими по своим коленям.

— Откуда выбросила? — спросила Гор.

— Из поезда, — неожиданно тихо проговорила Мюррей.

И заплакала, шумно втягивая носом воздух.

— Расскажите, — негромко попросила Гор, протягивая ей платок. — Как это случилось? И когда?

— На четвёртом курсе, — Мюррей прерывисто вздохнула, но платок не взяла. — Мы ехали на пятый курс. На поезде. И она просто его выбросила. В окно.

На четвёртом курсе? Сколько уже лет прошло? Пятнадцать?

— Вашего кота? — сочувственно уточнила Гор. Мюррей несколько раз кивнула, и Гор снова спросила: — Что он сделал ей?

— Он ничего, — Мюррей на секунду замерла и зажмурилась. Прижала к лицу ладони с такой силой, будто бы пыталась их в него впечатать навсегда и помотала головой. И повторила: — Он ничего. Я… я… я не хотела! — она резко оторвала руки от лица, сжав кулаки и снова ударив ими по своим коленям. — Не хотела! — и ещё один удар. — Это была просто вода!

Гарри не успел обдумать услышанное, когда Гор спросила:

— Вы ехали в одном купе с мисс Стамп… или как её тогда звали, и намочили какую-то её вещь, когда она не видела? А она решила, что это сделал ваш кот, и вы её не разубедили?

— Я же не думала, — прошептала Мюррей. — Не думала! Окно было открыто…

— И он погиб, — сочувственно и мягко проговорила Гор.

А Гарри пытался разобраться с собственными чувствами. Он вроде и сочувствовал Мюррей, и когда он представил, как юная Стамп выбрасывает в окно несущегося Хогвартс-экспресса живое существо, прямо на глазах его хозяйки, его передёргивало от отвращения, ярости и сочувствия. Но когда он вспоминал о том, как отомстила Мюррей за питомца, его мутило от чудовищности несоответствия масштаба мести. Он бы даже понял, может быть, если бы Мюррей утопила саму Стамп — но мальчик?

— Его три дня искали, — голос Мюррей дрогнул. — Но он умер, понимаете? И ей ничего не было! А он… он был мой…

— Я понимаю, — мягко проговорила Гор. — И очень вам сочувствую. И вы решили отомстить?

— А что мне было делать? — горячо спросила Мюррей. — Он был моим единственным, вы понимаете? У меня никогда и никого не было, а потом мне подарили Мэтью! На школу. И когда он… умер… я опять одна осталась. Навсегда, вы понимаете? — она снова стукнула себя по коленям с такой силой, словно бы пыталась их сломать.

— Но у вас же есть родители, — сказала Гор, а Гарри понял вдруг, что понимает, о чём говорит Мюррей.

У него вот тоже были… не родители, конечно, но дядя и тётя. И формально они были же его семьёй — но… Если у Патриции Мюррей с родителями были те же отношения…

Да, он мог её понять.

— У них Филипп есть! — воскликнула Мюррей. — А я так… я некрасивая, неумная и неталантливая — я даже Мэтью не уберегла!

Слёзы снова брызнули из её глаз, и Гарри поймал себя на ощущении, что перед ним подросток, может быть — совсем юная девушка, а не женщина… сколько, кстати, ей лет? Ну никак не меньше двадцати пяти, решил он, скорее, даже тридцать. Она, вообще, в себе?

— И больше вам домашнего питомца завести не разрешили, — сказала Гор, и Мюррей кивнула. И сказала, снова шумно всхлипывая:

— Я его любила.

— Мисс Стамп тогда не наказали? — спросила Гор, и Мюррей помотала головой. — Совсем?

— Ну, ей что-то запретили, — неохотно признала Мюррей. — Ходить в Хогсмид. Это разве честно?

— Когда это было? — негромко проговорила Гор. — В каком году? Вы помните?

— В восемьдесят девятом, — тут же ответила Мюррей.

Если в восемьдесят девятом ей было четырнадцать, быстро посчитал Гарри, значит, сейчас ей… двадцать девять? Или почти. Нет, что-то с ней не так… очень не так.

— Пятнадцать лет назад, — сказала Гор. — Вы ждали пятнадцать лет.

— У неё никого не было! — сердито отозвалась Мюррей. — Даже совы!

— А если бы была? — спросила Гор.

— Я бы… я не знаю, — Мюррей вдруг задумалась. — Сова… её же тоже жалко.

— А мальчика нет? — спросила Гор всё с той же интонацией понимающего сочувствия — и Гарри накрыла острая волна отвращения ещё до того, как он услышал:

— Нет! Теперь она, по крайней мере, поняла!

— То есть, — уточнила Гор, — вы признаётесь, что убили Мэтью Стампа, чтобы отомстить его матери за гибель вашего кота в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году?

— Да! — Мюррей гордо вздёрнула подбородок. — Да, я отомстила за него! Вот так!

— Вы понимаете, что за убийство вас отправят в Азкабан? — спросила Гор, и Мюррей пожала плечами:

— Ну и что?

— Навсегда, — добавила Гор.

— Ну и что? — повторила Мюррей. — Зато там никого не будет. Ни Филиппа, ни тётки. Ну и что.

— Вы убили маленького мальчика, — медленно проговорила Гор. — И келпи. Чтобы отомстить за…

— Келпи? — переспросила Мюррей. — Почему?

— Что почему? — переспросила Гор.

— Почему келпи? Он живой, — Мюррей нахмурилась.

— Он убил ребёнка, — возразила Гор. — Его казнят.

— За что? — воскликнула Мюррей, и Гарри почувствовал, как внутри него разливается холод. Мюррей, похоже, действительно заботила судьба келпи, но она просто взяла и лишила жизни маленького мальчика, который даже ничего не сделал ей. Она его вообще не знала! Он для неё, пожалуй, даже не был мальчиком — он был для Мюррей сыном Стамп, той самой Стамп… или как её тогда, на пятом курсе, звали, что в глупой детской жестокости отняла у Мюррей единственное дорогое ей живое существо.

Всё было просто — и чудовищно. Гарри проще было бы понять, если бы это была месть за сына или дочь — но за кота? И через пятнадцать лет? Когда ему было четырнадцать, он очень любил Хедвиг, но даже если бы у Волдеморта был ребёнок, Гарри бы просто в голову не пришло так за неё мстить. Даже тогда, сразу — а уж через пятнадцать лет…

И всё же ему было жаль эту Мюррей, пусть даже эта жалость смешивалась с отвращением.

— Он съел ребёнка, — терпеливо объяснила Гор. — Да, натравили его вы — но съел он. За убийство человека его казнят.

— Не надо! — Мюррей помотала головой. — Пожалуйста, не надо! Он не виноват! Это я сделала.

— Вы съели Мэтью? — уточнила Гор, и Гарри не мог не восхититься тем, насколько спокойно и естественно прозвучал этот вопрос. Разве что с лёгким любопытством.

— Нет, — Мюррей часто заморгала. — Но он просто… он играл.

— И тем не менее, — Гор провела рукой по волосам, убирая чёлку назад, и Гарри понял, что она устала. Она провела весь допрос одна — и это было правильно, он сам бы всё испортил, потому что она, что называется, поймала волну Мюррей, а он нет, но Гор устала, а от него, Гарри, толку не было. — Вы приручили его? Келпи?

— Не я, — призналась Мюррей. И прошептала: — Филипп меня убьёт.

— Я сомневаюсь, что у него будет такая возможность, — возразила Гор. — Филипп — ваш брат?

— Да. Старший. Он же у вас работает, — сказала она с удивлением, и тут Гарри понял, наконец, где слышал фамилию Мюррей.

Ну конечно! Филипп Мюррей, сотрудник того самого отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Гарри даже доводилось как-то с ним работать — отличный парень, ни капли не похожий на сестру. Ничем — ни внешне, ни манерами: приятный, может, чуть задумчивый блондин, ловкий, расторопный… Гарри вспомнил, как Мюррей сказала: «У них есть Филипп!» — теперь он лучше понимал, что она имела в виду. Родители, наверное, любили и гордились сыном — и всё время сравнивали их с сестрой, и вряд ли в её пользу.

— Филипп приручил келпи? — кажется, удивилась Гор.

— Чтобы я могла его вышить, — кивнула Мюррей.

— Так это он на вышивке? — спросила Гор, и Мюррей призналась вдруг:

— Он. Я специально попросила.

— Специально? — переспросила Гор, и когда Мюррей кивнула, попросила: — Расскажите. Как вы всё это придумали?

— Филипп часто рассказывает про всяких тварей, — ответила Мюррей. — И про всякие случаи. Он однажды рассказал, как какой-то келпи маггла утопил и съел. И я поняла, что нужно сделать.

Она сумасшедшая, подумал Гарри. Не в том смысле, чтобы её нельзя было судить, наверное, но определённо сумасшедшая. Может быть, она сошла с ума от мести — от самой идеи мести. Если жить с ней много лет…

— Откуда вы узнали, что у миссис Стамп есть сын?

— Я за ней следила, — Мюррей даже кивнула. — А она издевалась надо мной!

— Она знала, что вы за ней следите? — Гор словно читала Мюррей как открытую книгу.

— И издевалась! — повторила Мюррей. — Она даже сына назвала нарочно!

— Вы считаете, что миссис Стамп назвала сына в честь вашего погибшего кота, чтобы вас позлить? — уточнила Гор, и Мюррей твёрдо сказала:

— Да.