Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Комната, в которой они оказались, была огромной. Не просто большой, а действительно огромной: Гарри от двери даже не видел её дальних стен, которые терялись в полумраке. Располагалась она под самой крышей, так что потолок в комнате заменяли её высокие своды и балки. Окон, пусть и не особенно больших, здесь было много, однако света почему-то не хватало — как, впрочем, и во всём доме.

Комната была почти пустой: возле ближайшего к двери окна стоял большой стол со стулом, у следующего — кровать под пологом, очень похожим на те, что были в спальнях Хогвартса, но, кажется, коричневым, и большой тяжёлый комод. Дальше, в следующем проёме, стоял шкаф, за ним, кажется, книжные полки, но их видно было уже не очень хорошо.

Кроме этого, в комнате стоял большой станок, на котором была натянута белая ткань с незаконченной вышивкой обрамлённого рыбами и волнами келпи. За станком стояла полноватая светловолосая женщина в простой светло-серой мантии — видимо, до того, как к ней пришли, она сидела на деревянном стуле с высокой спинкой, но встала навстречу.

— Мисс Мюррей? — спросила Гор.

— Я же вам сказала, это Патриция, — раздражённо ответила Флоэлла Мюррей.

— Мисс Патриция Мюррей? — проигнорировав её, снова спросила Гор.

— Да, я, — тихо и торопливо проговорила женщина, кивая. — Я Патриция. Мюррей.

— Старший аврор Лисандра Гор, младший аврор Гарри Поттер, британский аврорат, — представилась Гор по всей форме и обратилась к Флоэлле Мюррей: — Мэм, нам нужно поговорить с Патрицией наедине.

— Я вам не мешаю, — сказал та, не шевельнувшись. — Разговаривайте.

— Мисс Мюррей, — обратилась к той Гор, — пройдёмте с нами. Поговорим в аврорате.

— Никуда она с вами не пойдёт, — отрезала Флоэлла. — Я запрещаю.

— При всём уважении, мэм, — очень, очень вежливо ответила Гор, — не вам это решать. И нам бы очень не хотелось драться с вами, но, если вы нам станете мешать, мы будем вынуждены.

Она вполне красноречиво кивнула на свою палочку, которой указала на Флоэллу. Та глубоко втянула воздух, и её губы снова сжались в нитку:

— Вы пожалеете, госпожа Гор, — пообещала она и велела Патриции: — Иди с ними. В своём доме я себя из комнаты выгнать не позволю.

— Мисс Мюррей, — сказала Гор. — Прошу вас.

— Я… мне нужно переодеться? — спросила Патриция почему-то у Флоэллы. — Что мне взять с собой?

— У них спрашивай, — велела та, подбородком указав на Гор. — Но имей в виду, что ты идёшь в присутственное место.

— Тогда я переоденусь, — полувопросительно проговорила Патриция, но Гор возразила:

— В этом нет нужды, мэм.

— Но я… — она так и смотрела на Флоэллу, словно загипнотизированная.

— Мэм, просто пойдёмте с нами, — Гор решительно подошла к ней. — Положите, пожалуйста, иголку.

— Будь любезна вернуться к ужину, — сказала Флоэлла. — Мы ждать тебя не будем.

— Да, тётушка, — ответила Патриция. И Гарри подумал, что тётя Петуния, на самом деле, была вполне заботливой и любящей не только Дадли, и даже дядя Вернон был не так уж плох.

Но ведь Гор сказала, что Патриция живёт с родителями — значит, те, по крайней мере, были живы, и дом принадлежит им. Ну, или всей семье. Интересно, где они?

Патриция тем временем очень аккуратно вколола иголку в край ткани и вздрогнула, когда Гор сказала:

— Вашу палочку, мэм. Пожалуйста.

Патриция опять посмотрела на Флоэллу, но та просто стояла и глядела на неё с таким выражением, словно наблюдала на званном вечере за разбившей ценную тарелку неумелой эльфийкой: скандалить неудобно, но та точно знает, что произойдёт потом, когда гости уйдут.

— Мэм, дайте вашу палочку, пожалуйста, — негромко проговорил Гарри.

Он понимал, что они с Гор нарушают процедуру: они не могли требовать палочку без предъявления обвинения. Но ему — как, видимо, и ей — отчаянно не хотелось делать это здесь, сейчас, под неприязненно-брезгливым взглядом тётки, и Гарри надеялся, что никто здесь про обвинение не вспомнит.

— Ладно, — сказала Патриция.

Она подошла к столу и выдвинула верхний ящик, достала из него вложенную в кожаные ножны палочку и протянула её Гор. И это было странно: кто держит дома палочку в ножнах? Это же банально неудобно! Для чего? Зачем?

— Благодарю, — сказал Гарри, забирая, но Патриция никак не отреагировала. Она посмотрела на свою тётку и спросила:

— Мы можем идти?

Та демонстративно промолчала, и Гор ответила за неё:

— Да, мэм. Пойдёмте.

Патриция вздохнула, и на её лице появилось виноватое… нет, извиняющееся выражение, на которое, впрочем, её тётка никак не отреагировала. Она подошла к шкафу, открыла его, сняла с плечиков тонкий белый кардиган и надела его — хотя зачем он ей в такую жару, Гарри не понимал. Затем сняла мягкие домашние туфли и переобулась в тёмно-коричневые кожаные, на невысоком каблуке. Затем закрыла шкаф и посмотрела на свою тётку.

Гор шагнула к Патриции, и та послушно пошла к выходу — и Гарри показалось, что она сжалась, проходя мимо Флоэллы.

Они все спустились вниз — на сей раз Флоэлла Мюррей шла последней, и Гарри чувствовал спиною её взгляд — и, не останавливаясь, вышли на улицу, где Гор просто молча взяла Патрицию за локоть и так аппарировала. И Гарри лишь оставалось последовать за ней. На прощанье он обернулся и, взглянув на дом, увидел, что входная дверь закрыта — Флоэлла Мюррей не пожелала потратить на племянницу даже лишний взгляд.

Оформление задержанной легло, конечно же, на Гарри, и он тихонько заполнял бумаги прямо в допросной, куда Гор отвела Патрицию. Он уже повидал таких, как она, и был уверен, и невольно ей сочувствовал: хотя здесь не было ничего действительно угрожающего, люди часто нервничали в комнате, где не было ничего, кроме металлического стола и стульев.

— Второе августа две тысячи четвёртого года, — начала допрос Гор — двадцать часов двадцать шесть минут. Британский Аврорат, старший аврор Лисандра Гор, младший аврор Гарри Поттер. Допрос Патриции Мюррей. Мисс Мюррей, где вы были сегодня в одиннадцать утра?

— Я? — переспросила Патриция Мюррей. Она сложила руки в замок и прижала их к губам. Губы у неё были полные и бледные, с как будто бы слегка размытым краем, а зубы, которыми она прикусила край костяшки одного из пальцев, крупными и желтоватыми. Патриция погрызла палец, отняла руки ото рта и вздохнула. И сказала: — Ну… не знаю. А что.

Она произнесла это именно так, ровно, безо всякого вопроса. Просто «а что». Словно место называла, а не спрашивала.

— Нам важно это знать, — сказала Гор, и Гарри бросил на неё короткий удивлённый взгляд. Она почему-то так и не предъявила обвинение, и он хотел бы знать причину. Ну не забыла же она. Мюррей же пожала плечами и снова начала грызть уже чуть покрасневшую костяшку, на которой теперь поблёскивала её слюна и виднелись небольшие вмятины от зубов. — Ну хорошо, — словно бы согласилась с нею Гор. — Расскажите нам про ваше утро. С самого начала. Когда вы встали?

— В пять, — ответила Мюррей.

— Вы всегда встаёте так рано? — спросила Гор, и Мюррей помотала головой:

— Только летом. И не в воскресенье.

— А когда вы встаёте в воскресенье? — голос Гор звучал вполне доброжелательно, и даже с любопытством.

— В шесть, — ответила Мюррей. И пояснила: — Это выходной.

— А зимой? — Гарри не очень понимал, зачем Гор её об этом спрашивает. — В будни вы когда встаёте?

— В шесть, — ответила Мюррей.

— А в выходные — в семь? — полуутвердительно спросила Гор, и Мюррей кивнула. — Ага, — Гор кивнула тоже. — Что вы делали потом? Вы проснулись, встали — а потом?

— Оделась, — сказала Мюррей, и Гарри отложил недозаполненный бланк, внимательно на неё глядя и пытаясь понять, издевается она над ними, или с ней что-то не так.

— А потом? — доброжелательно спросила Гор.

— Умылась, — принялась перечислять Мюррей. — Причесалась, — она расцепила руки и дважды пригладила правой ладонью свои собранные в тугой пучок волосы, тонкие и светлые, но не золотого, а мышиного оттенка. — Спустилась вниз.

— Зачем? — подбадривающе спросила Гор.

— Готовить завтрак.

Это было странно. Гарри видел в доме эльфа… хотя, возможно, тот всё время занимался наведением той стерильной чистоты, что там царила.

— А потом?

Гарри всегда раздражала в допросах необходимость много раз задавать один и тот же вопрос. Гор, насколько он понимал, это тоже не любила, но держалась превосходно, воплощая сейчас собой дружелюбное сочувствие. И если бы ещё Гарри понимал, зачем она вообще расспрашивает о таких деталях эту Мюррей!

— Все спустились, — кажется, такой формат разговора Мюррей вполне устраивал. — И мы позавтракали.

— А потом?

— Я вымыла посуду.

— Как? — задала довольно странный, на первый взгляд, вопрос Гор, и получила не менее странный ответ:

— Просто помыла.

— Какое вы использовали заклинание?

— Никакое, — Мюррей пожала плечами. — Я так вымыла. Руками.

Гарри пришлось приложить усилие, чтобы удержать свои удивлённо дёрнувшиеся брови на месте. Даже он знал пару заклинаний для мытья посуды! Зачем, Мерлина ради, волшебнице мыть посуду руками?

Кажется, Гор это тоже удивило, потому что и она спросила:

— Почему руками? А не заклинанием?

— Тётушка настаивает, чтобы я так делала, — ответила Мюррей. — Она говорит, посуда так лучше отмывается. И что магия не для этого нужна.

— А для чего? — задала Гор тот вопрос, что возник и у Гарри.

— Магия для дела, — серьёзно ответила Мюррей. — А это просто грязная посуда.

Это было странно. Мюрреи были старой волшебной семьёй, откуда у них вообще могла взяться подобная идея?

— Понятно, — Гор кивнула. — Вы не помните, сколько было времени?

— Полседьмого, — Мюррей ни на секунду не задумалась. Видимо, решил Гарри, у них там всё происходило по часам, по расписанию — и посуду следовало закончить мыть в половине седьмого утра.

— Что вы делали потом? — продолжила Гор.

— Вышивала, — ответила Мюррей.

— Как долго?

— До десяти часов, — сказала Мюррей тоже без запинки.

— А потом?

— Потом пошла на пруд, — ответила Мюррей, и Гарри подобрался. Пруд?

— Зачем? — Гарри ожидал, что Гор задаст совсем другой вопрос, и даже сморгнул от неожиданности.

— Смотреть на келпи, — ответила Мюррей.

— Зачем? — спросила снова Гор очень дружелюбно.

— Я его вышиваю, — ответила Мюррей и вдруг спросила: — Вы не видели?

— Видели, — кивнула Гор. — Очень красиво. Вы каждый день так делаете?

— Да, — Мюррей кивнула. — Каждый.

— А потом?

— Мы аппарировали с ним, — в голосе Мюррей внезапно прозвучала гордость — и это была первая эмоция за весь допрос.

— А потом?

И снова Гарри промахнулся и не угадал! Он сам бы задал совсем другой вопрос… даже, наверное, два.

— Мы поиграли, — возможно, Гарри показалось, но в неярких серо-голубых глазах Мюррей мелькнуло что-то.

— А потом?

— Мы утопили Мэтью.