Семечко авокадо (джен)

Жило-было зёрнышко авокадо. Было оно большое-пребольшое. Оно едва помещалось внутри странного зелёного плода и время от времени пыталось вылезти, но стенки были слишком толстые. «Ладно, — думало зёрнышко, — перевернётся и на моей улице грузовик с цветочными горшками». И терпеливо ждало.

И вот однажды, когда зёрнышко дремало и видело во сне лавровую рощу, кто-то схватил плод и бесцеремонно бросил в корзину. «Ой!» — пискнуло зёрнышко, но его никто не услышал.

— Свободная касса! — раздался женский голос, потом что-то зашуршало, и плод вместе с зёрнышком снова куда-то упал.

«Куда меня несут? — думало перепуганное зерно. — И вернусь ли я обратно? Ох, чувствую, что нет». И оно обречённо сжалось внутри маслянистой зелёной мякоти.

Любому пути приходит конец, и примерно через полчаса хлопнула дверь, раздались голоса, и плод снова бросили — на этот раз в мойку. Полилась вода, и зёрнышко встрепенулось с надеждой: эти звуки напомнили ему что-то давнишнее, заложенное в генетическую память и приходящее ныне лишь во сне. Зёрнышко смутно помнило шум дождя, шум ветра и весёлый шелест жёстких лавровых листьев.

Но водопад быстро закончился. Плод покувыркали и положили на что-то холодное, и зерно инстинктивно сжалось в нехорошем предчувствии. Звякнул металл.

— Ух ты, какое здоровенное!

— На два раза хватит, а то и на три.

— Чур я чистить буду! А то вы зерно попортите.

«О, они говорят обо мне! — с замиранием ростка подумало зёрнышко. — Может быть, меня ждёт счастливая судьба?»

— На что тебе это зерно? У тебя и так уже целый лес на подоконнике. Выброси его.

— Ну мам!

— Пусть ребёнок делает, что хочет. Вдруг она станет знаменитым садоводом? К тому же их продать можно.

— Папа, что ты выдумываешь? Никаких продать, они МОИ!

— А я от авокадо толстею. Ешьте вдвоём.

Зёрнышко мало что понимало в беседе людей, но беспокойство пронизало насквозь обе его семядольки. Кого там собираются съесть? И что это за лес на подоконнике? А потом оно увидело свет.

Три человека — два больших и один поменьше — срезали ножами с плода кусочки мякоти и отправляли в рот, постепенно освобождая зёрнышко. «Холодно», — поёжилось оно, с опаской глядя на человеков. Глаз у него, конечно, не было, но оно всё равно глядело.

Когда обед закончился, человек поменьше ловко вынул зерно из остатков плода и сунул под водопад — мыть. И тут разразился спор.

— Выброси немедленно!

— Не выброшу.

— Ты хочешь захламить весь дом? Твои горшки с авокадами уже некуда ставить!

— Ничего, найду местечко.

— Ты должна думать об уроках, а не сажать зёрна! В твоём возрасте я думала только об уроках.

— Мам, я тоже о них думаю постоянно. Думаю: какая гадость эти уроки! А растения для меня отдушина. Хобби.

— В твоём возрасте у меня не было хоббей.

— Мама, ну неужели у тебя поднимется рука выбросить такое большое зерно? Оно же такое классное!

— Обычный хлам. Пора бы тебе повзрослеть.

«Неужели меня всё-таки выбросят? — ужаснулось зерно и начало молиться лавровым богам. — Лавровые боги, спасите-помогите! Неужели для того я росло таким большим, чтобы оказаться в мусорном ведре?»

Но человек поменьше оказался упёртым как баран, и никакие доводы не могли его переубедить. Плевать ему было на здравый смысл, и через пять минут зерно прочно сидело в горшке с землёй, высунув нос наружу — ухоженное и политое.

Осторожно оглядевшись, оно увидело вокруг себя по меньшей мере дюжину таких же горшков, из которых торчали разной высоты кусты авокадо. У них были крупные блестящие листья и очень довольный вид.

— Добро пожаловать в компанию, — хохотнул один из кустов, подстриженный и сформированный. — С поселением, как говорится.

— Привет, — робко протянуло зёрнышко. Оно было здесь моложе всех и немного смущалось.

— Скоро удобрение принесут, пьянка будет! — сообщил самый высокий куст. — Я вижу, она банку готовит. Но тебе, малявка, не дадут. Подрасти сначала.

И зёрнышко начало расти.

А из кухни донеслось:

— Никогда в жизни больше не куплю авокадо!