В горниле Третьей Мировой (джен)

14 апреля 46 года от основания Ко­нохи. Граница Страны Рек и Страны Дождя

Что должен делать такой слабак, как я, когда рядом друг друга в упоении гасят двое шиноби S-ранга? Правильно, на всех парах мчаться куда подальше. В крайнем случае, если этот вариант недоступен, врубить невидимость, прикинуться ветошью и не отсвечивать, надеясь, что не заденет случайной техникой. Потому как ни по силе, ни по скорости, ни по навыкам я этим чудовищам не соперник, несмотря ни на какие чудо-глазки.

И что же я творю сейчас? Да полностью суицидальную хрень. Аж сам от себя в шоке немного.

— Э-эй! Стойте! Остановитесь! — ору во всю мощь лёгких, по диагонали пересекая тлеющее и изрытое воронками поле. — Остановитесь, послушай… мама!

Только благодаря шарингану, наработанной догонялками с Гаем скорости и удаче мне удаётся избежать встречи с плевком какой-то сине-зелёной гадости, который, шлёпнувшись на землю, с шипением начинает проедать новую воронку.

— Это обман! У нас нет поводов для драки! — ору в ужасе, увёртываясь от дюжины сюрикенов и отбивая ещё парочку клинком. Рванувшись вперёд, ухожу от следующих бросков и успеваю распечатать из Кешиного свитка первый чурбак. За которым и прячусь от метательного железа. — Остановитесь и послушайте! Это обман, мы не должны!..

Осекаюсь, хлебнув полной грудью едкого дыма. Разворачиваюсь и, кашляя, бегу в обратную сторону, забирая всё же ближе к стороне Сакумо. Уж по крайней мере с его стороны в меня техниками не кидаются. Перепрыгнуть через дымящуюся канаву. В сторону! Укрыться за полуразрушенной стеной с орнаментом из собачьих голов. Второй чурбак. Бегом!

За рукав резко дёргают, и я, не переставая кашлять и задыхаться, кубарем качусь вправо, а впереди встаёт столб взрыва.

В грудь упираются крепкие лапы, и мне в лицо заглядывает незнакомая собачья морда. Открывает пасть, что-то говорит, но после взрыва слышны только невнятный шум и гул. Мотаю головой и, ещё раз откатившись в сторону, поднимаюсь на ноги и захожу на третий круг. Распечатать ещё поленце, метнуться в сторону. Каварими! Я снова на точке три и теперь бегу в совсем другую сторону.

Долго так, конечно, не продержаться, у меня элементарно чакра кончится, но ещё хотя бы пару мину… Каварими!

— Попался, — удовлетворённо констатирует мужик в шлеме и респираторе. Недобро щурится. — Учиха, значит. Твои глаза хоть немного восполнят потерю моей команды. Брось свиток и меч.

Скашиваю глаза. Вверх по ногам, будто сами собой, ползут десятки одинаковых бумажных бирок. Кабзда мне. Это же та самая техника, которой он Нагато в инвалидное кресло усадил… усадит. Послушно роняю всё из рук.

— П-приветствую, Ханзо-доно! — поклон. Ещё бы голос не дрожал и не срывался, вообще бы было замечательно. — Рад, что вы услышали мои просьбы и остановили этот ненужный бой.

— Отпусти мальчишку! — доносится из-за спины.

— А не то что? — глумливо хмыкает Саламандра.

Его здоровенная ящерица находится от нас шагах в двадцати и неторопливо подползает ближе. А я-то, дурак, думал, он постоянно верхом на ней сражается…

— Всё в порядке, Хатаке-доно! — обернувшись, ору я. — Этот бой подстроен нашими общими врагами! Не могли бы вы подойти или прислать клона, чтобы поговорить? Если Ханзо-доно не против?

— А ты не робкого десятка, — прищуривается этот немолодой уже дядька. Взмахивает кусаригамой на длинной цепи, и щёку мою обжигает порез. — Надо же, и не клон.

А ближе ты, стало быть, не подходишь, чтоб самому на какого-нибудь клона-камикадзе не нарваться. Вот же опытный гад. Всё сразу просчитал, а я только сейчас дотумкиваю…

— Мой учитель — Джирайя, один из тех, кого вы назвали Тремя Легендарными Ниндзя Конохи, — глядя ему в глаза, отвечаю я. — Так что, сами понимаете, робеть перед вами мне не к лицу.

— Думаешь, неизвестный мальчишка, узнав это, я преисполнюсь ностальгии и отпущу тебя?

— Это вряд ли. Как минимум сначала попытаетесь подорвать этой своей техникой, как сенсея, — киваю на облепившие меня по пояс взрыв-теги. — Меня, кстати, Учиха Инаби зовут.

— Хм, забавно.

— Я подхожу! — громко произносит Сакумо.

Оборачиваюсь. Да, бой его потрепал, как и Саламандру. Но до истощения Белому Клыку ещё далеко, связывать противника боем он может ещё долго. А вот мне чакра понадобится. Выключаю шаринган и протираю уставшие глаза.

— Не знаю, о чём вы с Хатаке-доно говорили перед боем, Ханзо-доно, — аккуратно подбираю слова. — Поэтому начну сначала. Позавчера на эскорт принцессы Масако, дочери даймё Огня, было совершено нападение. Минимум трое наших генинов погибли, ещё один потерял руку. Хатаке-доно ранил нападавшего, и тот скрылся. Собаки Хатаке-доно пошли по следу крови, и мы догнали команду из вашей деревни. Все трое живы, связаны и в отключке. Один из них действительно ранен в руку мечом, и кровь действительно его. Это подтверждают и собаки Хатаке-доно, и наш Инузука.

— Скажи что-нибудь новое, щенок, — кривится Ханзо под маской. — Я не отдам своих людей. У них не было приказа убивать, только разведать, что у вас происходит.

— Не очень-то правильный шаг для союзника, — нарушает молчание Сакумо.

Саламандра только безразлично пожимает плечами, показывая, что постоянных союзников у него нет и не будет.

— Новое? Эт можно, — вымучиваю улыбку. — Но сперва скажите, в каком звании эти трое в Амегакуре?

— Чунин и двое генинов, — пожимает плечами Саламандра. Облокачивается на притопавшую к нему серую ящероподобную тварь. — Тут мне нет нужды лгать, они наверняка по вашим картотекам давно проходят.

— Первое, что меня поразило, это как такой слабый шиноби мог устроить такое масштабное нападение, — благодарно киваю ему в ответ. — Он десятками создавал Водяных Клонов, накрыл Сокрытием в Тумане целое поле и некоторое время на равных сражался с Хатаке-доно. А чакры у этого вашего чунина явно немного.

— Не факт, — напряжённо говорит Сакумо.

— Не факт, — киваю я ему. — Я переговорил с девчонкой. И сказала она мне ровно то же, что и Ханзо-доно сейчас. У них была разведывательная миссия. Но она добавила вот ещё что: на привале позавчера на них напал одиночка с мечом, ранил командира и скрылся, когда его атаковали всей командой. После чего они по инструкции посчитали миссию инфильтрации и сбора информации проваленной и поспешили в Амегакуре.

— Это правда, — кивает Саламандра. — Их миссия была именно с такими условиями. Никаких убийств.

— Однако же кровь точно принадлежит тому шиноби, — смотрю Ханзо в глаза. — И вы понимаете, к какому выводу я пришёл. Свидетельство собак и Инузуки куда больше заслуживает доверия, чем слова пленной или ваши. Вы можете нас обманывать, чтобы выгородить своих.

— Итак, мы в тупике, — подводит итог Ханзо. Краем глаза замечаю, как подтягиваются ближе двое его подручных. — Тебе есть ещё, что сказать, юный Учиха?

А вот сейчас меня будут убивать.

— Ага, — небрежно киваю. — Ребята помогли мне поставить вашего чунина на ноги и снять с его руки бинты. Порез на плече сделан наискось, вот так. А Хатаке-доно бил вот так.

Показываю жестами разницу в траектории ударов.

— Даже с шаринганом заметить разницу непросто. Но она есть, — оборачиваюсь к Сакумо. — Ручаюсь своей жизнью, Хатаке-доно, это не та рана, что вы нанесли. А значит, нас опять пытаются обвести вокруг пальца. Не знаю как. Может, настоящий враг собрал крови того чунина и как-то умудрился её подсунуть нам. Может, дело в чём-то другом. Но это не те, кто напали на нас и убили Акину, Сору и Кена. Нас хотят стравить с Амегакуре, как пытались ранее стравить с Суной.

— Что скажешь, Белый Клык? — Ханзо заинтригованно склоняет голову.

— Что хочу сам увидеть этого чунина ещё раз, — отзывается Сакумо.

— Так разрешите, Хатаке-доно, я мигом сбегаю и притащу?

— Не так быстро, Учиха-кун, я тебя ещё не отпускал, — фыркает Саламандра.

— При всём уважении, Ханзо-доно, разрешение я спрашиваю только у своего командира, — улыбаюсь. — Хатаке-доно?

— Разрешаю, — усмехнувшись, кивает тот.

Ну, ни пуха.

— Ха! — резко выдохнув, «продуваю» чакру через тенкецу на нижней половине тела. Ещё не Кайтен, но прилипшие бумажки отбрасывает на пару сантиметров. И этого вполне достаточно. — Каварими!

Заменившись на самый дальний от Саламандры чурбак, радостно машу ему рукой и, переждав громкий «бум» от взорванного чурбака, бегу к барьеру.

— Ребята, нужно показать этого раненого большим дядям, чтобы Сакумо-сан убедился, что я прав и рана не та. Открывайте.

— Я помогу, — выступает вперёд Йоко. — Один ты его так не зафиксируешь.

— Я с вами, — вклинивается Такеши, взваливая на плечо тяжёлое тело. — Шизука-чан, подай чакру вот в эту печать на земле, чтобы поднять барьер. И порви ей, чтоб снять.

— Всё очень шатко, следите за пленными, — напоследок говорю я, и мы трусим обратно.

На то, чтобы снова распаковать бессознательное тело и придать ему то же положение, уходит пара минут.

— Вот так он стоял, Хатаке-доно, когда вы его ранили, — тяну руку пленника на себя, чтобы тело чуть повернулось. — Он начал разворот, поэтому, когда вы ударили сверху вниз, то разрез должен был быть либо совсем вертикальным, либо направленным к его туловищу. А не наоборот, как мы видим. Согласны?

Сакумо несколько раз примеривается, взмахивает мечом, то и дело поглядывая на хранящего молчание Саламандру. И опускает оружие.

— Ты прав, Инаби-кун, — тяжело вздыхает он. — Это и правда была не та рана. Ну, или ему её залечили и нанесли новую поверх.

— Я бы заметила, Хатаке-доно, — тихо вставляет Йоко.

— Что ж, значит, я ошибся, — Сакумо кивает. — Благодарю, Инаби-кун. Ты поступил мудрее меня и не дал состояться непоправимому. Отпускайте этих троих.

Дым от взрывов и сгоревшей травы расходится, гонимый ветром, и перепаханное техниками поле заливает солнечный свет. Глядя на пожимающих руки Саламандру и Белого Клыка, на ворчащего Ботана, срезающего с моего солнышка верёвки, с трудом удерживаюсь от того, чтобы не свалиться от гигантского облегчения прямо тут же.

* * *

Зелёно-голубые глаза смотрят на меня из-под нахмуренных бровей так, словно я только что высморкался в роскошную гриву Ханзо Саламандры — с той же степенью осуждения и офигения.

— Ну, будем знакомы, — решившись, натягиваю на лицо приветливую улыбку и подхожу к девчонке. — Учиха Инаби, генин.

Фыркает и окидывает меня с головы до пят пренебрежительным взглядом. Типа: «и вот этот шибздик смог меня вырубить?»

Ладно, попробуем иначе.

— Надеюсь, произошедшее недоразумение не станет причиной для вражды.

Ещё один пренебрежительный фырк. «Что эта мелюзга там несёт? Наслушался высоких слов от взрослых и повторяет».

Ладно, а если так:

— А скажи, Незнакомка-чан, правда, что у вас в Амегакуре такие высокие дома потому, что призывная саламандра Ханзо-доно ночами ходит по деревне и жрёт всех, кто повыше спрятаться не успел?

— Что за глу… — она осекается и демонстративно отворачивается к проходящей мимо Йоко. — Простите, вы знаете, куда подевался тот шиноби, который меня допрашивал? Вы были вместе, вы должны помнить.

— Никуда не подевался, — мягко улыбается та. Кивает в мою сторону. — И он ближе, чем вы думаете.

Под пронизывающим взглядом зелёно-голубых глаз вздыхаю и, виновато улыбнувшись, складываю печать:

— Хенге-но-дзюцу. Меня ищешь, красавица?

— Ах ты!.. — она сжимает кулаки.

— А я что? Я ничего! — отступаю, примирительно выставив перед собой руки. — Кто ж виноват, что ты только со взрослыми парнями разговаривать соглашаешься! Кай.

— Ты… — она поджимает губы и сопит. «Тебе чего от меня надо вообще, придурок?!»

— Да я просто познакомиться подошёл! — принимаю вид оскорблённой невинности.

— С тряпкой снотворного в руках?!

— Аха-ха, — её выкрик застаёт меня врасплох, и я с улыбкой развожу руками. — Согласен, первая попытка была не очень успешной. Но зато я разглядел, что ты симпатичная. А то вдруг бы и не надо было знакомиться вообще?

— Придурок малолетний! — уголки её губ подрагивают и так и норовят подняться вверх.

— Не отрицаю, — улыбаюсь в ответ. — А всё-таки?

— Всё-таки что?

— Всё-таки ты так и не сказала, как тебя зовут.

— Пф. А сразу по-нормальному спросить ты не мог?

— Нет, сразу ты мне так на грудь навалилась, что не вздохнуть было, не то что спросить.

— Пф-ф, дурак, — она отворачивается, скрывая улыбку.

— Это точно, — серьёзно киваю. — И поскольку я дурак, сейчас пойду к Ханзо-доно спрашивать, как тебя зовут.

— Э! Только попробуй! — она тут же разворачивается ко мне. — Кацуми.

— В каком смысле, «Кацуми»? — хмурюсь.

— В том смысле, что зовут меня так!

О, да мы сердимся.

— Кацуми. Ка-цу-ми… — задумчиво произношу по слогам, словно пробуя слово на вкус. — Дурацкое имя. Совершенно тебе не подходит.

— Что-о?!

Ща врежет. На всякий случай отступаю подальше.

— Не переживай, ты в этом не одинока, — киваю в сторону. — Вон, взять хотя бы Шизуку-чан. Её имя означает «тихая», но если её разозлить, то орёт она громче всех в деревне!

— Так значит, моё имя мне не подходит? — угрожающим тоном осведомляется она.

Ох, что за хрень я сдуру понёс. Ей же не двадцать лет, вполне может всерьёз обидеться. Что там её имя означает? «Победа красоты»?

— Ну, в части про красоту я не против. Ты красивая, — окидываю её взглядом и качаю головой. — Когда я вырасту, то стану твоим парнем. Но вот «победа»? Ха! Да я ещё не вырос, а уже тебя победил!

— Да я тебя сейчас… — она сжимает кулаки.

— Увы, Ханзо-доно объявил перемирие, — оглядываюсь на секретничающих старших шиноби и развожу руками. — А то бы ты, конечно, мне показала. Да-да.

Всем своим видом демонстрирую, как я отношусь к её способности меня победить. Может, станет тренироваться чуток усерднее и дольше проживёт.

— Тебе просто повезло, понятно?!

— Хочешь сказать, сами ками на моей стороне? — чешу затылок. — Это возможно. Мне часто везёт. Так что можешь всем говорить, что твой парень — сильный, опытный и очень везучий шиноби.

— Да что за глупости ты несё…

— И да, имей в виду! — важно поднимаю вверх указательный палец. — Если узнаю, что какой-то придурок подбивает к тебе клинья, живо ему рога пообломаю!

— Пф-ф!..

Изобразив лицом классическое «ой, всё!», девчонка уходит к своим, и в мою сторону демонстративно смотреть избегает.

Вот и познакомился, блин. Язык мой — враг мой.

* * *

— Что ж, как минимум в одну книгу Бинго ты уже попал, — хмыкает Саламандра. — Кацуми-чан совершенно точно тебя не забудет, и следующая ваша с ней встреча будет… интересной.

Он сидит, привалившись спиной к тёплому боку своей жуткой твари. Мега-ящерица развалилась вальяжно и подставила бледное пузо яркому солнышку.

Впрочем, отпускать призывного зверя, как и убирать оружие, шиноби Дождя не спешат. Как, в общем-то, и мы.

— Разве был у меня шанс как-то иначе обратить на себя внимание этой девушки, Ханзо-доно? — улыбаюсь. — Знаете, у нас говорят, что между любовью и ненавистью всего один шаг. Будем надеяться, со временем её… недовольство поостынет.

— Ну-ну, — видно, что происходящее Саламандру забавляет.

И я, в общем-то, не против. Пусть себе веселится, лишь бы свою мега-ящерицу на коротком поводке держал. Встречаю очередной брошенный издали издали сердитый взгляд бывшей пленной девчонки. Надеюсь, после той ахинеи, что я ей наплёл, она не выкинет меня из головы. И её не убьют. И меня. И мы вообще хоть раз ещё увидимся. Охо-хо…

Видя, что его подчинённые привели себя в порядок и готовы к выдвижению, Ханзо поднимается на ноги:

— Тебе удалось пережить мою технику и уцелеть в бою со мной, — пафосно произносит он. — И хоть тебе далеко до твоего учителя, если выживешь, можешь стать неплохим шиноби, Учиха Инаби. У нас в деревне тебя будут знать под прозвищем Иночиширазу.

Э-э… мне требуется некоторое время, чтобы подобрать для прозвучавшего слова понятный перевод.

По-русски это будет… хм… Сорвиголова?

— Благодарю, Ханзо-доно, это честь для меня, — кланяюсь, скрывая выползающую на лицо глупейшую лыбу. — Я постараюсь, чтобы вы и Кацуми-чан ещё не раз обо мне услышали.

Стоящая позади Саламандры девчонка недовольно поджимает губы. Кацуми. Ну и дурацкое же имя. Совсем ей не подходит.

— Ха-ха, уж постарайся, — веселится тот. Переводит взгляд на Сакумо. — До встречи, Хатаке. Надеюсь, нам ещё представится возможность выяснить, кто сильнее. — И, развернувшись, повелительно взмахивает рукой. — Возвращаемся в Амегакуре!

Его зверюга ещё некоторое время разглядывает нас своими буркалами, а потом, видимо, решив, что хозяин удалился на безопасное расстояние, зевает и пропадает в клубах пара.

— Фу-уф… — бессильно опускаюсь на землю, падаю на спину и гляжу в небо. Сил не осталось совсем. Даже на то, чтоб мысли формулировать в слова. — О-хо-хо...

— Отойдём на берег реки и там сделаем короткий привал, — Сакумо останавливается рядом и, протянув руку, помогает мне подняться. — Вставай, Инаби-кун.

Кряхтя, как старый дед, всё же поднимаюсь на ноги.

— Ты хорошо справился, — продолжает Хатаке, серьёзно глядя мне в глаза. — Убедил меня взять вас с собой. Захватил в плен «языка». Провёл допрос и сделал правильные выводы, пусть и поступил вопреки приказу. Выжил в бою с Ханзо Саламандрой. Предотвратил конфликт между деревнями и кровопролитье. Ханзо подарил тебе прозвище. А я говорю: по возвращении в Такуми-но-Сато ты получишь чунинский жилет. Поздравляю, чунин Сорвиголова.

— Аха-ха, — меня разбирает нервный смех. — Сорвиголова, хе-хе… Я понимаю, что выгляжу глупо, но это и правда очень смешно.

— Почему? — влезает намолчавшаяся за время переговоров с дождевиками Хьюга.

— Потому, что у нас с сенсеем была заготовлена история для следующего сборника, — поясняю я, тяжело плетясь следом за Сакумо. — Про шиноби с таким прозвищем, который охотится на нукенинов.

Обычная такая история, честно упёртая одним ушлым попаданцем у Стэна Ли и студии Марвел.

— И что же в нём такого смешного? — интересуется с другой стороны Ботан.

— То, что он слепой, — фыркаю я. — То есть совсем. Ну, смешно же!

Оглядываю окружающие меня серьёзные лица и устало машу рукой:

— А-а, ну вас на фиг. Чувства юмора у вас нет.

— Один час на отдых, а затем в путь, — Сакумо серьёзно смотрит на нас. — Следующая остановка только вечером.

— Хатаке-сан, но почему? — удивлённо спрашивает Ботан.

— Потому что настоящий убийца всё ещё там, — тяжело вздыхаю я. — И мы понятия не имеем, что он успел устроить за время, пока мы гонялись за шиноби Дождя.

По помрачневшему лицу Сакумо понимаю, что его гложут те же мысли. А значит, нас ждёт ещё один бешеный марафон на полной шинобской скорости.

Опускаюсь на землю, раскидываю в стороны руки и ноги. Всё тело ноет, немного кружится голова, и к горлу то и дело тошнота подкатывает. Ох. Акимический допинг закончился, а последствия остались. Чувствую себя, словно лежу не на мягком прибрежном песочке, а на колышущемся и вздымающемся брюхе ханзовой мега-саламандры. А впереди долгая дорога домой.

Блин. Как никогда понимаю гнома из «Властелина Колец». Которому пешком пришлось догонять злобных урук-хаев.