Ведьмино отродье (hag born) (джен)

Наконец тяжелая первая неделя кончилась. Пятница конечно же еще продолжалась, но учебная неделя определенно закончилась, и Гарри с Роном искренне радовались этому нехитрому парадоксу. Отдохнув, закинув учебники в стол с твердым намерением не браться за них никогда или хотя бы не сегодня, друзья отправились в библиотеку. Там они нашли Элайн и Гермиону. Девочки сидели за разными столами, очевидно порознь, обложившись книгами, хотя и недалеко друг от друга. Гермиона заметила их и спрятала лицо за учебником. Элайн, напротив, отложила перо и помахала рукой.

— Эй, парни! Вы уже начали делать домашку? — спросила она тихим голосом, когда они сели напротив неё, — только не орите, мадам Пинс этого не любит. И упаси Мерлин порвать или испачкать книгу!

— Нет, мы еще ничего не делали, — сказал Гарри, — мы вообще первый раз в библиотеку пришли. Хотели на выходных, вместе легче делать. Я думал тебя позвать, сто лет уже не виделись. Жаль, что мы в разных Домах.

— Да, — сказал Рон, — может тебе какая помощь нужна, мы с Гарри завсегда...

— Есть одна мысль, ребята, — сказала Элайн заговорщицким шепотом, — но не для посторонних ушей. Обсудим по дороге, кажется гриффиндорцы для такого дела в самый раз.

Она сдала книги строго выглядящей библиотекарше, спрятала пергамент и перо в карман, и они отправились наружу, сквозь центральный вход. Начало сентября даже здесь, на севере, было тёплым, и они резво шли вдоль берега Озера.

— Есть у меня мысль, парни, по поводу моей научной работы. Для этого нужна определенного рода информация, и вы поможете мне ее достать. Как вам?

Рон испуганно посмотрел на Элайн, потом перевел взгляд на Гарри.

— Научная работа — это хорошо, — сказал Гарри, — вот только чем я могу помочь? Я сегодня выродился хуже Малфоя. Мне бы уроки сделать, не опозорившись.

И он начал пересказывать ей историю своего зельеварения под аккомпанемент комментариев Рона. Так они дошли до хижины Хагрида.

— Мда, — подытожила Элайн, когда они подошли к двери огромной, грубо сколоченной хижины, и Элайн, нисколько не смущаясь, заколотила кулаком по высокой деревянной двери, — впрочем этого следовало опасаться. Все знают, что он ненавидит Гриффиндор. Здравствуйте, дядя Рубеус!

Дверь распахнулась, и на пороге появился сам Хагрид с огромной собакой, впрочем на фоне хозяина та выглядела скромно.

— Кто ненавидит Гриффиндор? О чем таком вы толкуете?

Всей гурьбой они вошли внутрь хижины, изнутри сработанной столь же просто и грубо, Хагрид посадил их за большой деревянный стол, застеленный газетами, поставил перед ними чашки с чаем и блюдца с кексами. Гарри снова вкратце пересказал свою сегодняшнюю историю. Хагрид чуть не прослезился от умиления.

— Вот и отец твой такой же был. За друзей и в огонь и в воду.

По поводу персональной ненависти Снейпа он выразил сомнения и списал это на общую неприязнь ко всему Дому Гриффиндор, правда делал это, отводя глаза, и Гарри заподозрил, что тот видимо знает больше чем говорит. Элайн с удовольствием грызла кексы, Рон тоскливо пил пустой чай. Взяв наконец выпечку, Гарри понял, почему — кекс оказался твердым как камень, таким, что он едва не сломал об него зуб. Поэтому Гарри тоже принялся пить чай "без никто", поглядывая по сторонам — не каждый день оказываешься в жилище настоящего волшебника, к тому же полувеликана. Все в доме Хагрида было сделано под хозяина, такое же крепкое и большое, и похоже сделано руками самого хозяина, потому что создатель как хижины, так и немудреного скарба внутри похоже заботился лишь об удобстве, но не о красоте. Все дерево было неполировано, нелакировано, и неокрашено, потолок представлял собой голые балки, поддерживающие кровлю и потемневшие от времени. С балок во множестве свисали узелки, мешочки, пучки и связки самых разнообразных предметов: трав, корней, шкурок, волос и прочего.

— Это вы все в Лесу собираете, дядя Рубеус? — невинно поинтересовалась Элайн, разглядывая очевидно то же самое.

— Ты это для чего спрашиваешь? — строго спросил Хагрид, пряча улыбку в густой черной бороде, — мало я его братьев из лесу вылавливал — вот уж где шалопуты.

Он кивнул головой в сторону Рона.

— Зов природы, дядя Рубеус, — сказала Элайн, — вам ли не знать.

Гарри поставил чашку на стол, и ему на глаза попалась газета, которой был застелен стол, а именно статья о том, что 31 июля был ограблен банк Гринготтс, одно из хранилищ. Гарри с интересом прочитал заметку. В ней говорилось, что гоблины были крайне недовольны оглашением этого факта, ведь им не удалось задержать неизвестного темного мага, который смог незаметно проникнуть в банк, вломиться в ячейку, и уйти, едва не убив охранников. Гоблины заявили, что ничего не пропало, потому что владелец ячейки забрал содержимое буквально за пару часов до ограбления, именно поэтому неизвестному грабителю и удалось добраться до никому не нужной ячейки.

— Хагрид, — воскликнул он, — а это не могла быть та самая ячейка?

— О чем ты говоришь, Гарри! — воскликнул Хагрид, пряча глаза, — мало ли там ячеек. Давай, я тебе еще чаю налью.

— Хагрид! Скажи честно, это ведь не совпадение? Ты забираешь секретную вещь, а потом в хранилище вламывается грабитель и обчищает ячейку, из которой только что вынесли что-то. Что-то ценное, иначе бы темный маг не стал так рисковать и связываться с гоблинами.

— Я не могу об этом говорить, — сказал Хагрид, — это не мой секрет.

— А чей?

— Это вас не касается, — сказал Хагрид, — это секрет профессора Дамблдора.

— Но Дамблдор в Хогвартсе. Зачем ему носить ценности из Хогвартса в банк и обратно?

— Это не твое дело, Гарри, — строго произнес Хранитель ключей, — это личное дело Дамблдора и Фламеля.

Элайн пнула Гарри ногой под столом, и он решил не продолжать спор. Они позволили Хагриду сменить тему разговора и еще полчаса обсуждали профессоров, Филча, занятия и тому подобное.

Закончив чаепитие, они попрощались с довольным Хагридом, пообещав обязательно зайти еще, и отправились в обратный путь. Гарри распирало от любопытства и желания поговорить.

— Что вы думаете? — обратился он к друзьям, стоило только им отойти от хижины на приличное расстояние, — тут явно какая-то тайна! Хагрид что-то скрывает! Что-то было пронесено в Хогвартс, что-то невероятно ценное для некоего темного мага, наверняка тоже что-то тёмное и опасное. И вуаля — что-то есть в коридоре на третьем этаже, куда под страхом смерти нельзя ходить. Я думаю, это ни разу не совпадение. Это что-то — там. И оно наверняка связано с Дамблдором и каким-то Фламелем. Знать бы, кто это, можно было бы попробовать догадаться!

— Точно! — азартно воскликнул Рон, — верно говоришь! Попробуем поговорить с Хагридом еще раз? Может, он выболтает и это?

Элайн смотрела на них с усмешкой.

— А может спросить у кого-нибудь? — предложила она.

— Это какая-то темная ценная вещь, — возразил Рон, — у кого ты спросишь? У учителей разве что. Но это будет подозрительно.

— У кого-то умного, любознательного, начитанного и хорошо образованного. И умеющего держать язык за зубами, — сказала Элайн вкрадчиво.

— Где ж такого взять, — грустно сказал Рон, — Гермиона, но не думаю...Что?!

Он опасливо отошел от внезапно разозлившейся Элайн. Гарри досадливо хлопнул себя рукой по лбу.

— Прости, пожалуйста, Элайн. Рон плохо тебя знает и не хотел сказать ничего дурного. Ты случайно не знаешь, кто такой Фламель?

— Случайно не знаю, — сказала Элайн сердито, — мои знания — результат не случайности, а совершенно закономерного труда. Николас Фламель — величайший алхимик, создатель философского камня.

— А что такое философский камень? — спросил Гарри.

— Волшебная субстанция, позволяющая совершать мощнейшие трансмутации, обращать простые металлы в золото, а также — и это самое важное — на его основе готовится Ребис — эликсир жизни, восстанавливающий здоровье. Эликсир настолько огромной силы, что способен поддерживать жизнь человека на протяжении столетий. Собственно сам Фламель с женой — тому живое свидетельство. Они живут уже шесть столетий, во всяком случае они так говорят.

— Откуда ты это знаешь? — сказал Рон с восхищением, кажется совсем немного наигранным.

— Элайн здорово соображает в алхимии и зельеварении, — сказал Гарри, — это у нее семейная особенность. Думаю, Гермионе её никак не догнать, хоть всю библиотеку перечитай.

Элайн порозовела от смущения, однако возражать не стала, важно шагая рядом. Рон радостно заулыбался.

— Вот это здорово! Семейный дар — редкая вещь! — сказал он.

— Так ты думаешь, там философский камень? Кому нужно выкрасть его?

— Давай рассуждать логически. Камень нужен тому, кто хочет жить, кто в настолько плохом состоянии, что только самое сильное средство способно вернуть ему силу. Это темный маг, и очень сильный. Потерявший своё здоровье настолько, что только что-то по настоящему могучее способно вернуть его.

— Тот-кого-нельзя-называть! — хором воскликнули Рон и Гарри.

— Ты думаешь, он жив и охотится за камнем? — спросил Гарри возбужденно, — но почему он тогда не объявился?

— Я думаю, — сказала Элайн, — что перевозить камень в Хогвартс, во-первых, не было никакой нужды, а во-вторых, можно было и по тихому. Поручить это Хагриду — все равно что раструбить всей Косой аллее. Да и темный маг действовал мощно, но крайне топорно, словно безумный.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Гарри озадаченно.

Слова Элайн открыли грани, о которых он совершенно не подумал.

— Мне кажется, это — ловушка, — сказала Элайн, — смотрите сами — в каком случае маг могуч и при этом безумен? Обычно безумцу сложно дорасти до могущества, дурак скорее умрёт — Темные Искусства ошибок не прощают.

— В каком? — невольно прошептал Рон, оглядевшись по сторонам.

Элайн тоже подозрительно осмотрелась.

— Пойдёмте-ка к Озеру, — распорядилась она, — тут везде могут быть уши.

Они, крадучись, сошли с тропы, ведущей к замку и пошли к заросшему кустами каменистому берегу. Честно говоря, красться и говорить шепотом не было никаких причин, но само ощущение тайны принуждало их к этому, и они шли, словно команчи, вышедшие на тропу войны.

— Неупокоенный дух, — заявила она зловещим тоном, когда они зашли достаточно далеко в заросли и расселись на поваленном стволе старого кривого дерева, — кстати, уютная поляна. Запомним это место.

— Неупокоенный дух? — спросил Гарри, — как это?

— Темные маги прошлого могли остаться неупокоенным духом вместо того, чтобы умереть, — сказала Элайн, — но, чтобы вернуться к жизни, они вселяются в живых, которые становятся одержимыми. О-о-о! Тетка Ран рассказывала о таком! О Голосах, что шепчут во тьме.

Солнце уже ощутимо клонилось к закату, деревья тихо шумели вокруг, было пустынно и одиноко. Гарри сразу вспомнил свой день рождения в лесу на острове — то же ощущение тайны и чувства того, что твоя жизнь уже никогда не будет прежней.

— Что за Голоса? — спросил Рон, окончательно перейдя на напряженный шёпот.

— Есть места. Плохие места. Проклятые. Там пропадают звери. Или начинают вести себя странно. Слишком разумно, слишком хитро. И вот там, говорят, появляются Голоса. Стоит лишь случайным беднягам попасть туда, они начинают нашептывать тебе. Обещают славу, богатство, могущество, тайные знания, что давно потеряны во мгле веков. И лишь одного они просят взамен...

— Чего? — сглотнув, спросил Рон осипшим голосом.

Зрачки его расширились, а кожа лица побледнела. Гарри тоже было не по себе, а по телу побежали мурашки.

— Они просят впусить их. Впустить их внутрь себя. Но никогда не соглашайся на это! Ты не знаешь, кого ты впускаешь, и кто войдет в тебя, и какова цена...

— А что было дальше? — спросил Гарри враз пересохшим ртом.

Элайн вздохнула.

— Влезла тетка Морвена. Она сказала, что последний совет чертовски хорош, даже если ты точно знаешь, чей это голос, и что именно войдет. Тетка Ран кинула в нее веником и обозвала безмозглой нимфой. Но настроение ушло.

Рон выдохнул.

— А потом ты не переспрашивала?

— Нет, — с досадой сказала Элайн, — я маленькая была. Откуда было знать, что это будет важно.

— А жизнь колдуна может зависеть от мелочи, которую ты мельком услышал много лет назад... — сказал Гарри, — в точности, как ты и говорила!

— Ты что, наизусть мои слова запоминаешь? — спросила Элайн.

В голосе ее, за обычной ворчливостью, чувствовалась плохо скрытая гордость.

— Ну... — смутившись, ответил Гарри, — не прям наизусть, так, своими словами...

— Когда это вы успевали поговорить? — подозрительно спросил Рон.

— В магазине, — поспешно сказал Гарри и решил перевести тему, на примере Гермионы он понял, что излишняя догадливость Рона может завести вовсе не туда, куда он хотел, — обсуждали учебники. Так ты думаешь, что Тот-кого...

— Не обязательно это Тот, — сказала Элайн, — в прошлом Дамблдор уже победил одного тёмного лорда, Гриндевальда, и боролся с нынешним, пока тот не пропал благодаря одному очень неуемному мальчику, не будем называть его. Но кто знает, может Дамблдор специализируется на темных волшебниках. Может он упокаиавает их по паре штук за год, может, они тут кишат и прыгают, вон в тот куст плюнь — и в темного лорда попадешь. Хотя это может быть и Тот.

Гарри и Рон напряженно посмотрели на куст и облизнули пересохшие губы, плевать было особо нечем.

— Думаешь, Тот-кого, поведется на такую тупую ловушку? — спросил Рон, — да он никогда бы не сунулся в самое логово Дамблдора.

— В этом проблема одержимости, — сказала Элайн, — разум жертвы и духа подавляют друг друга. Одержимый медленно сходит с ума, ведет себя странно и неразумно, ведь дух убивает его изнутри. Это уже не совсем человек.

Гарри и Рона почти одновременно передернуло от ужаса. Им теперь все время казалось, что из зарослей им в затылок смотрит полный злобы и безумия взгляд бесплотных глаз, и они попеременно оглядывались.

— Вы думаете, в замок проникнет одержимый? — спросил Рон, — а как распознать его?

— Он будет вести себя странно, — предположил Гарри, — наверное стремиться к запретному коридору. Кто чаще всего туда ходит? Может это — Снейп? За что он взъелся на меня? А вот у духа явно есть причины меня ненавидеть.

— Снейп на безумца не похож. Он просто говнюк, ненавидящий Гриффиндор, в этом его поведение кажется не менялось, — сказала Элайн, — по-моему, очень подозрительно ведет себя кошка Филча. Да и сам Филч явно не в себе. Не забывайте, животные тоже могут быть одержимы. Может она подчинила себе Филча, или зелье ему в чай подлила. И имя у нее странное — миссис Норрис. Где вы видели кошку с таким именем?!

— Когда мы пытались открыть запретную дверь, Филч нас и поймал, — вспомнил Рон, — со своей кошкой! Нас еще Квиррел спас. Помнишь, Гарри?

— А что вы делали у той двери? — подозрительно спросила Элайн, — может, это вы одержимы? Ты помнишь, зачем ты туда пошел? И кстати! У тебя есть крыса.

— Я никого не впускал! — заявил Рон, — мы просто заблудились!

— Может, твой новый "друг" заставил тебя забыть, — сказала Элайн, — мы же не знаем, как ты вел себя до школы. У тебя не было провалов в памяти? Может, ты замечал, что оказался в каком-нибудь месте и не помнишь, с какой целью туда шел? Гарри, он пытался привести тебя к коридору? Или его крыса?

— Моя крыса ведет себя глупее обычной, — сказал Рон, оправдываясь, — она спит целыми днями и так ведёт себя уже много лет. Так кого угодно можно подозревать. Квиррел тоже там был.

— Квиррел — идиот идиотом, — сказал Гарри, — а Хагрид говорил, что он очень умным был. А потом встретил вампира или хагу и изменился. А у кошки лапки, как она зелье ими возьмёт? Элайн, а есть способ проверки на одержимость?

— Не знаю, — сказала Элайн таинственным шепотом, — но постараюсь выяснить. Заодно. Как раз в Запретную секцию собираемся.

— Кто собирается? — встревоженно спросил Рон.

— Мы. Я собираюсь, а вы мне вызвались помогать, — сказала Элайн, — вы же сами сказали, что можете помочь.

— Что за запретная секция? — спросил Гарри.

Как оказалось, в библиотеке имелась секция с литературой, доступ к которой был ограничен и предоставлялся только по письменному разрешению преподавателей. Все, что имело отношение к продвинутым чарам и зельям, особенно если это касалось Темных искусств или потенциально опасных вещей, то есть самое, по определению Элайн, нужное и интересные, находилось именно там.

— И кто даст тебе разрешение в эту секцию? И зачем мы? — спросил Рон.

— Никто не даст, — сказала Элайн, — в этом и проблема. Надо идти после отбоя, когда в библиотеке никого не будет. Только библиотека — это лакомая цель для Равенкло. Филч там и будет караулить. А это теперь еще опаснее — вдруг он одержимый. Или его кошка, я всё же думаю, что это кошка, очень уж она подозрительно себя ведёт. Нам нельзя ходить ночью в одиночку. Должны быть свидетели. И друг за другом следить, чтобы никого из нас не захватил темный дух. Минимум двое нужны. Я только пару заклинаний отработаю ещё. Иначе книгу с полки не взять.

— Откуда ты всё это знаешь? — уважительно спросил Рон, — мы всего неделю отучились.

— Подслушала, когда папа с друзьями болтали о своей учебе в Хогвартсе. Я проходила мимо двери в кабинет, споткнулась и попала ухом на замочную скважину .

— Неужели прокатило? — удивился Рон.

— Да где там, — огорченно сказала Элайн, — с тех пор заглушающие на дверь накладывает. Такой источник иссяк, эх.

— Надо было сказать, что тебе послышалось, кто-то умирает, и ты беспокоилась, — со знанием дела выдал Рон, — у меня сработало, когда меня под дверью поймали.

— Хорошая мысля приходит опосля. Я растерялась тогда. Сказала, что первое в голову пришло.

— А что за заклинания? — спросил Гарри, — разве нельзя книги просто рукой взять?

— Там защита от таких умных, — пояснила Элайн, — Вопящие чары, чтобы никто без разрешения не подошёл к полкам и отдельно те же Вопящие или чары Приклеивания на саму книгу. Это еще не всё. Самые интересные и так не взять. На них другие чары есть, или сама книга отображается чарами, а их Джеминио не копирует. Закон Гампа, чтоб его!

— Что за Джеминио?

Элайн вздохнула.

— Долго объяснять. Вкратце рецепт книгобрания такой: одна юная, но очень талантливая ведьма пробирается в Запретную секцию и издалека, очень осторожно, ничего не касаясь руками, с помощью заклятия копирования создает копию нужной книги. Джеминио, эти самые чары копирования, не копируют магию предмета, только сам предмет, эта невозможность и описана законами Гампа о возможности-невозможности создания вещей с помощью магии. Копия естественно попадает в исключения и свободна от Вопящих и Приклеивающих чар. Другой волшебник, юный, но надеюсь, подающий надежды, с помощью чар левитации подхватывает копию, просто на всякий случай, чтобы не поднимать шума, и левитирует ее от полок в руки, чтобы не подходить близко — вдруг там чары. Третий, верный друг, преданно и храбро стоит на стрёме, а если потребуется, подсвечивает Люмосом. Все проверено поколениями Равенкловцев.

— Круто! — воскликнул Рон, — я бы ни за что не догадался. Я бы думал, как наложенные чары снять. А ты их и не трогаешь! А почему этим Джеминио просто всего копии не делать? И покупать ничего не надо будет! Так и проклятые книги можно прочитать! Мне папа рассказывал — есть такие. Сводят с ума или выжигают глаза и прочие гадости.

— Если ты великий маг, — сказала Элайн, — или будешь непрерывно подпитывать магией копию, она протянет может несколько лет. Если нет- может три-четыре месяца. Я больше чем на два-три дня не надеюсь даже. Но мне этого хватит, чтобы переписать рецепт. А проклятие так не снять, говорю же. Если книга написана Писчим зельем на крови, прочитать его может только кровный родственник пишущего, а остальные получат в лучшем случае пустые страницы, а в худшем — вот то, что ты сказал. В Тёмные века часто так делали. Много родов с тех пор угасло, а книги их теперь не прочитать — магия покарает чужих, а копировать ее невозможно.

У Гарри вновь мурашки побежали по коже. Теперь ему следовало опасаться и книг. Особенно древних, в которых, по словам Элайн, все самое интересное. Хорошо хоть она узнала способ проверить это относительно безопасно.Гарри решил запоминать подобные жуткие факты. Выжечь себе глаза каким-нибудь гримуаром не входило в его планы.

— Покажи как это делается — попросил он, — ну пожалуйста.

— У меня только левиоса более-менее выходит, — призналась Элайн, — с удвоением пока плохо. Но если вы берете это на себя, я начну тренироваться. Может на следующей неделе уже выйдем на дело.

Они прошли на берег Озера, где Элайн образцово-показательно взмахнула палочкой, отчетливо произнесла заклинание и, плавно подняв в воздух огромный булыжник, обрушила его в воду. Вверх взметнулся фонтан черного ила и склизких зелёных водорослей. Друзья с хохотом бросились врассыпную.

— Только у меня не получается ничего, — признался Рон.

— О, давай, я тебя научу, — сказала Элайн, — это в классе сложно. Там ты поднимаешь бесполезные перья, а кому они нужны? Я поднял перо! Я поднял перо! Дайте мне балл! — смешно запрыгала она, подняв руку словно на уроке.

Ее поведение настолько напомнило им Гермиону, что мальчишки засмеялись.

— Швырять камни в грязь гораздо веселее и полезнее. Вдруг на нас попытается напасть гриндилоу, они тут водятся кстати. А будет ещё веселее левитировать вон тот ком грязи над головой. Не удержишь чары — получишь грязью по черепушке. Правильная мотивация — залог успеха! Слушайте старушку Элайн, сынки — уж она-то научит вас жизни.

Они еще почти час сбрасывали камни в Озеро. Даже Рон вполне успешно облил берега озера, да и свои штаны заодно, жидким прибрежным илом и был весьма доволен собой, несмотря на непрерывные наставления подруги "не маши так руками, у меня лишних глаз нет" и "долгая 'а' в вингардиум, Рон. Филч добрым не будет. Раскроет тебе рот своими кривыми пальцами и подселит туда духа. А может и не рот, кто их знает, одержимых".

Наконец, порядком перемазавшись в грязи, вся троица отправилась обратно в замок, договорившись встретиться на выходных для быстрого написания домашки и новой вылазки на природу. По словам Элайн, "красиво конечно всё, но стены и потолок давят, сидишь словно в склепе". Гарри влюбился в замок с первого взгляда, но подругу понимал, ведь она выросла в диком мире, даже при их первой встрече она одна жила в лесу и чувствовала там себя как рыба в воде. Впрочем, лес теперь ассоциировался у него со свободой и колдовством, ведь именно там он впервые узнал, что он — волшебник. А Рон в принципе был за любое движение, особенно если не надо было ничего читать или писать.

Следующий день сильно разочаровал Рона в этом плане. Его всегда благодушное после сытного обильного завтрака настроение было всерьёз подорвано выполнением домашнего задания. Элайн изложила поначалу "очень хороший план, Гарри, я же говорил — своя равенкловка — это круто": делать необходимый минимум, чтобы у преподавателей не было к ним претензий, а сэкономленное время посвятить более интересным делам и занятиям. Убедившись, что от Рона читающего пользы немного, она быстро распределила роли — Рон должен был носить книги с полок и обратно, рвать лист бумаги на закладки и выполнять всю вспомогательную работу, Гарри, читающий намного быстрее и внимательнее, должен был искать параграфы, похожие на нужные и помечать их закладками. Элайн компоновала их в рефераты и переписывала набело. Потом остальная двоица переписывала готовый текст у нее, слегка меняя слова, чтобы не было слишком уж похоже. Отдельным огорчением для Рона стала невозможность использования самопишущего пера — по словам Элайн, большинство преподавателей считали работу, написанную таким пером, несамостоятельной, и это как минимум приводило к дополнительным вопросам при сдаче, а некоторые, вроде МакГонагалл, могли вообще не зачесть такую работу.

— Это тебе надо было на Слизерин, — сказала Элайн печальному Рону, — там у особо одаренных есть специальные самопишущие перья, на заказ сделанные. Они пишут твоим почерком. Остаётся только найти талантливого и бедного или забитого сокурсника, пообещать ему покровительство и вознаграждение в меру своей совести и богатства, и он таким пером за тебя будет всю домашку делать. У них это в порядке вещей.

— Ну вот ещё! Буду я как поганая змея за уроки платить! Я и сам все сделаю, — бурчал тот себе под нос, бросая укоризненные взгляды на Гарри и Элайн, как будто действительно сделал все сам, а не переписывал уже готовое.

На обеде у всех разговоры свелись почти целиком к полетам на метлах — первое занятие ожидалось уже на следующей недели, и все, кто не имел подобного опыта (а таковых было довольно много, и магглорожденные, и многие полукровки, живущие среди магглов, на метлу ни разу в жизни не садились), очень переживали по поводу неудачи. И Гарри был в числе этих переживающих. Зато уже летавшие могли блеснуть своим опытом. Особенно старался Малфой, на весь зал рассказывавший, как он замечательно летает на метле с самого детства, почти в каждой его истории он ловко уворачивался то от самолёта, то от вертолета. Даже Гермиона поддалась общей истерии и делилась сведениями, почерпнутыми из какой-то книги об истории квиддича. Гарри, вместе с Невиллом, который, как оказалось, тоже ни разу не летал на метле, несмотря на принадлежность к колдунскому роду, тоже немного послушали, но потом Гарри увидел выражение лица Рона — откровенно скептическое — и решил послушать потом и его. После обеда вся троица снова отправилась наружу на облюбованную ими полянку у озера, где Элайн чувствовала себя свободнее. По пути Гарри поделился своими тревогами.

— Да кого ты слушаешь! — презрительно сказала Элайн, — уже по одному виду этого чистокровного хлыща ясно, что маггловского вертолета он в глаза не видел. У нас как-то один богатый маггл то ли пропал, то ли утонул. Его с вертолетом искали. Это страшилище размером с дракона, и рокочет так же, разве что огнем не пышет. Хотя дядя Джеффри говорит, что у магглов есть военные вертолеты, они могут и огнем. Если бы этот Малфой хотя бы раз от вертолета увернулся, он бы в штаны свои бархатные навалил, а скорее, его бы как ветчину напластовало.

Рон злобно рассмеялся.

— Врун и дурак!

— А что насчёт того, что говорила Гермиона? Она это в истории квиддича вычитала.

— Книги — это хорошо, — осторожно сказала Элайн, — но по книгам жить опасно, можно умереть от опечатки.

Рон снова расхохотался:

— Вот уж точно! А ты, Элайн, хорошо летаешь на метле?

Он настороженно посмотрел в её сторону.

— Да где там! — вздохнула та, — если бы у меня она была! Знаете же, сколько она стоит. На самодельных мы гонки устраивали. Но это даже и не метлы — так, коряги зачарованные, с них чары могли в любую секунду слететь. Мы потому и гоняли над речкой или карами⁽¹⁾, не выше нескольких футов от воды, чтобы, если что, падать не высоко. Там и гонки иной раз были не столько наперегонки, сколько на выбывание. Некоторые коряги и до финиша не долетали, падали в воду по дороге. Но зато весело.

Услышав это, Рон воспрял духом. Может, от осознания своего опыта полетов на пусть и старенькой, но настоящей, не падающей в реку, метле, то ли от того, что он в их компании — не самый нищий, он еще около часа рассказывал им о некоторых приемах полета, финтов в игре, даже изображал полет на метле пальцами, зажав между ними палочку. Элайн вновь выразила свое сожаление по поводу запрета метел для первокурсников и спросила Рона, не мог бы он узнать, может, его братья, числившиеся в команде Гриффиндора по квиддичу, одолжат им метлу на ночь. Рон грустно сказал, что вряд ли. Как оказалось, один раз он уже ломал черенок, близнецы испортили ему его игрушку, и с тех пор он с ними не в ладах. Гарри подумал, уж не тот ли это случай с паукообразным медведем, за который Рон ненавидел своих братьев, но при Элайн не стал переспрашивать. Элайн посоветовала просить не для себя, а для героя волшебной Британии, сироты войны, мальчика-который-выжил, так, дескать, не откажут.

— Еще скажи — для укрепления межфакультетской дружбы, — сказал Рон, но пообещал узнать.

Потом разговор снова незаметно перешёл на философский камень и возможную ловушку на темных лордов.

— А любопытно было бы взглянуть, что же там, за той дверью на третьем этаже, — сказал Гарри, — нет, вы не подумайте! Я не одержим! И вообще не хочу туда идти! Просто любопытно.

— Как подумаешь, что тут такая нечисть бродит — аж мурашки по коже, — пожаловался Рон, — может, это кошка одержимая к нам в спальню пролезет. Откроешь глаза — а она стоит над тобой... Ну знаете, как хага! Меня ими все детство пугали!

Он зябко передернул плечами. Гарри едва не расхохотался вслух, но вовремя спохватился и сдержал смешок, притворившись, что кашлянул.

— Как именно? — спросил он, изобразив непонимание.

— Мама говорила, что, если я буду плохо себя вести, придет хага и съест меня. Потом уже я узнал, что хаги сейчас очень редки, живут где-то у себя на болотах. Но раньше их очень боялись. На многих домах на окнах и дверях до сих пор стоит женский запрет. Хотя теперь все против него, говорят, это плохо и унизительно для женщин.

— Что за женский запрет? — спросила Элайн самым безразличным тоном.

— Чары, котоые не дают никаким способом разобрать дверь, окна, иногда даже открыть замки и щеколды женщинам. Из-за этого в старых домах женщина не может ни починить ничего, ни даже войти и выйти из собственного дома, если ей не поможет мужчина, пусть это будет даже ее собственный маленький сынок. Я слышал, как мама говорила, что это глупые чары и применялись, чтобы дочери не сбегали из дома против воли родителей, а хаги — лишь предлог. Да и не водятся хаги в наших краях.

Гарри бросил взгляд на Элайн — та слушала с жадным вниманием, замерев и целиком обратившись в слух. Увидев, что на неё смотрят, она вновь приняла беспечный вид. Гарри стало немного грустно, у него не было ничего для рассказов — ни связанного с колдунством и магией, ни с веселыми проделками, не рассказывать же в самом деле про "охоту на Гарри", это не те вещи, которыми гордятся люди, хотя Гарри играл роль добычи, по собственному мнению, очень достойно. Он твердо решил наверстать упущенные годы и непременно ввязаться в какую-нибудь ночную вылазку, раз уж днем всё это попадало в разряд нарушений и могло быть пресечено префектами или преподавателями, тем более, что верные товарищи для этого у него уже появились.

План с добычей метлы у близнецов провалился — Фред и Джордж, многозначительно глядя на мальчика, сказали, что Гарри еще рано катать девочек на метле ⁽²⁾, пусть ждет, пока метла появится естественным образом. Пока Рон выяснял всё это, Гарри удалось остаться с Элайн наедине и задать часть накопившихся вопросов касательно хаг, которые нельзя было упоминать при Роне.

— Мужчин-хаг не бывает, — пояснила Элайн, — у нас рождаются только дочери, так что Снейп вряд ли хоть на сколько-то хага, раз уж он мужчина. Зато у нас намного меньше ваших проблем с близкородственными браками. Забавно, что у нас те же решения, что и у волшебников, только зеркально наоборот — мужской запрет. В наших домах мужская часть дома обычно имеет отдельный вход, а во всех остальных дверях от мужской руки даже ручка не повернется.

— А как же твой отец? — спросил Гарри удивленно, — он у вас не бывает?

— Бывает, — сказала Элайн, — но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, он соблюдает те обычаи, которые приняты у хаг. Да и как их не соблюдать — не будешь же в гостях ломать двери и окна, ты же гость, а не грабитель. Кстати о грабителях — ты не одолжишь мне пару твоих книг для подготовки к делу?

Гарри с радостью согласился — ведь для чего еще нужны друзья, не только же ждать, чтобы они пригодились, когда вырастут, как намекали смешливые Уизли, а чтобы жить здесь и сейчас, когда они просто есть. По всему выходило что так.

1) каналы дренажной системы

Вернуться к тексту

2) существует британское суеверие, по которому незамужним девушкам запрещается переступать через метлу, иначе она может забеременеть до свадьбы, намеки на девушек и метлы поэтому являются несколько двусмысленными. Полет на метлах изначально имел в народе нехорошее значение, в некоторых поверьях ведьмы летали на метлах обнаженными, часто их прямо обвиняли в развратных действиях с нечистой силой

Вернуться к тексту