Ведьмино отродье (hag born) (джен)

После сытного ужина Гарри до вечера проторчал в гостиной, слушая как другие делятся впечатлениями от игры (что странно — остальные от неё были, кажется, в восторге. Видимо, для этого нужно было какое-то особое состояние ума), а потом, бочком, потихоньку, скрылся в спальне. Рон, Невилл и Гермиона остались сидеть в компании старшекурсников, весьма довольные, судя по лицам, их новым социальным окружением, и отсутствия Гарри никто не заметил. Он пришел к выводу, что время непосредственно до и после игры — самое удобное для вылазок. Вся школа сосредоточена на одном квиддиче и в упор не видит ничего другого. Это стоило использовать. Он быстро оделся, накинул Мантию, дождался на табуле лаконичного "скучаю" и выпрыгнул из башни в объятья сумерек. Покинув башню Равенкло, они полетели к знакомым окнам комнаты-склада мебели: для проникновения на этажи рядом с библиотекой это помещение подходило как нельзя лучше, а после того, как оттуда убрали Зеркало, там было, скорее всего, безопасно. Гарри немного повисел, пока Элайн накладывала сначала свою Анима Ревелио, а затем Алохомору, и они влетели в окно. В аудитории было все так, как он запомнил с каникул: пыль и старая мебель. Зеркало и в самом деле отсутствовало, тут Дамблдор не соврал.

— Классное было местечко, — с сожалением прошептал он, вспоминая славные былые деньки, — можно мне как-нибудь выучиться этим чарам? Обнаружения?

— Да, — откликнулась Элайн, — я тебе покажу. Только ты на них особо не надейся. Хотя, кому я говорю, ты же сам знаешь, как их обмануть.

— Не у всех есть такая Мантия, — пожал плечами Гарри, — может, хотя бы близнецов удастся обнаружить — и то хорошо.

Они вышли в коридор и продолжили вояж уже зарекомендовавшим себя способом — на метле под Мантией. Так было проще, быстрее, а главное, абсолютно бесшумно, если конечно не разгоняться. Как и в прошлый раз, им без труда удалось проникнуть в библиотеку и пройти к полкам Запретной секции. Проблему с освещением Гарри блестяще разрешил — он наколдовал Люмос себе на шляпу над полями, и сейчас, низко надвинув ее на лоб, гордо освещал полки легким поворотом головы, имея абсолютно свободные руки и отсутствие проблем со слепящей палочкой перед глазами.

— Вот ты жук! — одобрительно прокомментировала Элайн, глядя на гордого собой Гарри.

На самом деле он позаимствовал идею у строительных рабочих, вспомнив, что однажды видел их в налобных фонарях, но говорить этого не стал, чтобы не умалять собственные достижения, их и так было немного. Для себя он, при помощи Элайн, добыл ту же книгу по защите от некромантов, что и в прошлый раз — очень уж хотелось дочитать то, что там было написано. Элайн решила поискать что-нибудь новое, но тут их ждала неудача — сразу две перспективные книги, будучи скопированными, оказались пусты.

— Чарами отображались или зельем писаны, — прокомментировала Элайн с грустью, — ну что ж, поизучаем справочники по чарам для выпускников.

Большущий том, к счастью, оказался без сюрпризов и дал себя скопировать, и они покинули библиотеку тем же путем, что и пришли. Чтобы не опасаться незваных гостей, чтение решили перенести в лодочный грот. Чтобы туда попасть, требовались метлы, и была надежда, что близнецам окажется просто лень за ними идти, а при большой удаче грот мог вообще остаться за пределами видимости Карты. Во всяком случае наблюдение за реакцией Фреда и Джорджа пока оставалось единственным способом это узнать.

Грот, после полета над разбушевавшимся Озером в потоках злого зимнего ветра, встретил их приятной тишиной. Волны проникали сюда через вход невысокой мерной зыбью, ритмично шевелящей остатки прибрежных льдин на берегу и ласково хлопающей по опорам пристани. Их лодочный домик никто не тронул, он так и чернел во мраке огромной кучей. Элайн колдовством приглушила и перенесла на него еще несколько лодок, чтобы уменьшить сквозняки и скрыть свет, и они залезли внутрь, наколдовав Согревающие чары на всё дерево вокруг и голубой огонёк на пол.

— Здорово ты придумала с часами, — сказал Гарри.

— Решила поговорить еще раз с Невиллом, — объяснила Элайн, — а с ним не так-то легко найти общий язык. Я знаю только, что он очень любит всякую волшебную траву и интересовался ножами. Но о ножах не сильно-то поговоришь, что о них скажешь? Маггловские найти я сейчас не могу, не делать же kəɬɛɬ посреди школы?!

Странное чужое слово она произнесла с непроизносимым змеиным шепелявеньем, живо напомнившем Гарри об их первой встрече в лесу.

— Как? — переспросил он, — Кешеш? Кесес? Кешес?

— Хватит коверкать, — засмеялась Элайн, — ну, пусть будет кесеш, все равно ты правильно не произнесешь.

— И что это?

— Деревянный нож. Древняя штука, на самом деле. Мы не умеем делать железо, и никогда не умели. Не гоблины, сам понимаешь, и не магглы. А стоило оно в ранние времена дорого, не то, что сейчас. Поэтому мы всегда пользовались деревянными. У нас вообще почти все делалось из дерева, или глины, или травы. Лес же кругом и болото, там этого добра полно.

— И как? — полюбопытствовал Гарри, — режет что-нибудь? Хорошо? А как он выглядит?

Элайн посмотрела на него со снисходительной улыбкой.

— Ты меня как-то странно слушаешь: то наизусть цитируешь, то забываешь сразу. Берешь деревяху, вырезаешь нож — такой, какой душе угодно — смазываешь кромку Режущим зельем...

— А! — воскликнул Гарри, хлопнув себя по лбу, — я и забыл про Режущее! Ну тогда все понятно! Наверное, очень острый?

— Свежесделанный — конечно! — подтвердила та, — даже поговорка такая есть: острый как свежий нож.

— У магглов говорят: острый как бритва, — заметил Гарри.

— А что такое бритва?

— Ну, — Гарри задумался, пытаясь объяснить попонятнее, — такое лезвие, вроде маленького ножа, но не нож, очень острое. Им магглы сбривают бороду и усы, чтобы лицо было гладкое.

— Вот оно что, — воскликнула Элайн, — этого я не знала. У дяди Джереми борода на месте, да и у дяди Имрана тоже. И папа мой с бородой. Она, правда, колючая, но мне кажется, борода придает мужчине некий ореол загадочности: никогда не знаешь, как поведет себя человек, если ему поджечь бороду.

Гарри засмеялся.

— А почему ты не пользуешься таким ножом? Разве он плохой?

— Потому что кесеш не используется больше никем сейчас, кроме хаг, — ответила Элайн, моментально став серьезной и перестав улыбаться, — я побоялась выдать себя. Так он удобный: дешевый, легкий, очень острый, просто достать и заменить. Ну и на нож он не очень похож. Если кто захочет обыскать тебя Манящими чарами, и посчитает оружием только палочку и металлическое оружие, магия может не распознать кесеш, и он останется у тебя в кармане. Опытный человек, конечно, будет думать обо всем остром, и такой фокус не прокатит, но всегда же есть шанс, что на тебя нападет недоумок, так ведь? Ну, и его легко сделать красивым. Надо просто выжечь на нем, что хочешь: узоры там или надписи. Я всегда выжигала девизы из старых книг. Никто лучше меня не может их искать! Ну, там, Mortui non mordent, что значит " мертвые не кусаются" или вот Ultima ratio — "последний довод"...

— Круто! — воскликнул Гарри, — а можно мне какой-нибудь достать такой? Меня же никто не перепутает с хагой.

— Легче легкого, — уверила его Элайн, потом внезапно замолчала, и через мгновение воскликнула, — Точно! Ты же вне подозрений! А после того, как кесеш появится у тебя, я всегда могу сказать, что это ты меня научил! Вот только как ты́ это объяснишь?

— Скажу, что прочитал в книге, — ответил Гарри, подумав, — в магазине. А в какой, не запомнил. Купить ее не смог — денег не было. Сложно его делать?

— Надо потренироваться с Режущими чарами, — успокоила его Элайн, — на любом куске ветки. Эти чары сами по себе очень полезно знать, а резьба по дереву помогает отточить мастерство. Так всем и будем говорить. А потом попросим у Хагрида качественное дерево: дуб, бук или березу. И сделаем. Режущее зелье у меня найдется, у теток его полно, оно же тратится, соответственно и готовится.

— А с часами ты, получается, все выдумала? — спросил Гарри, решив важный для себя вопрос с ножом и получив надежду заиметь к себе в коллекцию очередной колдунский предмет, обладанием которыми он очень гордился, ведь они подтверждали его принадлежность к миру магов и ведьм.

— Нет, что ты! — воскликнула Элайн оскорбленно, — я и в самом деле должна научиться таким вещам, а тянуть до старших курсов не хочу. Знал бы ты, чем нам приходится пользоваться вместо этого. Вдруг меня выпрут отсюда. Так хоть что-то буду уметь.

— Почему ты думаешь, что тебя могут выгнать? — удивился Гарри.

Элайн вздохнула и как-то вся сникла.

— Потому что! — буркнула она тихо, — вот почему!

Добавив пару маленьких Люмосов на потолок, она достала книгу и хмуро уткнулась в неё.

— Мы тебя прикроем, — пообещал ей Гарри, стараясь скорее утешить, чем что-то доказать, потому что понятия не имел, за что можно выгнать из школы, и что в этом случае делать. Прецедент уже был: Хагрида за что-то выгнали, и он как раз был не вполне человеком, — у тебя же есть друзья.

— Это у тебя есть друзья, — отозвалась Элайн, не поднимая головы.

— Но это и твои друзья тоже. Рон, Невилл, Гермиона...

— А ты заметил, что среди них только те, кого знаешь ты? На моем факультете ты никого не знаешь, и угадай, сколько у меня там друзей? Да и те, кого ты назвал, узнай они, кто я, улепетывали бы от меня быстрее своей тени. Ну может, кроме Гермионы, да и то, в ее случае, не от большого ума.

— Но я-то знаю, — сказал Гарри растерянно.

— Может, ты тоже — не от большого ума, — сказала Элайн.

— Э! — возмутился Гарри, — я просто очень храбрый! Своего первого Темного лорда я убил в один год!

— Может оказаться, что не очень качественно, — возразила Элайн.

— Ну а чего ты хотела от годовалого ребенка?!

— Тут не поспоришь. Ты прав, — Элайн задумчиво посмотрела на него и добавила, — Спасибо, Гарри. Папа переживал, как я тут устроюсь, и если бы не ты, то переживал бы он не зря. У нас там либо чистокровные, либо магглорожденные, либо полукровки. А я — ни то, ни другое, ни третье. Даже поговорить не с кем, все время боюсь сболтнуть лишнего. У меня уже голова ото всего этого болит. Миртл, кстати, неплохой собеседник. Тоже Равенкло, и не обращает большого внимания на то, о чем мы говорим. Призраки вообще особой памятью и внимательностью не отличаются. К тому, что случается после их смерти, я имею в виду. Только ты моему папе этого не говори. Пусть думает, что у меня все хорошо.

— У тебя все хорошо, — сказал Гарри самым своим убедительным тоном, — сейчас вот только с личем разберемся. Надо прочитать, как с ним справиться. Найти-то мы его найдем, а дальше что?

— Знаешь, Гарри, я бы предпочла, чтобы с ним боролся Дамблдор. Я бы с огромным удовольствием поучилась бы борьбе с личем на его храбром примере, стоя где-нибудь подальше, чтобы меня не зацепило. Идеальный вариант — чтобы лич сам себя выдал где-нибудь прямо в Большом зале в присутствии Дамблдора и всех преподавателей. Так у них гораздо больше шансов справиться, и не получится трусливо сбежать, на них же будет смотреть весь Хогвартс. И нас не заподозрить, ведь все там будут, не только мы. Привлекать к себе внимание, думаю, не стоит.

— Ты уже придумала план?! — воскликнул Гарри.

— Ну как план... Набросок плана. Все, что я придумала, я тебе уже рассказала. В основном.

Она вздохнула и снова уткнулась в книгу. Гарри также принялся за изучение азов некромантии в версии "6+"

— Эй, Элайн! — воскликнул он через некоторое время, — Смотри-ка! Тут и о вас есть! Вот тут, глава о свечах из человечьего жира. " ...но лучшего качества свечи приобретаются обыкновенно у Болотных Хаг, кои владеют исскуством извлечения жира для оных из в болотах утопших. Однако же для зелий тот жир не гож уже, а токмо в колдовских свечах и потребляться должен, а пламя дает он чистое и жаркое, что и требуется..."

— Это да! — гордо произнесла Элайн, — этот секрет я тебе пояснить могу. Зелье Болотного Воска — вот и весь секрет. Если в него попадает труп, то как раз и получаются "свечи лучшего качества". И конечно, он не годен для зелий — это уже преобразованный магией материал, часть свойств изменилась, часть ушла. Для зелий жир надо брать... Откуда там его надо брать?

— Про повешенных пишут, — ответил Гарри, передернувшись, — неужели тогда было столько повешенных?

— Полным-полно, — уверила его Элайн, — магглы на казнь как на праздник ходили, даже детей с собой вели. В те времена фестралов видели практически все.

— Кошмар какой! — проворчал Гарри, снова беря книгу в руки, — надеюсь, больше такого не будет!

Следующие двадцать минут принесли ему еще больший улов.

— Смотри, какая крутая вещь! — сказал он, протягивая Элайн книгу, — Рука Славы! Орудие вора! Ей приписывается способность отпирать замки, усиливать сон спящих хозяев и давать свет только тому, кто ее держит! Ну и жуть! Это — правда?

Элайн отложила перо, которым последние десять минут переписывала заинтересовавшие ее заклинания, и заглянула в книгу.

— Так и есть. Она самая. Действительно, полезная штука. Однако достать тяжело: их оборот, изготовление и использование запрещены. Только хранение как предмета, представляющего собой историческую ценность, доставшуюся по наследству. Так что, если ты не грязнокровка, тебе повезло: можешь смело говорить, что нашел ее в фамильном сейфе и просто хранишь как реликвию. Главное — не попасться в момент покупки. Ну и смотреть, чтобы на Руке не оказалось какой-нибудь татуировки, вроде "Королевская военная академия, выпуск 1969". Иначе черта с два ты докажешь аврорам, что эта Рука досталась тебе от прадеда. И переедешь в Азкабан на пару годков.

— О! — изумлённо выдал Гарри, — то есть у многих есть такие?

Элайн серьезно посмотрела на него и с укоризной заметила:

— Подобного рода любопытство не способствует долголетию, Гарри. И честно на такие вопросы обычно никто не отвечает.

— А, ну понятно, — кивнул Гарри, — если в моем хранилище в Гринготтсе найдется такая, буду молчать как копченая треска.

Еще какое-то время прошло в тишине, нарушаемой лишь скрипом пера и шелестом бумаги.

— А что, значит "печень, отринутая келпи"? — поинтересовался Гарри, нарушив затянувшееся молчание.

— То и значит, — сказала Элайн, устало бросив перо, — когда келпи утаскивает человека, через какое-то время в его омуте всплывает печень бедолаги. Она и представляет ценность. Редкий компонент. Помню, вир Морвены так пропал. Кепку его нашли, думали, может потерялся. А когда печенка всплыла, тут уж все сомнения отпали. Военный какой-то молодой. Все надеялись, что он нам поможет с боевым оружием маггловским. Оказалось, этот придурок мог из него только стрелять, а как его достать — и не знал ни черта. И меня терпеть не мог. Говорили ему по болотам одному не ходить, но куда там такому крутому магглу нас слушать! Я в него яблоком как-то раз с крыши запустила.

— До того, как он тебя невзлюбил или после? — уточнил Гарри.

— Да я не помню уже, — сказала Элайн, — какая теперь разница.

— А зачем вам маггловское оружие? — поинтересовался Гарри, — если не секрет, конечно.

— Стрелять, — пояснила Элайн, — для чего же ещё? Очень полезная вещь. Достать только очень тяжело и дорого, оно же у магглов запрещено. Его просто так никому не продают. У бандитов приходится покупать, да и то охотничье. Дядя Имран сказал, военное — лучше, вот и пытались достать, да не вышло ничего. Охотничьи дробовики оказались очень полезными. Против оборотней. Знаешь, такие с двумя трубами? Стреляют шариками свинцовыми.

— У вас есть дробовики? — изумился Гарри, — и на вас нападают оборотни? А правда, что для них нужны серебряные пули?

— Ну а как без них? Раньше арбалеты были, но ерунда эти арбалеты, честно говоря. Не знаю, зачем Хагрид с ним ходит. Теперь не нападают. Был один случай, давно уже, нас с тобой еще в помине не было. Обошлись и без серебряных, посеребрили эти самые свинцовые шарики, и всего делов. Так гораздо дешевле.

— Хагрид не умеет с ними обращаться, — сообщил Гарри, вспомнив его визит на острове, — мой дядя хотел пригрозить ему таким ружьем, но Хагрид отобрал его и сломал. А ты стреляла из ружья?

— Пару раз, — небрежно подтвердила Элайн с плохо скрытой гордостью, — не по оборотням, конечно. По гриндилоу. Очень сильно бьётся в плечо. Но заряды очень дорогие, и их тяжело доставать. Поэтому мы их бережем. Ну что, по домам? Выспаться тоже не помешает.

— Ты обещала показать чары, — просительно напомнил Гарри.

Элайн достала палочку, показала ему движение и заставила повторить его пару раз.

— Первый раз лучше делать это в темноте, — добавила она, — Нокс!

Внутри стало темнее, лишь умирающий голубой огонёк слабо мерцал между ними.

— Финита Калефак!

Огонек тоже исчез. Гарри взмахнул палочкой.

— Анима Ревелио!

На кончике палочки засеребрилась слабая фосфоресцирующая прядь, похожая на тонкое волокно тумана, тянущееся в сторону Элайн.

— Я вижу! — воскликнул Гарри.

— Давай определимся с радиусом действия, — предложила Элайн, — я буду отходить от тебя дальше, а ты смотри, когда я перестану проявляться. Хоменум Ревелио, говорят, действует дальше, но это чары поиска человека. Они могут не сработать на духах и разумных существах, сильно отличающихся от людей. А на инферналах и Слуа ничего из них не работает. По крайней мере так говорят. Не хотелось бы проверять.

— Про инферналов я знаю, — сказал Гарри, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме, — а что такое Слуа?

— Не что, а кто, — поправила его Элайн, — хотя, может и что, судя по тому, что чары Обнаружения их не замечают. Но ты их заметишь и так. Холод и тоска, такие, что невозможно выносить. Мертвое Воинство, стражи Азкабана. Вы, колдуны, зовёте их дементорами. Мерзкие твари. Колдуй и смотри.

Послышался шелест бумаги и наступила тишина, нарушаемая лишь слабым плеском воды снаружи. Гарри взмахнул палочкой и произнес заклятие. Туманная прядь потянулась в сторону выхода.

— Вижу! — громко сказал он.

— Не ори, — негромко посоветовала Элайн снаружи, — я пойду к воде, моргну тебе Согревающими, а потом вернусь обратно. Тоже попробую тебя с такого расстояния обнаружить.

Гарри вылез из-под лодки и выпрямился. Глаза его еще не до конца привыкли к темноте, он толком ничего не видел, только вход в грот маячил синевато-белесым пятном. Плеск волн в темноте казался шагами огромного тролля, бродящего по кромке воды. Он стал периодически накладывать чары, каждый раз наблюдая белую прядь, истончающуюся и бледнеющую на фоне чернильной тьмы по мере того, как Элайн отходила все дальше. Призрачно-голубые всполохи ее чар мелькали все дальше и дальше. Наконец, она дошла до конца пристани — чары уже едва видели её — и, видимо, пошла обратно, потому что вспышки прекратились. Внезапно как будто что-то промчалось мимо него, и он от страха и неожиданности присел, прижавшись к холодному борту лодки. Вокруг по-прежнему была лишь темнота и эхо нервирующего, похожего на шаги, плеска. Ему отчаянно захотелось позвать Элайн, но он вспомнил, что его просили не орать, и сдержался. Что-то призрачное снова промчалось рядом, что-то тихое, бесшумное, на самой грани восприятия, и он вжался в лодку еще сильнее. Наплевав на всё, он таки решил засветить самый слабенький Люмос и снова поднял палочку.

— Люмос!

Тусклая вспышка осветила бледное лицо Элайн, с широкими, во всю радужку, ярко светящимися золотом зрачками буквально на расстоянии вытянутой руки.

— Мерлин! Элайн! — против воли воскликнул Гарри, дернувшись, — у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло! Зачем так подкрадываться?!

Элайн злобно зашипела, прикрыв рукой глаза.

— Гарри! Проклятье! Глаза! Ты совсем с ума сошел!

— Нокс! Ох, прости Элайн. Просто я тебя потерял...

— Ты же прямо на меня смотрел! Я думала, ты меня видишь.

— Ни черта я не видел, — сказал Гарри, — здесь что-то летает, Элайн...

— Ты почувствовал? Как будто что-то мимо...?

— Да-да, — закивал Гарри, который в наступившей темноте снова перестал что-либо различать: зажженный им Люмос сделал ситуацию еще хуже, — что это?

— Чары Обнаружения, — сказала Элайн, — когда они касаются твоей магии, ты чувствуешь их вот так. Поэтому сложно обнаружить кого-либо и не выдать при этом себя. Ну, кроме магглов, конечно. У них нет магии, и они тебя не почувствуют. Надо будет потом с Роном и Гермионой попробовать искать нескольких людей. И Хоменум Ревелио заодно. А то я-то тебя хорошо нахожу, а вот у тебя будут проблемы. Меня Хоменум Ревелио видит намного хуже, я от вас отличаюсь. И на Хагриде попробуем. Тогда, на берегу, он неплохо к нам подкрался.

Они снова залезли внутрь их домика, на этот раз наложив слабые Согревающие без светящегося огонька, и немного посидели без света, чтобы глаза окончательно привыкли к темноте, а затем уселись на метлу, и Гарри длинным лихим виражом менул их обоих в холодное ветреное ночное небо.

Когда он, основательно продрогший, влез в своё окно, Рон уже был в комнате. Увидев Гарри, он возмущенно воскликнул:

— Где ты пропадал, Гарри?! Я уж думал, ты опять куда-нибудь вляпался! Где мне в таком случае тебя искать?

— Летал к Элайн, — пояснил Гарри, распихивая по местам одежду.

— Может, я бы тоже сходил! — обиженно заявил Рон, — Что вы делали?

— Мы заскочили на пять минут в библиотеку, а потом всё остальное время читали книги, — ответил Гарри, отчаянно зевая, — даже еды никакой не было.

— Книги?! — возмущенно воскликнул Рон, — у тебя есть метла и Мантия, а всё, что ты придумал — это до полуночи читать книги?!

Он уселся на свою кровать и сокрушенно покачал головой.

— Ну ладно — Элайн. Она — Равенкло, и чокнутая немного. Но ты, Гарри! На что ты тратишь свою жизнь?!