Ведьмино отродье (hag born) (джен)

Гарри снились болота. Так как он, всю сознательную жизнь проживший в Суррее, в уютном коттедже (дела у дяди Вернона шли очевидно более чем неплохо), правда, в самой неуютной его части, в чулане под лестницей, никогда в жизни не видел болот, то ему грезилась ярчайшая фантасмагория, нечто, похожее одновременно на тропические джунгли, римские термы и зелёную полянку, скрытую в терновнике. Огромные стволы, сплошь увитые цветами и, почему-то, рельсами, вздымались вокруг него к небесам; на широких полянах, зеленых от травы, залитых глубокой прозрачной водой, поднимались огромные грибы с широкими словно обеденный стол шляпками, а по ним, величаво покачивая бедрами, танцевали стройные хрупкие хаги в глухих балахонах, но не серых, а атласно-черных, шитых серебром и драгоценными камнями. И Гарри будто бы точно знал, что сейчас они скинут свои балахоны и будут плескаться нагишом в прозрачной воде меж гигантских шляпок и петь для него дивными голосами и раскатистыми "р". Глухой стук потряс чудесный солнечный мир словно далекий тамтам, все красавицы разом повернули к нему свои лица, и все они оказались Элайн, разом разомкнувшие свои белозубые уста.

— Вставай! Эй! Вот же сыч! Ты что, сова!

Гарри проснулся и ошалело вскочил. В дверь громко стучали, и оттуда слышался знакомый звонкий голос.

— Ну же, соня! Ты живой там или как? Сегодня в Хогвартсе выспишься!

Не успевшие раздеться фигуры окончательно развеялись вместе с остатками сна, и Гарри вскочил, крикнув:

— Живой! Подожди секунду, я только проснулся!

Он напялил очки, подошёл к двери и впустил Элайн. Та ворвалась в номер, уже одетая в маггловскую одежду и кеды, с то ли сундуком, то ли саквояжем, порядком потертым и с наклейкой орла на синем фоне, в одной руке, и каким-то свертком — в другой.

— Чего палочкой не открыл? Мог бы и не подскакивать. Я еду принесла.

— Я проспал? Дай мне пару минут...

— Нет, ещё полно времени. Я заранее пришла, чтобы спокойно собраться и позавтракать.

Гарри посмотрел на кеды Элайн. Кажется, они были ей великоваты, так же как и Гарри — его сверхботинки. Он решил сказать ей, чтобы она потренировалась в них ходить, и даже открыл было рот, но вспомнил, что она уже дошла сюда, а значит вполне тренирована, потом ему пришло в голову, что ноги её заметно больше человеческих, и наверное это ее нормальный размер, и ходить в такой обуви она привычна...

— Гарри! Ты вообще ночью спал? — она прервала поток его мыслей, хлопнув его рукой по плечу, довольно сильно, — ты уже минуту стоишь, пялишься на пол и открываешь рот. Знаешь, ты немного похож на нарла.

— Кто это? Ещё римлянин?

— Не, зверь такой магический. Навроде ежа.

Гарри умылся, привел себя в порядок, и они развернули принесенное Элайн. Это оказалась пара свертков из тонкой лепешки.

— Там жареное мясо и овощи внутри закручены. И соус какой-то ненашенский. Дядя Имран передал. То ли Дон Баобаб, то ли как-то так⁽¹⁾. Но есть можно.

Они съели свертки, оказавшиеся довольно острыми, Гарри признал, что есть действительно можно, но им можно было быть и побольше. Затем он тоже оделся в маггловскую одежду.

— Ну вот, я готов. Кстати, можно спросить, почему твоя тетя носит балаклаву? Я имею в виду, у нее такой красивый голос и...

— Кстати об этом. Давай-ка я тебе скажу одну вещь, а ты просто запомнишь её и не будешь спрашивать. Считай это законами волшебного мира, ну вроде как у вас не пить из лужи, не ходить по дороге, и всякие такие вещи. Во-первых, не болтай лишнего и не лезь не в своё дело. Во-вторых, если кто-то пытается тебя увести, что-то дать съесть, выпить или просто взять в руки, и выглядит странно, неважно, чужак он или кажется тебе знакомым, не иди, не бери, не прикасайся. Хаг это тоже касается. Особенно. И в-третьих, если твои жизнь и рассудок тебе дороги, избегай тех, кто выглядит так, как моя тётя.

Гарри ошеломленно сел на стул.

— А почему? — заторможенно спросил он.

— Если ты будешь вести себя по другому, ты дашь понять, что жизнь и рассудок тебе не дороги, и рискуешь с ними расстаться. И это может произойти не самым приятным способом, — серьезно сказала Элайн.

— Так что, никому нельзя верить?

— Никому нельзя. Мне — можно.

— Но ведь ты же тоже...

— А вот об этом тебе лучше не вспоминать. Предлагаю всем говорить, что мы познакомились в магазине. Откуда я — ты не знаешь, про моих теток слыхом не слыхивал. Нас, знаешь ли, не сильно любят, особенно на Слизерине. Лучше, чтобы никто обо мне не знал.

— Ты думаешь, тебе удастся это скрыть? Твоих родственников?

Элайн вздохнула.

— Хагрид — полувеликан. Их тоже не сильно-то любят, и он это скрывает.

— Хагрид — полувеликан?

— Это — секрет, говорю же. И уж если Хагрид ухитряется скрывать это от некоторых, а глядя на Хагрида, в это сложно поверить, то уж я-то, думаю, справлюсь. Это в целом показатель качества знаний — замечать такие вещи. Жизнь волшебника иногда зависит от какой-нибудь незначительной мелочи, которую он видел мельком или прочёл один раз много лет назад. А если уж ты не можешь разглядеть полувеликана, то тебе лучше вообще из дома дальше булочной не ходить! Папа говорит, недалек тот час, когда в Хогвартс оборотня приволокут, и никто ничего не заметит, даже если он поселится в комнате и будет вместе со всеми на занятия ходить. К тому же у меня есть вот что!

Она достала из своего саквояжа небольшую бутылку и гордо продемонстрировала ему. Гарри вгляделся в истертую этикетку.

— Мятный шнапс? И как он поможет?

— Да нет. Это бутылка от него. Зелье Молодоры. Зачем тратиться на фиалы, если у магглов можно бесплатно набрать любых бутылок в первом же бачке. А вот эта их искусственная кора, которая белая или прозрачная, она разная бывает, знаешь, то мягкая, то твердая, вообще — вещь!

— Пластик?

— Да, точно. Вот смотри.

Она открутила крышку и сделала крошечный глоток из бутылки шнапса. Лицо её потекло и расплылось, как будто оно превратилось в желе, волосы зашевелились, еще мгновение, и всё прекратилось. Гарри ахнул от изумления. Перед ним стояла наверное самая миленькая девочка, которую он видел, не то чтобы он видел их много, конечно. Правильное округлое личико прямо таки кукольной красоты, с четко очерченными губками, бровками, обрамленное густыми волнистыми волосами.

— Ну как? — звонкий голос хорошо подходил к ее новой внешности.

— Вау! Да тебя сам черт не узнает! Это надолго?

— На пару-тройку дней всего. Поэтому запас зелья должен быть большим. И это еще усовершенствованный рецепт. Моя семья его варит веками.

— Знамо дело, семейный! — серьезно покивал Гарри, выпятив нижнюю губу, словно для него такие дела были в порядке вещей.

Ведь нельзя удивляться каждой мелочи, он уже месяц как колдун, пора вести себя серьезно и ответственно: запоминать мелочи, которые ему будут нужны, когда борода дорастет до пояса, и прочее. Элайн расхохоталась. А вот смех Гарри не понравился. Высокий и резкий, он не соответствовал милому кукольному личику, которое оставалось малоподвижным словно маска. О чём он сразу сообщил подруге, ведь для чего ещё нужны друзья, как не сказать, что ты смеёшься, как одержимый легионом бесов.

— Спалюсь, — сказала Элайн, нахмурившись, — как пить дать, спалюсь.

Она прошла к зеркалу и принялась хохотать на все лады словно леший, внимательно всматриваясь в свое отражение. Количество видов смеха, по мнению Гарри, сделало бы честь любому актеру — от злодеев Джеймса Бонда до потерянных в детстве принцесс. Наконец, вдоволь нахохотавшись и перебрав десятка три разных смехов, она вернулась обратно, заявив, что поняла, в чём трудность, и всё будет хорошо.

— Можно сходить и ещё разок позавтракать, раз времени полно. И бармен говорил, можно взять еду в дорогу. Возьмём пастуший пирог?

— Тот, который на самом деле бараний? Возьмём. Всё, что я взяла, мы уже того...

Они позавтракали всё той же яичницей с беконом, старый Том не баловал разнообразием, делая ставку на сытность и консервативность, что кажется окупалось. Новизну тут не похоже чтобы любили. Пирог был завернут в бумагу, спрятан в кофр, и они двинулись к Кингс Кросс.

На вокзале все прошло буднично. Они просто подошли к колонне, разделявшей платформы "9" и "10", Элайн взяла его под руку, прошептав: "сделай лицо попроще и шагай сквозь стену", они шагнули — и оказались на платформе, которой еще секунду назад не было. Это Гарри мог заявить со всей уверенностью, потому что на путях стоял поезд времен королевы Виктории, а локомотивом ему служил паровоз, огромный алый паровоз, впрочем чего ещё стоило ожидать? Вряд ли поезд тянули бы пегасы. "Хогвартс-Экспресс, 11 a.m." — гласила надпись над аркой. Они пришли довольно рано, поэтому спокойно сели в поезд, нашли свободное купе и вольготно разместились. Элайн предложила накинуть мантии, чтобы не выделяться маггловским видом, что они и сделали. После чего уселись и смотрели на прибывающий народ. Некоторые выглядели как натуральные магглы, некоторых эти самые магглы упекли бы в психушку — чего стоила хотя бы строгая пожилая женщина с чучелом стервятника на шляпе. Наконец подошло время отправления. На платформу выбежала толпа одинаково рыжих людей, вероятно семья: полная похожая на курицу-наседку женщина и четверо мальчишек самых разных возрастов, от важного старшего до долговязого младшего примерно возраста Гарри. Где-то среди них крутилась совсем маленькая девчушка, такая же рыжая, как и все остальные. "Сестрёнка младшая наверное, — подумал с грустью Гарри. Рыжее семейство спешно и трогательно прощалось, мама-наседка терла нос младшему, девчонка начала реветь, старшие спешно закидывали чемоданы в двери вагона. Локомотив дал гудок, глухо заухал трубой и плавно тронулся, с ритмичным "чахх-чахх" выбрасывая в воздух грязный мокрый дым. Гарри, никогда в жизни не ездивший на поезде, и не знавший, как трогается состав, а уж тем более паровоз, воспринял эту плавность как должное, и просто смотрел на уплывающую платформу, пока алый молох увозил его в новую жизнь.

Дверь в купе распахнулась, и в проеме появился рыжий мальчишка в поношенной мантии. Кажется, один из того рыжего семейства, что они наблюдали недавно.

— Можно к вам? — спросил он, — а то все места уже, кажется, заняли.

— Конечно, проходи.

Мальчик вошел и втащил свой видавший виды сундук, такой же потрепанный, как и одежда его хозяина.

— Рон. Рон Уизли, — представился он.

— Муншайн. Элайн. — Элайн слегка привстала.

— Гарри. Гарри Поттер, — сказал Гарри.

— Тот самый?!

Рон плюхнулся на сиденье напротив Гарри рядом с Элайн.

— Зависит от того, какого именно Гарри Поттера ты имеешь в виду, — сказала Элайн наставительным тоном, — мне кажется, это не тот.

Рон удивленно уставился на неё, но та выдержала его взгляд совершенно невозмутимо.

Тогда мальчик снова повернулся к Гарри:

— У тебя есть..? Ну, шрам?

Гарри задрал челку и продемонстрировал лоб, испытывая стойкое ощущение дежавю.

— Тот самый! — подтвердил Рон.

Поезд набирал скорость, и здание вокзала и перон, ускоряясь, быстрее поплыли за окном.

— Это туда Тот-кого-нельзя... — начал Рон, но был перебит Элайн:

— Ты об этом хотел поговорить с сиротой, которого некому даже проводить в школу? Что дальше спросишь? Была ли кровь, расчлененка, может быть? Ты, главное, не стесняйся...

Рон порозовел:

— Н-н-не...

— Я ничего не помню, — поспешил сказать Гарри, пытаясь сгладить ситуацию, — мне же тогда всего год был. А потом я жил у магглов.

— И как они? — спросил Рон, косясь на Элайн, — магглы, я имею в виду?

— Ужасные. Не все, но мои дядя и тетя именно такие. А ты что, не знаешь магглов?

— Нет. В моей семье все волшебники. Есть правда какой-то родственник матери, он сквиб и живёт среди магглов, но мы о нём не говорим.

— Хотел бы я жить в семье волшебников, — со вздохом сказал Гарри, — те люди на вокзале — это твои родственники?

— Мама, сестра и братья. У меня их пять.

— Все учатся в Хогвартсе?

— Нет. Билл и Чарли уже окончили и живут отдельно, а сестра еще маленькая. Только трое — Перси и Фред с Джорджем.

— Здорово. Хотел бы я, чтобы и у меня были старшие братья! — сказал Гарри с чувством.

— В этом на самом деле мало радости, — хмуро возразил Рон, — это значит, что ты никогда не получишь ничего нового. У меня старая одежда Перси, палочка — Чарли...

Гарри подумал, что у него никогда не было братьев, но одежда все равно была старой, а о существовании палочки он даже не подозревал, но вслух этого не сказал.

— А где учатся твои братья? — встряла в разговор Элайн, которой наскучило сидеть просто так, слушая чужие разговоры.

— На Гриффиндоре. У меня вся семья там. Думаю, я тоже туда попаду. Потому что если я окажусь на Хаффлпафе, близнецы меня со свету сживут. Но это лучше, чем оказаться на Слизерине.

— О, да! — в один голос воскликнули Гарри и Элайн.

Все трое весело рассмеялись.

— Оттуда вышли все темные волшебники. Сами-знаете-кто тоже учился там, вы знали? — сказал Рон, понизив голос до зловещего полушепота.

Гарри отрицательно помотал головой:

— Сам-знаешь-кто учился в Хогвартсе?

— Давно. Много лет назад.

— На Слизерине давно к этому дело шло, — авторитетно заявила Элайн, — куда яблонька клонилась, туда и повалилась.

Пейзаж за окном сменился с городского на сельский, зеленые рощи и луга сменили кирпичную и бетонную застройку. В дверь постучали. Рон, сидевший ближе всех ко входу, открыл её. В проходе стояла пожилая ведьма с тележкой для еды.

— Ребята, сладости, пирожные, конфеты, напитки?

Рон пробормотал что-то насчет еды с собой. Гарри решительно встал и потянулся к кошелю:

— Сегодня Лукулл угощает Лукулла, я возьму всего, и побольше.

После того, как ведьма ушла, на столе высилась гора всевозможных сладостей: драже Бетти Боттс, Лучшая Надувачка Друбла, Шоколадные Лягушки, тыквенные пирожки, кексы-котелки, лакричные палочки и многое другое. Элайн равнодушно смотрела на всё это богатство, а Рон с тоской достал из своего сундука свёрток с сендвичами:

— Соленая говядина. Она всё время забывает, что я ненавижу солёную...

При слове "говядина" Элайн оживилась и с надеждой посмотрела сначала на Рона, потом на Гарри.

— Предлагаю обмен. Угощайся. А ещё у нас есть пастуший пирог.

Гарри выложил пирог из своего кофра на стол.

— Вообще-то они немного подсохли, — сказал Рон извиняющимся тоном, — у неё не так много времени на каждого из нас...

Он спешно поблагодарил и накинулся на сладости, моментально забыв о сендвичах и не обращая внимания на пирог. Элайн взяла один из сендвичей и с наслаждением впилась в него зубами. Гарри решил попробовать нечто с названием Шоколадная Лягушка и открыл коробку. Там действительно оказалась лягушка из шоколада, которая внезапно прыгнула на стол.

— У них волшебства на один прыжок, — пояснил Рон, — кто тебе достался?

Гарри осторожно поднял замершую на столе лягушку и недоуменно посмотрел в ответ:

— Как — кто?

— А, ты же не знаешь. Там в каждой коробке карточка с каким-нибудь знаменитым волшебником. Если попадется Агриппа, ты не мог бы поменяться со мной?

Гарри развернул коробку — внутри действительно лежала карточка с витиеватой надписью "Альбус Дамблдор" и мелким текстом под ней. Перевернув её, он увидел изображение седого колдуна с длинной бородой, в остроконечной шляпе и очками-половинками на длинном крючковатом носе. Изображение посмотрело на Гарри и помахало рукой.

— Эм-м-м, Рон. Оно шевелится.

— Ну да. А чего ты ждал? Дамблдор? У меня таких уже штук пять. Можешь начать собирать коллекцию, кстати.

— У магглов картинки обычно не движутся. — ответил Гарри.

Рон пожал плечами. Рот его был занят шоколадом.

— Кто хочет пить? — спросила Элайн.

Она уже прикончила один сендвич и сейчас держала в руках знакомую бутыль и горсть кожаных танкардов.

— О! — воскликнул Гарри, осознавший, что купить чего-нибудь попить он как раз забыл.

Они сгребли поредевшие сладости в сторону и расставили кружки.

— Что где? — спросил Гарри, с благоговением держа лёгкую бутылку в руках.

— Чай, молоко — два слева, компот — крайний справа. Сливочного нет, уж извините. Мне компот, пожалуйста. Он нынче удался, ягоды я собирала.

Гарри налил компот себе, девочке и вопросительно посмотрел на Рона. Тот с любопытством глазел на кружки и, заметив вопрошающий взгляд, сказал:

— Мне то же.

— Они не зачарованные, не кусаются. — поспешил поделиться Гарри.

Рон воспринял это совершенно спокойно, заметив:

— Да, беда с этой кусачей посудой. А уж как попадет к магглам... Знаете, бывает такое — достанется сервиз в наследство маггловским родственникам, папа часто расследует такие случаи.

— А кем работает твой папа? — спросила Элайн.

— Инспектором в Департаменте по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов. Они также следят за тем, чтобы наши вещи не попадали в их мир. Кусачая посуда, исчезающие ключи, ковры-самолеты и прочие вещи.

Элайн выразительно выпучила глаза и беззвучно сказала одними губами: "Без лишних слов!" Гарри согласно прикрыл глаза. Но в душе он почувствовал себя увереннее, он мог свободно поддерживать разговор с настоящими волшебниками, поднимать общие темы, в общем, постепенно становился своим. Он решил закрепить свой успех:

— Мне кажется, Министерство напрасно запретило ковры-самолеты. Метлы — это конечно хорошо, но разве они подходят для всех?

— Папа тоже так говорит. Он говорит, что в законах стало слишком много бюрократии и мало толка. Запрет ради запрета, — согласно закивал Рон и потянулся за пакетом Берти Боттс, — к счастью, в законах есть лазейка — если вы зачаровываете маггловские или эквивалентные им вещи с целью изучения, а не использования или распространения, это нарушением не является. Разумеется, вещь не должна оказаться на рынке или у магглов. Отец обожает магглов.

Элайн отклонилась назад, чтобы Рон не видел, и радостно закивала Гарри, выставив вверх большой палец. "Так держать!" — прочитал он по её губам.

Она потянулась к своему сундуку и выложила на стол металлические ложки:

— Мы тоже ничего не имеем против магглов. Правда, Гарри? Пирог?

Гарри кивнул, взял ложку и совместно с Элайн принялся ковырять пирог.

— Вот можешь попробовать Берти Боббс, — сказал Рон, потряся пакетиком, — они с любыми вкусами. Реально с любыми, Джорджу однажды попалась со вкусом соплей. Конечно, это лучше делать после еды. Извините.

— Ничего, — ответил Гарри, — такой мелочью мне аппетит не испортить.

Он мужественно взял одну конфетку серого цвета и сунул в рот. Она оказалась с перцем. Элайн тоже решилась попробовать и, разжевав одну, удивленно проговорила: "В самом деле, с любым!", но что за вкус ей попался, не сказала, переведя разговор на принцип действия драже, действительно ли они содержат субстанцию нужного вкуса или просто имитируют его: "Неужели они пихают туда сопли?"

Дверь в купе открылась, и в проёме показалось лицо пухлого круглолицего мальчика.

— Вы не видели мою жабу? — спросил он робко.

Все трое отрицательно помотали головами, и мальчик закрыл дверь.

— Жаба? — спросил Гарри, — зачем ему жаба?

— У меня есть крыса, — заявил Рон, — близнецы научили меня, как ее заколдовать. Хотите посмотреть?

Он вытащил на стол большую спящую крысу. Жаба с мальчиком тут же были забыты, и все трое сгрудились вокруг крысы. Гарри не терпелось посмотреть как колдуют дети из настоящих волшебных семей. Рон достал палочку с наполовину слезшим лаком, на кончике виднелось что-то белое.

— Волосы единорога чуть торчат, — виновато сказал Рон, — но она еще ничего...

Дверь снова распахнулась. На этот раз пухлый мальчик служил фоном девочке в новой хогвартской мантии, с густыми каштановыми волосами и довольно большими передними зубами, делавшими ее слегка похожей на ученого бобра.

— Вы не видели жабу? Невилл потерял жабу, — заявила она командным тоном.

Все опять помотали головами и вернулись к прерванному занятию.

— Вы колдуете? Я, конечно, тоже попробовала некоторые заклинания из учебников, и к меня получилось. Я, разумеется, начала заучивать их наизусть. Я посмотрю. Невилл, заходи!

И она уселась рядом с Гарри. Невил вошел, но остался стоять словно суслик, робко переводя взгляд с одного лица на другое.

— Садись, мальчик, — сказала Элайн мягким голосом ("И это чертовски идет ее новому милому личику" — подумал Гарри), — в ногах правды нет, как нет ее и выше.

Невил покраснел и осторожно присел на краешек сиденья. Рон явно не ожидал такой аудитории, но всё же прокашлялся и поднял палочку.

Маргаритки, масло, солнце!

Толстый жирный крыс, стань желтым!

Палочка ответила желтой вспышкой, но это было единственным желтым, что удалось добыть — сама крыса осталась своего обычного крысиного цвета.

— Вы уверены, что заклинание — правильное? Оно выглядит каким-то странным. У меня все работали. Вот!

Она внезапно выхватила палочку и направила ее в испачканное шоколадом лицо Рона. Рон и Невил побледнели, Элайн дернулась.

— Тергео!

Шоколад с лица Рона исчез, да и сам он стал как будто почище, хотя в этом могла быть виновата внезапно появившаяся бледность его лица. Невил выдохнул и заерзал. Элайн вздохнула и спросила странно спокойным голосом:

— Можно, я кое о чем тебе расскажу? Как тебя зовут, кстати?

— Гермиона Грейнджер, — ответила девочка, — да, конечно.

— Я тоже немного пробовала колдовать, и у меня тоже кое-что вышло. Вот, смотри.

Она достала палочку, навела ее на руку так впечатлившей всех своим напором и дерзостью Гермионы, и напряженно сказала:

— Акулео!

Гермиона вскрикнула и, выронив палочку, схватилась за руку. Лицо ее сморщилось от боли, на глазах выступили слезы.

— Видишь ли, Гермиона, ты магглорожденная, я полагаю? Видишь ли, Гермиона. У волшебников не принято без предупреждения тыкать палочкой незнакомым людям в лицо. Это допустимо в дружеской среде, но среди малознакомых людей тебя могут неправильно понять.

— Но я не хотела ничего плохого! — со злобой выкрикнула Гермиона дрожащим от слез голосом, — я...

Элайн подняла палочку, и девочка мгновенно замолчала.

— Понимаешь ли, многие века палочка была оружием, и носить ее было привилегией, которую еще надо было заслужить или получить по праву рождения. Если бы к тебе домой пришёл человек с пистолетом и стал поправлять тебе челку, тыкая им в лицо, тебя бы устроило, что он не хотел ничего плохого, даже если это действительно так?

— Но... Я прочитала все учебники и всю дополнительную литературу, и нигде не было сказано ничего подобного!

— Знаешь, — сказала Элайн, — я читаю иногда маггловскую литературу и нигде не встречала, чтобы кто-то написал, что из биде... Это такие огромные фарфоровые вазы на полу, в которые магглы садятся голой жопой, — пояснила она Рону и Невиллу, взирающим на нее с ошарашенным видом, — ...что из биде нельзя пить⁽²⁾

— Потому что какой идиот будет из него пить?! — потерянно спросила Гермиона. Слезы редкими каплями всё ещё катились у нее по лицу.

— Ты, я смотрю, много читаешь. Наверное умная девочка. Подумай над тем, что ты сейчас сказала. И над тем, что сказала я. Твое заклинание могло быть небезобидным. Как и моё. А пока думаешь — не делай так больше. Хорошо?

Гермиона робко кивнула и осторожно подобрала свою палочку.

Дверь снова распахнулась. В проеме стояли трое, причем одного из них Гарри знал — это был тот самый бледный остролицый мальчик со светлыми волосами в роскошной мантии, которого они повстречали с Хагридом на Косой аллее. За спиной у него маячили два увальня с фигурами горилл.

— Говорят, в этом купе едет Гарри Поттер. — сказал он вальяжно.

— Кто говорит?

Бледный мальчик посмотрел на него оценивающе.

— Я — Малфой. Драко Малфой. Это — Крэбб, а это — Гойл.

Он мотнул головой в сторону одного и другого увальней.

Рон хмыкнул.

— Тебе что-то показалось смешным? — прошипел бледный мальчик, — мое имя? Я даже не буду спрашивать твое. Рыжий в обносках — ты, должно быть, Уизли. Семья, где детей намного больше, чем вы можете себе позволить.

Рон покраснел и сжал палочку.

— Ты, кажется, не понимаешь, — сказал мальчик пафосно, снова обращаясь к Гарри, — что все волшебники разные, и самое главное — правильно выбрать, за кем следовать. Твои родители этого не поняли и поплатились за это. Я помогу тебе сделать правильный выбор.

Гарри внутренне вспыхнул от ярости, гадостей о своих родителях он успел наслушаться от Дурслей, и потом все это оказалось ложью.

— Я сам прекрасно в этом разберусь, — сказал он раздраженно.

— О, я вижу, как ты разбираешься, — протянул он, с показным презрением разглядывая сидящую вокруг Гарри компанию.

— Если тебе не нравится, можешь закрыть дверь с той стороны! — заявил Рон.

Юный Малфой усмехнулся.

— Да нет, мне тут очень нравится. Видишь ли, у парней кончились сладости, а у вас они есть. Мы возьмём немного, например всё.

Он с видом криминального босса властно дернул головой, и один из его крупных приятелей шагнул к столу.

— Вообще-то тут есть и моя еда, — сказала Элайн приторно вежливым тоном и удивленно-просяще вскинула свои кукольные бровки. Увалень осклабился.

— Попроси ещё, и я может оставлю тебе парочку конфет.

И он протянул свою руку к столу. Элайн выхватила из-под стола руку с чем-то блестящим и коротко без замаха ударила в стол. Лезвие длинного ножа с хрустом вошло в столешницу между пальцев "малфоевского" секьюрити. Тот проворно одернул руку и отпрыгнул назад, выхватывая палочку. Рон, не задумываясь, поднял свою и нацелил в троицу у двери. Гарри выхватил свою и проделал то же самое, в уме пытаясь сообразить, что же с ней делать — кроме Жалящего он ничего и не знал. А что, если у чистокровных в арсенале есть что-то более забористое? Малфой и второй, то ли Крэбб, то ли Гойл, тоже стояли, нацелив палочки внутрь купе. Элайн без видимых усилий и с еще большим хрустом выворотила нож из стола.

— Я же сказала, здесь есть и моя еда, — сказала она, правда, уже напряженным голосом.

— Ты в курсе, кто его отец? — спросил Малфой, пытаясь сохранить твердость в голосе и глядя поверх палочки.

— Пока нет, но думаю, скоро узнаю. Отец выпотрошенного мальчика?

— Ты совсем дура? — рявкнул "невыпотрошенный".

Невилл, сидевший до этого, сжавшись в комок, напрягся, побледнел ещё больше, но решительно поднял свою палочку и присоединился к этому мексиканскому противостоянию, нацелившись в грозного крепыша. Лишь Гермиона замерла, широко открыв глаза с мокрыми слипшимися ресницами. Элайн сделала какое-то плавное движение пальцами, и нож словно сам собой перепрыгнул из нижнего положения в верхнее.

— Маленький мальчик испугался злой девочки? Ничего страшного, мальчик. Тебе в два счёта прирастят отрезанное, принесешь медиведьме в кулачке — будешь как новенький.

— Ты, я смотрю, хочешь вылететь из школы? — презрительно спросил Малфой.

— За что? — спросила Элайн удивлённо, — палочку я не доставала, вот ты с друзьями достал, а это запрещено правилами. А тот ущерб, что я могу нанести, в случае, если он легко лечится, не будет считаться угрозой для жизни. Чик! — лезвие провернулось вниз, сразу несколько пар глаз смотрели только на него, — И вы поможете своему другу вправить кишки, печенку и всякий ливер обратно в живот, он подержит их руками, чтобы они не вывалились обратно, до Хогвартса. Возможно, — лезвие вверх, — вас будет двое. Но я уверена...

Она медленно начала двигаться ко входу.

— Я понял, — сказал Малфой напряженно, — вы — психи. Просто чокнутые психи. И предатели крови. О вас никто даже мараться не захочет. Пошли, парни.

Все трое, пятясь спиной вперед, по очереди покинули купе и скрылись. Элайн спрятала нож в карман и села обратно. Невилл вскочил, захлопнул дверь и плюхнулся на место, руки его дрожали. Все опустили палочки.

— Тебя кажется зовут Невилл? — спросила Элайн.

Невил кивнул.

— Лонгботтом. Невилл Лонгботтом, — произнес он тихо.

— Ты, я смотрю, хороший человек, Невилл. Угощайся, — она указала на поле битвы Рона с шоколадными лягушками, — а потом мы пойдем и найдем твою жабу. Знаешь, в своей жизни я нашла, наверное, десять тысяч жаб.

Рон, кажется, к подобным встряскам был привычен, потому что пришел в себя моментально, и с совершенно невозмутимым видом снова принялся за сладости.

— Зачем ты носишь с собой нож? — спросил он.

— Ну мало ли, что за люди встретятся в дороге. Я же никого не знаю. Вдруг ты, например, на меня кинешься. Ты тоже можешь носить.

— Зачем мне нож, если у меня есть палочка? — спросил Рон.

— Ты не похож на человека, владеющего невербальными чарами. Да вряд ли тут вообще такие есть. Это для взрослых.

— А зачем мне невербальные. И вербальными можно так приложить, что мало не покажется!

— Опасно надеяться на вербальные чары, если ты находишься на расстоянии взмаха от противника с ножом, да еще в таком месте, где некуда бежать, — сказала Элайн поучающим тоном, — ты можешь получить улыбку Глазго⁽³⁾ или колумбийский галстук⁽⁴⁾ пока начнешь произносить "а".

— А если я произнесу другое проклятье? Не на "а"? — спросил Гарри, который как раз хотел произнести именно такое проклятье.

— Разрез на лице получится неровный, — пояснила Элайн.

— Знаешь, — сказал Рон, — возможно тот хмырь был в чем-то прав. Ты, кажется, психическая.

— А где можно достать такой нож? — спросил Гарри, — редкая вещь?

— Вообще нет. Я знаю места, где таких полно. — беззаботно сказала Элайн.

— Возможно, вы оба психи, — подытожил Рон.

Жаба нашлась в первом же туалете, когда Невилл, Элайн и Гарри выдвинулись на поиски, оставив Рона и Гермиону "держать землю". Теперь они возвращались в свое купе, Невилл шел впереди, держа в руках свое живое имущество.

— А этот Рон, кажется, хороший парень, не трус. И отец у него крутой. И братьев полно. — шепотом сказал Гарри.

— Мне он тоже понравился, — так же шепотом сказала Элайн, — хотя мне кажется, что Кар Дайк⁽⁵⁾ он не подожжет⁽⁶⁾.

1) doner kebab, британское название шаурмы

Вернуться к тексту

2) здесь Элайн не совсем права, известное детское стихотворение прямо говорит о недопустимости подобных действий, но оно как правило передается из уст в уста подобно легенде и действительно редко записывается

Не пей воды из унитаза,

Там бациллы и зараза.

Дерни ручку, воду слей,

Пену сдуй, потом уж пей.

Вернуться к тексту

3) Улыбка Глазго», или «улыбка Челси» (англ. Glasgow smile, Chelsea grin, Chelsea smile), — раны на лице, наносимые ножом или другим острым предметом от уголков рта и почти до ушей

Вернуться к тексту

4) Колумбийский галстук (исп. corbata colombiana) — вид насильственного умерщвления, при котором на горле жертвы делается глубокий разрез и через образовавшееся отверстие наружу вытаскивается язык, создавая некое подобие галстука. Строго говоря, горизонтальный разрез называется колумбийским ожерельем

Вернуться к тексту

5) Car Dyke, старейший из Каров (о том, что такое Кары, можно вкратце узнать из "Легенды Линкольнширских Каров" Мари Балфор), по легендам вырытый еще во времена Римского владычества, расположен на территории Фенских болот (см. примечание к 3 главе)

Вернуться к тексту

6) искаженное ведьмами He won’t set the Thames on fire.(букв.: «Он не подожжет Темзу»), английская идиома, аналогична нашей "он звёзд с неба не хватает"

Вернуться к тексту