Не детская игра (джен)

— Невилл! Ты забыл учебник по трансфигурации!

Рассеянность Невилла Лонгботтома уже стала притчей во языцех. Он забывал взять на урок учебники и пергаменты, забывал в библиотеке выполненные задания, один раз даже забыл переодеться в рабочую мантию перед гербологией. Он составлял подробные списки задач и нужных вещей, но забывал посмотреть в эти списки! Беднягу очень выручала Гермиона, которой приходилось не только напоминать о делах, но даже проверять сумку приятеля перед отправлением в классы.

Рон Уизли вздумал однажды проехаться на тему сверхзаботливой мисс Грейнджер, но Невилл улыбнулся в ответ:

— Не стоит так завидовать, Рон. Если и за твоими уроками нужно проследить, просто скажи Гермионе. Уверен, она не откажется помочь!

— Упаси Мерлин! Чур меня!!! — рыжий отскочил прочь под дружный смех однокурсников.

* * *

Кто-то из малфоевской троицы оказался настолько умён, что проболтался однокурсникам о столкновении в поезде. Соседи по комнате, Нотт и Забини, с тщательно скрываемым интересом приглядывались к «тому самому, который Малфоев не уважает». Мисс Паркинсон попыталась устроить скандал, но нарвалась на полное и абсолютное равнодушие (собака лает, а караван идёт); с тех пор она только время от времени шипела что-то невразумительное, хотя явно не слишком доброжелательное. Её соседкам, похоже, чужие разборки были не интересны, Гойл притворялся, что ему всё равно, а Крэббу и на самом деле было наплевать. Что же касается самого Малфоя, то он некоторое хамство затаил, но внял предупреждению декана не устраивать внутрифакультетских конфликтов и решил доставать Поттера, благо у первых курсов Слизерина и Гриффиндора почти все уроки были совместными.

После первых десяти минут первого урока по истории магии возник дурацкий вопрос: кто обозвал историей магии историю гоблинов? Ещё через пятнадцать минут возник второй идиотский вопрос: почему этот сборник описаний «кто, где, когда, кого и каким топором пристукнул» вообще называется историей? Через полчаса вопросы из серии «кто виноват» были задвинуты под плинтус, а вместо них во весь рост встал вопрос «что делать». Взять пример с Рона Уизли и тупо спать? Нет, неохота. Слушать этот бред? Не, ещё жить хочется, и желательно не повредившись умом. Так, решение принято: сейчас повторить про себя первые аксиомы и определения планиметрии, а на следующий урок этого заслуженного работника просвещения принести учебник физики, тетрадь и заняться делом.

Ещё хуже обстояло дело на уроках защиты. Профессор Квиррелл мямлил, заикался, нёс явную чушь (полезней было бы просто просматривать учебник), но при этом невозможно было сосредоточиться на других вопросах. К тому же каждый раз, когда профессор отворачивался от класса, в гриффиндорской половине что-то неладное творилось с Поттером: он бледнел, морщился, однажды даже вскрикнул. Не уроки, а вчистую профуканное время.

Гербология больше, чем на ботанику, смахивала на сельское хозяйство, что энтузиазма совсем не вызывало, но профессор Спраут по крайней мере была грамотным и знающим преподавателем. А ещё тут в своей стихии оказался Невилл Лонгботтом, с которым как-то само собой установилось сотрудничество: он был главным агрономом, а ему вовремя обеспечивали даже самые нестандартные инструменты и помогали таскать, рыхлить, копать… В общем, не скажешь, что любимый предмет, но учиться можно.

Профессор Флитвик оставил странное впечатление: большая часть чар, которые он показывал младшекурсникам, походила на цирковые фокусы, и никакие логические резоны не могли убрать мысль, что где-то рядом прячется ковёрный клоун. Неудивительно, что с таким настроем ни одно заклинание получиться не могло даже при идеально выполенных жестах и безупречно произнесённой формуле. Правда, чары и у многих других пока не получались. Хорошо выходило зажигать свет у нескольких слизеринцев, а Гермиона Грейнджер на каждом уроке успевала не только полностью выполнить задание, но и объяснить товарищам их ошибки. За что оные товарищи обижались на неё всё больше и больше.

Единственным предметом, который сразу понравился, оказалась астрономия. Профессор Синистра была действительно влюблена в звёздное небо, а с наблюдательной площадки Астрономической башни можно было увидеть намного больше интересного, чем из города, засвеченного тысячами уличных фонарей. Очень кстати оказались и прихваченный на всякий случай астрономический календарь, и подвижная карта звёздного неба. А ещё профессор с удовольствием подписывала пропуска для наблюдения интересных астрономических явлений. Каковые, будто сговорившись, происходили почти исключительно после отбоя.

Что же до уроков трансфигурации… Тут получилась отдельная песня.

* * *

Из вводной лекции профессора Макгонагалл следовало, что трансфигурация — одна из самых опасных магических дисциплин, но при этом ни о каких правилах техники безопасности речь не шла, если не считать строгий запрет хулиганить. Потом был долгий и не слишком вразумительный рассказ о превращении спички в иголку, причём ни принцип работы этого превращения, ни возможные ошибки и их последствия не упоминались. Наконец всем раздали спички и отправили школяров в самостоятельное плаванье.

Вряд ли с такими методами стоило ожидать блестящих достижений. Действительно, к концу урока только у Гермионы спичка заострилась и покрылась серебристым металлом, что было отмечено строгим профессором как хороший результат для первого раза. Затем Макгонагалл перешла к проверке слизеринского фланга.

— Так, видны сдвиги в структуре вещества у мистера Малфоя, есть небольшое изменение формы у мисс Гринграсс, неплохо… Вам шестерым надо будет ещё очень серьёзно поработать… Все свободны, кроме мистера Полански. Ну‑с, а вы чем порадуете? Кажется, вы не слишком усердно работали на уроке? Минус три балла…

В самом деле, обитатель последней парты даже не доставал палочку. Всю практическую часть урока он проглядел то в окно, то в потолок, и думал при этом явно не о спичках и не об иголках. Профессор уже собралась наложить штраф за лень и расхлябанность, но посмотрела на парту и замерла. Перед нерадивым учеником лежали обычная швейная иголка, тупая иголка для вышивания по канве, иголка для швейной машинки с ушком у самого острия и почему-то сломанная ржавая сапожная игла. А рядом как ни в чём не бывало валялась пресловутая спичка.

— Так, мистер Полански. Откуда это всё у вас?

Студент пожал плечами:

— Я думал, вы объясните. Не знаю, как получается. Представляю нужную вещь поподробнее… Или наоборот, думаю, что она больше не нужна.

Он качнул головой — весь реквизит, кроме спички, исчез. Потом внимательно посмотрел на пустой стол — под его взглядом стали опять возникать разнокалиберные иголки. Закончилась эта коллекция колющих предметов стерженьком из чёрного пластика, на одном конце которого виднелись две металлические полоски, а из другого выходила полупрозрачная трубочка с двойным остриём на кончике.

— А это что? — в лёгком обалдении спросила Макгонагалл.

— Игла для электрофона, — вздохнул собеседник. — На вид как настоящая, только работать не будет. Я не знаю, что у неё должно быть внутри. Может, ещё препаровальную иглу сделать? Ну, как у биологов?

Кажется, он ещё не вышел из режима, потому что на столе с лёгким стуком возникла стальная игла с длинной белой пластмассовой ручкой.

* * *

— Альбус! Это что-то ужасное! Я не знаю, как его учить трансфигурации!

— Не беспокойся так, Минерва. Разве одного урока достаточно? Ну не получается у студента иголка с первого раза, так и у тебя не сразу всё получилось… Лимонную дольку?

— У него ПОЛУЧАЕТСЯ иголка! С первого раза! Мгновенно! Без заклинания! БЕЗ ПАЛОЧКИ!! И даже не из спички! Из ничего! Из воздуха! Я не знаю, как и чему его учить! У нас никогда не было таких студентов!

— Это замечательно! — борода директора так и светилась от энтузиазма, очки сверкали. — Очень способный молодой человек! Возможно, будущая гордость школы! Не волнуйся, девочка моя, мы поймём, как его лучше учить. Кстати, как зовут столь талантливого мальчика?

— А я не сказала? Энтони Полански…

* * *

— Невилл! Ты вчера на гербологии всё-таки работал с этим Полански! Я же говорила тебе…

Но Лонгботтом вдруг отказался слушаться:

— Прости, Гермиона, но против Энтони у тебя нет ничего. Только предубеждения.

— Он же слизеринец! Между нашими факультетами вражда!

— А разве это хорошо? Кстати, Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин были друзьями.

Действительно, в «Истории Хогвартса» так написано. Крыть нечем. Хотя…

— Но потом они поссорились!

— А мы с Энтони ещё нет. Да ты не беспокойся, на гербологии я главный, а он мой помощник. Так ты меньше волнуешься?

— Хорошо, но ты меня ещё не убедил. Я прослежу…

— Конечно. И если что-то действительно не так, ты меня обязательно предупредишь, не сомневаюсь. А пока давай ещё потренируемся на спичках.

— Давай. Значит, нужно чётко представить себе изменение формы…