Не детская игра (джен)

Самолёт коснулся полосы, двигатели взревели на реверсе. Пассажиры дружно зааплодировали. Зачем? Пилоты в кабине всё равно не слышат.

Соседи зашевелились, защёлкали пряжками ремней. Куда торопятся? До аэровокзала ещё рулить и рулить, аэропорт в Лондоне не слабый.

Ну да, Антон был недоволен и старательно дулся. Ему уже почти тринадцать, а с ним носятся как с несмышлёнышем. Думаете, он сам не смог бы добраться до посольства? Так нет же, до контроля его доведёт за ручку стюардесса, а сразу за будкой британского пограничника встретит Елена. А в Москве, между прочим, именно он вёз маму из Быково в Шереметьево! Электричка, две линии метро, автобус! Одна бы она наверняка заблудилась!

Ладно, с Еленой дело иметь можно, она и год назад шибко взрослую из себя не строила. Даже не требует по отчеству величать. Не то что эта, самолётная… Небось младше Елены будет, а туда же: «Анастасия Александровна»! Язык сломаешь.

Всё равно все документы у Настьки, без неё не пройдёшь, хоть ругайся, хоть не ругайся. Антон вздохнул, вытащил из-под кресла сумку и постарался вспомнить что-нибудь хорошее. Например, Дашку на заводе, когда ей дали порулить газорезкой. Или Невилла с Гермионой в аэропорту. Не стоит кислым видом портить настроение другим стюардессам, они ни в чём не виноваты.

* * *

— Здравствуйте, здравствуйте, господин школяр! Или как вас там величать? Как там в Союзе, как Москва?

— Можете звать «товарищ курсант», не обижусь. Добрый вечер! А Москва стоит на месте, что ей сделается…

— Как это что? Там целых шесть часов обретался некий товарищ Полянский!

— Ладно вам, товарищ Кауфман… Я там даже и не поджёг ничего!

— Что, неужели новоиспечённому магнату не захотелось пустить немножко валюты на штрафы? Как положено богатому купчине?

— И вы туда же… Ну сколько можно этой чёртовой премией тыкать? Она мне на школу пригодится!

— Не ругайтесь, Антон Константиныч, ваше обучение в Хогвартсе оплатит государство. Решили, что некрасиво экономить на человеке, который обеспечил солидный валютный приток в бюджет, так что премию свою с чистым сердцем можете пропить. Если я это пропойство одобрю, разумеется, как представитель опекуна.

— Ну вот… А если я её на мороженом проем?

— Тогда её на несколько десятилетий непрерывных ангин хватит.

— Так я же не один! Однокурсников угощу!

— Будет время, подумаем над этим. Всё-таки, наверное, не стоит пускать солидную сумму в трубу, но когда будет повод…

— Мой день рожденья девятого! А о суммах можно не беспокоиться, денег мы сколько угодно добудем! Я тут по дороге кое-что почитал и посчитал…

— Ещё один итальянский контрабандист…

— Это почему итальянский?

— А поговори с Иван Петровичем, как приедем. Он объяснит. Поверь, ты тут совсем не первый финансовый гений…

* * *

— Видите ли, гражданин студент, в Италии очень дешёвая местная валюта, лира называется. Так вот, некоторые особо предприимчивые ударники капиталистического труда берут сумму побольше, разменивают в Италии на мелочь, везут в Швейцарию или в Австрию, сдают там как металлолом, получают больше, чем разменяли, едут обратно в Италию, меняют франки на лиры, разменивают на мелочь, везут в Швейцарию…

— Здорово!

— …на третий-четвёртый раз, поскольку таможенники не совсем идиоты, попадаются на границе, возмещают нанесённый ущерб в десятикратном размере и садятся в каталажку за контрабанду.

— Но в «Дырявом котле» нет таможенников!

— Потому что ваша гениальная афера не пройдёт.

— Это почему? Смотрите, золотой галлеон весит побольше пятака!

— Правильно, на одну унцию их ровно пять штук.

— В «Гринготтсе» пять галлеонов можно выменять за двадцать пять фунтов! Или за пятьдесят? Не помню. Неважно! Одна унция золота меньше двухсот фунтов не стоит! Потом опять с фунтами в «Гринготтс»…

— Думаете, до вас никто не догадался, господин итальянский контрабандист? А ну-ка, гражданин спекулянт, назовите мне температуру плавления золота!

— Э‑э‑э… Градусов тысяча? Или восемьсот? Не помню точно…

— Тысяча шестьдесят четыре градуса, если металл чистый, у ювелирных и монетных сплавов меньше. Так вот, этот несчастный галлеон около часа пролежал без изменений в печи при температуре тысяча пятьсот градусов, а больше наш муфель не тянет. Почти на полтыщи выше температуры плавления чистого золота.

— Ого! Так его что, из вольфрама делают?

— Нет, тут дела похитрее. Мы послали монетки в лабораторию посерьёзнее, они много чего там понаписали… Так, это про механику… Про электрику… Вот: «Все три образца без заметных изменений выдерживают температуру до 2200±5°C. При более высоких температурах быстро плавятся; основной компонент полученного расплава — железо. Точный состав…» Ну, это нам не так интересно. Углерода там процента три, кремний, ещё всякая чушь… В общем, чем сдавать в лом галлеоны, с таким же успехом можно сразу сдавать в макулатуру фунты.

— Эх… Такую махинацию обломили…

* * *

На этот раз ехать за учебниками в Косой переулок не пришлось: Елена объяснила, что с ней и её коллегами недавно захотела побеседовать миссис Лонгботтом («весьма интересная дама!»). Встречу она предложила организовать на волшебной территории Лондона. Поскольку копию списка новых учебников в посольстве получили, решили совместить приятное с полезным и сделать заодно все покупки для Антона.

— Вот! Что-то у тебя подозрительно много макулатуры выходит, почти вдвое больше, чем в прошлом году.

— Так уж сразу и макулатура… А чего это здесь один и тот же автор столько раз болтается?

— Поинтересуйся у своего завуча. Только мне почему-то кажется, что эти книжки больше смахивают на бульварное чтиво, чем на учебники.

— Значит, будет чего почитать от нечего делать, да ещё и за казённый счёт!

— Ну, наше-то государство не обеднеет, на одних твоих швабрах летучих сколько выгоды идёт. А вот некоторым твоим товарищам может влететь в копеечку. Эти, с позволения сказать, произведения изящной словесности стоят втрое дороже прочих учебников, покупать их приходится много…

— Что, «сравнительно честный способ отъёма денег у населения»?

— Очень похоже.

— У, капиталисты проклятые!

— Сам такой, корпорант транснациональный!

— Э‑э‑э… Переведи!

* * *

Последние дни августа делать было толком нечего. Антон успел полностью развязаться с химией за седьмой класс (после бабушки Саманты — полная элементарщина), проглотил солидный кусок хрестоматии по литературе, с тоской вспоминая об ожидающей его тетради для творческих работ (двадцать четыре листа!), и решил разнообразия ради поглядеть, чего там понаписано у этого мистера Локхарта, рекомендованного для изучения защиты от тёмных дел аж в семи томах.

Первые же страницы «Встреч с вампирами» сперва ввергли в ступор, потом заставили полезть в энциклопедию. На всякий случай, для полной уверенности, посоветовался с Еленой, набрался наглости и позвонил в посольство Румынии (дело-то серьёзное, школьный учебник). Там очень удивились, но выдали исчерпывающий ответ, из коего однозначно следовало: Локхарт врёт.

Подумав и посовещавшись промеж собой, румыны решили шум не поднимать. Подумаешь, брехня в художественной книге, у которой весь тираж — полтыщи экземпляров. Впрочем, неофициально румынский атташе по культуре обещал полную поддержку, если уважаемый мистер Полански вздумает вывести на чистую воду всяких недоучек, которые рекомендуют сборники ненаучной фантастики вместо справочной литературы. Даже прислал копию того телефонного ответа в письменном виде. Антон потёр руки и со всем вниманием взялся за локхартовские опусы, вооружившись ручкой и двумя тетрадками. Одна — для явной и очевидной халтуры, вторая — для подозрительных мест, которые надо будет проверить особо. Кажется, в этом году у него будет на одного горячо любимого профессора больше! А, нет, это же будет преемник бедняги Квиррелла…

* * *

— Добрый день! С вами говорит Энтони Полански. Могу я услышать мисс Гермиону?

— Привет! Да, всё в порядке, ещё во вторник вечером прилетел. Буду на вокзале как договорились. А Невилл?

— Да, конечно, так ему проще. Лишний раз из волшебной зоны не вылезать… Что тут ещё случилось, пока я на востоке был?

— Тяжёлый случай… По нашим меркам на пятнадцать суток тянет! Обоим!

— Ага… Уизли — зачинщик, Малфой — подстрекатель… Оба хороши!

— Да! И вообще, не забывайте, что я слизеринец! Хитрый, злобный, коварный тип…

— Чего? Сам Локхарт? Автор этого… У нас? Профессор? Во дают…

— Недавно. С «Вампиров» начал…

— Знаешь…

— Минутку…

— Да погоди!..

— Извини, тут меня дёргают, чтобы линию освобождал. Давай потом обсудим всё подробно!

— Ага. До встречи!

* * *

Елена попросила какого-то Толика разузнать поподробнее, что это за Локхарт такой и откуда он выскочил. Уж больно подозрительного типа пригласил на должность профессора защиты гражданин Дамблдор.