Блюститель (джен)

Следующий день был невыносимым. Горе еще сильнее надломило старого блюстителя, он заперся у себя и никого не принимал. Тяжело было и Фарамиру. По Городу поползли слухи, и юноша решил все же поговорить с отцом. Наконец Дэнетор вышел.

— Что ж… Ты прав. Нет ничего хуже неизвестности… — Отец помолчал. — Я объявлю о гибели Боромира, — с усилием произнес он.

Узнав о гибели своего главного защитника, Минас-Тирит погрузилась в траур. Убитый горем Дэнетор почти не решался смотреть в Палантир, понимая, что в таком состоянии не сможет противостоять Саурону, однако разведчики донесли, что с южной стороны в Итилиен идет войско харадцев.

— Их нужно встретить, — глухо произнес Дэнетор.

— Позвольте мне, отец, — попросил Фарамир.

— Тебе?..

Юноша кивнул. Ему было невыносимо оставаться в Цитадели, где, казалось, каждый камень напоминал о брате.

— Что ж. Хочешь… иди, — не стал его останавливать Дэнетор. — Но… постарайся вернуться. Я не могу потерять еще и тебя…

Утром Фарамир с отрядом покинул Столицу. В Нижнем Ярусе он неожиданно заметил Альмариан. В начале осени девушка уехала к тяжело больному деду, и, вероятно, только что вернулась в Столицу.

Она обрадовалась и помахала ему рукой, он остановился и подошел к ней.

— Ты в Итилиен? — спросила она.

Фарамир кивнул.

— Как чувствует себя господин Эарнил? — спросил он.

— Теперь он вместе с сыном, — Альмариан грустно улыбнулась. — Хотелось бы, чтобы они встретились. — Она посмотрела куда-то мимо него.

“Сказать про Боромира?.. Или она и так скоро узнает…”

— Зачем ты вернулась? Понимаю, твой дедушка умер. Но Минас-Тирит скоро станет самым опасным местом в Гондоре. Именно сюда Враг обрушит все силы!..

— Я… люблю Минас-Тирит. И, если понадобится, умру вместе с ней, — ответила она. “И вместе с тобой”. — К тому же я могу ухаживать за ранеными.

Он понимающе кивнул, слегка обнял ее и ушел.

Прошло еще несколько дней, и Блюстителю сообщили, что нашли обломок принадлежавшего Боромиру рога. Старик бережно взял его в руки. Когда-то он сам, став наследником, получил его от своего отца. Теперь же это было все, что осталось от его сына, который ушел на север и не вернулся. Потом нашлась и вторая половина, и несчастный отец не расставался с ними.

“Что я сделал не так?.. — в одну из бессонных ночей терзался он. — Я не должен был идти на поводу у Боромира. Фарамир очень хотел поехать в Имладрис… Надо было благословить его. Кто знает, возможно, с Фарамиром всё могло сложиться иначе…”

В ту ночь в Хэннэт-Аннун не спал и Фарамир, но мысли его были об ином. Ему нужно было решить, что сделать с Хафлингом.

“Как я могу отпустить его в Мордор?.. Ведь там его немедленно схватят, и Кольцо окажется у Врага… Однако этот загадочный малыш верит, что он сможет его уничтожить, а с гибелью Кольца исчезнет и Саурон… Что мне делать?! И не с кем посоветоваться”. — Он запустил пальцы в волосы. На мгновение он забылся и увидел странный сон. Он стоял перед отцом и Советом Минас-Тирит.

— Из-за тебя Саурон получил Кольцо, — голос отца звучал холодно и отстраненно, — и теперь Гондор обречен на неминуемую гибель. Ты мой сын и наследник, но твое преступление по законам нашей страны карается смертью, и не мне их менять.

Юношу вывели из Цитадели, и он босой шел вниз, где его ждал эшафот. “В Гондоре никогда еще не казнили наследника”, — расслышал он в толпе. “Казнили, но без вины”, — Фарамир вспомнил о принце Орнендиле.

Его подняли на возвышение, палач срезал ему волосы, разорвал сорочку и завязал глаза. Юноша покорно склонил голову на плаху и почувствовал запах дерева пропитанного кровью. Ледяное лезвие коснулось его шеи, он невольно сжался…

— Капитан?.. Капитан, у нас странные гости. — Фарамир очнулся и увидел Анборна.

“Небо!.. Это был сон… — выдохнул юноша и пошел за воином. — Что же мне все-таки делать?! Ведь отпустить хоббита в Мордор через Кирит-Унгол — это безумие!.. Но если Кольцо окажется в Минас-Тирит… Да, сколько-то мы еще продержимся, и Кольцо даже нам в этом поможет, но что потом?!”

Пока ничего не знавший о хоббите и Кольце Дэнетор продолжал выполнять свои обязанности. Был послан гонец в Рохан с красной стрелой, а также зажжены сигнальные огни. Понимая, что Город скоро окажется в осаде, Блюститель приказал женщинам и детям покинуть Минас-Тирит и скрыться в Горах, где у них было больше шансов уцелеть. Однако, что бы он ни делал, страшная мысль, что Боромира больше нет, не оставляла его.

Он снова сидел в Тронном зале и смотрел на обломки рога, когда ему сообщили, что его хотят видеть.

— Впустите, — приказал Дэнетор. “Снова Митрандир… Явился… Как же я от него устал. И ведь не выгонишь его”, — подумал старик.

Волшебник в сопровождении маленького существа — вероятно, хафлинга — подошел к подножию трона.

— Приветствую Дэнетора, сына Эктелиона, государя и Блюстителя Минас-Тирит, — возгласил он. — В это страшное время я принес вам совет и новости.

Дэнетор нехотя поднял голову.

— Время сейчас и правда страшное, — согласился он. — Но хотя всё знаменует, что Рок Гондора близок к свершению, моя собственная тьма гнетет меня больше. Мне сообщили, что вы привели с собой свидетеля гибели моего сына. Это он?.. — Блюститель взглянул на хоббита.

— Да. Один из двух. Другой остался с Тэоденом Роханским и, возможно, появится позднее. Как вы видите, это хафлинги, но это не тот, о котором упоминалось в пророчестве.

— Однако это хафлинг, — угрюмо заметил Дэнетор. — Я не слишком люблю это слово с тех пор, как проклятый призыв потревожил нас и мой сын отправился навстречу своей гибели. Мой Боромир… Как же ты теперь нам нужен. Вместо тебя должен был поехать Фарамир…

— Так он бы и поехал, — напомнил Гэндальф. — Не будьте несправедливы в своем горе! Боромир потребовал для себя эту миссию и никому другому не позволил бы взять ее на себя. Он был властным, решительным человеком и брал то, что пожелает. Мы долго путешествовали вместе, и я неплохо его узнал. Но вы говорили о его смерти… Вы что, уже получили известие о его гибели еще до нашего прихода?

— Я получил это. — Дэнетор отложил жезл и взял в руки обломки рога.

— Это же рог, который Боромир всегда носил с собой! — воскликнул хоббит.

— Верно, — подтвердил Дэнетор, — а раньше его, в свою очередь, носил я, а до меня — каждый старший сын в нашем роду. С давно минувших времен, еще до падения королей, когда Ворондил, отец Мардила, охотился у далекого моря Рун за дикой буйволицей Арау. Тринадцать дней назад я услышал его приглушенный зов со стороны северных болот, и Река принесла его мне разбитым. Больше он не зазвучит… — Он умолк, а потом взглянул на Пиппина и заговорил вновь. — Что ты на это скажешь, хафлинг?..

— Тринадцать… тринадцать дней, — запнулся Пиппин. — Да, думаю, это так. Да, когда он протрубил в рог, я был рядом. Но помощь так и не пришла… лишь новые орки.

— Итак, — пристально глядя в лицо Пиппину, произнес Дэнетор, — ты там был. Расскажи еще. Почему не пришла помощь? И как же тебе удалось спастись, а ему, могучему воину, нет? Хотя ему противостояли лишь орки.

— Даже самого могучего воина может сразить одна единственная стрела, — неожиданно бойко заговорил хоббит, — Боромира же пронзило множество. Последнее, что я увидел, — он сидел под деревом и вытаскивал из себя древко с черным оперением. После я потерял сознание, был схвачен и больше ничего не видел и не знаю. Боромир был доблестным воином, и я чту его память. Он погиб, пытаясь спасти меня и моего родича Мериадока, когда нас выследили орки Черного властелина в лесном краю. И хотя он пал и не смог нам помочь, моя признательность от этого ничуть не меньше. — Пиппин взглянул Дэнетору в глаза. — Конечно, такому великому государю людей служба хафлинга из Северного Хоббитшира покажется ничтожной, но все же я осмелюсь предложить ее в уплату своего долга.

Хоббит откинул полу плаща, вытащил свой маленький меч и положил его к ногам гондорского Блюстителя. Дэнетор едва заметно улыбнулся, отложил половинки рога, и протянул руку.

— Дай мне свое оружие, — сказал он.

Хоббит поднял меч и протянул его вперед рукояткой.

— Откуда он? — спросил Дэнетор. — Ему очень много лет. Неужели клинок изготовлен в стародавние времена нашими северными родичами?..

— Он хранился в одном из курганов, лежащих возле границ моей страны, — ответил Пиппин. — Но теперь там обитает лишь Зло, и мне не хотелось бы говорить об этом.

— Как я погляжу, тебя окружают странные истории, — заметил Дэнетор. — И это снова показывает, что облик человека… или хафлинга может быть обманчивым. Я принимаю твою службу, ибо тебя не смутить словами, твоя речь учтива, хотя и непривычна для нас, южан. В дни грядущие нам понадобится учтивый народ, не важно, велик он ростом или мал. Принеси мне клятву.

— Возьмись за рукоятку, — подсказал Гэндальф, — и, если готов, повторяй за государем.

— Я готов.

Старик положил меч себе на колени, Пиппин взялся за рукоять и медленно повторил за Дэнетором:

— Сим я клянусь служить верой и правдой Гондору и его государю и Блюстителю. Говорить и безмолствовать, делать и попускать, приходить и уходить. В нужде и изобилии, на войне и в мире, в здравии и на смертном одре, с этого часа и впредь, пока мой господин не отпустит меня или смерть не возьмет меня, или не погибнет этот мир. Так говорю я Перегрин, сын Паладина из Хоббитшира, страны Хафлингов.

— Я Дэнетор, сын Эктелиона, блюститель Гондора и трона верховного Короля, внимаю тебе. Я не забуду твоей клятвы и обещаю без промедления награждать за преданность любовью, за доблесть — почестями, за клятвопреступление — возмездием.

Дэнетор вернул Пиппину клинок, и тот спрятал его в ножны.

— А теперь мой первый приказ тебе. Говори и не утаивай. Расскажи мне свою историю и постарайся вспомнить о моем сыне, Боромире, всё, что сможешь. Садись и начинай. — Дэнетор ударил в гонг. — Принесите нашим гостям стулья, вино и закуску, — велел он, — и проследите, чтобы в течение часа нас никто не беспокоил. — Блюститель повернулся к Волшебнику. — Я располагаю лишь этим временем, потому что у меня еще много дел. Этого, конечно, недостаточно, но, вероятно, у нас еще появится возможность поговорить сегодня вечером.

— Надеюсь, все же пораньше, — ответил Гэндальф. — Я не для того проскакал со скоростью ветра сто пятьдесят лиг от самого Изенгарда, чтобы привезти вам маленького воина, хоть и учтивого. Или для вас не важно то, что Тэоден выиграл большое сражение, что Изенгард повержен, а я сокрушил посох Сарумана?

— Для меня это очень важно, но об этих событиях я уже знаю достаточно для того, чтобы принять решение о том, что противопоставить угрозе с Востока. — Дэнетор посмотрел Волшебнику в глаза. “Неужели, за столько лет, что мы знаем друг друга, вам даже в голову не приходило, что я могу использовать Палантир. Похоже, рассказы о вашей мудрости и проницательности преувеличены”. — Блюститель отвел взгляд. — Да, хоть и говорят, что Зоркие Камни утрачены, государи Гондора до сих пор видят дальше прочих людей и извещены о многом… Но, садитесь же.

Появились слуги со стулом и низеньким табуретом. У одного в руках был поднос с серебряным кувшином, чашками и белыми лепешками. Хоббит сел, не сводя глаз со старого Блюстителя.

— А теперь, мой вассал, поведай мне свою историю. Здесь будут рады выслушать друга моего сына.

Когда час миновал, Дэнетор снова ударил в гонг.

— Проводите господина Митрандира в приготовленные покои, — велел он. — Его маленький спутник, если пожелает, может поселиться вместе с ним. Да будет известно, что с этого дня он поклялся мне служить. Его зовут Перегрин, сын Паладина. Сообщите ему необходимые пароли и скажите капитанам, чтобы, когда пробьет третий час, ждали меня здесь. И вы, господин Митрандир, приходите в любое время, никто не остановит вас, за исключением часов моего краткого сна. Пусть утихнет ваш гнев на глупого старика, и тогда приходите вновь, чтобы поддержать меня.

— Глупого? — повторил Гэндальф. — Нет, милорд, когда разум покинет вас, вы умрете. Даже свое горе вы используете словно покров. Думаете, я не понял, почему вы целый час расспрашивали существо, которое знает куда меньше, в то время, как рядом был я?

— Что ж, если поняли, тем лучше для вас, — парировал Дэнетор, — Гордость была бы преступлением, если бы, находясь в нужде, мы отвергали советы и помощь. Однако вы делитесь своими дарами лишь в соответствии со своими замыслами. Государь же Гондора никогда не станет орудием для достижения чьих бы то ни было целей, пусть даже и достойных. И в сегодняшнем мире для него нет ничего выше блага Гондора. А власть в этой стране принадлежит мне и никому иному. По крайней мере, пока снова не явится король.

— Пока снова не явится король, — согласился Гэндальф. — Что ж, государь мой, блюститель. Ваша задача — сберечь эту страну до того, как это свершится, хоть в это и мало кто верит. И здесь у вас будет вся помощь, которую вы захотите попросить. Но, скажу я вам, мне не принадлежит власть ни в одной стране. Ни в Гондоре, ни в ином краю, большом или малом. Но все ценное, что осталось в сегодняшнем гибнущем мире, — моя забота. И что касается меня, даже если Гондор падет, я не сочту свои труды напрасными, если хоть что-то прекрасное переживет эти темные дни и сможет цвести и плодоносить. Ведь я тоже Блюститель. Вы этого не знали?

С этими словами Волшебник развернулся и направился к выходу. Маленький хафлинг испуганно поклонился и засеменил за Митрандиром.

“Что ж, я всегда знал, что он преследует свои цели и готов помогать Гондору, лишь когда наши интересы совпадают. Небо, Боромир, зачем ты в это ввязался?.. Где были Митрандир или Торонгил, когда на малышей-хафлингов напали орки? Неужели их некому было защитить, кроме моего доброго благородного мальчика. Все члены этого странного отряда живы и здоровы, и лишь он убит… — Дэнетора захлестнули негодование и боль. — Как они посмели явиться и поучать меня? Даже если Гондор падет?.. — нервно усмехнулся он. — Да что вы будете делать, если он падет?! Вы не смогли защитить даже нескольких хафлингов!.. — Старик судорожно вздохнул. — Скоро придут капитаны. Нужно взять себя в руки и успокоиться. И всё же, как плохо он меня знает…”

(C) 2024 murzwin