Дети Земли I. Амулет Сераписа (джен)

Словно по щелчку пальцев, я оказалась в темноте. Холодной и неосязаемой.

«Я умерла, — это была моя первая мысль. — Наверное, я сейчас должна ждать, пока за мной кто-нибудь придёт».

И села ждать. Вернее, продолжила… Существовать. Ощущения нахождения в пространстве не было, словно это самое пространство отсутствовало, как и я. Вокруг меня пустота и я тоже пустота. Необычно. Как и то, что я ничего не чувствовала.

Всегда интересовал вопрос: что по Ту сторону бытия? Эта тема была извечным спором всего человечества, и даже такие как я, не знали, что нас ждёт после смерти. Вот только мой проводник в никуда запаздывает.

Пока я ожидала этого некультурного мужчину или просто девушку, опоздания женщинам в вину ставить нельзя, я задумалась. Безусловно, пожить годик-другой я не отказалась бы, но такая смерть меня устраивала — пользу принесла, да и спасла не простого человека, и я сейчас не про то, что он Бог. Только сейчас я поняла, почему меня так смутил кинжал. С такой-то зубочисткой да на божество? И это при наличии хорошего меча?

А матушка, наверное, мечется и плюётся злостью! Я обошла ее план, и теперь пусть попробует меня заставить выполнить свою архиважную волю! Из мертвых на этот раз точно не достанет. Как же приятно все-таки помереть: больше никаких погонь, учебы и извечных вопрос о том, как вообще жить дальше.

Зачем переживать, выбирать и волноваться не ошибка ли твой выбор? Уже поздно. А если я не пройду суд, а он был, наверное, во всех религиозных представлениях о смерти, то и волноваться о душе не стоит — либо муки, либо рай — и я уже ничего не исправлю.

Однако, никто не шел за мной. Я ждала долго, правда, не знаю сколько — может, день, может, час, но беспокойство все равно медленно завладевало мной. Кроме того, постепенно появилось чувство осознания себя в пространстве — я смогла сжать ладонь и открыть глаза, хотя какое-то время назад я не ощущала собственного тела. Чуть позже смогла встать — под ногами появилась твердь. Земля, или камень, или что-то еще, я не знала — темно-серый дымок доходил до моих коленей, закрывая пеленой ноги.

Вокруг появились люди. Очень много людей: они бледными тенями плыли куда-то в неизвестность, каждый с поникшей головой смотрел вниз. Правда, некоторые иногда вздрагивали, поднимали голову и смотрели по сторонам, словно искали кого-то очень важного и близкого, но, не найдя, вновь опускали взгляд. Возраст разный: от старика, что еле-еле передвигал окаменевшие ноги, и маленьких детей, что неуверенным шагом все шли и шли куда-то.

Я остановила ближайшую фигуру. Ей оказался юноша с белокурыми волосами. Он посмотрел на меня стеклянными зелеными глазами и, будто меня не существовало, продолжил путь.

Где я?

— Ты на первом круге Ада.

— Что? — я обернулась в сторону говорящего.

Там стоял старец в белоснежных одеждах. Его лицо было абсолютно равнодушно, но глаза, радужка которых почему-то отливала серебром, отличались живостью, в отличие от остальных.

— Сюда попадают некрещенные младенцы, атеисты и безбожники.

— И при чем тут я?

Старец скрестил пальцы на груди и также бесстрастно ответил:

— Ты некрещенная, ты дитя, которого не должно было быть. Ты не верила в Бога.

Я схватилась за голову. Это что, галлюцинации? Конечно, знать точно я не могла, но греческие полубоги явно попадают не сюда, у Аида есть свое Царство мертвых, к тому же есть Анубис, у которого тоже свои владения, да и Тартар на худой конец существует. Старец прочитал мои мысли.

— Ты дочь Геи, тебя не приняли, как обычного полубога. В Тартаре место монстрам, а ты наполовину человек, а в Дуат грекам хода нет. Твоим наказанием будет вечность — эти земли бескрайние, здесь нет времени. У тебя теперь есть возможность вспомнить все свои ошибки и осознать их, — на этих словах он стал исчезать.

— А что с ними? — крикнула я.

Но он исчез раньше, не ответив на вопрос, и оставил после себя белоснежное сияние, которое вскоре тоже испарилось. Пожалуй, если я хочу найти ответы, мне стоит поискать их самой.

Я шла долго. Незнакомец не солгал — здесь нет ничего. Но я упрямо переставляла нывшие от усталости ноги, надеясь, что найду конец и выберусь отсюда. Людей вокруг было много, они, как неприкаянные мертвецы, тоже держали путь и, кажется, их дорога растянулась уже не на одну сотню лет.

Пару раз я натыкалась на младенцев. Спотыкалась об их щупленькие тельца, что скрывались в дымке. На радостях поднимала неизвестный объект, думая, что это может оказаться что-то нужное, и в ужасе отбрасывала.

Дети не плакали, не кричали. Бледные щеки заледенели от холода, а ведь здесь и правду было очень холодно, и только движение спасало от застывания. Еще пару раз я встречала еще не совсем застекленевшие глаза, но их обладатели смогли выдавить едва пару слов, и то оказалось, что полную бессмыслицу. Тогда я поняла: чтобы выжить, должна говорить вслух и думать, вспоминать и не сдаваться.

Словно разговаривая с невидимым собеседником, рассказывала всю свою жизнь с тех лет, с которых помнила себя. Иногда рассказ сбивался, потому что я забывала какую-то важную деталь — это наказание: забыть ценное и потом его искать. Искать, не зная, что ищешь, и плутать в надежде отыскать. Иногда я настолько увлекалась, что переходила от своей жизни к чужой или вообще взялась за разбор мировых проблем.

А потом, когда уже не осталось историй, а все выводы были сделаны, начала придумывать собственные сказки. О драконах, рыцарях, вампирах, оборотнях. Говорила не переставая, и даже пару раз заметила, что во мне умер неплохой писатель.

Когда я услышала этот странный звук, как раз к концу подходила тридцать четвертая сага о похождение ведьмы Арисии, имя, кстати, придумала самостоятельно. В воздухе, который дрожал от моего голоса, что до этого момента был единственным звуком, затрещал. Скулеж раздался далеко и едва доходил до меня, но я услышала и бросилась бежать, потому что узнала.

Внезапно дым поднялся и закрыл все вокруг, ограждая от всего проклятого мира. Скулеж потонул в нем, и я закричала так громко, как смогла:

— Я здесь! Здесь!

Но ответа не услышала. Меня захлестнула паника. Неужели, это привиделось? Но дым поднялся не просто так: меня пытались удержать, а значит, шанс есть.

Я бросилась вперед, через дым, наталкиваясь на безжизненные фигуры и отталкивая их. Я всей душой мчалась к живому — а туман сгущался и затягивал меня назад.

Под ногами начала рассыпаться твердь. И когда начала падать вниз, я оттолкнулась в последний раз, почувствовав как потеряла опору, и прыгнула вперед.

И грохнулась в тень.

* * *

Меня кто-то осторожно куснул за нос. Потом лизнул. Я дернулась от неприятного запаха из чьей-то пасти.

Передо мной сидела маленькая мантикора. Сидела и смотрела круглыми глазами.

— Ты как здесь?.. — начала я, приподнимаясь.

А она прижалась ко мне тушкой.

— Ладно, не важно. — Я почесала за ее ушком. Шерсть там была мягкой, в отличие от всей остальной тушки. — Спасибо, красавица.

Я знала, что ей было нужно. Моя кровь, вернее их, что течет в ней. Интересно, осталась ли она при мне? Наверное, да, раз это хвостатое чудо меня нашло.

У меня, как бы странно это ни было, остался кинжал, прикрепленный тонким ремешком к голени, хотя насколько я помнила, во время боя он потерялся.

Но сейчас (надеюсь, в дальнейшем он не пригодится) кинжал был кстати. Я рассекла ладонь им, и по ней стремительно побежали струйки крови. Мантикора начала прыгать вокруг меня в предвкушение сытной трапезы. И как еще не накинулась? Голодный ведь ребенок…

— Не бойся, я разрешаю.

Я протянула ладошку. Мантикора медленно приблизилась. Втянула воздух и начала слизывать языком кровь с кожи. Когда она наелась и отошла от меня на пару шагов и посмотрела своими щенячьими глазками — не сделала ли меня смерть излишне сентиментальной? — я махнула рукой.

Пошли… Манти? Да, будешь Манти.

И мы пошли с ней навстречу приключениям.