Дети Земли I. Амулет Сераписа (джен)

Синий «Седан» сестры скрылся в ночи, а я, натянув капюшон по самые глаза, смотрела туда, где он только что был.

Все произошедшее казалось кошмаром, чье-то злой шуткой, а приезд сюда — глупой ошибкой. Но чтобы не твердил голос разума, я уже здесь, и путь назад если и возможен, то весьма не лёгок.

 — Пошли, — сказал Свен и ловко перепрыгнул через поваленную колонну в древнегреческом стиле, которая когда-то была частью арки.

Он больше не походил на неуверенного подростка. Внешность, конечно, осталась та же, если не считать козлиных ног, которых он больше не прятал, но что-то в его взгляде, походке и даже голосе изменилось, словно там он должен был играть роль или просто чувствовал себя не в своей тарелке, а здесь — в родной стихии. Хотя, наверное, он и правда дома.

Я еще раз посмотрела на надпись. Выколоченные на камне греческие буквы, как по волшебству, менялись местами и превращались в понятные слова на английском языке.

Лагерь «Смешанная кровь».

Я прошла через арку вслед за Свеном, и мне показалось, что в первую секунду я наткнулась на невидимую преграду. Но, если она и была, то все же решила меня пропустить.

«Полубоги тоже видят, разве что совсем слабенькие не могут» — вспомнила я.

Получается, я слабая?

 — Свен, подожди! Ну, куда ты несешься! — позвала я, еле перескакивая через поваленное дерево.

Я спотыкалась на каждой кочке, попытки разглядеть хоть что-нибудь под ногами у меня вызывали весьма ощутимые трудности, а вот сатиру, кажись, все равно — как резво подпрыгивал, так и подпрыгивает. И похоже, не думает о том, что только у него копыта.

 — Чего тебе? — даже не повернувшись, бросил он.

 — Почему так грубо? — меня это возмутило. — Я из-за тебя, между прочим, оказалась здесь.

 — Из-за меня? Да я тебе жизнь спас!

 — А может, это ты привлек монстра, мантикора заметила сатира и решила, что поблизости полубог.

Свен не ответил.

 — Подожди, я права?

 — Я не знаю.

Он отвел взгляд. Похоже, мой защитник отчасти винил себя в том, что произошло, а ведь он мог быть недалеко от истины. По словам Ани меня никто не трогал с самого детства, твари только плутали поблизости в попытке найти источник божественного «запаха». Вот только вряд ли мы узнаем, что к чему — я уже осознала, что полубог, а значит, теперь не смогу слиться со смертными.

 — Я хотела поговорить не об этом. Кто моя мать?

 — Неизвестно, если она захочет, то признает тебя сама. А до этого узнать наверняка ты не сможешь.

 — Как это, «если захочет»?

 — Ну, сама подумай, тебе уже скоро восемнадцать, а она не объявилась. Сколько бы ты ей оправданий уже не придумала, причина одна — ты ей не нужна. Возможно, она признает тебя сегодня, а может, когда-нибудь ей понадобится достать какую-то очередную волшебную штуковину, и она про тебя вспомнит. Это ещё при хорошем раскладе.

Меня его слова почти не задели. Я привыкла жить с подобной мыслью, и, если честно, никогда не питала иллюзий о ее возвращении, да и не нужно мне это; я выросла без нее, значит и проживу спокойно. Но несмотря на это, меня все же расстроило сказанное. Не из-за матери. Судя по тону Свена, такое отношение к собственному чаду среди Богов не редкость, а я, признаюсь, уже всерьёз подумывала о том, что такие, как я, чуточку особеннее других людей. По мифам полубоги так вообще герои, некоторые были даже на Олимпе, а что же получается? До нас и дела никому нет?

 — Мне кажется, моя мать Деметра, — сказала я, когда лес уже остался позади, и мы шли по лужайке, — а если бы я не знала, кто мой отец, предположила бы, что Гипнос или Морфей.

 — Почему ты так думаешь?

Я пожала плечами.

 — Всегда любила растения: не важно, красивый это цветок или обычный куст. У меня на балконе целый сад… был.

Да уж, теперь от него вряд ли сестра оставит хоть какой-нибудь захудалый росток — она от любых цветов постоянно чихала. Зато в моей комнате редко бывала.

 — Не очень-то ты похожа на потомка Деметры — она всегда признает своих детей. К тому же они более тихие, что ли. Вечно с природой носятся, точно дриады, но им до них далеко, — с мечтательной улыбкой протянул Свен. — Ну, а Морфей и Гипнос тут причём? Спать любишь?

 — Скорее наоборот. Снятся постоянно кошмары, причем иногда они кажутся реальными. Пока не проснусь, не понимаю, что это все сон.

 — Для полубогов это нормально. Правда, я не знаю почему, никогда не интересовался, — на этом наш разговор закончился.

Мы шли недолго, скоро деревья расступились, а там — лагерь. Я не знала, чего конкретно ждать от этого места. Несмотря на то, что я призналась самой себе в том, что полубог и являюсь частью непонятного, доселе скрытого для меня мира, я все еще не понимала, как наука живет бок о бок с мифами. Как Посейдон вызывает землетрясение, если этот процесс ученые давно досконально изучили и объяснили всему миру? Как могут существовать Боги, олицетворяющие небо, землю или то же солнце? А насколько реальны другие религии?

Это было выше моего понимания.

Лагерь потихоньку выскальзывал из тьмы; еще тусклые солнечные лучи прорывались из-за горизонта и освещали крыши домиков, коих я насчитала чуть больше двадцати. Недалеко имелось необычное для нашего времени здание — амфитеатр, а возле — несколько спортивных площадок.

В небе парили три гарпии, нарезая неторопливые круги над лагерем. Увидев их, я едва сдержала вскрик — уж больно страшные они, но Свен показал мне рукой, чтобы я молчала. Желание противиться мигом зарылось куда подальше. А вот интерес никуда не делся.

Все эти тренировочные полигоны для стрельбы и фехтования, если не ошибаюсь, конюшня у кромки леса вызывали странное ощущение азарта. Я никогда не была драчуньей, но здесь почему-то захотелось ей стать.

Сатир привел меня к месту под названием «Большой дом», о чем поведала потрепанная табличка, хотя, признаться, здание не выделялось среди остальных нечем, кроме белых стен и ярко-синих оконных рамок.

Сонно мотая головой в попытке усмирить непослушные волосы, оттуда вышел мужчина и направился навстречу нам. Он улыбался, а я уставилась во все глаза на незнакомца.

Это был самый настоящий кентавр, ещё один представитель мифических существ, что лишь наполовину человек, а на вторую — зверь. Но если Свен еще хоть как-то вписывался в понятие «нормальный», особенно прикрывая копыта джинсами, то этот мужчина очередной раз сломал мое мировоззрение. И как только он управляется с четырьмя ногами? А что с органами, по две штуки что ли?

Мужчина отвесил слегка шутливый поклон.

 — Добро пожаловать в наш лагерь, Нея, — видимо, он знал о нашем появлении заранее.

Я поежилась: никогда не нравилось, как малознакомые или незнакомые вовсе люди называют меня сокращенным именем, хотя, признаюсь, на Аню я тоже частенько из-за этого шипела. Только Даша и Дима звали меня так без неприятных последствий.

Я вспомнила этих двоих, и сразу стало грустно. Конечно, к выпускному классу любой понимает, что после дороги многих разойдутся, но кто же знал, что это случится так скоро?

 — Ты, похоже, устала, — он положил руку мне на плечо и тихонько подтолкнул в сторону Большого дома. — Сегодня поспишь здесь, а завтра в домик Гермеса поселим.

Я пошла сама, кентавр доверия не вызывал, да и идти рядом с ним как-то странно и жутко: рядом четыре копыта цокают да хвост белесый машет.

Поднялась по скрипучей лестнице, а там и до единственной свободной комнатки, на которую показал кентавр, недалеко. Я не знала, сколько времени мы ехали сюда, и сколько шли по лесу, но что-то подсказывало, что скоро рассвет, а я еще не спала, что довольно ощутимо сказывалось на моей способности мыслить. Поэтому я с чистой совестью заснула, вот только мне опять приснилась ОНА.

* * *

Снова лес. Безусловно, обладающий той самой красотой, которую описать очень сложно. Здесь нет высочайших деревьев, что царапают верхушками небо, также как нет чистых протоптанных тропинок или ровных изящных лавочек. Нет, тут все иначе.

Мощные, древние деревья неизвестного мне названия впиваются извилистыми корнями в мягкую землю, покрытую ковром полусгнивших листьев и травой, пытающейся пронзить их. Потрескавшаяся кора изъедена насекомыми и мхом, точно неповторимым узором природы. Порыв ветра; живые ветки колыхнулись, словно вздохнули и снова замерли.

Под ногами прошмыгнула ярко-алая змейка в черную полоску, замерла и зашипела на меня, и мне показалось, что я услышала среди шипения внушительный набор ругательств, а потом она скрылась среди зелени. В который раз удивляюсь реалистичности сна.

 — Иди ко мне…

Я дернулась. Снова этот голос, тихий, низкий, но теперь с ноткой злости.

 — Я не хочу.

Стоило мне сказать это, как все на мгновение замерло, и раздался грохот: земля задрожала под моими ногами, из нее вырвались огромные корни-руки, с которых падали куски земли, и потянулись ко мне. Все вокруг дернулось и закричало, сливаясь с моим воплем.

Я побежала вперед, зажмурив глаза, а за мной, как шлейф — тьма. Холодная и непроглядная, как ночное небо без звезд и луны, корни вырывались из нее, выплескивая черные всполохи, словно лоскуты ткани. Я упала, содрав себе колени и ладони, но, несмотря на боль, так и не проснулась.

 — Не смей мне противиться! — этот голос вокруг меня отдаётся эхом, пробиваясь до самого сердца.

Я закрыла уши ладонями.

 — Оставь меня в покое!!!

И вдруг тишина. И сквозь нее тихое-тихое, едва уловимое журчание ручейка, к нему присоединяется пение птиц, а после появились разные запахи. Я открыла глаза, огляделась, а вокруг снова тот же лес, хотя, не совсем тот же. Вот там, впереди, среди деревьев проглядывается что-то белое. Я подозрительно огляделась, но голоса не было. То ли эта странная женщина замолчала, то ли и вправду оставила в покое, в чем я сомневаюсь.

Пошла вперед; деревья потихоньку расступались, а за ними — какое-то строение, похожее на древний греческий храм. На ступенях та самая земляная женщина, с ее кожи слазит грязь, под которой идеальная кожа. Она была красива, но по-особому, как лес, что вокруг.

 — Что ты себе позволяешь, смертная? Как ты смеешь перечить воле своей матери?

 — М…матери? Ты?

Она засмеялась.

 — А кто же? Ах, да! Ты же пророчила Деметру, но я не она, — она изящно встала и подошла ко мне, отчего я сделала несколько шагов назад. — Меня зовут Гея. Слышала?

 — О, нет, — только и смогла выговорить я.

Конечно, слышала. Богиня, что появилась из непроглядного Хаоса, что породила Небо, именно Небо с большой буквы, море и множество тварей. Мать титанов, от которых пошли уже Древние Боги, первых чудовищ, настолько жутких, что ее собственный муж запер их в ее чреве, чем вызвал гнев Земли. Это она подговорила своего сына Кроноса убить отца, а потом помогла Рее спасти Зевса, который повторил предназначение отца.

О ней можно было говорить много. Она начало, она и конец. Но как я могу быть ее дочерью? Это ж что получается? Я сестра всех греческих монстров, что ходят по миру и во сне так и мечтают сожрать меня, не подавившись.

 — Нет, этого не может быть, — с нервным смешком произнесла я, — да я бы выглядела, как чудовище. У меня были бы рога, хвост или хуже того, копыта какие-нибудь.

 — Ты наполовину человек, — возразила Гея. — И рождена, чтобы исполнить мою волю. Что, растеряла свою спесь? Молодец, не сомневалась, что ты быстро поймешь, кому и чем обязана. Для начала покинь этот мерзкий лагерь. Потом лети в Сибирь, там я укажу тебе путь к Святилищу.

 — Нет, — слова вырвались сами собой.

Лицо Богини исказилось злостью, я сделала еще несколько шагов. Это просто очередной сон и ничего более, и я не должна зависеть от собственных детских страхов, которые всколыхнули недавние события. Пора распрощаться со всем этим.

 — Я с детства думала, что меня бросили. Ты понимаешь, как сложно понять ребенку, почему его мать оставила его? Ты хоть знаешь, сколько лет я оправдывала тебя, пока не осознала, что тебе все равно? А теперь, когда мой мир перевернулся с ног на голову из-за твоей крови, ты заявляешься ко мне и требуешь идти непонятно куда, чтобы «исполнить твою волю»? Я не подчинюсь тебе!

 — Я дала тебе жизнь, и я же могу забрать ее!

Она бросилась на меня, подобно яростной кошке, и сжала цепкими руками шею, как будто хотела сломать ее, а еще лучше стереть в порошок. Но ― то ли она была на это неспособна, то ли я ей так сильно нужна ― не задушила меня, только причиняла боль.

 — Если бы ты могла, то уже сделала бы… — прохрипела я. — Ты просто плод моего воображения.

Богиня издала непонятный звук, что-то среднее между рыком и воплем, и оттолкнула от себя, как будто я вызывала у нее отвращение. Я упала на траву, и та завлекла своими сетями, потянула меня вниз, в землю. Зеленые веревки связали мои руки, ноги, шею и, сжимая все сильней и сильней, утянули вниз.

* * *

Я проснулась от глухого непонятного воя. Он доносился откуда-то с улицы, где медленно, но верно собирались подростки. Я постояла немного у окна, разглядывая их. Мои собратья по несчастью не выглядели измученными, напротив, они улыбались, подшучивали друг над другом, а кто-то даже отхватил парочку дружеских подзатыльников. А вот, что примечательно — большая часть подростков еще младше меня! И ни одного взрослого, кроме кентавра, разумеется. С чем это связано думать не хотелось, мало ли, лагерь лишь для детей, но что-то подсказывало — нет, остальные давно переварены монстрами. Надеюсь, я ошибаюсь.

Еще одной интересной деталью было то, что среди полубогов встречались латиноамериканцы, афроамериканцы, и, мне показалось, в толпе я заметила кореянку. Чудно, ведь, насколько я поняла, это лагерь греческих полубогов, хотя у меня тоже нет античных корней.

Я спустилась вниз. Хирон меня не ждал, и никто другой не пришел, чтобы отвести хотя бы в столовую, или куда они с утра пораньше ходят, поэтому я пошла сама.

Вышла из домика, а подростков уже и след простыл. Вот стой и думай теперь, как, куда, да и зачем идти. Похоже, вставать надо раньше, наверное, этот рог звучал не один раз, просто я не проснулась. А еще этот якобы реальный сон… Может я и полубог, может им и снится всякая несуразица, но кто сказал, что она реальна? Чтобы я была дочерью первой Богини, которой ещё и что-то надо от меня? Бред. Приснится же такое.

Ближе всего оказался амфитеатр, где я и нашла полукровок. Видимо, их день, к моему величайшему несчастию, начинается с упражнений. Я села на первый ряд, старательно делая вид, что тут не причем да и вообще забрела случайно, но не помогло.

 — О, новенькая! А ну-ка, давайте ее сюда! — крикнула какая-то девушка с весьма воинственным видом.

Хотя девушка это сильно сказано, ее телосложение и не пахло женственностью, скорее силой и желанием кому-нибудь с утра врезать. Рядом с ней стояла группка таких же. Наверняка дети одного Бога, скорей всего Ареса.

 — Кларисса, оставь хоть ее в покое! Тебе Джексона было мало?! — крикнул какой-то парень, а сидящий рядом, почти один в один его копия, поддакнул.

 — Поэтому больше никаких посвящений в туалете. На улице помучаем чуток, чтобы традиций не нарушать, — она подкинула копье на несколько сантиметров, поймала и с самодовольным видом покрутила в руках. — Что уселась?

Я неспешно встала и подошла к Клариссе. Она окинула меня привередливым взглядом, хмыкнула и сунула в руки копье с тупым концом, а после взяла у стоящего рядом парня другое.

 — Ну что, готова к поражению? — она криво улыбнулась.

 — Я ни разу не держала в руках оружие, — бросила копье на землю.

 — Мне по барабану.

Полукровка кинулась на меня с воинственным кличем и в два удара столкнула в песок, смешанный с мелкими камнями.

 — Ты ненормальная?! — поднимаясь, закричала я. — Я не собираюсь сражаться! Тебе повторить?

Кларисса хмыкнула и вновь нанесла серию ударов. Она била несильно, но настолько быстро, что я не успевала закрыться руками, лишь отпрыгивала от нее, и то без толку. Девушка хорошо знала, куда бить, чем пользовалась ежесекундно. Один легенький удар, и мои колени подкосились, а полубоги стояли и не думали помогать, кто-то смотрел, поджав губы, а кто-то вообще посмеивался.

В паре метров лежало копье. Я подскочила и бросилась к нему, поднимая облако пыли, от чего Кларисса прокашлялась. Крепче сжала древко, пытаясь обороняться им, но ничего не вышло — слишком медленно и слабо, а противница всем своим видом показывала, что действует вполсилы, не более. Я присела, хватая горсть песка с камнями, и кинула прямо ей в лицо.

Полубогиня закричала на меня на греческом языке, но на удивление, вместо непонятных слов я услышала весьма внушительный набор ругательств. Она терла покрасневшие глаза, отмахиваясь от подбежавшего к ней блондина с цветным пластырем на щеке.

 — Дай мне посмотреть, — запричитал он, как наседка.

 — Уйди, Солас!

 — Сваливай, глупая, — ко мне сзади подошло двое почти одинаковых внешне парней, примерно моего возраста, именно они попытались за меня заступиться.

Один из них забрал у меня копье и отдал кому-то, а меня потащил в сторону. Его брат, который, как я заметила, чуточку выше, сказал, обратив внимание на моё удивление:

 — Коннор и Тревис Стоуллы, не близнецы, — он усмехнулся. — Ты не пугайся, Кларисса перебесится и успокоится, а кроме детей Ареса никто над новичками не издевается.

 — Про детей Афродиты не забудь.

 — Ну, да. Они еще мастера на подколы. А так мы вполне дружные. Ты как вообще, знаешь что-нибудь о нашей жизни? Когда приехала?

 — Ночью сестра привезла, она нормальная, — пояснила я, на что братья слегка скривились. — Если честно, мне Свен в двух словах объяснил, что да как, привел сюда и больше я его не видела.

 — Это понятно, — он сказал с таким видом, словно это и вправду проще простого, вот только по мне так совсем нет. — Сатиры приводят в лагерь новеньких и уходят за следующими. Они стараются не задерживаться. — Мы как раз подошли к большой столовой этак человек на двести, вот только она почти пустая. — Садись с нами, все расскажем.

Вдруг совсем рядом с грохотом разбилась посуда. Я повернулась на шум, а там на четвереньках собирала осколки чудная девочка — тонкая, как ствол осины, в платьице из листьев. Кожа особы имела странный оттенок — то ли желтый, то ли зелёный, а волосы у нее и вовсе изумрудные, точно молодые побеги. Она с ужасом смотрела на меня, словно я диковинный зверь, что вот-вот кинется на неё.

 — Тебе помочь?

 — Н-не надо, — пискнула она и куда-то умчалась.

 — Что с ней?

 — Да кто их поймет… Дриады, одним словом, — пожал плечами Стоулл. — Не обращай внимания.

Но это сложно. Меня не покидало чувство, что ее напугала не разбитая посуда, а что-то другое, связанное со мной. Она так смотрела на меня, а, учитывая сегодняшний сон, то становится и вовсе жутко. Неужели просто совпадение?

 — Тебя хоть как зовут?

 — Линнея.

 — Ну так вот, Линнея, ты полубогиня, а из этого выходит следующее, — юноша показательно выставил пятерню и стал загибать пальцы, — никаких средств связи и прочей техники, все это привлекает монстров. У тебя повышенная регенерация, дислексия, настроенная на древнегреческий, и потрясающие рефлексы, — на этих словах я громко хмыкнула, припоминая, как меня втоптали в грязь всего двумя ударами копья, а парни засмеялись. — Ты просто еще не до конца осознала свои возможности. Но у нашей жизни есть минусы. Думаю, ты уже знаешь, что за пределами лагеря, защищенного куполом, мы ― лакомая добыча, про технику я уже сказал. Ах, да! Наши божественные родители периодически ссорятся, теряют свои магические штучки, посылают нас их искать, а иногда и войны затевают, которые мы разгребаем.

 — Звучит, откровенно говоря, не очень, — вокруг уже собрались другие подростки, но свободных мест все равно оставалось много.

Коннор пошёл за едой, а его брат продолжил:

 — На деле, все проще. Нас же только здесь чуть больше сотни, правда, сейчас большая часть учится, а избранных раз, два и обчелся.

 — А где учатся такие, как мы?

 — Да в обычных школах. И ты сможешь вернуться, когда научишься себя защищать. Погоди, вот за полгода из тебя грозную воительницу сделаем! Не такую, как Кларисса, но все же славную.

Я смущенно улыбнулась. Конечно, из меня воитель никакой, и, думаю, тренировки мало что поменяют, но жизнь в лагере обещала быть интересной, пусть и по-своему сложной, хотя мне не понравилась новость, что мне придётся учиться лишний год, ибо доучиться этот уже не смогу.

* * *

Вечер подкрался незаметно. Как и говорили Стоуллы, здесь и вправду здорово. Чем больше я слушала их рассказы о полубогах, тем больше понимала, что всю жизнь не обращала внимание на незначительные мелочи, а оказалось, это все признаки моего «полубожественного» происхождения.

Та же дислексия и СДВГ казались мне не более чем красным штампом в медицинской карте, а теперь это все — сознание, что настроено на древний язык и образ жизни, который частенько наполнен боями не на жизнь, а на смерть.

Да, я жутко неуклюжа и никогда особо не ладила с собственным телом, но с детства меня привлекало холодное оружие и всякие боевые искусства, что я скрывала. Не потому, что это страшная тайна, а потому что подобных пристрастий у своих знакомых я не замечала, и решила не выделяться, да и наблюдения со стороны за мастерами и не очень мне вполне хватало. Здесь же это было нормально, даже в порядке вещей. И на восторженные охи и вздохи в арсенале Коннор и Софи, тоже дочь Гермеса, понимающе улыбнулись.

Успела я поговорить и с Хироном, он в течение получаса рассказывал, как устроен лагерь и какие тут обычаи и традиции. Одним из них было признание, то самое, про которое говорил Свен, что проходит по вечерам у костра.

Я не волновалась на этот счет, Свен сказал, что вряд ли меня признают, и поэтому старательно делала вид, что верю в байки братьев, которые они травили с самого начала вечера. А стоило кому-нибудь крикнуть несмелое: «Не было такого!», как история обрисовывалась все новыми и новыми подробностями, далеко не в пользу героя.

В таком ключе прошел час, а может больше, часов у меня не было, но скоро наступили сумерки, а подростки собрались у костра. До этого многие играли на площадках в волейбол, лапту или баскетбол, а кто-то проводил тренировочные бои, вокруг таких стайками стояли младшие. Небольшая группа полукровок принесла музыкальные инструменты и затянула незатейливую мелодию.

 — Дети Аполлона, — показал на них старший Стоулл. — Вон тот блондин их староста — Уилл Солас. В случае болезни или ранения, обращайся к нему.

Это был юноша, который пытался помочь Клариссе.

 — Тихо! — крикнул Хирон, и все замолчали.

Я удивилась этому: в школе учителя не могли успокоить один класс здоровых учеников, а кентавр управил целую ораву подростков с дефицитом внимания.

 — Сегодня у нас новенькая, — на этих словах я тихо застонала, — Линнея Смит.

Я, чувствуя себя мелкой школьницей из дешевого сериала, вышла на всеобщее обозрение. Главное, чтобы меня не заставили рассказывать слезливую историю своей жизни. Тут же мысленно отругала за подобные мысли, потому что заметила среди полукровок мальчика лет восьми. Боюсь представить, как он сюда попал.

Вдруг над моей головой что-то загорелось ярко-зеленым светом. Я, прикрыв глаза на манер козырька, посмотрела на него, но сколько не щурилась, не смогла увидеть ничего, кроме ослепляющих лучей.

Тем не менее, окружающие начали перешептываться, некоторые и вовсе показывали пальцами, а парочка особо озадаченных полубогов просто смотрели на символ, как бараны на новые ворота. Я сделала шаг чуть в сторону, к кентавру, чтобы спросить, что же творится, но он отошел.

 — Линнея, ты дочь Геи. У твоей матери нет домика, поэтому ты останешься в одиннадцатом.

Судя по их лицам, я здорово попала.