Ближе некуда (гет)

Едва Гермиона вернулась в Аврорат, то сразу отправилась допросить подозреваемого по вновь открывшимся обстоятельствам дела. Она решила, что визит к Гарри или какие-то еще дела только отвлекут ее и остудят эмоции, которые она испытывала. А это была злость. Гермиона Грейнджер легко сносила от Малфоя оскорбления по статусу крови, глупые насмешки и неумелый сарказм, но вот выставление ее идиоткой ни за что на свете стерпеть не могла. Он же понимал, что она почувствует эту магию, не мог не понимать, весь дом был пропитан ею под завязку. Но он предпочел разыграть убитого горем супруга, добропорядочного семьянина, верного долгу чистокровного аристократа. Чертов козел!

Когда Гермиона влетела в коридор, где располагалась камера Малфоя, то он издалека понял, что это она, потому что услышал, как на ходу она бросила охране, что если они услышат шум истязаний, пусть знают, что это допрос, и не мешают. Видимо, случилось что-то из ряда вон.

Драко с интересом наблюдал за ее приближением, потому что волосами на макушке чуял, что она не с пустыми руками. Так как истинное положение вещей ему было известно, и вины своей он не видел, то гордо расправил плечи и смотрел на нее, стоя со скрещенными перед собой руками. Слава святоше за то, что ему хватило ума снять кандалы и зачаровать камеру в целом, чтобы хотя бы внутри нее можно было передвигаться.

― Чем я заслужил такое… ― начал было Драко, чтобы показать свое превосходство в ситуации, но был бесцеремонно перебит взметнувшейся в высь рукой Гермионы, которая призывала заткнуться. ― Да как ты смеешь?!

― Смею что? Прерывать на подлете твой неуместный сарказм? ― уточнила девушка, кидая папку на стол. Из нее вылетела пара страниц. ― Поверь, Малфой, все, что бы тебе ни пришло в голову сказать, уже давно пропахло нафталином!

― Какая муха тебя укусила, Грейнджер? ― Драко решил сменить тактику и пустился в притворное беспокойство. ― Видит Мерлин, подобные нагрузки не идут тебе на пользу. Чего доброго схватишь удар, а то и хуже…грохнешься в обморок прямо перед журналистами.

― Я смотрю, ты в отличном настроении, ― зло буркнула она. ― Но на твоем месте я не была бы так неосмотрительна в поведении.

― К счастью, ты не на моем месте, ― тут же заявил Драко и получил в ответ усталый вздох. ― И никогда не будешь.

― Да, точно, ― парировала Гермиона, бесцеремонно его разглядывая. ― До уголовницы мне точно далеко, но все это пустая болтовня, потому что даже ты не можешь быть таким циником.

― Откуда тебе знать, каким я могу быть? ― ощерился Малфой, услышанное его раздражало. ― Что за манера нести чушь, будто тебе все про меня известно? Ты не можешь ни знать меня, ни понимать, это не твоего уровня знания. И дело тут вовсе не в чистоте крови, о которой на данный момент речи не идет, а в целом: слишком мы разные люди.

― Я была в твоем доме, ― Гермиона устала слушать эти обличительные речи, которые почему-то задевали, хоть и не сильно. Вечно эта демонстрация превосходства, даже после всего, что было, даже теперь. И самое удивительное, что эта попытка унизить ее практически удалась. Да, слова не ранят, но неприятный осадок оставляют, словно она недостойна общаться с ним, хотя это он тут под стражей, и только от нее зависит его будущее.

― Придется съехать, а то устроили проходной двор, ― закатил глаза Драко, уловив резкую перемену темы и испытав удовлетворение. Что-что, а сбить немного ее изначальный гонор получилось. С какой бы вестью она к нему ни неслась, все же немного сбавила натиск.

― По твоему поведению кажется, будто ты не заинтересован в раскрытии преступления, ― выпалила Гермиона, зло на него уставившись.

― Я заинтересован больше всех, дорогуша, ― ответил Драко, слегка наклонив голову вбок. ― В моем доме это произошло, моя жена мертва, а я подозреваемый… Зная Асторию, она вряд ли могла кому-то насолить, следовательно, убийца мог заявиться по мою душу, но поняв, что дома меня нет, убил ее. Может она его видела, может, просто для устрашения, может, чтобы подставить меня…

― Какой прекрасный фонтан версий, ― похлопала в ладоши Гермиона. Малфой на это фыркнул. ― Но даже эта блестящая речь не объясняет твоего тупого поведения. Ты слишком расслаблен, слишком спокоен, слишком отстранен.

― Я Малфой, Грейнджер, ― напомнил Драко. ― И не буду подобно какому-то Уизли швырять проклятия во все стороны и посыпать голову пеплом: я дорожу тем, что в ней находится.

― У вас в роду были выдающиеся волшебники? ― спросила Гермиона. Драко напрягся и резко вскинул на нее голову.

― Извини? ― он выглядел оскорбленным. ― Мы все выдающиеся.

― Ничерта подобного, ― осадила его Гермиона. ― Вы все обычные, а я спрашиваю про мощных. Я проверила место преступления, там был такой магический отклик, который я никогда не встречала. Что ты скрываешь, Малфой?

Он посмотрел на нее суровым взглядом, в голове набатом стучали услышанные слова. Мощный магический отклик. Что это такое? Откуда? Магия дома сильна, но она не реагирует на проверки, потому что цель ее иная: она защищает стены и обитателей, в которых признает принадлежность крови.

От Гермионы не укрылась реакция Драко, она изучала это лицо, впервые за оба их разговора ставшее серьезным.

― Малфой, я хочу помочь, ― после пары минут молчания и бурной мозговой деятельности Драко, которую без труда можно было понять по его бегающим глазам, сказала Гермиона. Слова вернули его в реальность, тон следователя удивил. Он посмотрел на нее с недоверием. ― Правда.

― Мне не нужна твоя помощь, ― ответил он, подойдя к решетке, чтобы расстояние между ними было небольшим. Он не сводил с нее глаз, злясь на то, что услышал в ее голосе жалость, хоть она наверняка и не собиралась этого демонстрировать. А такое в свой адрес он потерпеть не мог. Ни от нее, ни от кого бы то ни было. ― Делай просто свою работу, окей?

― Окей, ― в тон ему ответила Гермиона и, не сводя с него взгляда, протянула руку к папке, которая лежала рядом, перебрала пальцами пару пергаментов и вытащила колдографию. Драко на секунду проследил за рукой, потом вернулся к противостоянию взглядов, но длилось это недолго. Гермиона подняла руку со снимком на уровень своего лица, продолжая пристально изучать лицо Малфоя. Он машинально взглянул на снимок и отшатнулся, смерив Гермиону самым презрительным взглядом, на который только был способен.

― Какая же ты сука! ― зло процедил он сквозь зубы. Он тяжело дышал, чувствуя, что дрожит от гнева. ― Какого хрена ты мне это показываешь?!

― Это, как ты выразился, труп твоей жены, ― Гермиона получала какое-то маниакальное удовольствие, наблюдая ужас на лице Малфоя, неподдельный ужас. Неужели он решил, что может долго насмехаться над ней, пускать свои шуточки даже в такой ситуации, уверившись в свою безнаказанность. Если Малфой решил, что она хорошо воспитана и не станет голыми руками лезть к нему под ребра, то пришло время снять розовые очки и приготовиться получать по полной за свое нежелание сотрудничать со следствием, сотрудничать с Гермионой Грейнджер. ― Чтобы ты наконец понял, что я тут с тобой не в игрушки играю. Человек мертв. Заметь, близкий тебе человек, если такое понятие вообще есть в твоем лексиконе, а ты мне тут лечишь про чистоту крови. У Астории была чистая кровь, и где она сейчас? На ковре твоего фамильного замка, который под завязку наполнен какой-то неизвестной мне разрушительной магией, а ты продолжаешь строить из себя не пойми кого. Поверь, Драко, твое поведение играет абсолютно против тебя, но тебе повезло, что этим делом заняты люди, которые, несмотря ни на что, не желают тебе зла. Поэтому давай поступим так. Я сейчас пойду заниматься расследованием в более уютное место, а ты хорошенько подумаешь над своим дальнейшим поведением. А когда я вернусь в следующий раз, ты расскажешь мне все, что знаешь, иначе я обращусь в Визенгамот с просьбой перевести тебя на время следствия в одну из камер Азкабана, так сказать, для ознакомления с атмосферой уголовной жизни.

Драко молчал, переваривая услышанное, еле сдерживая рвотные позывы, чтобы его не вывернуло прямо при Грейнджер. Он ненавидел эту грязнокровку всегда, но сейчас в миллиарды раз сильнее, чем раньше. Он понимал, что в ее словах есть рациональное зерно, но сама ситуация, манера общения и отсутствие уважения к нему (хотя с чего оно должно у нее быть) злили, раздражали до боли в суставах сжатых в кулаки рук. Если бы не решетки, если бы не сдерживающие чары, он бы разорвал ее этими руками на куски, на мелкие части просто за то, что она таким наглым образом решила ставить ему условия и диктовать, как ему надо себя вести. Он не терпел ультиматумов, а угрозы он просто ненавидел.

Гермиона молча собрала выпавшие документы, постучала папкой, чтобы листочки расположились ровно и не выступали из обложки, и направилась прочь.

― Эй, Грейнджер, ― позвал Драко, когда Гермиона отошла на несколько шагов от камеры. Она остановилась и повернула голову в пол оборота, показывая, что слышит его, но в глаза смотреть не собирается. ― Я приложу все усилия и заплачу любые деньги, чтобы выйти отсюда, и тогда мы поговорим совершенно иначе, помяни мое слово!

Гермиона больше не хотела спорить, она мертвецки устала за этот бесконечный день, поэтому просто хмыкнула и ушла, не говоря больше ни слова. Едва она скрылась за поворотом, Драко добежал до угла камеры и его стошнило. Перед глазами всплыла колдография Астории на больничном столе: абсолютно голая, бледная, а на ребрах уже затянувшаяся рана от кинжала… «Чертова сука Грейнджер, ― думал Драко, ― она еще поплатится за эту дерзость»».

По робкому стуку где-то в нижней части двери Гарри понял, что пришла Гермиона. Она всегда стучала, не поднимая руки, когда была сильно уставшей. Он сам валился с ног, поэтому понимал ее состояние. Махнув палочкой, он открыл дверь. Девушка вошла в комнату с опущенными плечами, прошла к дивану и улеглась на него, положив папку на стол.

― Привет, ― сказал Гарри, переместившись из своего кресла в то, что было ближе к дивану.

― Привет, ― ответила Гермиона, не открывая глаз. ― Этот день меня измотал.

― Читал твою записку про магию в доме, ― сказал Гарри, сдвинув брови. ― Это интересно. Но что это такое?

― Я не знаю, ― ответила Гермиона, открыв глаза и сев прямо. ― Там была такая волна, меня чуть с ног не сбило. Я такое не встречала, Малфой ничерта не говорит, хотя вряд ли он сам что-то знает.

― Почему ты так думаешь? ― спросил Гарри.

― Я только что от него, рассказала ему, он был растерян, ― сообщила Гермиона. ― Вряд ли это магия дома. Будь это она, Малфой бы похвалился ею, сказав что-то типа «это защита от грязнокровок», но он промолчал.

― Он что, оскорбляет тебя? ― нахмурился Гарри, чуть подавшись вперед.

― Успокойся, Гарри, ― улыбнулась Гермиона. ― Он не в состоянии задеть меня, просто психует, что за решеткой и что я веду дело.

― Ну он тут не выбирает, ― сказал Гарри, затем встретился взглядом с Гермионой и улыбнулся. ― Как, впрочем, и мы. Министр на нервах, пресса атакует, а у нас никаких зацепок. Хотя это только первый день расследования, но все уже хотят знать имя преступника, его лицо и душу.

― Пока у нас нет ни первого, ни второго, ни третьего, ― вздохнула Гермиона. ― Я все также думаю, что это не Малфой, но уверена, что он что-то скрывает. Я конечно попробую еще его разговорить, но это будет непросто.

― У тебя получится, я уверен, ― подбодрил Гарри. ― В его же интересах помочь найти нам настоящего преступника, иначе никакого светлого будущего…

― Даже если мы найдем настоящего убийцу, ― рассуждала Гермиона. ― Какое светлое будущее может быть, если Малфой потерял жену, а их сын мать?

― Кто знает, ― пожал плечами Гарри. ― Мне кажется, в их семьях к супружеству относятся спокойно.

― Кстати об этом, ― вдруг вспомнила Гермиона и посмотрела на собеседника. ― Невилл пригласил в гости, сказал, что ты дал согласие.

― Верно, ― кивнул Гарри. ― Надеюсь, будешь и ты.

― Но он и Джинни пригласил, ― обеспокоенно сказала Гермиона.

― Потому что это встреча друзей, ― Гарри был абсолютно спокоен, в отличие от нее. ― Не переживай. Мы не живем вместе уже год, она не станет закатывать скандал.

― Но мы ей так и не сказали, ― обреченно вздохнула она.

― Не сказали о чем? ― вопрос вышел немного нервным, потому что тема для Гарри была щепетильная. ― Разве мы должны что-то кому-то рассказывать?

Гермиона вскинула на него взгляд. Да, она знала, что так будет, понимала это с самого начала. Она ни на что не надеялась, но вот как будет смотреть в глаза подруге, не представляла. Вряд ли после нескольких «совместных ночевок» после работы, Гарри решит предложить ей открытые отношения, ведь он до сих пор не разведен. У них с Джинни дети. Да, инициатива расставания принадлежала Джинни и пусть за все это время она не выразила желания вернуть мужа в семью, все же Гермиона чувствовала, что влезла туда, куда не следует. Зачем? Это уже другой вопрос, просто после разлада в отношениях с Роном, его стремительно развивающейся карьеры, редкого общения, надуманных поводов поругаться, она слишком долго была одна. Еще бы, ведь три года совместной жизни невозможно было вычеркнуть одним днем. Она долго приходила в себя, хоть и понимала, что будущего у них не было. Рон был занят своей спортивной и медийной жизнью, никаких свадеб, детей и семейных вечеров в его планы не входило. После Рона Гермиона пробовала возобновить отношения с Кормаком Маклагеном, но он совершенно не изменился со школьных времен: разговоры под звездным небом были ему совершенно чужды. Полгода свиданий ни к чему не привели, он был рад выводить ее в свет, ведь это играло ему на руку, она же чувствовала себя куклой на смотринах, поэтому в скором времени от него сбежала. Потом судьба свела ее с прекрасным маглом ― Ричардом, сотрудником научного института. Случайное знакомство на одной из лондонских улиц обернулось романом на целый год. Все было прекрасно, но Гермиона скрывала от него, кем является, думая, что правда все разрушит. В итоге все разрушила ложь, которая скрывала эту правду целый год. Решив наконец открыть все карты перед Ричардом, Гермиона встретила волну непонимания, обиды и нежелания более общаться. Она давала ему время на раздумье, но он решения не изменил. Пришлось применять чары забвения, чтобы он мог жить дальше, а она… стала затворницей в плане личной жизни, решив дать себе время, чтобы прийти в себя, много времени…

Близость с Гарри два месяца назад была случайна, но так необходима ей в тот момент, что она совершенно об этом не жалела. Да, они друзья, лучшие друзья, но что поделать, если страсть захлестнула их обоих. После было много молчания, разговоров, снова молчания, но все равно близость повторялась. Не каждый день, не через день, но речь шла уже не об одном вечере, где оба потеряли голову. Они понимали, что это не приведет к отношениям, точнее не поднимали вообще эту тему, сговорились лишь на том, что афишировать связь не стоит во избежание шумихи. Да и какую связь… Интрижка. Гермиона ничего не чувствовала к Гарри в плане любви как к мужчине, он был для нее только другом. Поэтому его нежелание открываться Джинни она воспринимала с пониманием, ей и самой это было не нужно, потому что явно не имело перспектив на будущее и вряд ли бы вылилось во что-то длительное. Как говорится, есть, пока есть, а дальше будет видно. Однако чувство, похожее на стыд, она все же испытывала при мысли о миссис Поттер. За эти пару месяцев они практически не виделись, в мимолетные встречи Гермиона старалась не смотреть ей в глаза, но грядет вечер встречи друзей и там уж скрыться не удастся.

― Ау, ты тут? ― Гарри окликнул Гермиону, так как ее взгляд блуждал в пространстве. ― Ступай домой, отдохни. Этот день был чертовски длинным.

― Пожалуй, ты прав, ― согласилась Гермиона, встав с дивана, и подняла папку со стола.

― Поскольку заявление для прессы я уже сделал, отчет министру отправлю утром, ― перечислял Гарри. ― Завтра тебе нет смысла приходить рано, отдохни хорошенько и будь к 9. Уверен, завтра Нотт примчится со всеми разрешительными документами.

Гермиона кивнула и ушла. Дома она первым делом приняла душ, чтобы смыть с себя липкую грязь этого дня: скандальный Нотт-младший, таинственная магия в мэноре, тело Астории без жизни и каких-то особых следов нападения, противный и несговорчивый Малфой. Столько дел и никаких подвижек. Столько сил потрачено и никакой отдачи.

Выйдя из ванны, она поняла, что за весь день ничего не ела, тут же предательски заурчал живот. Зная, что под его вой она не уснет, Гермиона потопала на кухню, чтобы сделать себе пару сэндвичей с мятным чаем. Нужно было поесть и немного успокоить нервы, как-то выкинуть из головы бледное тело убитой женщины, чтобы только что съеденное не вышло обратно, как у Малфоя в камере. Конечно она слышала звуки его спазмов, слышала и мстительно наслаждалась произведенным эффектом. Что же с ней не так, если она ведет себя подобным образом? Но в голове уже был готов ответ: каждому по заслугам. Это не она забыла о профессиональной этике, это Малфой заставил ее вести себя так. Она понимала, что перегнула с колдографией, только сейчас всецело осознав, как это должно быть отвратительно выглядело со стороны. Но в погоне за правдой так легко перейти границы, особенно когда оппонент изначально стоит за чертой и вынуждает ее переступить. Гермиона знала, что легко не будет, как знала и то, что Малфой не простит ей подобную дерзость, но она слишком давно не участвовала в открытых сражениях и соскучилась по адреналину, наполняющему кровь, когда соперник повержен. А Малфой, несомненно, соперник, потому что нет ничего на свете, что может их объединить, даже общая цель. И вечером, сидя каждый в своем углу, мысленно они желали друг другу только одного: всего плохого.