Я останусь с тобой (гет)

Инеж сидела в вороньем гнезде своего корабля, глядя на исчезающий на горизонте Кеттердам. Ее раздирали противоречивые чувства: радостное удовлетворение от возможности вернуться к любимому делу и тоска по оставшемуся в Кеттердаме Казу. Прошло всего несколько минут, а она уже скучала по нему, не в силах выкинуть из головы замершую на причале высокую черную фигуру. Он не сдвинулся с места всё время, что Инеж еще могла его видеть. Она сильно подозревала, что он так и стоял, пока сам мог видеть корабль.

Вздохнув, она достала письмо из внутреннего кармана на груди. Письма Каза Инеж обнаружила совершенно случайно. Она вернулась в тот день раньше него и, как всегда, забралась в кабинет через окно. И застала потрясающую картину. Рядом с раскрытым сейфом стоял пойманный в наручники перепуганный парень. Эти наручники были особой ловушкой для воров, разработанной Казом и Джеспером. Поскольку невскрываемых сейфов не существует — и Каз, как никто, это знал, — они, используя фабрикаторские способности Джеспера, установили ловушку. Если кому-то удавалось открыть сейф, его руки тут же обхватывали стальные наручники — без замков и соответственно возможности их снять. Только фабрикатор мог вызволить попавшегося воришку.

— И что это ты тут делаешь? — опасным тоном осведомилась Инеж.

Парень подпрыгнул от неожиданности и уставился на нее расширившимися глазами, в которых плескался ужас.

— Я… я-я… — заикаясь, произнес он, но так и не смог продолжить.

Хотя ответ в общем-то не требовался — и так понятно, зачем он сюда забрался. Инеж нахмурилась, размышляя. Позвать Джеспера и, напугав вора как следует, отпустить его? Подождать Каза? Тот его невредимым точно не отпустит. Парня было немного жаль, но, с другой стороны, подобная глупость заслуживала наказания, чтобы никому не повадно было. Так что Инеж остановилась на последнем.

Она аккуратно вытащила из его рук пачку бумаг, которые он успел схватить. Инеж собиралась положить их на стол до тех пор, пока сейф не вернется в рабочее состояние (иначе можно было и самой попасть в ту же ловушку), но, бросив быстрый взгляд, обнаружила, что это письма. Письма, адресованные ей. Приподняв брови, она несколько мгновений недоверчиво разглядывала их, а потом села за стол, чтобы прочитать. Ее немножко мучила совесть из-за того, что она взяла их без ведома Каза. Но ведь они предназначались для нее, а значит, она имела полное право их читать.

— Что вы сделаете со мной? — дрожащим голосом спросил незадачливый вор.

Инеж пожала плечами:

— Я — ничего.

Она не стала продолжать, но он прекрасно понял, что она подразумевала: решать его судьбу будет Каз. Бедняга затрясся как осиновый лист, но Инеж уже погрузилась в чтение писем.

Каз вернулся уставший, но довольный. Возможно, благодаря хорошему настроению он не стал убивать вора. Но велел отрубить ему руку. Инеж не особенно одобряла столь суровые методы воспитания, однако понимала их необходимость. В Бочке нельзя давать слабину, иначе тебя моментально растопчут.

Когда со всем разобрались, она спросила Каза про письма. Он сначала смутился — и постарался скрыть это за надменным выражением, — а потом явно что-то вспомнил: побледнел, покраснел. Инеж наблюдала за этим с восхищенным изумлением: она еще ни разу не видела, чтобы Каз краснел. А главное, не понимала такой реакции. В тех письмах, что Инеж успела прочитать, не было ничего смущающего. Каз просто рассказывал о последних новостях и интересовался ее делами.

— Ты уже прочитала? — обреченным тоном спросил он, и в его голосе почти не было вопроса.

— Не все, — осторожно ответила Инеж.

На его лице промелькнула надежда, и он протянул руку:

— Верни.

Это прозвучало не совсем приказом, но и не просьбой. Инеж нахмурилась и прижала письма к груди.

— Нет уж. Они для меня, и я собираюсь их дочитать.

Каз в свою очередь нахмурился и одарил ее сердитым взглядом:

— Инеж!

— Каз! — в тон ему ответила она.

Некоторое время они прожигали друг друга взглядами, но в конце концов Каз тяжело вздохнул, сдаваясь. Инеж торжествующе улыбнулась.

Чего он так боялся, она поняла, прочитав последнее письмо, написанное незадолго до ее возвращения. Его-то она и перечитывала теперь, сидя в вороньем гнезде.

«Моя дорогая Инеж,

Четыре недели и три дня прошли с твоего отъезда. Ты, наверное, посмеешься, прочитав это, но да — я считал. Не вздумай никому рассказывать. Особенно Джесперу.

Я скучаю по тебе. Мне не хватает моего лучшего паука.

Ты ведь вернешься, правда? Да-да, не хмурься, я помню: ты обещала. Но я всё еще боюсь, что ты можешь в своих странствиях встретить кого-то более достойного. Кого-то без брони, скрывающей множество демонов.

Помнишь, когда мы плыли во Фьерду, ты спросила: «Чего ты хочешь?» Я тогда не ответил. То есть ответил обычной отговоркой — тем, что все ожидают от меня услышать. Настоящий ответ был: «Тебя, Инеж, тебя». И он с тех пор не изменился.

Я не хочу привязывать тебя к себе — ни в коем случае. Ты заслуживаешь свободы, заслуживаешь заниматься тем, что тебе нравится. Но я так хочу, чтобы ты была рядом».

Подписи не было, и письмо выглядело незаконченным — как если бы Каза отвлекли в процессе, он убрал его, а потом забыл. Инеж улыбнулась, спрятав письмо обратно. Она собиралась выучить наизусть каждое слово этого столь редкого и драгоценного признания.

Как она могла когда-то верить его заверениям, будто она для него лишь ценная инвестиция? Оглядываясь назад, Инеж понимала, что всегда была на особом положении. Никому и никогда Каз не позволял столько, сколько позволял ей. Причем чуть ли не с самого начала. Даже если он, конечно же, никогда не признается в этом вслух.

Хотя… Улыбка Инеж стала нежной при воспоминании о ночи пару дней назад. Каз тогда поздно вернулся с дела, и она заснула, не дождавшись его. Но ее сон был чутким, как всегда, когда Каза не было рядом, и Инеж проснулась, как только он лег. Она не стала поворачиваться или даже открывать глаза, просто прислушалась к его дыханию, к тому, как он двигался, устраиваясь на кровати, чтобы понять, не ранен ли он. Убедившись, что всё в порядке, Инеж снова начала засыпать, как вдруг услышала шепот:

— Я люблю тебя, Инеж.

Ей стоило огромных усилий воли, чтобы сохранить дыхание спокойным и не выдать себя. Но весь сон слетел моментально. Дождавшись, пока Каз заснет, она осторожно повернулась, чтобы посмотреть на него. Ей правда это не послышалось? Каз в самом деле сейчас сказал, что любит ее? Конечно, она знала — он сделал всё, чтобы донести до нее свои чувства. Но она не ожидала, что он когда-нибудь скажет такое вслух. Пусть даже думая, что она спит. И это наполняло душу бесконечным теплом.

С палубы донеслось громкое мяуканье. Инеж опустила взгляд: возле мачты сидела Ночь и выразительно смотрела на нее зелеными глазами. Инеж засмеялась:

— Хочешь сказать, что хватит мечтать — пора возвращаться к своим обязанностям?

Ночь снова мяукнула.

— Ты права, — согласилась Инеж и стала спускаться.

* * *

Из Пятой гавани Каз отправился проверить, как идут дела в «Серебряной шестерке», которая открылась в прошлом месяце вместо принадлежавшего когда-то Роллинсу «Изумрудного дворца». После чего вернулся в «Клуб ворона», надеясь на загруженный день. Первые дни после отъезда Инеж были самыми тяжелыми. Особенно, учитывая небольшую катастрофу за пару недель до него.

Всё началось с того идиота, который решил залезть в его сейф в кабинете в Клепке. И из-за которого Инеж нашла письма. Вот знал же, что надо было сразу сжечь то письмо. Но вначале его отвлекли, а потом Каз просто забыл. И вот результат.

Впрочем, глядя на то, каким счастьем светилось лицо Инеж, пока она читала письмо, он подумал, что, возможно, всё не так уж плохо. Дочитав, она подняла на него сияющие темные глаза, и несколько мгновений, пока они смотрели друг на друга, Каз гадал, как ему теперь себя вести и что сказать. А потом Инеж встала, подошла к нему и без лишних слов поцеловала.

Этот поцелуй не был похож на прежние — робкие, осторожные. Он был требовательным и пылким. Каз замер сначала, как всегда, ожидая, что его захлестнет водой, но ничего не случилось. И опасение сменилось желанием. Не до конца отдавая себе отчет в том, что делает, он обнял Инеж, крепко прижав ее к себе и столь же пылко отвечая. Как вдруг она застыла.

Каз немедленно отпустил ее и отстранился. И с ужасом обнаружил, что взгляд ее прекрасных глаз остекленел, словно она внезапно оказалась где-то далеко от собственного тела.

— Инеж? — позвал Каз, отступив от нее, чтобы дать ей пространство.

Она не отреагировала. Это было ужасно. Он не решался прикоснуться к ней, чтобы не сделать хуже, и не знал, как вывести ее из этого состояния. Он мог только продолжать звать ее, разговаривать с ней. Целую вечность спустя Инеж отмерла: она поморгала, несколько раз судорожно вздохнула, ее взгляд сфокусировался на Казе. Облегчение на ее лице тут же сменилось болью и разочарованием.

— Сожалею, — прошептала она.

Каз яростно помотал головой:

— Не ты должна извиняться. Я что-то сделал не так.

— Нет! — горячо возразила Инеж. — Ты ничего не сделал. Просто… мне бывает сложно.

Каз мрачно кивнул, соглашаясь. Он прекрасно понимал это чувство — когда один-единственный случайный жест что-то задевает внутри, и тебя накрывает волной воспоминаний и паники.

Они потом еще два дня не решались прикоснуться друг к другу, и до самого ее отъезда больше не осмеливались целоваться. Хотелось убить кого-нибудь. Желательно тех подонков, которые сделали это с Инеж. Увы, она не знала имен. Или не говорила. Разочарование и злость Каз выплеснул в удачно подвернувшейся стычке с Портовыми Лезвиями.

А теперь Инеж уехала, и у него чесались руки устроить еще какую-нибудь потасовку. Увы, наученные горьким опытом, конкуренты притихли.

Первые новости от Инеж принес Джеспер.

В тот день, Каз спустился в зал «Клуба ворона» проверить, как идут дела, и понаблюдать за посетителями и работниками. Он делал так время от времени — и тех, и других появление хозяина дисциплинировало. Он сидел за барной стойкой, прислонив к ней трость, когда в зале появился Джеспер. Каз нахмурился, подумав, что тот решил вернуться к своей давней страсти, но Джеспер, не обращая внимания на играющих, направился прямо к нему.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Каз вместо приветствия.

— И тебе добрый день, Каз, — ехидно ответил Джеспер, устраиваясь на соседнем стуле.

Каз пронзил его выразительным взглядом. Он ухмыльнулся:

— Да не беспокойся — я пришел по туннелю.

Подземный туннель между «Клубом ворона» и особняком Ван Эков Каз решил прорыть, чтобы, с одной стороны, иметь запасной путь отступления. Но главное — чтобы добропорядочного купца Уайлена Ван Эка не ассоциировали с Бочкой. Поскольку, хотя Торговый совет не гнушался вести дела с Казом, явную связь с ним (выходящую далеко за пределы одиночных соглашений) одного из своих членов они не потерпели бы.

Джеспер все-таки соизволил ответить на вопрос, не дожидаясь его повторения:

— Тебе письмо, — и протянул конверт, на котором аккуратным почерком Инеж было написано: «Для Каза».

Сердце бешено заколотилось в предвкушении, но внешне Каз ничем не выдал своего волнения. Перед ее отъездом они договорились, что, если она будет писать, отправлять письма лучше на адрес Уайлена — для дополнительной конспирации, помимо сулийского языка. И точно так же через Уайлена будет отвечать Каз.

Со старательно невозмутимым выражением лица он взял у Джеспера письмо и спрятал его во внутренний карман. Джеспер проводил его разочарованным взглядом, и Каз едва заметно усмехнулся. Наверняка надеялся понаблюдать за ним, пока он читает письмо.

— Я тебе не клоун, чтобы развлекать тебя, Джеспер, — ядовито заметил Каз.

Тот удивленно распахнул серые глаза:

— Ты читаешь мои мысли?

Каз пожал плечами:

— Очень надо. У тебя на лице всё написано.

Джеспер восхищенно покачал головой.

Продолжая присматривать за происходящим в зале, Каз заметил, как седовласый мужчина за столиком, где играли в покер, попытался сжульничать. Каз нашел взглядом Ротти и жестом подозвал его к себе. Тот немедленно материализовался рядом.

— Босс?

— Видишь того седого мужчину в лиловом?

Ротти проследил за его взглядом и кивнул.

— Объясни ему, что пытаться подтасовывать карты в моем присутствии — верх идиотизма, — бросил Каз.

Ротти ухмыльнулся и кивнул:

— Будет сделано, босс.

Следить за тем, как незадачливого игрока выводят, чтобы научить его уму-разуму, Каз не стал, зная, что его распоряжение четко выполнят, и вернул внимание к Джесперу.

Тот широко улыбнулся:

— Знаешь, иногда я скучаю по этому.

— Могу найти тебе работу, если так хочется тряхнуть стариной, — предложил Каз с прежней невозмутимостью, хотя внутри всё горело желанием уйти в кабинет и прочитать письмо Инеж.

Джеспер с крайне печальной физиономией покачал головой:

— Уайлен убьет меня. Но, — и его лицо снова осветилось ухмылкой, — если тебе понадобится моя помощь, всегда можешь на меня рассчитывать.

— Буду иметь в виду, — Каз встал и взял трость, давая понять, что разговор закончен. — А сейчас у меня дела.

Казалось, это невозможно, но ухмылка Джеспера стала еще шире.

— Такие, как прочтение письмa Инеж? — лукаво спросил он.

Каз не стал отвечать, сделав вид, будто не понимает, о чем речь. Просто развернулся и, не прощаясь, пошел к лестнице, спиной чувствуя веселый взгляд Джеспера.

И только заперев за собой дверь кабинета, он достал письмо, вскрыл конверт и принялся жадно читать.

«Каз, любовь моя,

Спасибо тебе за то письмо (даже если ты не собирался мне его показывать). И даже не надейся, что я его забуду — я выучу наизусть каждое слово. Могу себе представить, чего тебе стоит понимать, что ты так раскрылся. Даже передо мной. И я благодарна тебе за это.

Но меня огорчает, что ты всё еще сомневаешься. Разве я недостаточно ясно дала понять, что не собираюсь покидать тебя? Мне не нужны другие, какими бы прекрасными и достойными они ни были. Мне нужен ты.

Я люблю тебя. Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.

И буду повторять это каждый раз, чтобы ты больше никогда не сомневался.

Я знаю, ты расстроился из-за того поцелуя. Не надо. И не вздумай винить себя. Мы сможем это преодолеть. У нас будут другие — еще более прекрасные и ничем не омраченные.

И знай, что я тоже скучаю по тебе. Безумно. Каждую минуту. Но я не могу бросить свое дело, пока я в состоянии помочь стольким несчастным детям, чтобы они не повторили мою судьбу.

Кстати, об этом. Мы почти догнали сообщников Ван Верента. У меня есть отличная идея, что с ними сделать. Тебе понравится. Для воплощения этой идеи я загляну ненадолго в Кеттердам, так что увидимся.

Твоя любящая жена

Инеж».

Каз несколько раз перечитал написанные ее знакомым аккуратным почерком строчки, не в силах перестать улыбаться. Теперь он больше не жалел, что Инеж нашла то письмо, хотя поначалу пришел в ужас. Только Инеж умела пробудить такое тепло в его груди, наполнить его темную душу светом. Он всё еще не понимал, что она в нем нашла, но больше не сомневался.

* * *

«Призрак» пришвартовался в Пятой гавани поздней ночью. Каз узнал об этом утром, но, когда пришел в порт, Инеж там уже не было. Однако его ждали: пока Каз размышлял, куда она могла пойти, к нему подошел парень, в котором он узнал одного из членов команды «Призрака», и протянул ему сложенную бумагу.

— Мистер Бреккер, капитан просила передать вам это.

Каз кивнул, взяв бумагу, и парень тут же испарился. В короткой записке говорилось лишь:

«Приходи к ратуше. И.»

Каз приподнял бровь. Наверняка это как-то связано с той идеей, о которой писала Инеж. Что ж, ратуша так ратуша.

На площади перед ратушей, несмотря на ранний час, уже собралась приличная толпа. Все возбужденно переговаривались и на что-то показывали. Каз решительно двинулся вперед, и толпа поспешно расступалась перед ним. Люди инстинктивно торопились убраться с его пути.

Перед самым входом в ратушу стояли двое связанных мужчин, вместо одежды на них были вороновы перья, приклеенные к смоле, которая покрывала их с ног до головы. На груди одного из них красовалась записка:

«Новый особняк Герта Ван Верента оплачен телами».

На лице Каза расплылась неудержимая ухмылка. Эта женщина просто невероятна! И никогда не перестанет его удивлять. Развернувшись, Каз направился к Клепке, предоставив зевакам обсуждать случившееся и строить предположения — одно фантастичней другого.

Инеж присоединилась к нему, как только он вышел с площади, завернув в тихий переулок. Бесшумно спустилась с крыш и материализовалась из теней прямо рядом с ним.

— Привет, Инеж, — Каз остановился, чтобы повернуться к ней.

Почему каждый раз, когда они встречались после разлуки, ему казалось, что она стала еще прекраснее? В ее темных глазах плясали задорные искры, а на губах играла сияющая улыбка. Он замер, не в силах отвести от нее восхищенного взгляда.

— Здравствуй, Каз, — Инеж шагнула вперед, остановившись в нескольких дюймах от него. — Тебе понравился сюрприз?

Он тихонько засмеялся и кивнул:

— Ты великолепна. Торговый совет надолго запомнит это представление.

— Надеюсь.

Инеж тоже засмеялась, и ее смех наполнил сердце теплом. Как же он любил этот смех!

Каз снял перчатки и, засунув их в карман, поднял руку, чтобы осторожно коснуться ее щеки. Инеж подалась навстречу прикосновению и накрыла его ладонь своей. Каз напрягся в первое мгновение, но накатившее было отвращение быстро отступило, стоило сосредоточиться на тепле ее кожи, ощущении мозолистой ладони, сиянии ее глаз.

— Всё хорошо? — спросила Инеж.

Он кивнул:

— Отлично.

И она подалась вперед, чтобы обнять его, уткнувшись лицом ему в грудь. Он осторожно обнял ее в ответ и спросил:

— На сколько ты останешься?

Инеж вздохнула и подняла голову:

— Пару дней — мы только пополним припасы.

Каз снова кивнул, соглашаясь и подавив разочарование. Два дня тоже можно провести продуктивно.

Ближе к вечеру, когда Каз заканчивал с делами в «Клубе ворона», а Инеж сидела на подоконнике в его кабинете и точила ножи, ему принесли записку:

«Ждем вас обоих на ужин. Отказ не принимается. Джеспер и Уайлен».

Каз хмыкнул и поднял взгляд на Инеж. Она вопросительно приподняла брови.

— Нас зовут на ужин, — сообщил он.

— О, — у Инеж сделалось слегка виноватое выражение лица. — Мне следовало зайти поздороваться с ними.

— Переживут.

— Каз! — воскликнула Инеж, но в ее глазах было слишком много веселья, чтобы поверить ее возмущению.

— Ну мы всё равно идем к ним на ужин, — пожал он плечами. — Вот и поздороваешься.

Инеж закатила глаза:

— Ты невыносим.

— Спасибо, — очень серьезно поблагодарил Каз, и она снова рассмеялась тем своим волшебным смехом.

После первых приветствий и объятий (с Инеж, конечно — никто не осмелился бы обнимать Каза), Джеспер с широкой улыбкой спросил:

— Ну, рассказывайте, что за представление вы устроили сегодня утром у ратуши?

Каз пожал плечами и прошел в гостиную, бросив через плечо:

— Я тут вообще ни при чем.

— Я же говорил, — донеслась ему вслед довольная реплика Уайлена. — Ты должен мне десять крюге.

Каз одобрительно хмыкнул: за прошедшее время купчёнок далеко ушел от того испуганного мальчишки, который впервые появился в Бочке, сбежав от отца.

Когда все устроились за столом, Инеж объяснила:

— Я подумала, что, если просто уничтожу этих работорговцев, никто никогда не свяжет их с Ван Верентом и он просто продолжит сотрудничать с другими. А теперь они хотя бы задумаются.

Джеспер восхищенно покачал головой. Уайлен ухмыльнулся:

— Они не просто задумались. Ты не представляешь, что сегодня творилось на экстренном собрании Торгового совета. Он гудел как растревоженный улей. Ван Верент теперь под следствием.

— Отлично! — зловеще улыбнулась Инеж и проткнула вилкой кусок бекона с таким выражением, словно представляла на его месте Ван Верента.

— Инеж, ты меня пугаешь! — заявил Джеспер, однако с крайне довольным выражением лица, противоречащим его высказыванию.

— А я всегда говорил, что ее следует бояться, — вставил Каз. — И работорговцы скоро это поймут. Если уже не поняли.

Инеж одарила его улыбкой, от которой перехватывало дыхание. Помня, что они не одни, Каз заставил себя отвернуться. И перехватил веселые взгляды Уайлена и Джеспера. Он нахмурился на них, но ни тот, ни другой ни капли не впечатлились. Совсем от рук отбились. Однако Каз так и не смог вызвать в себе недовольство этим фактом.

Судебный процесс по делу Ван Верента закончился зaключением в Хеллгейт. Инеж к тому моменту была уже в море, и Каз отправил в Ос Альту, где она должна была остановиться, письмо с хорошими новостями, а заодно с наводкой на очередную цель.