Я останусь с тобой (гет)

Почти три недели Каз не заговаривал о ребенке и с головой ушел в работу, целыми днями где-то пропадая. Единственным знаком того, что он не забыл вовсе, было то, что он прислал к Инеж Ильму, чтобы та следила за ходом беременности. Инеж уже начала бояться, что это его способ уйти от ответственности, и подумывалa, что ей теперь делать. Было неожиданно больно, и дико хотелось потрясти его хорошенько и потребовать ответа. Вот только она знала, что с Казом такое не пройдет.

Нина вернулась во Фьерду, и поплакаться в жилетку было некому. Разговаривать на такие темы с Уайленом, а уж тем более с Джеспером не хотелось совершенно. Зато с ними можно было посмеяться, хотя бы на время отвлечься от обиды и тревоги. И Инеж всё больше времени проводила в особняке Ван Эков. Там ее и застал гонец, который принес короткую записку:

«Гельдштрат, 28. Заходи через окно на втором этаже — оно будет открыто для тебя. К.Б.»

Прочитав ее, Инеж приподняла бровь. Если она не ошибалась, по этому адресу находился особняк Ван Шульца.

— Каз приглашает тебя на свидание? — лукаво спросил Джеспер.

Инеж пожала плечами и показала ему записку:

— Я правильно помню, что это особняк Ван Шульца?

Он кивнул.

— После того как Ван Шульц… — Уайлен сделал паузу, будто подбирая подходящее слово, и в итоге заключил: — упокоился с миром, его жена продала особняк с аукциона.

Инеж невесело усмехнулась. «Упокоился с миром». Какой эвфемизм. Парни рассказали ей о мести Каза. Она не одобряла подобной жестокости, но понимала чувства Каза. А еще где-то в глубине души жило подозрение, что окажись она на его месте, вполне могла поступить точно так же. Разве что убила бы быстро — не стала бы измываться.

— Хочешь сказать, Каз купил его? — недоуменно спросил Уайлен.

Инеж снова пожала плечами:

— Наверное, лучший способ это выяснить — пойти туда.

— Ставлю все-таки на свидание, — ухмыльнулся Джеспер.

Инеж фыркнула, но не стала спорить, потому что даже если Каз звал ее на дело, в его понимании это тоже могло считаться свиданием.

Из его указания, чтобы она пробралась через окно, Инеж заключила, что ее не должны увидеть входящей в особняк. Так что она отправилась туда по крышам. Крыши в Финансовом округе были куда удобнее, чем в Бочке, и прогулка по ним была для Инеж детской зaбaвой. Правда, от летнего солнца они накалялись и прямо-тaки дышaли жаром. Но это являлось терпимым неудобством.

Она проскользнула в единственное открытое окно, мягко приземлившись на пол, и огляделась. Она оказалась в уютной спальне, оформленной в розовато-сиреневых тонах. Ее любимый цвет. Спальня была гораздо просторнее, чем их комната в Клепке вместе с кабинетом. И куда светлее.

— Нравится? — спросил ждавший ее Каз, который стоял возле стены, обеими руками опираясь о трость.

Инеж ошеломленно кивнула. Она не отказалась бы жить в такой комнате. И это приводило ее к вопросу.

— Что мы здесь делаем?

Каз неторопливо подошел к ней.

— Живем.

Инеж моргнула и уставилась на него. Он действительно только что сказал… Каз фыркнул, и его губы искривились в позабавленной улыбке.

— Бочка — неподходящее место для маленького ребенка, — сказал он. — Так что я подумал, нам нужен другой дом.

О. Так вот чем он занимался всё это время… У Инеж на глаза навернулись слезы. Пока она страдала, что он совсем забыл про ребенка, он заботился о его будущем.

— Я переделал пока только эту комнату, — продолжил Каз. — Подумал, ты захочешь поучаствовать. А кроме того, надо прорыть сюда туннель из Клепки, чтобы никто не видел, как я захожу в этот дом. Так что работы еще много, но к тому моменту, как мы вернемся в Кеттердам, всё должно быть готово.

— Стой, — перебила Инеж, до того изумленно слушавшая его отчет. — Что значит «вернемся в Кеттердам»?

Каз пожал плечами и само собой разумеющимся тоном заявил:

— На пару лет мы переедем на мою ферму.

— Зачем?

— Затем, — Каз одарил ее снисходительным взглядом, который всегда ее дико раздражал, — что в твоем положении ты скоро станешь слишком уязвима. Я не хочу, чтобы этим кто-нибудь воспользовался.

Об этом Инеж и сама задумывалась, но никак не предполагала, что Каз решится оставить город.

— Хочешь сказать, ты готов бросить свою империю? — недоверчиво спросила она.

— Не бросить, — покачал он головой. — Просто некоторое время я буду управлять ею на расстоянии.

Инеж поразмышляла над этим. В общем, его план представлялся ей вполне разумным, вот только…

— Неужели нельзя было сразу мне об этом сказать, а не держать в неведении столько времени? — сердито вопросила она, скрестив руки. — Почти три недели, Каз, я ждала твоего ответа!

Его невозмутимое выражение лица сменилось почти растерянным.

— Но я хотел сначала всё подготовить…

— А ничего, что я всё это время сходила с ума от беспокойства? — воскликнула Инеж, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Думала, что ты не рад ребенку?

Каз моргнул, а потом вдруг притянул ее к себе одной рукой, обнимая, и поцеловал в макушку.

— Прости. Прости, я не подумал. Mati en sheva yelu.

Инеж всхлипнула и изо всех сил вцепилась в него.

— Ты плачешь? — в голосе Каза прозвучал чуть ли не ужас.

Теперь Инеж охватило желание расхохотаться. Еще бы ему не испугаться — она никогда не рыдала по столь ничтожному поводу.

— Инеж, сокровище, конечно, я рад. И сделаю всё, чтобы защитить вас. Прости, что дал тебе повод усомниться в этом.

Инеж немного отстранилась, однако не разрывая объятий, и покачала головой.

— Уже простила. Просто не делай так больше.

— Mati en sheva yelu, — серьезно повторил он, и Инеж улыбнулась.

Ее настроение сменилось на прямо противоположное — теперь она была счастлива и спокойна.

* * *

Прошла еще пара недель, в течение которых Инеж обустраивала новый дом, а Каз организовывал дела так, чтобы не требовалось его ежедневное присутствие. Он собирался наведываться в Кеттердам раз в месяц, а в остальное время получать от Аники по почте отчеты и в письмах же консультировать ее. И брал с собой Ильму, оставив Отбросам более молодого Целителя Эрика.

Попутно они обнаружили очередной маршрут работорговцев и отправили «Призрак» на охоту над этот раз под руководством Шпекта. Инеж пришла в Пятую гавань проводить свою команду.

Небо хмурилось, грозя вот-вот пролиться дождем. Влажность в сочетании с летней жарой создавала убийственный эффект. Инеж всегда недолюбливала лето в Кеттердаме, даже больше, чем сырую пронизывающую зимнюю погоду.

От того, что ее собственный корабль отправлялся в плавание без нее, сердце наполнялось тоской и обидой. Так хотелось снова стоять на мостике, чувствовать соленый ветер в волосах и брызги на лице, отдавать команды, сражаться, спасать жизни. Но Инеж предстояло гораздо более серьезное и ответственное приключение. И хотя жаль было расставаться с морем, она ни на что не променяла бы это приключение.

— Удачного плавания, — пожелала Инеж на прощание.

Шпект с улыбкой отсалютовал:

— И тебе того же, капитан. Когда бы ты ни решила вернуться, мы будем рады твоему возвращению.

Инеж доверяла своей команде: за прошедшие годы они доказали свою верность, — и потому рассказала о причине, по которой оставляла их. Слова Шпекта были встречены согласными восклицаниями, а когда Инеж сошла на землю и «Призрак» отплыл из гавани, с его борта в небо вдруг взлетел салют.

Инеж невольно засмеялась и помахала им.

— Жалеешь, что не плывешь с ними? — спросил Каз, взяв ее за руку.

Инеж пожала плечами и повернулась к нему:

— Да. И в то же время — нет. Я буду скучать по морю, но то, что нам предстоит…

Инеж замолчала, не зная, как облечь в слова весь сложный комок эмоций, который она испытывала. Каз кивнул:

— Я понимаю.

Инеж улыбнулась, зная, что это не пустые слова — он действительно понимал.

Несколько дней спустя они покинули Кеттердам.

Отплывали ранним утром, когда город еще спал. В почти пустой гавани лишь редкие пассажиры, позевывая, поднимались на баркас. И их небольшая компания, вопреки обыкновению, не выделялась среди других пассажиров. Каз, Инеж и Ильма сменили обычную одежду на фермерские костюмы, и Каз вместо знаменитой трости с головой ворона взял с собой обычную неприметную (хотя тоже созданную Фабрикатором). Ильма сразу прошла на борт, оставив Инеж с Казом прощаться с Джеспером и Уайленом.

— Что за привычка — всё делать в такую рань? — проворчал Джеспер.

— Не ворчи, Джес, — засмеялась Инеж, обнимая его.

— Тебе полезно взбодриться, — бросил Каз. — А то совсем обленился от сытой купеческой жизни.

Джеспер только фыркнул.

— Мы будем скучать по вам, — серьезно сказал Уайлен, когда Инеж, отпустив Джеспера, обняла уже его.

— Мы по вам тоже, — ответила она.

— Говори за себя, — возразил Каз. — Я ни по кому скучать не собираюсь.

Но никто ему не поверил. Его, конечно, обнимать не стали, но он все-таки протянул ладонь для рукопожатия. Без перчатки. И с его стороны это было чуть ли не высшим проявлением привязанности и доверия.

* * *

Просматривая бумаги, Каз время от времени бросал взгляд в окно. Инеж любила проводить время возле речки, пользуясь теплой летней погодой. Однажды она даже пыталась убедить его искупаться, но он решил, что не способен на такие подвиги. Сейчас Инеж с Ильмой сидели на берегу под раскидистой ивой. У обеих явно было отличное настроение. И всё же даже с такого расстояния Каз видел, что они не теряют бдительности — приобретенная за годы жизни в Кеттердаме привычка постоянно быть настороже никогда полностью не исчезала. Даже на спокойной ферме, где их некому было тревожить. И это хорошо. Конечно, Каз привез с собой Ильму в первую очередь как Целителя, которому он доверял, но и в то же время как дополнительную охрану для Инеж.

Через открытое окно долетел их смех, и Каз улыбнулся, возвращаясь к бумагам. Чем быстрее он закончит, тем быстрее сможет присоединиться к Инеж. Свозит ее в Фирлен, чтобы купить более подходящую одежду для ее меняющейся фигуры. Они неделю уже собирались выбраться в город, в том числе закупить продуктов, но всё время находились какие-то срочные дела.

В дверь постучали.

— Войдите, — разрешил Каз.

— Мистер Ритвельд, — Браун шагнул в кабинет, остановившись напротив стола и принялся отчитываться: — Йохансон сегодня не вышел: у него лихорадка. Вероятно, не сможет работать еще неделю или даже больше. В юрде появились новые вредители, надо бы поискать средство от них.

Каз кивнул, принимая информацию к сведению.

— Приготовьте лошадь и повозку. Мы с Инеж съедим в город, заодно можем посмотреть и средства от вредителей.

— Хорошо. Но я бы не надеялся найти в Фирлене что-то эффективное, — пожал плечами Браун.

— Лиж? — спросил Каз.

— Более вероятно.

Несколько мгновений Каз обдумывал возможность съездить в Лиж самому, но в итоге отмел эту идею.

— Тогда отправьте туда кого-нибудь, кто не сильно занят.

Браун кивнул и отправился выполнять поручение, а Каз вернулся к письму Аники. Она отчитывалась о последних делах, посылала цифры по доходам клубов и ресторана, сообщала об успешном плавании «Призрака» и новых целях для него, а под конец писала, что многие заметили отсутствие Каза и по городу начали расползаться слухи. Каз хмыкнул и покачал головой. Видимо, в ближайшее время придется нанести визит в Кеттердам, чтобы не расслаблялись. Да и в Торговом совете пора появиться.

Он написал Анике ответ с инструкциями и, запечатав конверт, встал, чтобы пойти к Инеж.

Они с Ильмой по-прежнему сидели возле речки и поедали ежевику, которая в изобилии росла на ферме. Заметив его, Инеж улыбнулась и махнула, приглашая присоединиться. Каз качнул головой и подойдя к ней, протянул руку, чтобы помочь встать. Она вопросительно приподняла бровь.

— Мы куда-то идем? — спросила Инеж, беря его ладонь и вставая.

Пока срок был еще небольшой, и Инеж сохраняла свою обычную грацию и легкость, так что его помощь на самом деле ей была не нужна, но, к удовольствию Каза, она всё равно ее принимала.

— Едем, — поправил он. — В Фирлен закупаться. Ильма, остаешься за главную.

Та с улыбкой отсалютовала:

— Есть, босс.

Инеж сбегала в дом за яблоками и сахаром, чтобы угостить лошадь. Каз каждый раз ворчал, что не следует ее баловать, но Инеж не слушалась. Как все представители ее народа, она обожала лошадей. Фермерской кобылке, которую они держали для полевых работ и поездок в город, она всегда носила вкусности, разговаривала с ней, гладила по мягкому носу. Надо признать, та в ответ души не чаяла в хозяйке. Вот и сейчас, прежде чем забраться в повозку, в которую Браун уже впряг лошадь, Инеж скормила ей яблоко и несколько кусочков сахара, а потом, обняв за шею, что-то прошептала на ухо. Лошадь тихо фыркнула и переступила передними ногами.

— Зачем ты ее кормишь? — спросил Каз, когда Инеж наконец села рядом с ним. — Она не голодная.

— Конечно, нет, — весело возразила Инеж. — Но всем приятно не просто утолить голод, а получить что-то вкусненькое.

Каз скептично хмыкнул, и Инеж засмеялась:

— Всем, кроме таких аскетов, как ты.

Он не стал отвечать на ее подначку, просто хлестнул вожжами, чтобы лошадь тронулась.

Некоторое время они ехали молча. Каз морально готовился к встрече с прошлым. В таких маленьких городках новости распространяются быстро — некоторые соседи уже наносили им визит (и выразили удовольствие, что ферма вернулась к настоящему владельцу). Так что в городе наверняка знали о возвращении на родину Каза Ритвельда. И он почти с ужасом ждал встречи с теми, кто знал его ребенком. Это было достаточно тяжело и при одиночных соседских визитах. А сейчас он чувствовал, что на него будет пялиться весь город.

— Ты напряжен, — тихо произнесла Инеж.

Не просто констатация факта — приглашение к разговору. Что тебя тревожит? Поделись со мной. Когда-то Каз проигнорировал бы подтекст ее высказывания, отделавшись саркастичным замечанием. Но сейчас он попытался объяснить:

— Я рос в этом городе. Меня здесь знают.

— Это проблема? — осторожно спросила Инеж.

Проблема для нашей безопасности или лично для тебя?

Каз кивнул:

— Это словно вернуться в прошлое, которому я больше не принадлежу. Они будут видеть и искать во мне мальчика, которого больше не существует. А хуже всего — мне придется притворяться, будто он существует.

— Поэтому ты был таким дерганным, когда к нам приходили соседи?

Каз усмехнулся:

— Это было настолько заметно?

Инеж слегка улыбнулась и качнула головой:

— Только мне, — после короткого молчания она добавила, осторожно положив ладонь ему на плечо: — Я понимаю. Я чувствовала примерно то же самое, когда впервые вернулась в караван.

Переложив вожжи в одну руку, второй он накрыл ладонь Инеж на своем плече. Он не носил здесь перчатки: и чтобы тренироваться, и чтобы не вызвать подозрений, если вдруг слухи о нем дошли досюда. Инеж перевернула ладонь, чтобы переплести их пальцы. Я с тобой.

Фирлен был точно таким, каким Каз его помнил. Казалось, за эти годы он вообще не изменился. И конечно же все пялились на них. Хуже всего было в магазинах, где помнившие его владельцы пытались зaвести рaзговор, вспоминая прошлое и расспрашивая о его жизни и о том, где он был в эти годы. Предвидя любопытство людей, Каз заранее придумал легенду о том, как они с Джорди после смерти отца отправились в Равку, где стали купцами, но позже Джорди умер от болезни. Самая убедительная ложь — та, в которую вплетены частички правды.

Уже несколько минут спустя Каз чувствовал себя истощенным.

— Хочешь, в следующий раз я за покупкaми поеду одна? — сочувственно спросила Инеж.

— Нет! — резко ответил Каз.

Инеж слегка раздраженно вздохнула. Они уже как-то спорили по поводу его склонности к «гиперопеке» (и чуть не поругались на этой почве), но Каз остался при своем мнении. Нигде не может быть полностью безопасно.

— Хорошо, не одна — с Ильмой, — уступила Инеж.

Каз подумал над этим.

— Возможно.

Инеж закатила глаза и направилась к магазину одежды. Каз вздохнул, последовав за ней. Возможно, он действительно перебарщивал в вопросе о ее безопасности, но он просто не мог допустить никаких роковых случайностей.

Их встретила рыжая веснушчатая девушка с солнечной улыбкой.

— Добрый день, — радостно поприветствовала она. — А я всё думала: заглянете вы ко мне?

Каз подавил почти непреодолимое желание пронзить ее своим фирменным взглядом, от которого люди обычно бледнели и прятались. Инеж покосилась на него с явной иронией. Не обращая на это внимания, девушка продолжала болтать:

— А мы ведь в одном классе учились. Каз, ты помнишь меня?

Каз прищурился, вглядываясь в смутно знакомое лицо. Она изменилась, конечно, с тех пор, но у него всегда была отличная память.

— Люси Терренс, — заключил он.

Она несколько раз с энтузиазмом кивнула и заулыбалась еще шире.

— Теперь уже Ван Дрейт, но да.

Она сделала движение, как будто собиралась его обнять, но не успел Каз отреагировать, как Инеж ненавязчиво перегородила ей дорогу.

— Мне нужна пара платьев для беременных, — доброжелательно произнесла она.

Люси моргнула, но тут же переключилась на нее:

— О, конечно, миссис Ритвельд.

— Инеж.

— Инеж, — повторила Люси, снова широко улыбаясь. — Рада знакомству.

Каз с облегчением отступил в сторону, не вмешиваясь в процесс. Хотя немало усилий понадобилось, чтобы сохранить невозмутимость, когда Инеж, покосившись на него, спросила у Люси:

— Каким Каз был ребенком?

И та с готовностью принялась щебетать о школьных днях. Каз сделал вид, будто его всё это не касается, и вообще он присматривает через окно за их повозкой.

— Она милая, — заявила Инеж, когда они вышли из магазина.

Каз притворился, будто не услышал, и забрался в повозку. Инеж фыркнула.

— А ты знаешь, что в школе она была влюблена в тебя? — спросила она, садясь рядом.

На этом месте его выдержка закончилась.

— Что?! — воскликнул он, резко повернувшись к Инеж.

Та засмеялась, явно довольная тем, что наконец-то привлекла его внимание, и невинно заметила:

— А что?

— Нам было по девять лет, — с недоумением произнес Каз.

Инеж пожала плечами:

— И что? Я тоже в этом возрасте влюблялась.

Каз ошарашенно уставился на нее. В кого это она влюблялась? Странное чувство, вспыхнувшее в душе, было не то чтобы ревностью — скорее острым сожалением, что он не знал ту Инеж, какой она была до Кеттердама, что он бесконечно чужд той ее жизни.

Инеж засмеялась еще сильнее. Каз покачал головой и улыбнулся уголком губ: он вдруг понял, что напряжение, не оставлявшее его с того момента, как они выехали с фермы, странным образом испарилось. Вполне возможно, именно этого Инеж и добивалась.