Горе мне, горе! (джен)

На следующее утро я проснулся у дороги. Привычно помолившись Всеобщему Отцу и Валар, а особенно Оромэ ⁽¹⁾, избавителю от злых тварей, я позавтракал, умылся водой из бурдюка и пошёл по дороге, закутавшись в Полог.

Весело светило утреннее весеннее солнце, на равнине слева и справа от меня пели радостно птицы и юркие маленькие полевые мыши бегали туда-сюда по своим делам. На сердце у меня поначалу было необычно легко, я отгонял от своего сознания тени матери моей и отца, стараясь не думать о жене своей и сестре. "Древовиду бы понравилось в Старолесье," — мелькнула и пропала неурочная мысль, но мне уже вновь стало грустно. Где же ты, Древовид, Перворожденный друг мой? Стоишь небось как дерево на острове посреди Великого Моря и не знаешь забот, ведь теперь ты ничего не видишь и не помнишь, только чувствуешь свет Солнца в небесах и движение почвы под тобою. За такими мыслями настал и прошёл полдень. Уже пять или шесть часов шёл я по дороге на восток и меня не морил голод, не томила жажда. Грусть постепенно тоже прошла, сменившись тупым равнодушием. Бездумно переставлял я свои ноги, не приветствуя, а аккуратно обходя путников на дороге. Мне встретилось всего трое существ, один высокий человек с удочкой в руке обогнал меня и пропал, идя быстрым шагом. Навстречу мне шли два мохноногих коротышки, которых я видел в Палантире, видимо, к себе домой, ведь за спиной у меня на западе остались их любимые норы. Они что-то весело и шумно обсуждали, о чём-то спорили, но я просто сошёл с дороги, пропустил их, и, незамеченный ими, надёжно укрытый Пологом, зашагал дальше.

Поэтому я ничуть не удивился, когда увидел на горизонте нового путника. Он шёл медленно, опираясь на серый посох и одетый в серый полубалахон-полуплащ. На голове у него была остроконечная серая шляпа с большими полями, он носил большую серебристую бороду, а взгляд черных пронзительных глаз, казалось, обжигал меня издали. "Похож на эльфа, но не эльф," — подумал я, равнодушно идя ему навстречу. Но когда я поравнялся с ним и собирался уже пройти мимо, его рука внезапно легла мне на плечо и кто-то произнёс веселым, хрипловато-старческим баском:

— Ну и куда же мы спешим, таинственный незнакомец? Много я повидал в этом мире, но такой штуки, которую ты носишь на плече, не видывал уже много тысяч лет. Хотя слышал о ней в Валиноре, но думал, что она сгинула.

От неожиданности я вздрогнул и тут мне вспомнились слова Бомбадила о том, что серому путнику надо передать привет.

— Прости за неучтивость, — отвечал я, одной рукой пытаясь сбросить руку старика с посохом, а другой размотать и снять Полог, — но я думал, что невидим и хотел пройти мимо. Том Бомбадил просил меня передать тебе привет, Серый путник.

— Сразу видно, что ты не из наших мест и ясно, что ты не знаешь меня, а Том, как всегда, не объяснил кто я такой. Я Гэндальф Серый, маг, друг людей и хоббитов. Можешь однако, не снимать Полог, только прошу, отойдём с пути, а то вид одинокого старика, который беседует сам с собой, может смутить людей и те подумают, что я выжил из ума на старости лет.

Мы отошли и я привычно отверз уста свои, но только я проговорил:

— Я — Турин из рода Хурина, и повесть дней моих такова...

... как старый маг прервал меня:

— Я прекрасно знаю твою историю, можешь не продолжать. У меня для тебя хорошие вести и Мелиан передавала тебе весточку. Она просила простить её за то, что ты узрел в Палантире на суде у Тингола, ибо лишь позже она узнала, каким тяжелым испытанием это было для тебя. На Палантире всё еще лежала печать предсмертного безумия Феанора и Мелиан ошиблась, подвергнув тебя такому испытанию.

— Иного я не заслуживал, — ответствовал я, — ты не ведаешь, Гэндальф Серый, маг из числа Истари, как сильно я страдал и страдаю и не могу нигде найти искупление и покой.

Гэндальф хмыкнул в бороду, испытывающим взором черных угольков-глаз посмотрел на меня более пристально и сделал недвусмысленный знак рукой. Я опустился перед ним на колени, покорно и равнодушно ожидая своей участи.

— У меня есть хорошая новость для тебя, Турин, сын Хурина. Я, Майя Олорин⁽²⁾, которого люди называют Гэндальфом, а эльфы Митрандиром, Серым Странником, маг Белого Совета и друг Мелиан освобождаю тебя от твоих обетов.

При этом он отцепил меч Гуртанг от моего пояса и дважды опустил его на моё плечо.

— Иди вперёд, прощенный Эру, и да пребудет с тобою мир, воин Валар. Рази мечом отродья тьмы без сомнения и страха.

Я радостно поднялся с колен, но, поискав глазами Гэндальфа, тихо спросил:

— Что мне делать, Майя Олорин? Как мне простить себя за причиненное зло? Душа моя радуется, что искупление настало, но всё же я не могу простить себя.

Гэндальф помолчал немного и огорченно что-то пробурчал себе в бороду. Он посмотрел на меня долгим взглядом и промолвил:

— Этого Мелиан и опасалась. Она сказала мне в Валиноре, что пуще всего боится, что ты не простишь себя. Но скажи, разве ты не должен был прибыть ко двору короля Артедайна? Куда же ты исчез после того, как побывал у Бомбадила?

— Я заснул, — смущенно ответствовал я, — заснул Почти-Смертным-Сном и проспал тысячи лет Третьей Эпохи. Но перед этим мне было видение, в котором я лицезрел следующее...

... и я поведал ему то, что видел в глазах Бомбадила. Гэндальф изменился в лице и, казалось, сильно изумился:

— Похоже тебе, воин, предстоят великие дела. Черная тень, которую ты видел за спиной, — это тень от Единого Кольца, проклятого кольца, которое Саурон выковал, чтобы повелевать Средиземьем. Ты хорошо выбрал, воин, не просто воевать и умереть за короля людей, но спасти людей от страшного зла. Если Саурон и кольцо объединяться, как, похоже, и произошло в твоём видении, тогда всему — конец. Но лава и вулкан, говоришь? Похоже ты видел Роковую гору, из пламени которой было выковано кольцо. А что, если...

... и тут он погрузился в глубокие раздумья, что-то бормоча про себя, а я стоял подле него, терпеливо ожидая ответа. Наконец, он проговорил:

— Нет, эту загадку я не в силах разгадать. Иди к Галадриэли, я укажу тебе путь. Иди по восточному тракту на Бри и достань лошадей. Потом немного возвратись по восточной дороге на запад и последуй на южный тракт. Пересеки Перевал Рохана и следуй на север в лес Фангорн мимо Исенгарда. Пройдя через Фангорн, иди на север в Лотлориэн, лес, где встретишь ты последних эльфов из числа Нолдор. У владычицы леса Лориэн есть Зеркало. Не спрашивай меня о том, что это, просто попроси её показать тебе дальнейшую судьбу. Но помни — вы и эльфы свободны. То, что ты видел в видении, может остаться навеки несбывшимся.

Я сердечно поблагодарил волшебника, но тут кое-что вспомнил и тихо проговорил:

— А что мне делать с наследием Феанора? У меня остался его Первый Палантир, но недавно произошло вот что...

... и я рассказал то, что было со мной в Могильниках, а потом вынул и протянул ему мутный "видящий камень". Гэндальф взял его в руки и при этом удивился еще больше, его седые брови встопорщились, и он метнул в мою сторону странный взгляд:

— Поистине, Турин из рода Хурина, тебе удалось дважды меня удивить. Я думал, что знаю обо всех Палантирах, но тот, что ты сейчас показываешь мне — это лишь легенда. Я думал их всего семь и речь в рассказе Мелиан шла именно об одном из семи, но ты явно показываешь мне восьмой, самый сильный и могущественный из них. Постой-ка...

Тут Странник что-то проговорил и несколько раз провел посохом по Палантиру. Тот бледно засветился и показал ему туман. Странник попробовал сказать что-то другое и в Палантире возникла клубящаяся пепельно-багровая мгла. После еще нескольких попыток, Гэндальф разочарованно сунул камень себе в карман, достал откуда-то трубку, наполненную какими-то травами и закурил, задумчиво выпуская огромные кольца дыма. После некоторого молчания он произнёс:

— Видимо, этот Палантир уже не покажет ни мне, ни тебе ничего. На него легло проклятие Могильников и еще взгляд Саурона отравил его тьмой. Если бы это было только что-то одно, Палантир можно было бы еще очистить. Но два проклятия разом — у меня в этом облике просто не хватит сил. Есть и другой путь: если тьма Могильников будет рассеяна, а Саурон будет повержен навеки, то Первый Видящий Камень Феанора снова будет свободен от тьмы и тумана, этих испарений незримого зла. Поэтому копай небольшую яму, прямо здесь, у дороги.

Немного удивившись странному выводу, я послушно достал из сумки небольшую лопатку, которой меня снабдил Бомбадил, и выкопал яму в несколько локтей. Гэндальф извлёк Палантир, произнёс что-то трижды и трижды стукнул по Палантиру. Свет озарил моё лицо и я зажмурил глаза. Когда я открыл их, то увидел нечто поистине чудесное: сферический камень парил над рукой Гэндальфа, весь окутанный в тонкую и невесомую ауру Света. Гэндальф, тяжело дыша, промолвил почти шёпотом:

— Это небольшое заклятье, которое, однако, отняло у меня много сил, предотвратит попытки Врага увидеть Палантир. Саурон не должен его получить, так как с ним обретёт большую силу и сможет видеть очень далеко, всю Арду в мелочах. Обычные Палантиры не дают такой силы. Кроме того, Тёмный Властелин сможет увидеть в нём и прошлое, а если постарается, то и обрывки будущего. А теперь опускай его в яму и запомни это место у дороги.

Я оглянулся, как мог запоминая одиноко стоящую рядом сосну справа и небольшой ручей слева от дороги. Теперь я снова найду это место, если конечно буду еще идти этим путём.

— А теперь прощай, воин Валар, — сказал Гэндальф, беря в руки посох. — я пойду отсюда в Шир, землю хоббитов, невеличков, что роют норы в земле. Именно там сейчас очутилось то самое кольцо, которое хочет Саурон. Прощай, Турин, сын Хурина, сердце подсказывает мне, что мы не увидимся более никогда, а я привык доверять своим предчувствиям.

— Прощай и ты, Митрандир, Серый Странник. Пусть удача озаряет твой путь, и милость Эру снизойдёт на тебя, — произнёс я стандартное пожелание своего Дома на дорогу.

Так, навсегда попрощавшись с Гэндальфом, я пустился в дорогу. Вскоре передо мной показалась деревянная стена и ворота. Поняв, что я вижу Бри, поселение людей на Восточной дороге, я вздохнул и постучался, прося ночлега.

1) Оромэ — один из Владык Валар в Валиноре, великий Охотник

Вернуться к тексту

2) Олорин — подлинное имя Гэндальфа в Валиноре, среди Майяр

Вернуться к тексту