Узы крови (джен)

The Japanese Popstars — Shells Of Silver

Alex Band — Only One

Мир потускнел. Впрочем, неудивительно, ведь он лишился глаза. Мир не потускнел. Всего лишь уменьшился, стал компактнее. Повязка на лице раздражала. Она впитала в себя его кровь и сколько бы раз ее не меняли, запах оставался прежним. Постоянно хотелось спать. Он не потерял сознание, нет. Просто лежал и часами рассматривал ту безвкусную картину на стене. На порванном балдахине копошились насекомые, но и это не особо волновало погрузившегося в забытье смертника. Будучи не в состоянии отвечать на многочисленные расспросы, он слушал нескончаемую болтовню частых посетителей.

Они действительно беспокоились. Каждый входивший на секунду замирал в дверях, разглядывая изуродованную щеку проклятого короля. Затем, подавив эмоции, люди заходили внутрь, садились на стоявший рядом шатавшийся стульчик и выказывали свои опасения или же рассказывали о событиях далекого прошлого. Может, это было будущее — никто не знает. А он внимал, не произнося ни слова. Связь с реальностью, к сожалению, слишком упрочнилась, чтобы погрязнуть в ирреальном мире. Чертовы сны — единственная иллюзорность, посещающая его.

В них к нему приходил отец и насмехался над страшным увечьем. Когда-то давно он сам поклялся выдавить кронпринцу глаза, если тот в очередной раз опозорит семью. Заботливый папа, но Клаус поспешил уверить его в том, что это излишне. За него все сделал восставший из мертвых демон. Тогда погибший монарх бешено расхохотался. Раскрываясь, трещины побежали по знакомому лицу, разрывая плоть. Одним резким движением он сорвал маску, являя свой истинный облик. Перед венценосцем возник Гэбриэль, язвительно ухмыляясь. Он открыл рот, дабы сказать что-то, и его лживые слова превратились в бледно-серых мотыльков.

Караковый жеребец промчался мимо, ведомый десятилетним мальчиком, кричащим от радости и воздевающим ладошки к хмурым небесам. Позади реяли золотые флаги с красными солнцами и горело множество костров. Черноволосый юноша, стоявший подле них, угрожающе потрясал копьем, обращаясь в никуда. Яркое пламя достигло каменных стен и постепенно сжирало деревянные строения, пока силуэты четверых всадников не растворились в дыму. Их преследовали морские твари, появившиеся из самых темных глубин. Звезды следили за беглецами, но в конце концов перешли на их сторону и освещали путь.

Огромный волк с темно-фиолетовой шерстью обгладывал человеческий череп, рыча и скалясь на проходящих. Корона, ранее украшавшая голову мертвеца, расплавилась. Золото текло по волосам кричащего мужчины и затекало в рот. Все это происходило возле кровавой реки, чьи потоки исчезали в тумане. Образы сменяли друг друга, при этом не задерживаясь подолгу. Зверски убитые лорды валялись среди пропитанных смрадом цветов. Один из них, еще живой, изнывал от боли в траве от ужасной раны в области груди. Внезапно галлюцинации испарились. Женщина, укутанная в красный плащ, едва слышно прошептала: он был рожден в горе и эта тень висела над ним всю жизнь.

Материнский голос, ворвавшийся в сновидение, отогнал грезы. Привычный аромат миндаля, казалось, проник в апартаменты вместе с его обладательницей. Пока он не шевелился, искалеченный участок лица не болел, поэтому принц лежал неподвижно. Или он король? Странное чувство. Сколько минуло времени — сказать никто не мог. Ни луна, ни солнце не заглядывали в мрачную комнату. Открывал Лев глаз или нет — без разницы. Он спал, просыпался и засыпал вновь. Трудно определить, что из всего было мучительнее — почивать или бодрствовать. Когда он засыпал, приходили сны — удручающие и тревожные, полные крови и вероломства. Часы превращались в дни. Так, по крайней мере, ему чудилось.

Непрекращающаяся чесотка под грязной тряпкой, закрывающей правую часть лица, нервировала. Прикасаться к воспаленной коже нельзя — так утверждали лекари. А их мнения никто не спрашивал. Слуги ревностно следили за этим. Благочестивые твари и жеманные подхалимы, ничем не отличающиеся от назойливых вассалов. Заходили и растравливали душу поганым сочувствием. Пересказывали события той известной заварушки. Как будто сам он там не присутствовал. Павший государь помнил боевой клич, разнесшийся по уничтоженному лагерю, помнил развевающиеся флаги и крик, вырвавшийся из уст солдата.

Первородного нашли неподалеку. Черный кобель оборонял тело хозяина и не желал подпускать кого-либо ближе, чем на сто метров. Его накрыли плащом и перетащили в освобожденный замок. Так прошло несколько дней, в течение которых он узнавал новости. Оказывается, единственная сестра выжила. Из трехсот оставшихся рыцарей уцелело меньше сотни. Многие получили смертельные ранения и скончались на том же месте. Остальные пережили разгром. Сумели дождаться подкрепления. Позднего. Игнорируя шутки веселых завсегдатаев, Клаус думал лишь о собственной печали.

Происходящее не укладывалось в голове. Еще вчера маленький ребенок баловался с медной фигуркой в виде головы хищника, а потом развлекался с картинами, играясь с тенями и красками — беспощадное время. Сегодня двадцатиоднолетний мальчишка утратил способность видеть. Наполовину. Осознав сей печальный факт, он пришел в ярость. Потребовалось немало усилий, чтобы сдержать безрассудный порыв собрать войско и отправиться на поиски злодеев, атаковавших с тыла. Увещевания родных и друзей обуздали гнев правителя. На смену озлобленности пришло тупое безучастие.

Блуждающий взгляд, непонятное бормотание — верные признаки безумия. Тревожно для человека, на коего возложен венец, пусть и кровавый. Обеспокоенные товарищи не покидали просторную комнатушку с шикарной постелью — личные покои старого лорда Пайпера, благодарного за избавление от гнета еретиков — часто обменивались шутками, пытаясь достучаться до отрешённого господина. Кол все дурачился — ведь намного проще смеяться над чьей-то чужой игрой, чем вступить в нее и проиграть. А Элайджа старался быть самим собой, но, снова решаясь нарушить покой брата, редко выдавливал из себя хотя бы пару фраз.

Однажды проницательный старец, заведующий библиотекой в Гавани, давал точные характеристики выбранным для принцев имен. Тогда он признался, что второй сын великого завоевателя всегда будет находиться в тени старшего брата. Майкл не был доволен, поскольку возлагал большие надежды на самого смышлёного из отпрысков с царской кровью, но пора привыкнуть к разочарованиям. Финн, именуемый в армии Тихим Львом, было скорее заложником, нежели членом семьи, однако никто не смел помешать ему навещать родственника. Он делал все, о чем бы его ни просили. Отклоняться от своего долга — это на него не похоже.

Люди, отважно сражавшиеся за униженного короля, не появлялись. Об их судьбе ничего не говорилось. Скорее всего их незаметно похоронили, но пока не рисковали сообщать больному. Может, Ребекка тоже гниет в сырой земле — она ни разу не посетила изувеченного за всю неделю или две. Даже чертов Скотт, опирающийся на спинку кровати, исследовал воспаленные и вздувшиеся шрамы. Неужели он хотел поделиться своими незрячими глазами? Чушь и нелепица. Заскрежетав зубами, Ланнистер впервые перевернулся на другой бок, не в силах терпеть прикосновения.

К вящему удивлению, он обнаружил королеву, полулежавшую на самом краю ложа, и почти не двигающуюся, дабы не потревожить спящего. Значит, то был не очередной кошмар. Бурное воображение, не более. Эстер, почувствовавшая движения мальчика, мгновенно проснулась. Каждую ночь она оставалась возле раненного и промывала опасные рубцы. Пища оставалась нетронутой, но кувшины с водой опустошались раз в несколько часов. Проведя холодной ладонью по нетронутой стороне лица, бывшая правительница страны слабо улыбнулась. Волнистые завитки волос утратили блеск. Ранее незаметная седина теперь бросалась в глаза.

— Позови, пожалуйста, Орсона, мне нужно поговорить с ним, — надломленным голосом произнес ослабевший монарх. Изумленная женщина не замедлила исполнить приказ, и через десять минут взволнованный десница появился на пороге кельи. Радость все же граничила с некой опасливостью — ему ведь запрещали приходить по непонятной причине. — Я способен прощать тех, кто разочаровал меня. Как только они признают свои ошибки и будут наказаны за них. — на секунду воцарилось затяжное молчание. — Как ты мог так поступить? Неужели ты, опытный стратег, не предвидел такого? Я не давал никакого разрешения, а ты даже не спросил о нем.

— Я не совсем понимаю, почему вы обвиняете меня? — невозмутимый тон солдата был лишним. Гордость в данном случае мало поспособствует отпущению грехов. — Лично я не отдавал никаких распоряжений. Да, мы с Кристофером хотели предложить этот шаг, но я рассудил, что он будет неразумным. А позднее меня нагнала значительная часть войска и сообщила, что покинула лагерь исключительно по вашему велению. У меня возникло желание повернуть коня и узнать, в чем дело, но я был занят с новым хозяином Сангарда.

— Достаточно! — зарычал раздраженный венценосец, заставивший мать вздрогнуть. — Ты смеешь оправдывать свои действия моими приказами? Скажи, а при Майкле ты поступал так же? — Темплтон не ответил, лишь стиснул челюсти и сжал кулаки. Хруст костяшек могли расслышать в соседнем помещении. — Я не вижу смысла в разговоре. Ты больше не являешься моим советником. Тебе слишком переоценили. Может, ты и был хорош во времена Трехлетней войны, но не сейчас.

— Ваше величество, позвольте объяснить, — шокированный ветеран не поверил своим ушам. Двадцать лет он занимал пост десницы и собирался расстаться с ним лишь на смертном одре. — Я много лет верно служил дому Ланнистеров.

— Да пошел ты со своим служением! — рявкнул рассвирепевший Цербер, моментально вскакивая с постели, чего делать было нельзя. Голубая вена пульсировала на шее, не давая успокоиться, а взыгравшие на скулах желваки свидетельствовали о настоящей ярости. — Ты прислуживал Таргариенам, затем Разрушителю, а после — мне. И о какой же верности ты вещаешь, раз так часто меняешь королей? Разумеется, этим грешили многие, но не все претендуют на твой пост. — первородный не обращал внимания на нестерпимую боль и продолжал отчаянно жестикулировать. — Ты поставил под удар мою семью! Мою сестру! Ты читал послание того умалишенного выродка?! И ты ведь знаешь, что он хотел сделать с Ребеккой?! С меня хватит. Убирайся. Пошел вон, пока я не разозлился окончательно и не казнил тебя за предательство.

Поклонившись, рыцарь незамедлительно покинул апартаменты главы государства. Никаких претензий и пререканий. Следует уходить достойно, несмотря на не совсем справедливые обвинения, с которыми он разберется позднее. Обессиленный долгой тирадой юноша рухнул на кровать, тяжело дыша. Вознамерившись снять повязку, он ощутил слабые протесты заботливой матери. Смирившись с провонявшей кровью и потом тряпкой, Клаус подтянулся на локтях и удобно разместился на подушке. Уже нечему удивляться. С ним и не такое случалось.

— Передай Элайдже, что он пока займет мое место на предстоящем военном совете. Я не могу появиться в таком виде, а они наверняка потребуют отмщения, — прошептал морально и физически истощенный лидер. — Сигерегард надо отвоевать, сколько бы человек не пали под его стенами. На этом будут настаивать практически все. Келвин возглавит осаду. Такая свирепая натура подходит для подобных целей.

Эстер не откладывала просьбу сына. Весть об отставке Орсона разлетелась довольно быстро. Перешептываясь относительно возможных кандидатур, солдаты принялись держать пари. Голубая Дева стала новым пристанищем роялистов. Расположившись неподалеку, они выкопали неглубокие траншеи, дабы обезопасить лагерь и более не допустить такого печального разгрома. Сегодняшнее вече обязывалось разобраться в том, кто же займет место временного командира. Обосновавшись в пиршественной зале, многие воины начали спорить. Гам не прекращался, а наоборот — усиливался.

Просьбы успокоиться и рассесться по местам не действовали. Все присутствующие с должным уважением относились к старшему отпрыску Майкла, но младшие вряд ли могли завоевать доверие грубоватых вассалов. Они ведь не помогали завоевывать и подчинять, не воодушевляли юнцов, утративших боевой дух, не вступали в схватку с Лжепророком, пусть и неудачную, не обороняли стоянку от набегов безбожников. Да большинство увидели их в первый раз в жизни, а теперь вынуждены целовать им сапоги? Нет, высокомерные лорды не собирались покоряться сразу. Да и кому какое дело до призывов так называемых генералов, если на глазах происходило настоящее воссоединение семей.

Люди, не видевшие друг друга по несколько месяцев, кидались в объятия, падали на колени, целовали губы и плакали от счастья. Дети обещали никогда не расставаться с матерью, а отец — никогда не бросать детей. Счастливая идиллия редко нарушалась возгласами обрадованных латников, чокавшимися деревянными кружками. Пьяные воины игнорировали всяческие запреты и получали истинное наслаждение от мяса хорошо прожаренного кабана, из чьей покрывшейся трещинами кожи сочился жир. А вино, какого еще не пробовал никто из балагуров, лилось по разросшимся бородам и капало на многочисленные блюда.

По всей видимости, хозяин чертога не совсем понимал смысл таких собраний. Мозер перестал винить его после двух чаш. Рыская между рядами столов в поисках закуски, он внезапно остановился, будто громом пораженный. Перед ним, во всей своей красе, предстала самая необыкновенная женщина, какую он когда-либо встречал. Закричав от немыслимого потока эмоций, южанин устремился к застывшей дорнийке и обнял. Прижал к груди, угрожая задушить. Она, не двигаясь, назвала его уникальнейшим из всех подонков, существующих на белом свете. Конечно, без ругательств им никак не обойтись, в этом сама суть развивающегося духа. Возгласы ликующих близнецов тут же разнеслись по трапезной, привлекая внимание задрожавшего мужчины.

— Я скучала по тебе, Блэквуд, — она прижалась к небритой щеке, чувствуя родные руки на пояснице. Расставшись около двух или трех месяцев назад, они тосковали друг по другу и не скрывали восторга. — Мой братец решил устроить пир, но не предупредил о таком подарке.

— Прости, я не смог уберечь твою сестру, — спустя минуту блаженства произнес Скотт, стыдясь своего бездействия и воистину недостойного поступка. — Дебра была убита. Мне правда очень жаль.

Все разговоры разом прекратились, стоило Джине попытаться утешить удрученного супруга. Массивные двери распахнулись, пропуская вперед восьмидесятилетнего на вид старика. Иссушенное лицо с глубокими морщинами и старыми шрамами почти не поворачивалось, словно вокруг никого не было. Время давно украло каштановое золото из волос, оставив сплошной пепел — прежняя улыбка, радовавшая дочерей по ночам, исчезла. Но смех все еще прятался в серо-голубых глазах, скрывающихся под густыми бровями, напоминающими гусениц. Остановившись подле замершего слепца, лорд нахмурился, но все же положил тяжелую ладонь на дрогнувшее плечо.

Сей покровительственный жест был воспринят многими как хороший знак. Обычно невосприимчивый к душевным порывам вояка сделал покровительственный жест, и напряженная публика выдохнула. Четверо верных стражников с алебардами вели за собой пленника, звенящего цепью. Пораженные гости разглядывали высокомерного захватчика, каждодневно угрожавшего роялистам со стен казнить всех заложников. Мог ли он представить, что сам окажется на их месте? Разбитая губа указывала на не лучшее отношение. Растрепанные черные волосы покоились на вспотевшем лбу.

Зрителям не требовалось особое разрешение на издевательства. Один из бражников мгновенно швырнул в проклятого безбожника чашей с соусом. Впрочем, та, увы, не достигла первоначальной цели и угодила в панцирь одного из надзирателей. Бурная реакция сопровождала крепкие ругательства солдата. Сгорбленный Шеридан желал прекратить веселье, однако сделал это в конце, перед главным столом. Опустившись на колени, еретик поднял голову, дабы взглянуть на собственных судей. Мартеллы и Ланнистеры. Какая прелесть. Тень насмешки скользнула по лицу дорнийца.

— Какой неожиданный сюрприз, дядя, — Нолан, беззаботно напивающийся с друзьями, заметно побледнел. Нельзя сказать, что он не догадывался и не слышал новостей, но подсознание отказывалось верить в предательство единственного родственника. — Я думал, ты сбежал. Как и остальные.

— Он бежал, — вмешался лорд Пайпер, стряхивая несуществующие пылинки с камзола. — Но не слишком быстро. — взрыв хохота поубавил спеси с наглеца, закусившего губу. — Я поймал его ради вас и требую правосудия. Он швырнул меня с сыном в темницу и морил голодом. К счастью, не все мои слуги оказались запуганными. Но жуткие вещи творил не этот ублюдок, а ваш поганый Лжепророк. Приходил ко мне, повествовал о каком-то черном списке, мстительных порывах и всякой чуши. Хотелось повеситься.

— Мы накажем его со всей суровостью, — пообещал Элайджа, недовольный решением привести ненавистного волчьего приспешника в помещение, наполненное дикими и неконтролируемыми пьяницами. — Отведите в камеру до вынесения приговора. Я же должен посоветоваться с Его величеством относительно дальнейших действий. Вы понимаете?

— Разумеется, понимаю, — ветеран задумчиво хмыкнул и прижал пальцы к подбородку без единой щетинки. — Светские беседы, несомненно, полезны, но не в данном случае. Я хочу восстановить справедливость. Сегодня. Сейчас.

— Глупый старикашка, — подавив вырвавшийся наружу смешок, Реми облизнулся. — Я не собираюсь так быстро расставаться с жизнью. Не окажу тебе такой части. Знаешь, мне почему-то кажется, что король пощадит меня. Я — ценный заложник. И, надеюсь, он поймет это, но не сразу. Поэтому, будьте любезны, верните меня обратно, хотя не буду возражать, если мне предоставят более уютное местечко.

Воцарившаяся в зале тишина постепенно тонула в недовольном ропоте. Рыцарство было явно возмущено поведением нечестивца. Побросав недоеденные свиные ноги, самые отъявленные борцы за честность ринулись на врага. Перевернув все стулья и опрокинув столы, изрядно выпившие солдаты жаждали разорвать неучтивого козла на мелкие ошметья. Угрожающе выставленные алебарды не сдержали напора убийц, равно как и приказы вскочивших принцев. Нолан, перепрыгнувший через помост, не хотел становиться свидетелем гибели родственника, посему бросился на своих же друзей с кулаками. Новоявленные гвардейцы принялись растаскивать скандалистов и защищать пленника.

Ситуация вышла из-под контроля. Масштаб драки вынудил многих гостей покинуть трапезную под самые грубые ругательства. Опираясь на совершенно новую трость и изредка задерживаясь на крутых лестничных проемах для передышки, воин спешил добраться до самого верхнего этажа, где находились покои израненного короля. Около двери, облокотившись на стену, стоял стражник. Он предусмотрительно опустил два пальца на навершие клинка, после чего не замедлил узнать имя союзника и цель его прихода. Получив необходимые сведения, ревностный сторож уведомил самого царя и осведомился, пропустить ли незнакомца. Незамедлительный ответ позволил сиру Сантагару войти.

— Простите, что вторгаюсь без предупреждения, — замявшись, южанин, прихрамывая, дошел до измятой постели и попросил разрешения сесть. Клаус не шевелился, лишь следил за слабым покачиванием кулона с потускневшим зеленым камнем. Взглянув на вошедшего, он слегка кивнул. — Чертова нога. Пришлось извлекать оттуда железо. Наконечник копья угодил в бедро. Едва сознание не потерял. — заметив украшение в руках молчаливого государя, дорниец улыбнулся. — Я знаю, кому оно принадлежало. Хорошо помню тот день. Ваш дед, Лоран, устроил большой турнир на Львином Утесе. Там были все: Безумный Король, ваш отец, Лэнс Тирелл и она, красивейшая из всех. Леди Роза, ваша тетя. Представьте, каково было мне, обычному вассалу, увидеть всех этих легендарных людей? Последними всадниками были Майкл, скрывавшийся под личиной другого человека, и кронпринц Тьерс Таргариен. Многие любили молодого Дракона. Девушки смеялись, когда из-под шлема показались серебряные волосы — он был так прекрасен. Но в тот день он проиграл и в то же мгновение все смешки разом стихли, а улыбки погасли. Все погрузилось в безмолвие. Но Тьерс не смирился с этим поражением. Он украл Розу, тем самым развязав кровопролитное восстание. Многим десяткам тысяч пришлось умереть из-за выбора наследника.

— Верно, он ее выбрал. А потом похитил и изнасиловал, — вмешался Келвин, до этого оттолкнувший надоедливого стража. — Теплые дни, прохладные ночи, сладкое вино. Чертов турнир. Напыщенные скоты щеголяют красивыми доспехами и миловидным личиком. — скрестив руки на груди, ветеран уставился на двоих калек. — Светлейший, я пришел доложить о произошедшей внизу заварушке. Никто особо не пострадал, но наш общий знакомый с солнцем в гербе разбил кувшин о голову одного из латников. Тот потребовал дуэли и рухнул на пол. Собственно, на этом все и закончилось, но вот теперь возник несущественный вопрос: что нам делать с Фоулером? Старик требует казни в отместку за все страдания, перенесенные в темнице. — не прекращая сжимать челюсти и скалиться, Кокшо не давал монарху возможности ответить. — Стефан, или как его там, не присылал воронов. Его небольшой отряд мог задержаться где-нибудь в горах, а мог попасть в засаду. — приподнявшись на локтях, Лев ожидал дальнейших пояснений. — Понятия не имею, что с ним стало. Не так важно. Мне сказали, что вы не хотите видеть никого на другого на посту военачальника, кроме меня. Почему?

— Вы такой же бесцеремонный, как ваши люди. При вас дисциплина хромать не будет. Я уже командовал осадой, и вот чем это закончилось, — с этими словами он указал на кровавую повязку, венчающую половину лица. Усмешка тронула губы брюзгливого и вечно недовольного вояки. У него на теле было предостаточно шрамов и он точно не собирался выказывать сочувствие другим. — Возьмите Сигерегард. Фоулера держите в цепях до особого распоряжения. Сколько солдат вам потребуется?

— Чем меньше, тем лучше, — воскликнул обрадованный лорд, предвкушая бойню. Руки соскучились по мечу. — Конники мне не нужны, обойдусь пехотой. Засядем в городке и будем ждать попутного ветра. Я также не нуждаюсь в женщинах и детях. Пусть они хранят себя для грядущих войн. И самое главное — не подпускайте туда мою жену. Не хочу выслушивать ее советы.

* * *

Жалкий городишко терялся на фоне массивного укрепления с четырьмя высокими и мощными башнями, обнесёнными стенами. Шпили пронзали затуманенные небеса, а стяги на зубцах колыхались от слабого ветра. Неприметная тропинка вела к воротам из прочного дерева, тщательно охраняемым. Подступиться ближе к возвышенности, на которой дремала крепость, без необходимого снаряжения — чистое безумие. Разве можно завоёвывать неприступный замок, удачно расположившийся на трех холмах? Огромные ели, разросшиеся по всей местности, предотвращали любую интервенцию со стороны многочисленных врагов. Не единожды бастион выдерживал длительные осады.

В этом и заключалась проблема. Пятьсот доблестных воинов сочли за честь пойти на смертельно опасное задание, однако Келвину не хотелось жертвовать храбрецами. А придется, если они не найдут способ проникнуть внутрь. На закате они выдвинулись из Девы, разделились на перекрестке, дабы запутать возможных лазутчиков, а затем вновь объединились, уже под покровом ночи, и взяли населенный пункт в кольцо. У подножия холма они смогут набраться сил, разработать план и исполнить свой долг. Обещание, данное Божьему помазаннику, надлежало выполнить в кратчайший срок. Местные жители не противились старой власти, а наоборот — приветствовали ее.

Во многом благодаря нападениям партизан количество безбожников сокращалось. А крестьяне всячески поддерживали сторонников новой династии и не изменили этой славной привычке. Разведчики докладывали обо всех подозрительных личностях. Подготовка к штурму шла полным ходом. Через пару часов начнутся беспорядки. Им, без сомнения, помогут фермеры и мелкие торговцы. Может, придется прибегнуть к военной хитрости. Устроившись в тавернах, хижинах и борделях, роялисты не смели прикоснуться к вину, женщинам и азартным играм.

— Не понимаю, по какой причине старик медлит? — жаловался один из раздраженных, рассчитывавший на выпивку перед боем. Запрет лидера мог привести к бунту среди своих же, но уважение к потерявшему глаз королю возобладало. — Неужели мы ждем божественного знака? Я вообще никогда не верил и не полагался на Господа. Толку с него не больше, чем с паршивой овцы. Лучше бы построили катапульты за это время и окружили бы цитадель, предоставляя еретикам выбор: либо умереть под завалами камней, но быстро, либо медленно, благодаря пыткам.

— Можешь не верить в Творца сколько твоей святотатственной душонке угодно, а вот приказы главнокомандующего не подлежат оспариванию, — ввернул другой сидящий с необычным акцентом. — Не забывай об этом, иначе я буду вынужден освежить тебе память. Не без помощи клинка, разумеется.

— Да прекратите вы, никчемные идиоты, — снисходительным тоном заявил северянин в другом конце маленького помещения. Предпочитая не высовываться и не вступать с кем-либо в конфликты, он все же не стал спокойно дремать под аккомпанемент бурной ссоры. Проведя рукой по зализанным назад темным волосам, Венедикт сразу же поймал на себе злобные взгляды. — Вам не надоело? Заканчивайте брюзжать. Не то увлечетесь процессом и опоздаете на битву.

Присутствующие невольно засмеялись, оценивая по достоинству меткое замечание. Но двоим спорщикам не понравилось вмешательство человека, которого они видят впервые. Поднявшись с мест, оба латника подошли к обидчику и остановились возле его стола. Угрожающая поза говорила красноречивее любых слов, но Пуля не сильно волновали псевдо-амбиции очередного пушечного мяса. Наклонившись вперед, лорд насмешливо улыбнулся, что окончательно разозлило двоих гордецов. Стиснув зубы, они потянулись к висящим на бедрах мечам.

— Ты кто такой, черт возьми? — рявкнул униженный и оскорблённый, разглядывая не самого привлекательного мужчину. Казалось, исхудавшая кожа лица была натянута на кости, в результате чего щеки обвисли, а скулы заострились. — Какого дьявола ты встреваешь?

— Бога побойся, — съязвил Венедикт, вспоминая недавний разговор. Облокотившись о спинку стула, он принялся раскачиваться на нем как в детстве. — Я просто думал, что нахожусь в элитном отряде. Увы, разочарования случаются, но я не думал, что кучка отъявленных глупцов — это предел возможностей сира Кокшо.

— Да неужели, малыш? — поинтересовался грубоватый голос с металлическими нотами, присущими людям с железной волей. Вышеупомянутый Келвин вошел в трактир без предупреждения, намереваясь застать врасплох нарушителей трех своих священных заповедей. Любопытная беседа привлекла его внимание. — Прошу прощения за такое досадное упущение. Никогда бы не подумал, что буду получать советы от дезертира. — гробовая тишина пришла на смену всеобщему веселью. Бывший приспешник Волка резко вскочил на ноги. — Да брось, это общеизвестный факт. Давай поностальгируем о прошлом? Когда объединённые войска мятежников вошли в столицу, тебе сказали защищать ее западную часть, не так ли? И что ты сделал? Давай, не стесняйся, скажи всем. — рыцарь напрягся, сжимая кулаки до противного хруста. — Ты позорно сбежал. Бросил оружие и убежал, а потом попал в плен и хорошо себя чувствовал там. До тех пор, пока Гэбриэль не прикончил твоего отца. Но изменником ты от этого быть, увы, не перестал.

— Вас там не было, — проскрежетал раздосадованный отступник, фыркнув от злости. — И вы не знаете всей истории.

— Конечно, не было, я ведь громил твоих дружков под Висячими Садами, — парировал ветеран, скрещивая руки на груди и приподнимая брови. Мешки под глазами делали из него опасного противника в виду отсутствия сна и покоя. — Ну да ладно. Лучше ты мне скажи, как, по-твоему, нам следует поступать дальше? У тебя есть план? Спорим, что Сигерегард именно ты и захватывал. Опыта у тебя, несомненно, много. Поделись.

— Да хватит вам, — солдат, все время сидевший спиной к врагам, решил заступиться за уязвленного северянина. — Мой отец, Мурильо Корбрей, занимал пост при Безумном Короле, а ныне покойный старший брат отдал за него свою жизнь. Если мы так часто вспоминаем о прошлом, то какой смысл сражаться за будущее?

— Красивые речи. Этьен, не так ли? — едко осведомился южанин, оборачиваясь к юнцу и пристально вглядываясь в до боли знакомые черты. — Раз уж вы так сдружились со своими бывшими единомышленниками, то у меня появилась превосходная мысль. Я бы хотел сохранить большую часть доверенного мне подразделения, посему не смею отказываться от любой помощи. Сир Венедикт однажды впустил нас в Речную Мель и предал своих же. Пусть повторит этот трюк. А вы составите ему компанию на случай засады.

— Позвольте и мне присоединиться к ним! — едва ли не завопил вскочивший мальчик, обводя всех собравшихся грозным взглядом. — Я — наследник Сигерегарда и знаю все его тайные ходы и выходы. Разрешите мне отвоевать дом собственноручно!

— Исключено, парень, — суровое лицо просторца немного разгладилось. Самоубийство во имя великой цели — показатель храбрости, но и безрассудности. — Твой раненный отец предупредил меня на сей счет. А твой дед и вовсе запретил тебе идти с нами, но мне нужен хоть кто-то из Маллистеров для отвоевания вашего же бастиона, поэтому будь тише воды и ниже травы.

* * *

Он первым из троих сыновей Бузолика получил титул рыцаря. Посвященный самим Лэнсом, смельчак решился нарушить приказ лидера и отправиться на опаснейшее из всех заданий, какое ему когда-либо доводилось выполнять. Будучи ребенком, Орион постоянно исследовал окрестности верхом, в отличие от своих братьев. Выбравшись из так называемого лагеря, юный сир поспешил взобраться на холм, скрываясь под сенью многовековых деревьев. Их хотели срубить на дрова, но действующий лорд не дозволил. Таким образом они помогали остаться незамеченным для лучников. Даже самый зоркий стрелок будет не в состоянии отличить изогнутый крон от человека.

Ветерок раскачивал ветви, создавая причудливые иллюзии. Подобравшись к другой стороне мрачноватой цитадели, Маллистер начал разыскивать скрытый от пытливых умов ход. Можно воспользоваться разросшимся по западной стене плющом и просто перелезть через них, но доспехи могут потянуть вниз или привлечь внимание своим скрежетанием. Отказавшись от заведомо провального мероприятия, Орион сделал выбор в пользу сточной канавы, защищенной непрочной решеткой, которую достаточно легко сломать. Проникнув внутрь, он заберется наверх и попадет во двор через южные врата, затем поднимется на три этажа и обежит всю крепость по узкому каменному туннелю.

Идеальный замысел, к несчастью, предотвращенный двумя ублюдками в темных плащах. Они схватили подозрительную тень и прижали к холодному камню, не забыв приставить острый кинжал к горлу. Минута длилась целую вечность. Орион молился, впервые в жизни. Неужели с ним могла случиться такая нелепость? И род великих орлов прервется лишь благодаря его глупости? Задрожав от безысходности, юноша подумал взывать к милосердию. Но откуда поганым нечестивцам знать о подобном? Без тени сомнения они сжигают целые города и поселения, насилуют женщин и детей. Вряд ли совесть проснется так внезапно, равно как и страх перед Божьей карой.

— Ты только погляди на себя, красавчик, — ироничный тон показался знакомым. Вмиг широко распахнув глаза, будущий лорд обнаружил перед собой улыбающиеся лики старых знакомых. — А я тебе говорил, Вени, что он придет сюда. Ты же утверждал, что у него духу не хватит. Теперь у меня будет лишняя сотня золотых. На что бы ее потратить?

— Ты заключил пари сам с собой, я к нему отношения не имею, — Пуль равнодушно осмотрел пойманного беглеца, после чего вложил орудие убийства в ножны и ушел в направлении злополучной решетки, оставляя забавляющегося Этьена наедине со своим выдуманным выигрышем. — Перестань хохотать и помоги мне. Она хрупкая и легко поддается.

Расправившись с заржавелым противником, троица пробралась в последний оплот бесчеловечных монстров, однако, к своему удивлению, не выявила никаких признаков жизни. Все как будто умерло, погрузилось в вечный сон. Мнительные разведчики с легкостью выбрались на поверхность, но не встретили сопротивления. Неосвещенные улочки тонули во мраке, а шпили башен отбрасывали тень при свете полумесяца. Гарнизон не патрулировал стены, а из таверн не доносились песнопения и отборные ругательства. Настороженный Корбрей аккуратно, продумывая каждый шаг, подошел к центральным воротам и убрал засов. Раздавшийся скрип петель напугал больше, чем упорхнувшие со шпилей птицы.

— Либо нас жестоко разыграли, либо замки ты, Пуль, захватываешь так же плохо как споришь, — заявил брат Кеншина, полностью распахивая огромные двери и извлекая боевой рог для подачи сигнала.