Узы крови (джен)

Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Плачь — и ты будешь плакать в одиночестве.

Two Steps From Hell — Tristan.

Aqualung & Lucy Schwartz — Cold.

Civil Twilight — How`m I Supposed To Die

Повсюду страх и ужас. Ты проклят на земле. Тебя разорвут на клочья ядовитые клыки ночи, и рассвет для тебя не наступит. Душа твоя сгорит в огне. Отныне и навсегда дух света не одарит тебя своей улыбкой, такой соблазнительной. Слушай меня, проклятый на земле. Твой мир уже не очнется ото сна. И разрушения его желанны тьме, что не знает ночи, — так она говорила в тот роковой день восшествия на престол. Предсказание смерти искренне позабавило молодого венценосца. Чушь, не более того.

Но почему-то именно сейчас хаотичные мысли воспроизвели ушедшее в небытие событие. Минувшие дни представляли собой вереницу чего-то далекого, ненужного и неважного. Маленький мальчик, играющий с прекрасной черноволосой девочкой, окрепший юноша, скачущий на буланом жеребце с высоко поднятым над головой мечом, счастливый отец, впервые взявший на руки кричащего младенца и, наконец, жалкий пленник собственного замка.

Отсыревшие стены покрылись желтоватым налетом, запах влажности неумолимо терзал ноздри, а скользившие по холодному полу крысы внушали страх. Закованная в цепь нога была сильно повреждена, отчего почти не двигалась. Язык отчаянно пытался уничтожить металлическое послевкусие во рту. Кровоподтеки по всему изуродованному лицу требовали немедленного вмешательства лекарей.

Казалось, все здесь провоняло мочой, кровью и потом. Бесчисленные изменники, дезертиры и стяжатели годами терпели все лишения, мечтая увидеть солнечный свет. Кто бы мог подумать, что глава государства, самый могущественный человек во всем чертовом мире, пополнит их ряды. Забавная ирония судьбы. Слепой жребий или Божья кара — не так важно.

Впрочем, этого следовало ожидать. На протяжении сорока пяти лет он избавлялся от непокорных, невинных и негодных. Победа в войне ознаменовала приход новой эры. Эпоха Ланнистеров возвеличивала себя каждодневно. История переписывалась, вся память о Таргариенах была похоронена заживо вместе с теми, кто исповедовал так называемую идолопоклонническую религию.

Старый режим рухнул, но на его место пришел новый, более изощренный, прикрывающийся самозабвенной ненавистью ко всему живому. Сторонники обогащались, носили звания великих триумфаторов и героев, обвешивали грудь наградами. Аппетит корыстолюбивых подхалимов возрос до такой степени, что мог расщеплять атомы с помощью своего вожделения. Их эго достигло размеров кафедрального собора.

Даже самые убогие, псевдо-императорские замашки подкреплялись золотыми, как монеты, фантазиями. Пока он суетился, восстанавливал падшее, рассыпавшееся в прах, никто не заботился о балансе. Все были заняты тем, что торговали будущим, а ведь его уже нет, давно не было. Сотни, тысячи, миллионы никчемных букашек, несущихся бешеным галопом в сторону глубокой бездны.

Каждый из них надругался над пропитанной кровью почвой: вонзал в нее разномастные стяги, сжигал ее детей и погребал себе подобных, а потом отказывался нести ответственность. Когда они предстанут перед самим Люцифером, чтобы подарить ему последний танец, танец смерти, придет прозрение, но будет поздно — им придется заплатить по счетам. Они попытаются отказаться от своих обязательств — не выйдет.

Теперь все стало на свои законные места. Игра окончена. Империя разрушается под напором мстительной твари, восставшей из мертвым. Возрождение зверя, который пришел за тем, кто слишком долго прятался. Первый удар нанесло решение сыновей покинуть дом, второй — потеря жены и близких друзей. Нужно было прислушаться к голосу разума и понять, что эти маленькие звоночки предвещали скорый конец. И не стоило пренебрегать их благосклонностью.

Слезившиеся глаза снова воссоздавали картины прошлого. Бесчисленные образы тех, кто переселился в лучший мир. Или в его подобие. Жестокий отец, ненавидевший сына до конца, весьма бесславного, если вспомнить, нежная мать, умершая на родильном ложе, сестра, предавшая искреннее чувство любви ради мимолетного увлечения, ради серебристых волос и черных глаз, которые до сих пор являлись в кошмарах, трое братьев, павших от вражеских рук и почивших в чужом краю, далеко от родины.

Удивительно. Погибшая семья отошла на второй план, растворилась во тьме. Тела младенцев, изувеченные, с размозженными головками, с отрезанными ручками и ножками, завернутые в красные плащи, были возложены на ступеньках пьедестала, словно трофеи. Над ними возвышались безликие силуэты, чьи алчные взгляды, еще не удовлетворившиеся результатом, требовали больше убийств, больше крови.

Лишь один из них осмелился высказаться. Черные волосы ниспадали на исхудавшие плечи, обрамляя бледноватое лицо. Единственный из всех присутствующих, чей лик не был скрыт за маской лживого льстеца и победоносного ветерана. Вечная улыбка, оголяющая ряд белоснежных зубов, умышленно растянутый тембр голоса и добрые, смеющиеся глаза цвета морской волны, — таким он остался в памяти. И именно таким он предстал перед королем. Павшим королем.

— Какая ирония, — звонкий смех разнесся по мрачному подземелью. — Видишь, Майкл. До чего мы дошли: ты попал в темницу, а я попал на Ту Сторону из-за обычной болезни. А ведь мы вместе завоевали престол. Посмотри на нас теперь.

— Я подвел тебя, — прошептал умирающий, теряя связь с реальностью. Сон или явь? — Меня не было рядом, когда ты отчаянно боролся за жизнь. Почему же ты здесь? Я все это заслужил. Одиночество, забвение.

— Упрямый дурак. Гордость мешает тебе слушать. Насытит ли она тебя сейчас? А твоя драгоценная корона? Способна она защитить твоих детей?

Облокотившись на равнодушный ко всему происходящему камень, Лев погрузился в дремоту. Негромкие шаги в коридоре донеслись до затуманенного болью сознания. Тяжелая, окованная металлом дверь, скрипя, отворилась. Яркий свет ударил в глаза. Полностью закутанный в темный плащ незнакомец осветил прикованного цепями монарха. Это не тюремщик. Его шаркающая походка и лязгающая связка ключей слышна еще на лестнице. Капюшон упал на слегка сгорбленные плечи вошедшего, а рука, держащая факел, опустилась ниже. Отблески пламени то озаряли блестящую лысину, то вновь оставляли ее в тени.

— А кто-то убеждал меня, что сильные мира сего спят на шелковых простынях и едят из золотых тарелок. Надо сказать, что это сущая ложь, — усмехнулся Билл, извлекая из-под грубой ткани бурдюк. — Держите, Ваша милость. Не вода, но вполне сгодится для дальнейшего прозябания на задворках могущества. А я говорил, что зеленое иногда перевешивает. Меня никто не слушает.

— На человека, который пришел освободить важного заключенного, те не слишком похож, — неизвестно откуда у него возникли силы на иронию. — Значит, ты пришел оказать мне услугу и оборвать нить моей жизни. Что же, дерзай, я не против. Не хочу, чтобы тело Низвергателя Драконов выставили на всеобщее обозрение, словно чучело убитого кабана.

— Красиво сказано, Ваше величество. Жаль, что я не смогу исполнить ваше желание и лишить сумасшедшего законной добычи, — пожав плечами, знаменитый преступник осмотрел мрачное помещение. — Вы правы, я бы мог помочь вам выбраться, но что же будет дальше? Ваша искалеченная нога не прослужит долго. Нас обнаружат раньше, чем вы соберете лояльных горожан или рыцарей. Не буду скрывать того факта, что я — могущественная личность. Лидер огромной шайки, чье влияние распространилось, благодаря вам, на многие поселения и города. Мне даже удалось спасти ваших дражайших сыновей по просьбе королевы. Но всему, к величайшему сожалению, есть предел. И вот один из них.

— Ближе к делу, — рявкнул государь, ощущая прилив энергии. Отвратительное на вкус вино все же привело в чувство. — К чему ты клонишь? Чего хочешь взамен на мою свободу? Власти, господства над другими головорезами? Замка с прилегающими к нему землями и титулами?

— Боже упаси, — Разбойник поморщился от негодования. Сама мысль о нахождение на одной ступеньки с высшими чинами претила ему. — Я даже не смогу придумать себе такой же пафосный герб, как у ваших союзников. Нет, нет и еще раз нет. Мне не нужны деньги — их гораздо веселее и интереснее зарабатывать самому. Не нужна власть — она приводит к неминуемой гибели. Ярчайший пример сейчас перед глазами.

— Так чего ты хочешь, проклятый ублюдок? Говори немедленно! Не смей тратить мое время! — яростно прокричал взбешенный Ланнистер. Обездвиженная левая нога пульсировала.

— На рассвете вас убьют. Если вы грели себя мыслью о том, что являетесь ценным пленником, то спешу огорчить, ибо это не так, — ни один мускул не дрогнул на лице бывшего тирана. — Помню ту злополучную ночь двадцатилетней давности. Восстать против законной власти Таргариенов, внушить трусливым горожанам мысль о том, что их ворота ломает освободитель, и свергнуть величайшую династию. Боже, как я скучаю по тем дням. Фанатичная вера в изменения, прогресс. Новый предводитель, шестеро возможных наследников. Не устроит один — есть еще пятеро. Мы кланялись вам, доверяли и возлагали надежды. Но, как говорится, всему приходит конец. Мое разочарование достигло небывалых высот. А я просто хотел мира. Да, мира, вам не послышалось

— И какое же отношение к этому имеет Голодный Волк? — поинтересовался заложник, попутно растирая омертвевшую конечность. — Только не говори мне, что это именно тот, кто принесет тебе желанный мир.

— Гэбриэль — лишь постыдное напоминание о моем милосердии. Не более чем опасная тварь, вышедшая из-под контроля, — подтвердив худшие опасения смертника, Билл размял затекшую шею. — В мои планы не входило разрушение столицы. Никлаус — вот тот, кто мне был нужен в качестве правителя. Но всегда что-то идет не так. Нужно смириться с тем, что физически невозможно составить идеальный план.

— Что? Клаус? — знакомое имя вернуло к действительности. Игнорируя остальной текст, Лев нахмурился и стиснул зубы. Ненависть охватывала его в любой момент, стоило ему услышать это проклятое имя. Почему он так не любил собственного сына? Должна быть причина. — Я не думал, что ты скатишься до такого. Он ведь обычный, ни на что не способный мальчишка. Рекомендую ставить на Элайджу, толку будет больше.

— Тем не менее, всего за два месяца этот бесполезный мальчишка собрал преданное войско, заключил союз с Арренами и готовится разбить остатки посланной вами гвардейской армии, — перечислил Билл, глядя на пляшущий огонек. — Вы недооценивали его почти всю жизнь, а вот Гэбриэля он заставляет не спать ночами. У них произошла стычка пару недель назад. Теперь безумец одержим идеей выпотрошить Клауса и подать его голову себе на блюде.

— Какая ирония. Что же, раз мне суждено стать жертвой твоих интриг, то позволь хотя бы передать сыну послание, — утвердительно кивнув, Разбойник наклонился к некогда великому главнокомандующему целого подразделения недовольных, насчитывавшего в своих рядах около сотни тысяч. Запомнив трогательную речь, безбожник уже собрался раз и навсегда покинуть близкого друга, но ощутил слабое прикосновение к запястью. — Подожди. Еще одна просьба. Забери мою собаку. Соню. Надеюсь, ее исчезновение не станет причиной твоих проблем, как в моем случае.

* * *

Поверив, в начале пути, что не способен больше любить, он попытался заменить это чувство на нечто иное. Пестуя в душе демона властолюбия, отдав этому демону все; он стал добровольной жертвой и всю жизнь горел на медленном огне чудовищного жертвенника. Он сам вскормил себя обманом и преступлениями, возрос на бесчестии и жестокости, подавил в себе лихорадочную жадность и врожденную трусость ради того, чтобы до самого конца удержать в намертво стиснутом кулаке стеклянный шарик, не понимая, что жажда власти порождает лишь неутолимую жажду власти, не отдавая себе отчета в том, что насытиться властью невозможно до конца нашего мира, а не только своего собственного.

А ведь он знал с самого начала, что его обманывают в первую очередь те, кто так рьяно отыгрывал роль надежного сторонника, знал, что за водопадом лести скрывается не что иное, как обжигающая лава ненависти, знал, что толпы, с ликованием славящие его и желающие ему вечной жизни, сейчас горят желанием лицезреть истерзанное псом тело, подвешенное вниз головой на высоком шпиле. И он продолжал упиваться той правдивой ложью даже тогда, когда побледневший гонец сообщил ему печальную новость: « Нас окружили, Ваше величество! Под стенами тысячи вражеских знамен! ». Вот как. Выйдя из своеобразного транса, будущий мертвец отрицательно покачал головой. Эту крепость так просто не взять.

Снова и снова к нему приходили люди, докладывали о приближении самого Дьявола. Грохот рушившихся стен говорил красноречивее любых слов. Осадные орудия кидали бесчисленное множество камней, разрушая надежный оплот королевства. Камень за камнем. Рушились церкви, дома, бордели, таверны. Центральные ворота поддались яростному напору тарана. Насильники, грабители, убийцы — весь этот сброд ринулся на встречу новым захватчикам с распростертыми объятиями. Из глубоких дыр зловония и бедности, из сточных канав и опасных кварталов. Пламя охватило большую часть города. История повторяется.

Закопченные крыши, выбитые стекла, душераздирающие крики. Оставшиеся воины требовали начать противостояние. Однако монарх по-прежнему утверждал, что их цитадель неприступна. Сотни ополоумевших крестьян бросались в небольшую реку, дабы переплыть на другую сторону и укрыться в безопасном месте. Но они опоздали Мост опустили. Кто-то предал их. Все произошло в мгновение ока. Толпы солдат в позолоченной броне спешили к главному залу, средоточию силы и влияния страны. Вот он, вожделенный стул. Громадный, черный, искривленный. Сгорбленный зверь, утыканный затупленными кинжалами поверженных врагов.

Уродливая, асимметричная фигура с железными шипами, полосами скрученной стали и торчащими лезвиями мечей, сломанных, скрученных и расплавленных. Все так отчаянно стремились прикоснуться к этому леденящему кожу железу, зазубренному острию, царапавшему руку. На них до сих пор виднелись засохшие пятна крови — они не поддавались никаким средствам чистки. Предшественник Майкла погиб здесь. Трон не свою утолил жажду. Сообщения о вторжении поступали с разных уголков Королевской Гавани, пока не канули в небытие. Некому было извещать и некому было доносить. Все мертвы. Осталось двадцать рыцарей и двое гвардейцев. Больше никого. «Взять в плен Ланнистера, остальных — убить », — таков приказ.

— Что нам делать, Ваша милость? Они ломают двери в тронный зал! Отдайте приказ! Помогите! Сделайте что-нибудь! Нас окружили! Нас хотят убить! Прикажите убить их! — вопрошали сотни голосов, хотя, на самом деле, их было меньше двух десятков. Пробуждение наступило в роковой момент. Даже сильнейшим мира сего не под силу вечно балансировать на грани жизни и смерти.

— К черту! — прокричал Лев, вскакивая с неудобного кресла и оголяя при этом меч. — Луциан Таргариен был убит здесь. Я вонзил клинок ему в сердце! Драконья тварь получила то, что заслужила, а я не пойду тем же путем! К оружию! Давайте покажем, чего стоит несгибаемый дух ветеранов!

Массивные двери распахнулись. Омерзительный скрежет доспехов, лязганье копий и протяжное лошадиное ржание. Полчища еретиков ворвались внутрь, заполняя всю нишу. Ожесточенная схватка, яростные вопли побежденных и победителей. Черный конь перепрыгнул через груды тел. Хранитель Запада не успел отреагировать, когда почувствовал оглушительный удар по голове. Повалившись на пол, он увидел перед собой того, кто должен быть мертв. Но он воскрес, словно феникс. Глаза истинного хищника блестели от наслаждения. Дальше — провал. Ничего.

* * *

Резкий свет выжигал сетчатку, вынуждая застонать от боли. Вчерашние события так и не смогли восстановиться в полной мере. Обрывки фраз, хаотичность действий. Ему нужно поспать. Хотя бы несколько часов. Маленькая щель в потолке позволяла ветру беспокойно завывать в недрах подземелья. Вошедшие не сказали ни слова. Один из них, набравшись смелости, шагнул вперед. Дрожащий кулак сжимал факел, освещая закованного пленника. Нога почти не двигалась. Странно, ведь ему нанесли сильный удар по голове. Он вспомнил об этом только сейчас, под пристальным взглядом собственного сына. Финн долго не мог взглянуть на отца, но приказ доставить Льва на казнь следовало исполнить.

Полнейшее равнодушие царило на лице низвергнутого монарха. Безразличие. И все. Ни скрытой мольбы, ни тревоги, ни удивления. Казалось, это не его ребенок сейчас готовится занести меч над отцовской шеей, а совершенно незнакомый человек. Так проще. Лорд Утеса внезапно осознал, насколько необоснованной была ненависть по отношению к старшему отпрыску, первенцу. Неблагодарность росла и крепла в ином месте, противоположном от ожидаемого. Впрочем, как всегда. Тяжелые оковы спали и неприятно оцарапали каменный пол. Двое безмолвных мучителя подняли грузное тело и поволокли к выходу.

Той ночью свершилось все: предательство, насилие, массовые убийства. Вакханалия, пир безумцев, праздник крови. Утренний свет терзал привыкшие к темноте зрачки. Ноги подкашивались, идти самостоятельно он не может. Повсюду страх и ужас. Ты проклят на земле. Снова это пророчество, звучащее где-то в недрах подсознания. Колдунья, именовавшая себя так скорее из тщеславных побуждений, радовалась полученному серебру. Мрачные тучи предсказания были рассеяны утешительной фразой, которая возвещала о приходе к власти достойного правителя. Неужели им окажется Никлаус или кто-то из так называемых первородных? Забавно.

— Скажи мне, Финн, у тебя самого хватило бы духа заколоть меня? Или предоставишь своему новому другу возможность пожинать лавры победы? — полюбопытствовал смертник, обращаясь к собаке, трусливо поджавшей хвост.

Пот ручьями струился по каштановым, с проседью, волосам. Заросший щетиной подбородок непроизвольно дергался. Сломанные двери беспомощно скрипели вследствие вырванных петель. Они миновали их и прошли дальше. Государь заметил десятки обезображенных тел, разлагающихся и источающих соответствующий запах. Огромное пространство зала было усеяно останками преданных вассалов короны.

Но не это привлекло внимание ее носителя. По обе стороны обширной комнаты, тесно прижавшись к колоннам, чьи стволы были украшены золотистыми ветками, стояли облаченные в торжественные наряды слуги. Тесно прижимая к груди барабаны, они ждали сигнал к началу. Майкл сделал два шага вперед, ощущая, как почва уходит из-под ног. Раскатистый гром вынудил витражные стекла задрожать.

Первый лакей ударил деревянной палочкой по натянутой до предела коже барабана. Его примеру последовал другой слуга, затем третий, четвертый, пятый. По мере приближения жертвы к месту смерти, они заводили громовую песню, похожую на отходную молитву, и не смолкали до последнего момента. Уши не выдерживали этих раздирающих внутренности звуков. Прочные канаты, поддерживающие чертов рассудок, были готовы вот-вот лопнуть. Споткнувшись, он рухнул на пол. Непрерывный звон, казалось, угрожал расколоть череп на две части.

Оставшиеся в живых гвардейцы наблюдали за бесславным падением своего бывшего полководца, но не могли оказать ему помощь. Крепко связанные за спиной руки не позволяли такую роскошь, как излишние движения, поскольку веревка тут же впивалась в кожу. И наконец, сам виновник торжества, всеобъемлющий Лжепророк, вальяжно развалившийся на троне, наслаждался сногсшибательной картиной. Столь милая сердцу агония вызывала плотоядную усмешку на изуродованном лице. Каков вкус крови того, к кому он подбирался больше четверти века?

Барабанная дробь продолжала вносить смуту в ряды безмолвных зрителей. Жители Севера, Юга и Запада собрались вместе, дабы лицезреть невиданное доселе зрелище. Травля загнанного в угол зверя, делающего слабые попытки отбиться лапой от толп бесчеловечных извергов. С трудом поднявшийся на подгибающихся коленях, Майкл встретился глазами с тем, кого самолично убил. Восставший из мертвых Люцифер не прекращал уничтожать противника безумным взглядом. Час расплаты близок, как и зима. Облизнувшись, Волк раскинул руки в разные стороны, приветствуя нового гостя, опоздавшего на жертвоприношение. Под аккомпанементы невыносимого для ушей звука, он внезапно остановился на мраморной ступеньке и прокричал:

— Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто, во имя милосердия и доброты, ведет слабых за собой, сквозь долину тьмы. Ибо именно он и есть тот самый, кто воистину печется о ближних своих, — заглушая немилосердный вой барабанов, выживший из ума монах перешел на крик. — И совершу над ними великое мщение и свое наказание яростное над всеми теми, кто замыслил отравить братьев моих! И узнаешь ты, что имя мое — Голодный Волк, когда мщение мое падет на них!

Последний удар. И гробовая тишина восторжествовала. Царь Ада приглашал к столу, где подадут зажаренные человеческие легкие. Он должен быть мертв. Красноватый рубец на щеке — тому доказательство. Но, по всей видимости, судьба решила сыграть злую шутку. Оставь надежду, всяк сюда входящий, ибо предстанешь ты пред взором великого Жестокого Волка, последователя Дьявола на земле.

* * *

Их резали, рвали и кромсали. Куски отрубленных конечностей были разбросаны по всему залу. Пронзенные копьями солдаты изнывали от боли в темных углах. Черный жеребец промчался мимо, сопровождая собственное появление громким ржанием и зловещим цокотом копыт. Алчные полчища врагов проникали внутрь, словно орда хищных насекомых. Притаившись за колонной, Валькур пытался избежать встреч с хорошо вооруженными солдатами. Липкая противная испарина покрыла лоб, шею и грудь. Учащенное дыхание могло выдать его местонахождение и испортить все дело. Короля уже не спасти. Печальная истина. Разумеется он, как гвардеец, должен был сражаться насмерть.

Но какой прок от мертвеца? Воспользовавшись всеобщим замешательством, ветеран нанес смельчаку, дерзнувшему приблизиться к нему, сокрушительный удар по лицу. Красноватая жидкость запачкала все вокруг. Где-то неподалеку раздался страшный грохот. Требушеты продолжали разрушать крепостные стены. Меньше двадцати тысяч людей смогли взять столицу за одну жалкую ночь. Двадцать лет назад их было вдвое больше, но они смогли войти в город лишь после изнурительной борьбы за его пределами. Какая ирония. Волчий легион оказался могущественнее альянса Розы и Льва.

Изрубив очередного захватчика на куски, Мятт поспешил ретироваться к лестнице, предварительно избавившись от шуршащего белого плаща и других знаков отличия. Призывы о помощи не тронули очерствевшую душу. Ему бы никто не помог — таков, увы, закон выживания. Услышав гулкие шаги, он резко припал к валявшемуся рядом с ним трупу, дабы остаться незамеченным. В годы войны не единожды приходилось терпеть близость мертвецов. Иногда их очень удобно использовать в качестве щита. Темно-каштановые волосы слиплись от обилия чужой крови, а легкая щетина вдруг начала сильно раздражать.

Тяжелый панцирь сдавливал ребра, мешал вдыхать свежий воздух. Освободившись из металлических тисков, он почувствовал всю прелесть свободы. Задерживаться на этаже не имело смысла, секунда промедления могла стоить жизни. Мимо него давно протащили неподвижное тело самого Ланнистера. Перебитая нога оставляла за собой отчетливый кровавый след. Значит, они не убили его. Конечно, Волк устроит показательную казнь. Что же, пока этого не случилось, можно проникнуть в город и поискать помощи у возможных союзников, если таковые еще остались. Кольчужные латы остались на месте прежнего хозяина, пока рыцарь поднимался по ступенькам.

Приоткрытая дверь, ведущая в покои кронпринца, насторожила. Ее не отворяли со дня знаменитого побега. Впрочем, это шанс покинуть Красный замок по крышам и спуститься вниз. Сотни маленьких огоньков вдали свидетельствовали о масштабном пожаре, охватившем все кварталы. Дым, терзающий ноздри, захватывал несчастное небо в плен. Терраса покрылась сажей, осевшей на поверхности перил. Неожиданно разнесшийся по комнате хлопок заставил гвардейца вздрогнуть и замереть на месте в нерешительности. Позади, облокотившись о спинку кровати, удобно расположился сам Предводитель.

— Я узнаю характер человека по биению его сердца, — спокойным тоном изрек Старк, вновь наращивая темп бессмысленных хлопков. Своеобразные овации, аплодисменты глупцу. — Когда я приближаюсь, оно стучит так, что можно выплясывать! А твое сердце, к моему удивлению, бьется ровно. Великий Каракурт. Всегда было интересно, почему именно такое прозвище? У тебя ведь рысь в гербе.

— Любопытно. Меня так не называли со времен войны. Эти прозвища такие забавные, не находишь? — извлекать клинок в маленьком помещении — бессмысленно. Он все равно не сможет ни ранить, ни убить оппонента, — Пес, Паук, Змей, Каракурт. Велика ли разница? Вообще, меня называли так, потому что я хорошо плаваю. Повеяло некой ностальгией. Очень хорошо помню, как мы начали форсировать реку, чтобы разбить войско твоего братца. Мой конь почему-то испугался и скинул меня в воду, но я выплыл оттуда и почти достиг командира войска. Однако Скотт меня опередил. Убил беднягу Тессио раньше, черт возьми, — заметив блеснувший в темноте кинжал, Валькур никак не отреагировал. Он не отступил даже в тот момент, когда Гэбриэль поднялся с постели и начал медленно приближаться. — Как бы там ни было, есть и другое толкование. Меня называют Каракуртом, потому что я могу убить врага всего одним ударом. Но бывают ситуации, в которых важна не грубая сила. Вот как сейчас, например.

С этими словами он устремился вперед и, на полном лету, врезался в опешившего палача. Мощный толчок в грудную клетку вызвал у Волка приступы кашля, что было на руку проворному солдату. Он не успеет взобраться на крышу или расправиться с проблемой всего королевства, но есть иной выход. Собрав скудные остатки боевого духа, Мятт вскочил на каменные перила и, не раздумывая ни секунды, прыгнул, под яростный рев взбешенного мстителя. Вцепившись побелевшими костяшками пальцев в поручни, Гэбриэль отчаянно вглядывался в поглотившую беглеца тьму. Он был двенадцатым в поганом списке. Сдавленный крик вырвался наружу. Ничего нельзя изменить. Он — повелитель, не смог справиться с обыкновенным солдафоном, как когда-то не смог одолеть простого мальчишку. Будь они все прокляты!

* * *

— Здравствуй, Майкл, — со странным наваждением вымолвил лидер повстанцев, — ты постарел. Хотя, признаться, я изменял облик столько раз, что уже не помню, кем был в самом начале. Но хватит лирики, — улыбнувшись, он снова очутился на троне, кладя при этом ноги на распластавшийся у его подножия труп. Заметив осуждающий взгляд на лице противника, он развел руками, словно извиняясь за временные неудобства. — Не смотри на меня так. Я сижу на нем, потому что так теплее. Но пройдет время — и он остынет. Когда это случится, ты заменишь беднягу.

— Я не умру той смертью, что ты для меня придумал, — непоколебимая уверенность, с которой были произнесены эти слова, вынудила фанатика сжать подлокотники до противного хруста в костяшках, — посмотри на себя, великий выживший. Big Bad Wolf. Так много усилий ради мертвецов и призраков? За кого ты мстишь? За братьев? Двадцать лет назад ты пришел ко мне, под покровом ночи, с предложением о союзе. Давай объединимся и свергнем Маркуса, сказал ты. Отдашь мне Север, а взамен получишь преданного сторонника, не так ли? Я был готов согласиться, но вовремя осознал, что получу не верного пса, а трусливую змею, вьющуюся вокруг моей шеи и шипящую на ухо. В итоге мне пришлось немного разнообразить ее внешность. Примерно вот так, — с этими словами он провел ладонью по правой щеке, повторяя траекторию знаменитого шрама.

— Ничтожество! Я буду избивать тебя до самой смерти за такое! — взревел правитель Севера, захлебываясь слюной, после чего извлек абсурдной длины клинок из ножен. Лев не стал спокойно ждать приближения опасного врага: выхватив меч у одного из стражников, он ударил его по лицу, а затем повалил на пол Финна, перегородившего ему дорогу. — Ха! Так и спешишь умереть. Твою гордость сейчас разорвут на кусочки.

— Ублюдок. Сражайся со мной! — нога подогнулась, в результате чего монарх едва не рухнул на колени. Окружившая его толпа изголодавшихся по зрелищу солдат мигом обнажила холодную сталь.

Гвардейцы отвернулись, не в силах следить за мучениями живого человека. Короля били эфесами и гардами, вырывали куски плоти, швыряли в разные углы и хватали за горло. Он же, хромающий, окровавленный, теряющий сознание, пытался отбиться от безжалостных шакалов. Но тщетно. Видения прошлого смешивались с настоящим. Множество лиц проносилось перед застланными пеленой глазами. Умершие, живые, пропавшие без вести — все они смотрели на него, словно хотели что-то сказать. Тем не менее, гнетущее молчание повисло в воздухе. Ударившись спиной о колонну, он повалился на мраморный пол. Громкий щелчок заставил еретиков отступить на два шага назад.

— Ну что, Майкл, страшно тебе? Ах, неужели прославленный Низвергатель Драконов всего лишь жалкий слабак? — поинтересовался Лжепророк, наблюдая за так называемой корридой с высоты четырех ступенек. — Ну давай, зарыдай. Зови на помощь, умоляй сохранить тебе жизнь.

— Искалеченный подонок, — приподнявшись на дрожащих локтях, протектор страны впился единственным глазом в обезумевшего проповедника, второй не открывался из-за обилия крови, попавшей в роговицу. — Я никогда не буду вымаливать что-либо у тебя.

— Чего вы застыли?! Неужели мне придется делать все самому? Убейте его! — рявкнул теряющий остатки терпения Старк, чей голос вывел замерших солдат из транса. Они моментально кинулись на изнывающую от боли жертву. Рыцари, стиснувшие зубы от собственного бессилия, попытались сделать отчаянную попытку освободиться от оков.

Побледневший Финн отошел на почтительное расстояние. Он более не принимал участие в публичной казни. Вид изуродованного тела, повергнутого к ногам самого Дьявола, вызвал тошноту. Гэбриэль опустился на колено, закинув край плаща на плечо. Жест, свидетельствующий о готовности смиловаться над противником. Язык на долю секунды прошелся по верхней губе, смачивая ее.

— Ну что, друг? Может, хватит? — залитое кровью лицо не дрогнуло, а плотно сжатый кулак все еще сжимал рукоять бесполезного меча. — Я родился на Севере. Вам меня не одолеть. Суровые условия научили выживать. Поэтому у тебя есть только один выход. Ну же, давай, моли о пощаде!

— Нет такого солдата западной армии, который бы умолял о пощаде безумца вроде тебя, — прошептал надломленный голос. Ниточка жизни постепенно обрывалась. Он уже чувствовал приближение конца. Мучитель фыркнул, обозвав его недальновидным идиотом. Он не понимал смысла всего этого фарса. Для него это была ничтожная попытка почувствовать себя кому-то нужным. — Гэбриэль, я хочу, чтобы кое-что знал. Рано или поздно, ты пожалеешь о том, что когда-то посягнул на нашу свободу. И мои сыновья тебе это докажут.

— Закрой пасть! — схватив непоколебимого в своей гордости венценосца за плечо, он стремглав вывернул конечность в противоположную сторону, а затем ударил врага в грудную клетке и отбросил на несколько сантиметров вперед. Оставляя за собой кровавый след на плитке, Ланнистер пролетел через всю комнату. Невыносимая агония сотрясала каждую клетку организма. — Давай, я хочу посмотреть на это! Плачь! Зови на помощь! Выполнишь мою волю и я облегчу твои страдания!

— Никогда...Никогда в жизни не буду умолять такую мерзкую тварь, как ты. Никогда и ни за что! Я отказываюсь...

Все присутствующие невольно вздрогнули от увиденного. Фамильный меч северного дома, блеснувший на солнце, пронзил государя. Острый конец плотно вошел в грудь, по самый дол. Последовавший за этим удар отбросил мученика назад. Торчащий из плоти клинок вошел еще глубже благодаря падению. Громкий смех оповестил всех о столь желанном финале. Облизнувшись, мятежник готовился отпраздновать победу, однако внезапный окрик вернул его в реальный мир.

— Гэбриэль! — так ревел умирающий властелин. Упрямый и в жизни, и в смерти. Резко вцепившись в рукоять оружия, он извлек острие из кровоточащей раны, после чего швырнул к ногам хозяина. Звон металла эхом разнесся по залу. Волк чувствовал, как мурашки забегали по спине. Несокрушимый боевой дух. Невероятно. Клаус обладал этим редчайшим даром, проявляющимся лишь в особых случаях. — Если ты думаешь, что кто-то когда-то зарыдает по твоей воле, то искренне заблуждаешься. Ты сломил мое тело, но тебе не сломить мою душу. Она насытит моих друзей, ибо они это чувствуют! И даже такому ублюдку, как ты, никогда, слышишь, никогда не сломить ее!

Это конец. Лидер, полный страха, ненависти и гнева, бросился на великого воина и протащил через всю площадь к главной террасе, где король обычно приветствует свой народ. Майкл ощутил слабое дуновение зимнего ветра. Волосы, упавшие на лоб, неожиданно начали развеваться, подобно стягу. Открыв уцелевший глаз, он осознал, что зажат между тонкими каменными перилами и массивной тушей навалившегося оппонента. Внизу собралась огромная толпа, жаждавшая узнать подробности такого интригующего события, как внутренний переворот.

Секунда длилась вечность, минута — еще дольше. Крики сердобольных женщин, плач грудных младенцев и вопли крестьян доносились до стоявших на балконе. Сознание угасало, шум в ушах все нарастал. Лэнс стоял рядом, в окружении близких друзей. Он утвердительно кивнул, готовясь помочь умершему попасть на Ту Сторону. Бывший Хранитель Запада, чье изборожденное морщинами лицо выглядело еще суровее чем обычно, внимательно смотрел на сына.

Лоран не любил юношу и желал ему смерти, но теперь его заветное желание осуществилось. Странно, что он не испытывал удовлетворения, лишь какое-то подобие жалости. Здесь были все: Роза, предавшая родного брата, Ренси, слишком рано покинувший мир, Людвиг, маленький мальчик, напоминающий Хенрика. И, наконец, сам Тьерс Таргариен. Они давно ждут. Почувствовав холодную сталь в области сердца, Лев обхватил затылок врага и, наклонившись к нему, прошептал:

— Я буду ждать тебя на Той Стороне. Ты не спрячешься ни в этом мире, ни в другом!

Стряхнув отвратительные прикосновения, Предводитель сделал последний рывок. Меч прошел сквозь жизненно-важный орган и провернулся. Раздался предсмертный стон. Ни жалобный, ни слезный. Ниточка жизни оборвалась. Глаза загорелись, а затем погасли навсегда, приобретая странный оттенок прозрачного стекла. Голова упала на грудь, а искалеченное тело повисло на перилах. Лишь какое-то неоправданное умиротворение царило на лице убитого, словно он избавился от чего-то гнетущего. Это разозлило Лжепророка. Еще никто не умирал от его рук с улыбкой на устах. Безжизненные останки полководца, не проигравшего ни одной битвы, пролетели несколько десятков метров, прежде чем соприкоснулись с грязной уличной плиткой. Шокированные жители столицы не смели пошевелиться.

— Смотри, Маркус. Все кончено, — обратившись к безмолвным небесам, Старк достал всем известный список имен. Те, кто заслужили смерти и получат ее. Наконец-то первое имя можно зачеркнуть. Спустя несколько секунд ему принесли золотую корону, символ и оплот власти. Аккуратная работа мастера. Ее украшали гербы людей, что помогли свергнуть величайшую династию. Цветы, рыбы, кракены, соколы и львы. Ко всеобщему удивлению, она последовала за своим владельцем, на мгновение задержавшись в воздухе. — Бесполезная вещь.

— Повелитель, что нам делать дальше? — спросил один из доселе молчавших солдат, стараясь соблюдать величайшую осторожность и не распалять бурю в душе лидера. Было видно, что тот борется с каким-то непонятным чувством. Что же это, черт возьми, такое? Где наслаждение, где переполняющая волна эмоций? Он добился своего, пришел к главной цели и исполнил заветную мечту.

— Сожгите этот город дотла, — таков был ответ. Приказы вожака не обсуждались, но глуповатый фанатик осмелился раскрыть рот для возражения, за что был награжден пронизывающим взглядом. — Мы возвращаемся домой.

* * *

Смеркалось. Шпили огромной крепости затянуло черным облаком дыма. Повсюду сновали мародеры, грабившие дома и насиловавшие женщин. Выжженные земли не представляли интереса для регулярной армии дорнийцев и северян. Она держались как можно дальше от массовых скоплений вышедших из укрытия головорезов. Для кого-то сегодняшний день был трауром, для кого-то — праздником. Большинство так и не смогли понять всю суть произошедшего, поскольку давно расстались с жизнью и стали пищей для ворон или изголодавшихся собак. Белая кобыла изредка фыркала от недовольства, когда ей приходилось избегать обглоданные псами трупы. Всадник не желал отчищать ее копыта от человеческих останков.

Добравшись до береговой линии, мужчина в плаще спешился и поприветствовал всех собравшихся легким кивком. Рубиновое море бушевало. Нескончаемая борьба стихий продолжалась уже вторые сутки подряд. Флаг Ланнистеров с изображенным на нем золотым львом, воткнутый в песок около лодки, развевался на ветру. Вокруг столпилось множество священнослужителей и благородных рыцарей ночи. Рыжая собака, поскуливая, лежала возле деревянного челна. Билл подошел к ней и положил морщинистую руку на влажный нос.

— Все хорошо, Соня, — проговорил он мягким, нежным тоном, поглаживая вытянутую морду. Преданное животное хоронит второго хозяина. Одного она помнила смутно, но со вторым прожила больше четверти века. — Я отведу тебя в безопасное место. Ты не останешься здесь.

Уничтоженная псарня выпустила на волю множество необузданных кобелей, ранее отведавших людской крови. Они едва не разорвали любимую собаку королевской семьи на части. Агрессивных зверей пришлось убить. Опутав шею любимцы Майкла веревкой, Разбойник передал ее двоим приспешникам, а затем приблизился к лодке, где покоился самый могущественный человек страны. Паника, вызванная падением трупа самого государя, заставила крестьян разбежаться. Именно тогда тело убитого пропало бесследно.

— Какое месиво, — исследуя раны и мелкие порезы на груди мертвеца, Билл невольно отвернулся. Гадкое зрелище. Тем не менее, осмотр надо закончить ради одной вещи. Кулон, отливающий легкой зеленью, был грубо сорван с шеи и надежно спрятан, — ну что же, пора, — задержавшись на мгновение у своеобразного гроба, он накрыл ладони покойника своими. — Я позабочусь о твоих детях.

Служитель Господа прочел длинную молитву за упокой души. Закончив, он позволил накрыть тело убитого непроницаемой тканью красного цвета, вложить ему в руки меч, которым он героически защищал свой народ, и толкнул челн в море. Вода подхватила деревянное строение, унося вдаль. Дождавшись сигнала, лучник натянул и выстрелил. Огненная стрела пролетела над поднявшейся волной и упала в ладью. Пламя моментально охватило маленький кораблик, отпуская душу умершего.

— Воистину, иногда зеленое перевешивает, — философски изрек Разбойник, глядя на одновременно пугающую и притягивающую картину. Созерцание последнего пути было прервано яростными воплями одного из приближенных, чей взмыленный конь пережил жестокие удары плетью. — Что такое?

— Господин! Волк сжег нашу церковь и убил отца Бенедикта! Сейчас они рушат весь город! — на одном дыхании выпалил запыхавшийся юноша, терзая лошадиные поводья.

— Началось, — изменившимся голосом пролепетал мужчина, — Соберите наших ребят! Ждите меня на откосе за городской чертой. Если не вернусь через час, то скачите к Никлаусу и отдайте ему это, — с этими словами он передал мальчишке только что сорванное украшение.

Кобыла, подгоняемая ударами шпор, неслась к оскверненному храму. Он виноват, он освободил чудовище. Теперь этот монстр считает себя полноправным завоевателем, оскорбляющим веру и убивающим Божьих служителей. Увиденное поразило Билла: обвязав веревками статую Иисуса Спасителя, приспешники безумца намеревались окончательно развалить святилище. Замерев на небольшой возвышенности, откуда можно было разглядеть все до мельчайших подробностей, лидер шайки наблюдал за действиями так называемого Лжепророка.

Веселый смех разносился по окрестностям, пафосные речи изливались на фанатиков и несчастных крестьян. А Финн стоял рядом, сконфуженный, словно провинившийся щенок. Громкое ржание привлекло внимание двоих союзников. Обернувшись, Волк заметил фигуру в плаще. Зрачки расширились, колени задрожали, а сердце бешено колотилось в груди. Потеряв равновесие, он рухнул на землю, не в силах совладать с охватившей его паникой. Растерянный Мормонт впервые увидел владыку Севера в таком состоянии. Оказать помощь, не зная причины недомогания, очень трудно, что привело Джагуара в замешательство.

— Приведите моего коня! Немедленно! — прорычал захватчик, отказываясь от любой помощи. Нельзя демонстрировать слабость, иначе проклятые шакалы нападут сзади, со спины. Желание Предводителя было исполнено — через несколько секунд резвый жеребец мчался по усеянной трупами земле.

Власть страха неоспорима. Билл это знал и позволил загнать себя в ловушку. Ему не составило огромного труда заманить старого Цареубийцу в квартал, где хижины примыкали друг к другу и образовывали некий прямоугольник. Королевская Гавань пережила много пожаров, но этот точно будет последним. Разрушенные стены, дома и таверны представляли собой угнетающее зрелище. Звон колоколов прекратился. Отвратительный скрежет металла сопровождал каждое движение палача. Огромный клинок волочился за ним по каменной кладке.

— Почему? Почему ты помогаешь им? — вопрошал узурпатор, но получил в ответ лишь усмешку. — Скажи, почему ты держишься на их стороне? Отвечай мне!

— Большинство преступников возвращаются к одной и той же кормежке. Из-за лени, я полагаю. Лично у меня привычка — избегать привычек. — насмешливый тон вывел лорда из себя. — К тому же, я слишком человеколюбив. А еще верующий. Ты рушишь мой дом, а я должен принять тебя с распростертыми объятиями? Это неприемлемо!

— Они исказили религию по своему образу и подобию. Ложная вера, не более. Ты ведь единственный, кто понимает это. Не говори мне, что забыл. Те вещи, что ты говорил мне тогда, когда я был в плену Ордена, — закрыв глаза, он попытался уйти от навязчивых воспоминаний о прошлом. — Ты вселил в меня желание остаться в живых и стать на путь искупления. Я обязан лишь тебе одному. Мне удалось сбежать только благодаря тебе.

— Как бы там ни было, ты научился терпеть боль. Независимо от того, как наказывает наш Отец, ты обязан уважать его, поскольку он простил тебя и сберег твою жалкую жизнь. Смирись с этим. Таков наш, простых смертных, долг. Месть полезна для здоровья, это правда. Но что потом, когда ты осуществишь свою мечту, а боль снова возвратится?

— По-твоему, я заслуживаю прощения? После того, как я убил всех монахов, одного за другим? — поинтересовался Гэбриэль, сжимая рукоять меча, — даже после того, как я уничтожил стольких людей, я долгое время не мог решиться расправиться с тобой, с тем единственным, кто поддерживал меня, — он замер на мгновение, а затем бешено рассмеялся своим неблагозвучным, режущим по ушам смехом. — Но разве это имеет значение? У меня тело и душа настоящего монстра! Внутри я тот, кто живет ради мести!

Темный Попутчик жаждал крови. Второе имя в списке. Устремившись на врага, он занес меч для рокового удара. Оборвать хрупкую ниточку жизни великого рыцаря с большой дороги, как он себя именовал в годы юности. Тот, кто дал ему маленький кинжал на пятнадцатый год заточений. Разбойник не шевелился, принимая участь мученика. Предвкушая скорую расправу, Старк облизнулся, но встретился с суровой реальностью. Неожиданное появление гвардейца, ранее прыгнувшего с высоты в двадцать метров и не разбившегося о скалы, можно было считать дурным знаком. Он подрезал северянина на повороте и отбросил назад.

— Вскормить чудовище и пасть от его руки — это так пафосно, — Валькур облизал губы, потрескавшиеся из-за долгого пребывания в сырых местах, и повернулся к старику, чье удивление не знало границ. — Не ожидал, Билл, что ты скатишься до уровня примитивных скоморохов с подмостков театра абсурда. Что это это за героическое самопожертвование?

— Обстоятельства изменились. Сейчас здесь будет половина королевства. Садись на лошадь, если хочешь продолжать носить свое громкое прозвище, — приказал смертник, чем изрядно повеселил Мятта, вскочившего в седло и выхватившего поводья, чтобы направить белую кобылу в иную сторону. Пока виновник всех злодеяний пытался подняться, Каракурт остановился на долю секунды и произнес:

— Наилучшие пожелания от Клауса Ланнистера, ублюдок!

Все закончилось. Темный Попутчик разрывал внутренние органы, требуя начать преследование и удовлетворить пробудившуюся кровожадность. Но зачем? Какой в этом смысл? Впервые он задумался о целях своей миссии. Навязчивая идея перебить половину Беленора вдруг стала работать в ином направлении. Об этом говорили все, даже чертова Ира.

Остаток благоразумия давно утерян. Прикосновения заботливых рук, воздвигнувших ему пьедестал, вновь вселили надежду. Пусть неискренность и алчность движет этими шакалами, но они преданны. Пока что. Воспользоваться их трудом и добиться желаемого — не проблема. Значит, это не конец. Пучины Ада уже разверзлись, поглощая смрадное место — столицу. Какое захватывающее зрелище.