Обратная сторона луны (джен)

Расследование Фоссет заняло пару недель — и, закончив его, Фоссет долго сидела, молча глядя на собранные в отдельную папку акты. Собранных ею доказательств было более, чем достаточно для того, чтобы убедить самого недоверчивого человека в справедливости возникших у неё подозрений — оставалось просто встать и пойти с этим к Поттеру. Но она медлила — медлила, потому что была в данном деле лицом заинтересованным и, главное, потому что ощущала собственную, если не вину, то ответственность за случившееся. Не назначь она в своё время Вейси своим заместителем, ничего этого не было бы — но она сделала, как теперь выяснилось, неправильный выбор, взвалив на его плечи груз, ставший после её исчезновения непосильным.

— Долго вы ещё будете гипнотизировать эти папки? — услышала она голос, от которого уже почти успела отвыкнуть — призраки не навещали её уже месяца два, с того самого дня, как она вернулась, наконец, в Аврорат. Она с ненавистью глянула на сидящего напротив неё худого мужчину в старомодной мантии и не стала ничего отвечать, упрямо сжав губы и отвернувшись. — Фоссет, вы отлично знаете, как следует поступить, — сказал он после короткой паузы.

— Я, кажется, не спрашивала совета, — огрызнулась она, яростно стискивая свои руки. Она почти поверила, что этот кошмар закончился — и вот, всё начинается снова. Он, вообще, исчезнет когда-нибудь из её сознания? Или, как только что-нибудь будет выбивать её из колеи, этот мордредов призрак станет появляться снова и снова? И ей лишь останется радоваться, что это именно он — потому что к нему она уже, в каком-то смысле, привыкла. Но, раз он вернулся — значит, она по-прежнему не в порядке, и излечение, в которое она почти что поверила, было иллюзией. Ложью.

— Ваши моральные страдания столь же дики, сколь неожиданны, — сказал он, скептически разглядывая её. — Не думал, что когда-то скажу такое, но ваша гиперответственность в данном случае категорически неуместна.

— Меня не понимает уже моя собственная галлюцинация, — с едкой насмешкой сказала Фоссет, всё-таки посмотрев на него ещё раз. — И как это будет выглядеть? С моей стороны? Когда я приду с этим к Поттеру?

— Что-то я не припомню, чтобы вас когда-нибудь волновало, как вы будете выглядеть в чьих-то глазах, — хмыкнул он. — Даже в школе. Хотите сказать, пребывание в той пещере вас до такой степени изменило?

Она не ответила, и они замолчали. Фоссет взяла карандаш и начала вертеть его в пальцах, а потом, одним коротким движением переломив его пополам, сказала:

— Этого не случилось бы, если бы я сделала тогда своим заместителем Роджера Блейна.

— Гиперответственность, — издевательски повторил он.

Они опять замолчали, и Фоссет, починив карандаш, снова взяла его в руки, но вскоре отбросила и, сцепив пальцы, невидяще уставилась на разложенные на столе бумаги.

— Заканчивайте страдать, — сказал, наконец, он. — Идите и сделайте то, что должно.

— А давайте договоримся, — очень зло вдруг предложила она, — я пойду и сделаю это — а вы, наконец, исчезнете. Навсегда.

Он пару секунд пристально смотрел на неё, а потом… рассмеялся.

— Вы торгуетесь сами с собой, — хмыкнул он. — Не представляю, что вам ответить.

— Соглашайтесь, — слабо улыбнулась она. — Вдруг сработает.

— Ну, хорошо, — он скептически вскинул бровь. — Я согласен. Только идите уже.

Фоссет посмотрела на него очень внимательно, а потом решительно встала, собрала нужные акты в одну папку, тщательно закрыла её и, снова глянув на сидящего напротив мужчину, сказала:

— Прощайте, — и, развернувшись, вышла, не оборачиваясь и не дожидаясь ответа.

Она быстро и решительно прошла по коридорам к кабинету начальника Отдела по борьбе с контрабандой и, постояв пару секунд перед закрытой дверью, открыла её без стука — и вошла.

Сидящий за столом Вейси возмущённо на неё посмотрел и открыл было рот, чтобы сказать, что он думает о подобном нахальстве — но замер, увидев у неё в руках папку, на которой стоял гриф архива.

Он молча следил, как Фоссет пересекла кабинет и, положив папку на стол, села, придвинув себе один из стульев, и внутри у него с каждым мигом становилось всё холоднее и горше.

Ну, вот и всё.

Он попался.

— Лео, — негромко сказала Сандра. — Я всё проверила — трижды. Ты можешь объяснить это? — спросила она почти с надеждой — но в её глазах он увидел только разочарование и, может быть, сожаление.

— Да нечего объяснять, — устало проговорил он, откладывая перо и откидываясь на спинку кресла. — Всё так. Ты права.

Они замолчали. Холод внутри сменился ощущением пустоты, и он отчётливо вдруг услышал, как колотится его сердце — так громко, словно кто-то применил к нему Сонорус. Ему вдруг ужасно захотелось домой — но не в свою квартиру, а просто «домой», в какое-то неизвестное ему место, где можно было бы спрятаться и никогда-никогда больше никуда не ходить. И где было бы тепло и спокойно…

Фоссет мягко сказала:

— Я должна доложить об этом.

— Конечно, — кивнул Вейси.

Ему вдруг ужасно захотелось спать — просто пойти домой и уснуть, и никогда бы не просыпаться… Но нет — за всё, разумеется, надо платить. И ему тоже.

Мелькнула мысль, что это к лучшему — и что зато теперь больше не нужно будет пить эту дрянь, нервничать, в бессильной досаде видя, как уплывает из его рук это кресло, за которое он заплатил такую непомерную цену, придумывать, как объяснять это дяде и матери, представлять себе выражение насмешливого презрения на лице старшей сестры и готовиться услышать её «Бедный братик!» О да — теперь она его точно не назовёт так. Теперь они все, пожалуй, и вовсе не станут никак его называть — потому что вряд ли захотят видеть после такого позора.

Хотя это он, конечно, напрасно — так ему точно не повезёт. Его родственники совсем не из тех, кто может просто позволить себе вести себя так, как им этого хочется — просто вычеркнуть из своей жизни такого, как он, неудачника, и больше не вспоминать. Вот уж нет — они станут жалеть его и сначала лечить, а потом усиленно помогать… если он, конечно же, не оборвёт всё это какой-нибудь Живой смертью. Потому что всю оставшуюся жизнь видеть их полубрезгливые-полусочувствующие взгляды…

— Лео, — голос Фоссет вернул его к реальности. — Ты ведь поэтому так нехорошо выглядишь?

— Да. Поэтому, — он усмехнулся и встал. — Могу я тебя попросить?

— Конечно, — грустно сказала она.

— Доложи Поттеру без меня, — он зачем-то опять взял перо со стола — и бросил его обратно. — Я зайду домой — и приду к нему в кабинет. Не бойся, — он усмехнулся. — Я не сбегу и не повешусь. Хотя, наверное, стоило бы, — попытался пошутить он.

Ему нужно было забрать в доме одну вещь, чтобы оставить её здесь вместе со всей прошлой жизнью — ту, что лежала самом дальнем ящике шкафа в прихожей и всё равно мучила его самим фактом своего присутствия в его жизни.

Стальная Звезда Гесфестуса.

Теперь он просто оставит его в служебном столе — и никогда, никогда не увидит больше. И будет свободен…

Наконец-то свободен.

Наверное, это должно было его обрадовать…

— Ты ведь прекрасно справлялся! — с горечью сказала она, тоже вставая. — Кому знать, как не мне… зачем?

— Так вышло, — коротко сказал он. — Я вернусь через полчаса, — пообещал Вейси — и вышел.

Пройти через весь Аврорат оказалось сложнее всего — но он сумел заставить себя сделать это быстро, опустив глаза в пол. Потом пересёк Атриум, подошёл к камину… Каждый шаг отнимал у него столько сил, сколько ещё вчера ему требовалось, чтобы прожить с утра и до вечера, но он держался, закусив губы и до боли вонзая коротко обрезанные ногти в ладонь.

Добравшись до дома, он долго стоял в коридоре, дважды берясь за дверцу шкафа, в котором прятал свою звезду, и лишь на третий заставил себя её отворить. Выдвинул ящик, сунул в него руку, нашарил на самом дне, под старой курсантской формой, которую сам не знал, для чего и зачем хранил, небольшой свёрток, вытащил… но не смог вынудить себя его развернуть. Да и зачем, собственно? Он вполне поместится в ящик его служебного стола — и, если новый хозяин кабинета не станет его разворачивать и попросту выбросит вместе со всем остальным хламом, разве это имеет сейчас какое-нибудь значение? Это будет даже, по-своему, справедливо — он сам должен бы был сделать это, но вот не сумел… как не сумел сделать очень многое из того, что следовало бы.

Впрочем, теперь всё это уже не имело значения. Ничего уже, по большому счёту, значения не имело… Вейси вдруг подумал о том, как было бы соблазнительно взять и просто аппарировать сейчас на Диагон-элле, зайти в аптеку, купить там Живую смерть — и выпить её, можно даже прямо там, на ступеньках… хотя это будет, пожалуй, слишком уж эпатажно. Да и вдруг там мимо будут проходить дети или какие-нибудь беременные… зачем так — можно просто вернуться домой. Хватятся его уже скоро — и наверняка одним из первых мест, которые будет проверять Поттер, станет его квартира. Так что найдут его ещё до конца дня… и он избавит Главного Аврора от неприятной обязанности выдвигать обвинение против начальника одного из отделов. Мерлин, какой же позор…

Он обдумывал какое-то время эту возможность, но, чем больше размышлял об этом — тем противнее становился сам себе. Закончить свою жизнь, как загнанный страхом в свою нору трус — нет, это даже сейчас было для него слишком. Хотя бы просто пройти всё это до конца и понести заслуженное наказание он сумеет.

Вейси решительно сжал губы — и аппарировал.