Когда тают миражи (гет)

Ради благородного дела спасения семьи Лукас пожертвовал парой лекций по юридической экспертизе. Он уже почти привык к утренним пробкам на мосту, но в этот раз ему казалось, что автобус ползет с преступно низкой, черепашьей скоростью, словно за те лишние сорок минут, что он задерживается в пути, Жади окончательно надумает развестись.

Жади, в свою очередь, уже не была так уверена в своем решении. Она не спала с пяти утра, а расхаживала в раздумьях по дому Иветти, не выпуская из рук зеленый судьбоносный камень. От переживаний у нее даже залегли тени под глазами, и не давала покоя тошнота.

Лукас не заставил ждать своего появления, однако Жади не спешила открывать ему. Девушка прислонилась спиной к двери, в то время как Лукас колотил по ней с обратной стороны.

— Жади, нам нужно поговорить! — слышала она сквозь заслон. — Жади, я знаю, что ты там, открой! Жади!

Марокканка сдалась. Она распахнула дверь и грозно уставилась на мужа, сложив руки на груди. В ее глазах был немой вопрос.

— Жади, я… — промямлил Лукас, совершенно растерявшийся от ее взгляда.

— Зачем ты пришел? Я же сказала, что не хочу больше иметь с тобой ничего общего.

— Но мы женаты!

— Разведемся.

— Как ты можешь так говорить? — еле сдерживал слезы парень. — Вспомни, через что нам пришлось пройти, вспомни, как ты танцевала для меня в развалинах, как мы клялись друг другу в вечной любви! Неужели это ничего для тебя не значит?

— Еще как значит, Лукас, — глаза заблестели у самой Жади. — Для меня. А для тебя, похоже, нет.

— Почему?!

— Ты говоришь одно, а делаешь другое. Любовь не в словах, она в поступках.

— Что же я такого натворил, что ты так обо мне думаешь? — в недоумении всплеснул руками Лукас. — Если ты о том безобразном эпизоде, когда меня напоили, то этого больше не повторится!

— Поклянись, — потребовала Жади.

— Клянусь!

— Надеюсь, что твоя клятва чего-то да стоит. И вообще, Лукас, — она сделала паузу, — мне не нравится то, как мы с тобой живем.

— Что?.. Ты же говорила, что для тебя не имеет значения, сколько у нас денег, и…

— Дело не в деньгах! Ты отдалился от меня, я тебе не интересна, ты охладел ко мне. Думаешь, я этого не вижу?

— Я вовсе не… — попытался оправдаться молодой муж.

— Почему ты сейчас здесь, со мной, а не в своем университете? У тебя ведь скоро сессия, выпускные экзамены, столько всего нужно сделать, а вечером непременно отправляйся на репетицию, гитара для тебя более желанна, чем жена!

— Мое терпение не железное, — начинал выходить из себя Лукас. — Ответь теперь на свой вопрос: почему я приехал к тебе вместо того, чтобы пойти на учебу или остаться дома из гордости?

— Потому что?.. — неуверенно проговорила Жади.

— Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты меня простила.

Последние оборонительные укрепления рухнули, и Жади бросилась в объятья супруга. Они прижались друг к другу так крепко, будто не виделись тысячу лет. «Ну вот, как я и думала, любовь всегда побеждает», — довольно отметила про себя притаившаяся возле двери Иветти.

* * *

— Ас-саляму алейкум! — воскликнул сид Али, заходя с огромным чемоданом в дом Мохаммеда.

— Ва-аляйкуму салям! — ответил Мохаммед и четырехкратно расцеловал гостя. — Добро пожаловать, вы принесли свет в наш дом, дядя Али!

— Латифа, моя дорогая племянница!

— Благословите, дядя, — поцеловала ему руку Латифа.

— Как вы поживаете?

— Хвала Всевышнему, дела идут хорошо, — воздел ладони к небу хозяин дома. — Латифа вместе с Зорайде с самого утра готовились к вашему приезду, они приготовили отменное мясо газели! Проходите, располагайтесь.

Сид Али был счастлив повидать родню и Зорайде, без которой он совсем затосковал в Фесе. У него было несколько жен, но ни одна из них не могла сравниться с верной служанкой, с которой Али шел по жизни рука об руку уже очень много лет. Никто не умел так о нем заботиться и с таким вниманием и благоговением слушать его речи долгими вечерами. Тем не менее, обстоятельства требовали присутствия Зорайде в Рио, с чем Али пришлось скрепя сердце смириться.

— Зорайде, расскажи мне о Жади, — попросил он ее, убедившись, что никого больше нет рядом.

— Сид Али, я так о ней беспокоюсь! — поделилась переживаниями женщина. — Она стала звонить все реже и реже и почти не зовет нас с Латифой на встречи, как раньше.

— Жади отдаляется все сильнее, — с грустью произнес Али. — А деньги? Она нуждается в чем-либо?

— Жади убеждала нас, что ни в чем не нуждается, но я же вижу, как бедно она одета, какие у нее голодные глаза. Ах, если бы она вышла замуж за Саида, разве такая бы у нее была жизнь?

— Нет, — покачал головой мужчина. — Жади не из тех, кто ценит по достоинству любовь и заботу. Зорайде, есть люди, для которых даже рай не рай. Боюсь, если бы мы выдали ее замуж, как хотели, из этого не получилось бы ничего хорошего.

— Но почему, сид Али?

— Жади строптива. Я не сомневаюсь, что она попыталась бы убежать со свадьбы или из мужниного дома. Здесь в Бразилии ее бегство осталось незамеченным, а там, в Фесе? Аллах, мне страшно даже подумать об этом. И даже если бы Жади осталась жить с Саидом, она изводила бы его день за днем из чувства мести, страдала бы по своей несостоявшейся любви и в конечном итоге превратила бы жизнь всех окружающих в ад. Таких, как Жади, бесполезно убеждать в чем-либо, пока они сами не испытают все на себе. Аллах мудр, и я верю: несмотря ни на что, Он ведет ее по нужному пути.

— Ин ша Аллах! — молитвенно воскликнула Зорайде.

Саид, зашедший навестить брата, не ожидал увидеть там дядю Али, новость о приезде которого по неизвестной причине обошла его стороной. Саиду давно хотелось поговорить с ним как со старшим мудрым наставником, ведь от дяди Абдула ничего, кроме заунывных проповедей, ждать было нельзя. Даже то обстоятельство, что этот человек был родным дядей Жади, уже не вызывало у него негативных чувств.

— Ну, Саид, ты подумал о моих словах? — спросил его дядя Али, когда после семейных посиделок они остались наедине.

— О каких, дядя Али?

— О том, чтобы беречь свое сердце от зла?

— Да, я стараюсь, — ответил Саид, — хотя и не всегда понимаю, зачем. Ведь моя злость справедлива, разве нет?

— Саид, — слегка подбоченился Али, — дело не в том, справедлива она или нет. В сердце человека, точно змеи, гнездятся множество пороков. Когда ты даешь им пищу, ты их раззадориваешь, пороки становятся все более прожорливыми и с каждым разом требуют все больше, пока однажды не погубят хозяина. Что ты взрастишь в своей душе — дивный сад или змеиный клубок, зависит только от тебя.

— Взрастить сад, — задумчиво повторил Саид. — А что, если этот сад кто-то растопчет ногами, вырвет все цветы и срубит деревья?

— Саид, так ведь об этом я тебе и говорю. В сердце рождаются помыслы, они его и питают, и разрушают. Ты должен научиться властвовать над помыслами, тогда твой сад никто не сможет растоптать.

— Как это возможно, дядя?

— Испытывай их, откуда они приходят. Если помысел рожден любовью, милосердием — это хороший помысел. А если злобой, завистью или гордыней…

— То его следует отвергать? — догадался Саид.

— Совершенно верно. Чаще всего к нам приходят помыслы от гордыни. Гордыня — мать пороков, она низвергла с Небес приближенного к Аллаху джинна, который пребывал среди ангелов, а куда же она низвергнет человека?

— Так значит, когда я думал, что хочу отомстить Жади, во мне говорила гордыня?

— И это тоже, — кивнул сид Али. — Саид, тебе было нанесено оскорбление, очень страшное для мужчины оскорбление. Но это не конец света, нужно жить дальше. Часто Аллах посылает человеку испытания для того, чтобы сделать его лучше, так воспользуйся этим шансом.

— Я понял, дядя, — с благодарностью произнес Саид и собрался куда-то уходить. — Благословите!

— Благословляю, — сказал сид Али и заметил, как в глазах парня ярким огоньком зажглась искорка надежды.