Бомбы и зелья, или Как (не)воспитать Тёмного Лорда (джен)

В доме было тихо и темно и, кажется, все спали. Бёрки вообще ложились рано, а Меропа... Она теперь вообще всё время спала или просто лежала.

Джон постучал в её дверь и, не дожидаясь ответа, которого в последнее время и не слышал, вошёл внутрь.

— Мама, — тихо позвал он, — прости меня. Я не должен был... в общем, если ты хочешь... давай я тебе его сюда приведу? Этого человека?

Меропа вздрогнула и, приподнявшись, сказала с ужасом:

— Нет! Нет, Джон, не надо! Я же ведь.... Я ведь сделала, как ты хотел, — прошептала она. — Не трогай его... Пожалуйста...

— Да не буду я его трогать, — расстроенно сказал Джон, — раз уж он тебе нужен.

— Джон, прости меня, — прошептала Меропа. — Я просто...

Она вдруг заплакала, протянув было руку к сыну и тут же прижав её к лицу.

— Не плачь, — попросил Джон, голос которого тоже начал подозрительно дрожать, — я... не должен был так с тобой говорить.

— Нет, — покачала головой она и снова робко потянулась к сыну. — Нет, ты можешь... это твоя жизнь, будущее... Я всё понимаю... Я с самого начала знала, что ты не сможешь... Но я просто... Я просто хотела чуть-чуть пожить... — едва слышно проговорила она.

— Вот и живи, — сказал Джон, — я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!

— Но, — робко проговорила она, — он... маггл... понимаешь? И ты... — она протянула к нему руку и спросила: — Подойдёшь ко мне?

Джон бросился к ней и обнял, как в детстве.

— Ну, маггл, — пробормотал он, — что теперь... — фразу про жабу он благоразумно решил не озвучивать. — Лишь бы человек был хороший.

— Джон, — она уткнулась лицом в его волосы и прижала его к себе так крепко, как только могла. — А тебя ведь в честь его зовут, — прошептала она вдруг.

— Что? — тихо спросил Джон.

— Мистер Уотсон принимал у меня роды, — прошептала Меропа. — И я назвала тебя в его честь. Если бы не он, я бы умерла тогда... Так... Так трудно было...

— Вот как, — произнёс Джон, чувствуя, что просто мечтает нацарапать на капоте ухоженной «Бентли» мистера Кроули матерное слово. Гвоздём.

Он всё прекрасно знал — и просто издевался над Джоном!

— Я так удивилась, когда снова его встретила, — Меропа устало опустила голову ему на плечо. — И мы... Но ничего не было, — торопливо добавила она. — Совсем ничего... Мы просто иногда гуляли и... мы разговаривали, — она неуверенно коснулась волос Джона. — Просто разговаривали... Он... Он хороший человек... Джон, я понимаю, что так не бывает... И что ты... Я просто... Оказывается, это совсем по-другому — когда по-настоящему...

— Ты встретила его в этом госпитале, — мягко уточнил Джон, — куда тебя отправил... мистер Кроули?

— Мистер Кроули меня туда не отправлял, — растерянно возразила она. — Я сама там оказалась после бомбёжки... и решила, что потом приду туда. И только тогда встретила Дж... мистера Уотсона.

— Вот как, — Джон не то чтобы поверил... Ну, не мог же Кроули ещё и немецкими бомбами управлять?

— Угу, — пробормотала Меропа. — И я... я скучаю по нему, — вздохнула она. — Он очень хороший человек и... И если бы он был волшебником, он бы тебе понравился...

— Вполне возможно, — согласился Джон, — хотя волшебники бывают разные.

Он вспомнил пьяного урода в грязной хибаре и вздрогнул от отвращения. Значит, Морфин Гонт? Литтл-Хенглтон? Ну что же... спасибо вам, мистер Кроули. Джон обязательно побывает там ещё раз и всё выяснит. Сам!

— Но он не волшебник, — она вздохнула. — Джон... что мы теперь будем делать?

— А что мы должны делать? — удивился Джон. — Я учиться поеду через два дня. Ты... ты можешь сама выбирать, что для тебя лучше. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— И я... — она даже приподняла голову и напряглась. — Могу... если вдруг... он... мы...

Выговорить слово «свадьба» или «замуж» она просто не смогла. И вообще, в конце концов, разве её кто-то звал? Разве об этом вообще заходила речь?

— Конечно, — улыбнулся Джон. «Интересно, — подумал он, — а с папашей моим вы до сих пор женаты или нет?» Но озвучивать свою мысль не стал. Такие вещи надо хорошо обдумать...

— Ох, Джон, — она почему-то вновь заплакала, только теперь эти слёзы не лишали её сил, как прежде. — Но ты... но как же ты? Твои друзья... они же...

— Мои друзья? — переспросил Джон. — Что же, заодно проверю силу их дружбы. В конце концов, я сам полукровка...

«А толерантность может дать больше, чем откровенное неприятие всего немагического, — неожиданно подумал он. — Верно говорил мистер Фелл о добрых делах — вот и та нелепая девчонка с Рейвенкло пригодится».

И слегка улыбнулся одними губами.

— Прости меня, — привычно сразу же сказала Меропа.

— И ты меня прости, — уже совсем по-другому улыбнулся Джон.

— Что ты, мой родной, — она порывисто обняла его и прижала к себе крепко — как часто делала в его детстве, пока он не подрос и не решил, что уже слишком большой для таких объятий. — Ты — самое лучшее и удивительное, что есть у меня...

— Ты тоже лучше всех, — абсолютно искренне ответил Джон, не отстраняясь, как делал в последнее время.

«Потерплю, — подумал он. — Я третий год в одной комнате с самодовольным снобом Эйвери живу, и ничего, привык. Сколько там будет времени терпеть того маггла?»

* * *

Увидев Меропу утром, Джон подумал, что, кажется, ещё никогда в жизни не видел её такой счастливой. Это было даже несколько обидно — что она так сильно радовалась не из-за него. Хотя... тут ведь как посмотреть.

Так что, проводив Меропу в этот её госпиталь, он тоже собрался.

В гости. К истокам, так сказать.

До Литтл-Хэмптона он добрался уже привычным способом — «Ночной Рыцарь» работал безупречно, так зачем изобретать что-то ещё?

Он порадовался, что оборотное зелье взял у Эйвери с запасом.

— ...Будешь должен, Гонт, — насмешливо произнёс Эйвери. — Услуга за услугу.

— В таком случае, равноценность ответной услуги буду определять я сам, — предупредил Джон.

Эйвери кисло улыбнулся и неохотно кивнул.

...Большая бутылка самого дешёвого и убойного огневиски была куплена загодя на Диагон-аллее — в маггловском мире спиртное с началом войны тоже стали продавать по карточкам.

Джон был уверен, что готов ко всему — но когда взялся за ручку двери хибары, понял, что его трясёт. Даже эта ручка была грязной! И не просто пыльной, нет — она была какой-то сальной, мерзкой, словно вымазанной в чём-то отвратительном.

— Ш-што тебе надо, чуж-ш-шак? — раздалось змеиное шипение, и из-под полуразвалившегося крыльца показалась явно больная болотная гадюка. — Уходи, а то укуш-шу!

— Не с-с-с-с-мей! — прошипел Джон на парселтанге. — Ух-х-х-ходи! И уводи других-х-х-х! Я... буду говорить с этим, — он кивнул на дверь.

— Говорящий? — змея высунула язык, словно пробуя воздух на вкус. — И впрямь, Говорящий... С-с-свои вс-с-се спят, х-холодно... з-с-сдесь только я, — и она нырнула обратно под крыльцо.

— Вот и с-с-сиди там, — прошипел Джон и решительно толкнул дверь.

Внутри воняло — да так, что у Джона защипало в глазах и в носу.

— Кого там Мордред принёс? — пробурчал пьяный голос откуда-то из угла. — Убирайтесь все! Нет здесь никого, слышите?

— Люмос! — сказал Джон, тщетно силившийся разглядеть того, кто копошился в углу. — Добрый день, мистер Гонт, — сказал он, старательно стирая с лица выражение отвращения. — Меня зовут Джон Смит. Я пишу книгу о потомках Слизерина.

— Смит? — тупо повторил голос. — А ты не грязнокровка? А то Смиты всякие бывают... Выпить есть, Смит?

— Смиты — потомки Хельги Хаффлпафф, — сообщил общеизвестную истину Джон, не вдаваясь в детали и подробности. — Да, пожалуйста, — добавил он, левитируя к Морфину бутылку — не потому, что всерьёз его боялся, а потому, что не мог заставить себя прикоснуться к нему. От омерзения.

— Хе-ельги... — пробурчал голос. — Все они предатели... предали Салазара...

Бутылку цепко ухватила грязная скрюченная рука, больше заслуживающая наименования «лапа», и поднесла к тому месту, где у людей находится голова. Незнакомым Джону заклинанием на парселтанге родственничек ловко открыл бутылку и тотчас присосался к ней.

— Уф-ф-ф, — довольно произнёс он спустя пару минут, — а ты хто?

— Я Джон, — повторил тот и рискнул: — Хотел поговорить с вами о вашей семье. Я много о ней слышал. Самый славный род Британии!

— Джон, — скривился пропойца, — убогое маггловское имя. Ты точно не грязнокровка?

— Точно, — усмехнулся Джон. — Это имя христианское. Меня назвали в честь Иоанна Крестителя, — соврал он — и сам немного удивился.

— Джон Причер? — удивился пропойца. — Не знаю такого. Причардов знаю, отец говорил. А ты разве не Смит?

— Смит, — согласился Джон. — И Причард, — ну, раз его дядюшка их знает, почему бы нет?

— Это как? — не понял дядюшка. — Я вот Гонт, а не Смит!

— А я Смит, — терпеливо ответил Джон. — Так вы мне расскажете о своей семье?

— А тебе зачем? — подозрительно спросил Морфин Гонт.

— Я пишу книгу о потомках Салазара Слизерина, — повторил Джон. — А вы — они и есть. Так?

— Да! — существо на полу гордо выпятило грудь и снова присосалось к бутылке. — Я — наследник Салазара!

Джона остро затошнило — настолько, что он прижал руку к горлу и глубоко и часто задышал, не желая, чтобы его вывернуло прямо здесь.

— Так расскажите же о вашей семье, — попросил он.

— Семье? — тот сплюнул. — Нет у меня никакой семьи!

— Но ведь была же? — настойчиво спросил Джон.

— Была, — существо вдруг захлюпало носом, — маманя была... отец был... сучка эта была... тварь!

— Что за сучка? — быстро спросил Джон. — Кто это? Сестра?

— Тварь она, — надрывно пожаловался ему Морфин, — а не сестра. Сбежала из дома! Вот чего ей не хватало, а?

— В самом деле, — поддержал его Джон. — А куда сбежала? Почему?

— Куда сбежала? — удивленно переспросил Морфин, — так к магглам! И украла медальон Салазара! А потом и сама сдохла там, — он пьяно всхлипнул, — и медальон пропал...

Медальон? У мамы есть медальон самого Слизерина? Впрочем, об этом, решил Джон, он подумает потом и спросил:

— А зачем она сбежала к магглам?

— Зачем сбежала? — снова переспросил дядюшка, — так ведь она с магглом сбежала. Только этот маггл здесь, а она сдохла... Вот как так-то, а?

— Где «здесь»? — быстро спросил Джон. — И кто он? С каким она сбежала магглом?

— А ты чего, аврор? — дядюшка злобно оскалил редкие желтые зубы. — Вынюхивать припёрся? Опять меня в Азкабан решил упечь, падла?

— Что вы, — возразил Джон. — Я считаю, таких магглов следует наказывать. Вы просто возмущены поведением сестры — это вполне понятно.

— Чего? — тупо переспросил Морфин Гонт.

— Я вас понимаю, — подавив вздох, «перевёл» Джон. — Этого маггла надо наказать.

— Надо! — горячо закивал Морфин. — А пойдём вместе!

И на карачках пополз из угла к Джону, умудряясь удерживать бутылку в зубах.

— Идём, — согласился Джон, немного попятившись. — А куда идти-то?

— К дому, — просветил его пьяница, вынув бутылку изо рта, — к дому на вершине холма. Там они все... — он вдруг гаденько захихикал, брызгая слюной. — Вот и придёт конец загадкам! Ты их убьёшь, и я опять смогу жить нормально... Знаешь, как это, когда вот тут помнишь, а тут не помнишь? А?

— Амнезия, — великодушно подсказал Джон и переспросил: — К дому на холме? Каком? Вокруг полно холмов. Как его зовут?

— Протего! — заорал вдруг пьяница, и Джона буквально отбросило от него возникшим из палочки Морфина серебристым щитом. — Напасть на меня решил в моём же доме? Что это за Амнезио такое, а?

Джон и сам не понимал, как удержался от того, чтобы ударить дядюшку каким-нибудь особо мерзким заклинанием. Но он сумел сдержаться — и, поднявшись, как можно дружелюбней возразил:

— Вы спросили, как называются провалы в памяти — я назвал. Это не заклятье — просто название. Зачем мне нападать на того, с кем мы собрались идти мстить магглу на холме?

— А? — спросил тот, снова отхлебывая из почти опустевшей бутылки и с сожалением глядя на неё. — Какому ещё магглу?

— Магглу, к которому ушла ваша сестра, — едва сдерживая нетерпение, сказал Джон. — Как, вы говорите, его звали?

— Загадка, — мелко захихикал Морфин. — Загадка!

— А отгадка у загадки есть? — спросил Джон. Его уже трясло от отвращения, но ведь должен он был добиться у этого отродья хоть чего-то! Пусть хоть имя его отца назовёт — и сидит в этой клоаке дальше.

— Какой же ты тупой, Причард или там Смит, — дядюшка выцедил-таки последние капли огневиски и швырнул пустую бутылку в стену, — я же говорю — загадка!

— Что «загадка»? — вспылил Джон — и вдруг замер. — Риддл? Его зовут Риддл?

— А я тебе это сколько говорил? — вопросил дядюшка. — Том Риддл. Лощёный ублюдок! Вот почему он тоже не сдох, а?

— Том Риддл, — повторил Джон. Его сердце колотилось с такой силой, что, казалось, вот-вот должно было пробить грудную клетку. — Ты сказал, дом на холме?

— Ну! — Морфин Гонт протянул руку и махнул куда-то, видимо, показывая направление, — большой дом, богатый... Вот почему ничтожные магглы живут в большом богатом доме, а чистокровные маги... Надо убить всех магглов и забрать себе их дома!

Он покачнулся и повалился на пол, что-то невнятно бормоча себе под нос — огневиски на голодный желудок, да ещё на старые дрожжи, оказался вещью страшной убойной силы.

— Непременно, — согласился с ним Джон. — Большой дом на холме, — повторил он. — Я разведаю, что там и как, и вернусь за вами, — сказал он и наконец почти выбежал из этого клоповника.