Свет маяка (гет)

В доме на острове всегда было довольно тихо. Нет, конечно, здесь не царила мертвая тишина: из сада то и дело доносился счастливый лай глуповатой, но очень дружелюбной шишуги Вика, с переездом Гермионы застучали по полу коготки Живоглота, шкворчание или бульканье периодически неслось с кухни, по вечерам раздавался смех, и постоянным фоном к этой мелодии уюта служило приглушенное ворчание волн. А вот хаотичное хлопанье дверок кухонных шкафчиков и тихий матерок были для этого места звуками чуждыми.

Гарри быстро спустился на первый этаж, даже не озаботившись необходимостью одеться. В одних пижамных штанах он крался к кухне, сжимая палочку в кулаке. Конечно, это не мог быть никто враждебно настроенный. Его новое место жительства было известно только самым близким друзьям, но, как говорил покойный Грозный Глаз: «Постоянная бдительность!»

— Мерлиновы кальсоны, неужели во всем доме нет ни капли выпивки?

Гарри выдохнул. Это всего лишь Рон. Хотя то, что он ищет алкоголь в чужом доме в начале девятого в субботу — не самый хороший знак. Гарри засунул палочку за резинку штанов:

— Что тут происходит?

Рон стоял на коленях и лихорадочно опустошал кухонные шкафы. На полу вокруг него уже скопилось изрядное количество консервов, сухих завтраков и упаковок с крупами. Вопрос застал Рона врасплох: он резко поднял голову и страдальчески улыбнулся.

— Гарри, у тебя нет хотя бы сливочного пива?

— Акцио, сливочное пиво, — дверцы верхнего углового шкафчика распахнулись, и в раскрытую ладонь Гарри спланировала бутылка.

— Акцио. Точно, — Рон выхватил пиво из его руки, сорвал пробку и припал к горлышку.

Гарри наблюдал, как двигается кадык друга, отправляя напиток вниз по пищеводу, и раздражение охватывало его с каждой секундой все сильней. Они не виделись бог знает сколько времени, Гарри забыл, когда в последний раз получал сову от Рона, тот не пришел даже на выпускной, а теперь бесцеремонно вламывается в его дом в поисках алкоголя!

— Спасибо, дружище. Мне это было просто необходимо. Антипохмельного все еще не изобрели, так что приходится справляться старыми методами, — Рон икнул, вызвав очередную волну гнева у Гарри.

— Чем обязан столь неожиданному визиту? — он не понимал, почему так сильно злился, но успокоиться не мог.

— Я вчера малость перебрал, — медленно переставляя ноги, избегая резких движений, Рон вошел в гостиную и тяжело опустился на диван. — Не хотел в таком виде возвращаться домой, ты же знаешь маму, пилила бы меня весь день.

Гарри только набрал в легкие воздуха, чтобы выдать обвинительную речь в стиле Гермионы о вреде пьянства и недопустимости неуважительного отношения к родителям, как раздался скрип лестницы. Гермиона, видимо разбуженная шумом, осторожно спускалась по лестнице, по пятам за ней, подергивая хвостом, крался Живоглот.

Она вышла в том же, в чем спала — коротких шортиках и топе на тонких бретелях, на ее плечи был накинут халат, но, торопясь найти источник шума, она забыла его завязать. Лицо Рона вытянулось, в его глазах застыл невысказанный вопрос.

— Рон? Как… Что ты тут делаешь? — Гермиона остановилась так резко, будто налетела на стену.

— Это я хотел бы знать, что ты тут делаешь?

Предчувствие беды ядовитым туманом повисло в воздухе.

— Я тут живу, — пробормотала Гермиона, судорожно пытаясь отыскать поясок халата в складках мягкой ткани.

— Мне казалось, у Гарри уже все в порядке и ему больше не требуется… нянька.

— Нянька? Мне никогда не нужна была нянька, — возмутился Гарри, но на него никто не обратил внимания — Рон и Гермиона сверлили друг друга яростными взглядами. Вокруг них будто потрескивали искры напряжения, и Гарри счел лучшим решением забиться в угол дивана и до поры до времени затаиться.

— У Гарри все хорошо, а вот у меня возникли проблемы со съемом жилья, и он разрешил мне пожить здесь, пока все не наладится.

— Почему ты не попросила помощи у меня?

— Мне показалось, это будет неудобно, — Гермиона сложила руки на груди и упрямо подняла подбородок.

— А жить с другим парнем удобно? — Рон подскочил с дивана и подлетел к ней.

— Я жила здесь практически половину прошлого года, и тебя это не беспокоило!

— А вот теперь беспокоит! Собирай вещи, немедленно! — лицо Рона пошло некрасивыми красными пятнами, глаза помутнели, а руки мелко тряслись.

— Что? — Гермиона задохнулась от возмущения. — Ты не смеешь мне приказывать!

— Еще как смею, я — твой парень, и я не допущу, чтобы ты жила с другим, пусть даже с Гарри.

— Ах вот как, что-то ты не думал об этом, когда бросал нас двоих в палатке!

Гарри сморщился — это был удар ниже пояса.

— Как мило с твоей стороны напомнить мне об этом! — Рон изобразил шутовской поклон. — Еще раз повторяю, собирайся, поговорим в Норе.

— Нет, Рон! Я не пойду в Нору!

— Почему? Не хочешь принимать помощь от меня?

— Да нет же, ты все неправильно понимаешь!

— Куда уж мне, недалекому! Может, объяснишь? — прошипел Рон, хватая Гермиону за отвороты халата и притягивая к себе так близко, что их лбы практически соприкоснулись.

— Это все усложнит! Мы и так постоянно ругаемся! Я не хотела еще сильнее запутать наши отношения…

— А я думаю, ты просто списала меня со счетов! Ты даже не дала мне шанса, а сразу решила, что я все испорчу! Я даже не знал, что у тебя проблемы, ты не сказала! — Рон отпустил ее халат и заметался по комнате, расшвыривая пинками все, что попадалось ему на пути.

— В этом-то и дело! Ты не знаешь, какие у меня проблемы, даже в те редкие моменты, когда мы вместе, ты не интересуешься мной, а говоришь только о своих аврорских курсах! — Гермиона опустилась на предпоследнюю ступеньку лестницы, с которой так и не успела сойти.

— Можешь радоваться, больше не буду! Я завалил первый же экзамен. Меня выперли! Больше никаких курсов!

Все встало на свои места. Вот почему Рон оказался на их кухне рано утром в полупьяном состоянии, вот почему так злился и не хотел слушать — его уязвимое чувство достоинства, уже пострадавшее от провала, не выдержало еще одного удара.

— Мерлин, мне так жаль! — Гермиона хотела было взять Рона за руку, но его налитые кровью глаза заставили ее передумать.

— Тебе жаль, — Рон хмыкнул, — зато теперь я могу быть образцовым бойфрендом, заглядывать в глаза, носить твою сумку до Министерства. Или это место уже занято?

Гарри наконец решился вмешаться:

— Рон, в тебе говорит алкоголь, ты видишь то, что хочешь, но на самом деле все не так.

— Заткнись, Гарри! Ты виноват не меньше ее! Разве так поступают друзья?

Злость, вскипевшая в Гарри, когда он обнаружил полупьяного Рона на кухне, вновь подняла голову. Как смеет он орать тут с обиженным видом, когда у него единственного из всех присутствующих рыльце в пушку? Гарри сложил руки на груди и пристально посмотрел на Рона.

— Тебе ли упрекать кого бы то ни было, а, Рон?

— Что? О чем ты?

— О той официантке из кафе Фортескью!

— Откуда ты… — Рон ошеломленно замер, но схлынувшая было ярость быстро вновь затопила его разум. — Знаешь, Гермиона, мне было стыдно, что я перешел границу в общении с Айрис[1], но не теперь. Сейчас мне жаль, что я не зашел еще дальше!

— Лаванда, Айрис… В этом цветнике для меня, видимо, нет места, — Гермиона уронила руки, и они безвольными плетьми повисли вдоль ее тела.

Рон рванул к камину. На секунду он остановился и, не поворачиваясь, выпалил:

— Скажи, Гарри, крестраж, получается, был прав? Она всегда выбирала тебя.

— Ты не понимаешь, что творишь! — Гарри вскочил за ним следом. Гермиона тоже подошла ближе. — Успокойся! Ты ломаешь нашу дружбу!

Рон все так же стоял к ним спиной. Его лица не было видно, но сжатые до белизны костяшек кулаки отлично демонстрировали владевшую им ярость. Гермиона приблизилась к Рону и протянула руку к его плечу, но прикоснуться не решилась, пальцы так и застыли в сантиметре от измятой голубой рубашки.

— Если ты сейчас вот так уйдешь, это будет конец. Я не смогу простить тебя еще раз.

Гарри ждал, что Рон обернется, скажет хоть слово или расслабит напряженные плечи и даст тем самым надежду на то, что все еще можно исправить. Но ничего из этого не случилось. Рон зачерпнул пригоршню «Летучего пороха», уронив при этом на пол горшок, и шагнул в камин. Он мазнул по ним нечитаемым взглядом еще раз перед тем, как произнести: «Ужастики Умников Уизли».

Камин сработал исправно, и в комнате воцарилась тишина. Гермиона молча опустилась на пол. Гарри смотрел на нее, не зная, как справиться с чувством кошмарной неправильности произошедшего. Все безвозвратно испорчено, похоже, они лишились друга, но не рухнуло на землю небо, не полыхнуло пламя, не вышли реки из берегов. Все вокруг оставалось прежним, в то время как их крошечный уютный мирок только что дал трещину.

Гарри приблизился к замершей в неудобной позе Гермионе и присел рядом. Он ожидал увидеть трясущиеся в рыданиях плечи, судорожно сжатые пальцы, но она просто сидела на полу, сгорбив спину, подогнув под себя одну ногу и накручивая предательский поясок халата на запястье.

— Мне так жаль, Гермиона…

— Не надо жалеть. Не о чем… Ты сам все слышал. Айрис… Он снова нас бросил.

— Может, все еще наладится?

— А Рон, наверное, прав. Я сбросила его со счетов. Не доверяла, и поэтому предпочла легкий путь — пожить у тебя, трудному — попробовать справиться вместе с ним. Думаю, в душе я давно понимала, что у нас ничего не выйдет. Только боялась признаться. Да и он знал, иначе бы не было этой… Айрис.

Гермиона встала, вытащила палочку из кармана халата и заклинанием очистила ковер от остатков «Летучего пороха».

— Буду на Косой аллее, куплю еще. А тебе стоит подумать, что ты скажешь Джинни. Может, мне все же стоит съехать?

[1] Английское произношение имени Iris: из греческого Iris, Iridos (в античной мифологии имя богини радуги, посланницы богов). Ассоциируется также с растением ирис. Название последнему дано на основе греческого iris, «радуга» (по его многокрасочности).