Through a Mirror, Darkly (гет)

Вспоминай обо мне

Я не знаю, сколько времени прошло перед тем, как я очнулась. Моя голова болела, и когда я потрогала свой лоб, то почувствовала на нем толстую мягкую повязку. Вспомнив, что Эрик говорил что-то о порезе, и со страхом подумав, что половина моих волос скорее всего сгорела из-за неудачной попытки Рауля спасти меня, я вылезла из кровати и проковыляла к туалетному столику. Но хотя мои щетки и заколки обнаружились на месте, зеркало исчезло. Обеспокоенная, я заглянула в ванную, но и там, как я и предполагала, маленького зеркальца не оказалось на месте. Насколько все было плохо?

Наверное, Эрик услышал мои шаги, потому что он зашел именно в тот момент, когда я попыталась приподнять повязку, чтобы на ощупь оценить ущерб.

— Даже не думай, — мягко отчитал меня он, отводя мои руки.

— Эрик, — начала я, не до конца уверенная, что действительно хочу знать правду, — насколько все плохо?

— Не слишком плохо, — ответил он, подводя меня обратно к кровати. — Порез был глубоким, но чистым, и мне удалось его хорошо зашить, — он осекся, заметив, как я побледнела, и поспешил успокоить меня: — я все сделал очень аккуратно, и если мы избежим заражения — что будет крайне сложно, если ты не прекратишь вести себя по-детски, — то у тебя даже практически не останется шрама. Да и твои волосы помогут скрыть его: он находится очень высоко на лбу.

— Мои волосы! — я в ужасе потянулась к своей голове.

— Всего немного опалены, — усмехнулся Эрик, — после того, как мы вычешем поврежденные кусочки и расчешем твои кудри, ты даже не заметишь разницы.

— Тогда зачем прятать зеркала?

— Потому что несмотря на то, что рана относительно маленькая, повязка, которую было необходимо наложить, относительно большая. Я не хотел, чтобы ты запаниковала и начала тыкать в рану пальцами. Невозможно выразить словами, насколько важно дать ей возможность спокойно зажить и не занести в процессе инфекцию, потому что в противном случае однозначно останется шрам.

Он точно знал, как заручиться моим полным повиновением. Я согласно кивнула.

— А тем временем, я хочу, чтобы последующие несколько дней ты провела в постели. Вчера ты промокла, и я не намерен рисковать твоим здоровьем.

— Очень хорошо, но Эрик! — я в ужасе прикрыла рот рукой, — что насчет матушки Валериус? Только Всевышний знает, что Рауль наговорил ей, она сойдет с ума от беспокойства!

— Напиши ей, если хочешь, — мягко предложил Эрик, — я принесу бумагу. Надир же доставит ее. Я не выпущу тебя из поля зрения до полного выздоровления. Безмозглый мальчишка! — тихо добавил он.

* * *

Как оказалось, я все же слегла с простудой, но благодаря постоянному уходу Эрика я так же быстро и переборола болезнь. Эрик был очень внимательным и нежным и даже запретил мне разговаривать, аргументируя это возможными негативными последствиями для моих голосовых связок. Впрочем, он предоставил мне небольшой колокольчик, чтобы я могла в любое время позвать его, и блокнот для записи моих пожеланий.

Несколько раз в день он проверял рану и менял повязки, каждый раз пропитывая ее каким-то скверно пахнущим раствором.

— Я знаю, что запах не слишком приятный, — проговорил он сочувственно, увидев, как я от отвращения сморщила нос, — но это действительно полезный раствор. Он обладает антибактериальным воздействием и убьет инфекцию, которая могла попасть на рану. Да и, — продолжил он, заканчивая делать повязку, — запаха практически не чувствуется, когда она закрыта, правда?

Я была вынуждена согласиться.

— Хорошо, тогда, — он присел на кровать и окинул меня оценивающим взглядом, — думаю, ты уже начала восстанавливаться и скоро будешь совершенно здорова.

Наконец, где-то неделю спустя он решил, что я достаточно поправилась.

— Взгляни сама, — предложил он, возвращая мне небольшое красивое зеркальце. Я постаралась не хватать его слишком поспешно, но, видимо, он заметил мое нетерпение, потому что тепло рассмеялся.

Первое, на что я обратила внимание — это мои волосы. Эрик действительно аккуратно вырезал поврежденные части и немного изменил мне прическу, так что сейчас даже сложно было догадаться, что что-то вообще произошло. Что же касается моего лба…

Все было не так плохо, как я опасалась. Я боялась, что увижу уродливый шрам — на самом же деле на моем лбу была лишь тонкая линия, проходящая чуть выше правой брови и теряющаяся в волосах. Эрик действительно проделал с раной великолепную работу. Я вздохнула: все же шрам был ярко красным и сильно выделялся на фоне остальной бледной кожи.

— Со временем он побледнеет, — мягко заверил меня Эрик. — Откидывай волосы назад и подставляй лоб солнцу, и уже через несколько недель его сложно будет заметить.

— А что мне делать с ним до этого?

— Ничего, — удивленно ответил Эрик, — он совершенно не беспокоит меня.

— Я знаю, — я улыбнулась, — но мне нужно будет вернуться на репетиции. Я не хочу, чтобы кто-либо его заметил!

Эрик лишь нетерпеливо передернул плечами.

— Просто замажешь его косметикой. У тебя достаточно ее в гримерной.

— Но, Эрик, я слышала, что грим не слишком хорошо накладывается на шрамы. Их не получается скрыть полностью. У нас была девушка в хоре, у которой был ужасный шрам на ноге и…

Он поднял руку, останавливая меня, и встал, приглашая за собой в гостиную.

— Наверняка ты знаешь, как применять касторовое масло.

— Конечно, но зачем? Эрик, я не понимаю…

— Потребуется тонкий слой касторового масла. Косметика будет держаться намного лучше, если ее наложить на смазанную касторовым маслом кожу. Все очень просто, — он отодвинул мне стул и протянул чашку чая, а затем налил немного и себе. — А сейчас, — проговорил он, возвращаясь к своему стулу, — раз ты чувствуешь себя лучше, я хотел бы вывести тебя на прогулку.

— На прогулку? Но куда?

— Пока только на другой берег озера. Полагаю, ты захочешь вернуться к своей матушке как можно скорее, но сначала я попрошу тебя поговорить с дарогой.

— Он же не может до сих пор думать, что ты удерживаешь меня силой!

— О, нет, конечно, нет, — Эрик усмехнулся, — хотя бы в этом его удалось убедить. Он просто хочет увидеть тебя и удостовериться, что с тобой все хорошо.

— Понимаю. Но почему бы ему просто не навестить нас здесь?

— Потому что я не позволю ему этого, — резко ответил Эрик. — Он слишком любопытен как для собственного, так и для моего благополучия.

— Понимаю, — проговорила, хотя на самом деле понимала не до конца. Впрочем, судя по всему, у Эрика были свои причины.

— Очень хорошо, — он помолчал, а затем добавил: — а тем временем мы можем повторить пару арий. И да, допей свой чай! — проговорил он, заметив, что я начала подниматься. — Мы не станем брать ничего сложного и только постепенно вернемся к привычной нагрузке.

Как Эрик и обещал, мы немного попели, а после обеда он закутал меня в теплую одежду и помог взобраться в маленькую лодочку.

— Я не стеклянная, Эрик, — со смехом заметила я. — И не разобьюсь.

— Не хочу рисковать очередным купанием, — спокойно ответил он и взялся за весла.

Звук хорошо распространялся через спокойную гладь воды, и, когда мы приблизились к другому берегу, я смогла различить голос Рауля.

— Вы не понимаете, — выкрикнул он, и я практически увидела его, размахивающего руками, — она получила крайне скудное образование, а ее детство было полным глупых легенд. И у нее настолько живое воображение! Она верит всему, что ей говорят!

— Мой дорогой молодой человек, все не так, — мягко попытался вразумить парня Перс. — Я и сам — выходец из страны, в которой существует множество разнообразных сказаний. Мы выросли на древних историях и легендах, и нас более сложно обмануть ими.

Судя по всему, Рауля ему убедить не удалось, потому что дорога снова заговорил:

— Подумайте, если бы вы хотели притвориться кем-то, кого бы выбрали, чтобы одурачить? Того, кто лично знал этого человека или же того, кто никогда не встречал человека, которым вы хотели бы притвориться?

Рауль пробормотал нечто невразумительное в ответ, и Перс мягко продолжил:

— Она в безопасности, не беспокойтесь о ней. Он действительно любит ее и позаботится о ней. А теперь, тихо, они близко!

И действительно, мы уже причаливали, и я уже ясно видела Рауля, который стоял, опустив голову, в свете их фонаря. Перса же, с его темными волосами и смуглой кожей, я заметила на пару секунд позже.

Но когда мы приблизились, он выступил вперед и, слегка поклонившись, подал мне руку.

— Мадмуазель Даэ, рад снова вас увидеть! — вежливо поприветствовал меня Перс. — Как ваше самочувствие?

— Уже лучше, благодарю, — проговорила, в то время как Эрик и Рауль с обоюдной неприязнью уставились друг на друга. — Я надеюсь, с вами тоже все хорошо?

— Прекрасно, — ответил Перс, и его глаза блеснули в свете фонаря. — Эрик… — он протянул ему руку.

— Дарога, — кивнул Эрик, игнорируя протянутую руку.

— Достаточно! — выкрикнул Рауль в нетерпении. — Кристина, во имя Всевышнего, с тобой все хорошо? Он хорошо позаботился о тебе? — он взял мою руку.

— Я вполне восстановилась, как я и уже сказала, — ответила, высвобождая свою руку. — Эрик очень хорошо обо мне позаботился. И, как ты видишь, рана на моей голове зажила, и даже шрама практически не останется, — я откинула назад волосы и немного наклонилась вперед, давая ему возможность посмотреть. Я не стала упоминать об опаленных волосах.

— Кажется, он действительно проделал хорошую работу, — признал парень неохотно, а затем горько добавил: — Кристина, мне так жаль. Я никогда не собирался причинять тебе боль.

— Добрыми намерениями вымощена дорога в Ад, — я вздохнула, заправляя волосы.

— Ты выглядела так ужасно. Вся эта кровь на лице. Я так беспокоился!

— Не следовало говорить ей это, мсье, — пробормотал Эрик, и на мгновение в его глазах вспыхнула ярость.

Я побледнела. Насколько плохо все выглядело? Запаниковала бы я? Не зря же Эрик спрятал все зеркала!

— Как я уже говорил тебе, Кристина, — продолжил Призрак раздраженно, — все выглядело намного хуже, чем было в действительности. Как ты смогла убедиться, все прекрасно зажило, — «И не благодаря вам!» — не добавил он. Но несказанные слова все равно повисли в воздухе.

— Да, вы действительно сделали необычайно хорошую работу с раной, — нейтрально проговорил Перс. — У вас всегда были талантливые руки.

— Да, он использовал такие маленькие стежки, что мне даже было завидно, — проговорила я. — Если бы только я могла так хорошо обращаться с иглой…

— О Боже, Кристина, — Рауль отшатнулся, — ты хочешь сказать, что он зашивал рану?

— Ну конечно. А как по-другому он мог закрыть такую рану?

— Да, он говорил, что потребуется зашивать ее, — влез в разговор Перс.

— Да, но, Боже, Кристина, боль!

Глаза Эрик распахнулись в удивлении, а затем он в ярости сжал кулаки.

— Как вы можете даже предположить, — прошипел он, — что я не использовал анестетик? Вы думали, что я просто буду держать ее и протыкать иголкой ее кожу? — он практически не мог говорить от ярости.

— А откуда я знаю? — с жаром ответил Рауль. — Какого поведения мне от вас ожидать?

Эрик сделал шаг вперед, и в его глазах появился опасный блеск:

— Вы хотите увидеть, каким монстром я могу быть? Тогда продолжайте! И не забывайте о выборе, который я предоставил вам!

Рауль тоже выступил вперед, но тут я взяла Призрака за руку:

— Нет, Эрик, пожалуйста, позволь мне поговорить с ним!

— Он оскорбляет нас обоих, — проговорил Эрик презрительно, но я выступила наперед и попыталась смягчить его:

— Он молод, глуп и думает, что влюблен. Но это не значит, что он заслуживает смерти! Пожалуйста, Эрик, во имя любви ко мне, позволь поговорить с ним. Я попробую объяснить ему.

По-видимому, Эрику не слишком понравилась такая идея, но он только ответил:

— Впрочем, я всегда могу убить его, если возникнет такая необходимость. Иди! — и он отвернулся.

— Рауль, нам нужно поговорить, — позвала я парня.

— Он позволил тебе, — со злой насмешкой протянул Рауль, — позволил разговаривать со мной?

Я вздохнула и закусила губу, сдерживая готовые вырваться слова.

— Пожалуйста, Рауль, подойди, — я взяла его за руку и отвела в сторону. — Рауль, — я вздохнула, — полагаю, я вела себя неправильно с тобой и выражалась недостаточно ясно.

— Кристина, — начал он, но я перебила его: — пожалуйста, Рауль, выслушай меня.

Он выглядел жалко, но все еще непокорно. Скрестив руки на груди, он облокотился о стену.

— Рауль, девушки, которую ты любил, никогда не существовало, — я старалась говорить как можно мягче. — Скажи, Рауль, ты считаешь его разлучником — тем, кто внезапно встал между нами, не так ли? — парень молча кивнул. — Но все в точности да наоборот. Нет, дай мне сказать, — я предупреждающе подняла руку. И в тот момент я поняла, что он действительно любил меня, потому что он не стал спорить, подчиняясь. — Рауль, он — тот, кто знает меня сейчас, знает девушку, которой я стала. И, Рауль, я знаю его уже давно. Я познакомилась с тобой раньше, но я знаю его дольше.

Я не могла выдержать безмолвную мольбу, отразившуюся в его глазах, а потому отступила на пару шагов назад.

— Рауль, мы провели волшебное лето вместе, практически десятилетие назад. С того времени многое поменялось. Ты не знаешь меня сейчас, ты знал крошку Лотти, ходящую по ярмаркам со своим отцом, но ты не знаешь Кристину, оперную певицу. У меня осталось много прекрасных воспоминаний о тех двух месяцах, которые мы провели тогда. Но ты — не тот мальчик, которого я помню. А я — не та девочка, которой была когда-то. Ты знал моего отца, — в моем горле образовался комок. Как же я скучала по нему! — но у Эрика не было такой возможности. Разве ты не понимаешь? Той девушки, которую ты себе представляешь, не существует. Ее, такой чистой и прекрасной, просто нет!

— Ты хорошо объясняешь, — мягко проговорил Рауль. Но, Кристина, я люблю тебя и всегда любил. Я любил тебя, когда был мальчиком, и все еще люблю теперь.

— О, Рауль, — слезы собрались в моих глазах. Если бы все было по-другому, если бы я никогда не знала Эрика. Хотя, я никогда не скажу ему об этом, я никогда не стану терзать его несбыточной надеждой. — Рауль, — просто сказала я, — я тоже любила тебя. Но одного лета, о котором приятно вспоминать недостаточно, чтобы построить счастливый брак.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем задумался. И, хвала Всевышнему, он наконец понял. Глубоко вздохнув, он потер переносицу.

— Ты еще встретишь другую, Рауль. Обещаю. Ты познакомишься с другой девушкой, которая не будет твоей маленькой Лотти. Но она будет нежной и доброй, и ты полюбишь ее так же сильно, как любил меня. Я обещаю тебе это.

Он ничего не ответил, но слегка улыбнулся, и я продолжила:

— Она будет той, кого одобрит твоя семья. Рауль, вы будете любить друг друга и заведете детей. И внуки будут сидеть на твоих коленях и, возможно, однажды ты расскажешь им сказку о том, что ты знал певицу, которую полюбил Призрак Оперы.

Он тихо усмехнулся, услышав это:

— Я практически вижу ее, так хорошо ты ее описала, — он вздохнул. — Думаю, жизнь будет скучной без тебя. Хотя, я никогда не забуду тебя. Возможно, мы можем остаться друзьями?

— Думаю, не стоит.

Он еще раз вздохнул и отошел от стены.

— Кажется, у него нет никого, правда? — спросил он. — Если у него не будет тебя, у него не будет никого другого никогда.

— Полагаю, ты прав, — ответила я мягко. — Но ты должен понять, что это не та причина…

— Нет, я понимаю. Ты любишь его. И он, во всяком случае, действительно любит тебя. Но если он хоть когда-нибудь обидит тебя, я найду и убью его! Даже если это будет стоить мне жизни.

— Милый Рауль, — проговорила я нежно, — он никогда не обидит меня. Он только кажется монстром снаружи.

— Раз ты так говоришь, думаю, мне следует поверить тебе. Ты никогда не лгала мне, Кристина. Пойдем! — и провел меня к тому месту, где нас ждал выглядящий усталым дарога и кажущийся абсолютно равнодушным Эрик.

— Итак, мальчишка, нужно ли мне убить тебя? — спросил он ровно.

— Нет, нет, я оставлю вас двоих с миром. Если вы не возражаете, мсье, — он слегка поклонился Персу, — я не знаю дороги, и мне не хотелось бы заблудиться.

Он сделал шаг вперед и слегка поцеловал меня в лоб.

— Прощай, крошка Лотти, — проговорил он, а затем отвернулся.

— Сюда, мсье, — проговорил дарога, и, так ни разу не обернувшись, они ушли.

Эрик приобнял меня за талию, и мы вместе наблюдали, как светлое пятно от фонаря медленно растворяется во тьме.

— Тебе жаль видеть, как он уходит?

— Нет, — я вздохнула, — и да. Я бы хотела, чтобы он остался моим другом детства, а не стал молодым активным ухажером.

— Не было ли тебе приятен тот факт, что тебя преследовал молодой красивый дворянин?

Я посмотрела на него снизу вверх, но, казалось, ему просто было любопытно.

— Думаю, мне это льстило. Но мне было бы приятнее, если бы я действительно хотела, чтобы меня преследовали.

Он помолчал, а затем тихо спросил:

— Ты не жалеешь о своем выборе?

— Эрик, — я обняла его, — ты же знаешь, что нет.