Through a Mirror, Darkly (гет)

На берегу озера

О том, что происходило между нами этими ночами, о наслаждении, которое мы испытали, я не хочу говорить. Достаточно будет сказать, что каждая слезинка, выплаканная мной за мою короткую жизнь, каждый горестный вздох о моей матери, умершей, когда я была ребенком, о моем дорогом бедном отце и слабом здоровье матушки Валериус были компенсированы стонами удовольствия и всхлипами радости.

Я не хотела уходить! Сколько я оставалась внизу с Эриком, я не могу сказать. Это могло быть как парой дней, так и несколькими неделями. Я потеряла счет дням и ночам в этом вечном мраке, окружающем подземный дом. Конечно, здесь были часы, но я часто забывала смотреть на них и отмеряла время только по внутреннему ритму своего организма.

Наверное, я бы с удовольствием провела здесь внизу с Эриком все оставшиеся годы моей жизни, счастливо находясь в странном состоянии сна наяву, если бы в один из дней наше спокойствие не было бы нарушено звуком электрического звонка. Он не был слишком громким или неприятным, а Эрик выглядел скорее раздраженным, чем обеспокоенным, и потому я не переживала. Тихо ругаясь, Эрик ушел тогда, и через несколько секунд звон прекратился. Впрочем, Эрик казался взведенным весь остаток дня, а следующим утром он явно был раздражен. Наконец, он со стуком поставил свою чашку.

— Это уже слишком! Я не нуждаюсь в посетителях, которые постоянно звонят!

— Что случилось, Эрик? — обеспокоенно спросила я. — Здесь кто-то есть?

— Просто досадная неприятность, — он скривился, а затем, прочитав непонимание на моем лице, добавил: — скорее всего, это просто потерявшийся рабочий.

Эрик поднялся и вышел из комнаты, возвратившись спустя несколько секунд с маской и плащом.

— Пожалуйста, распойся к моему приходу! — он легко погладил меня по щеке на прощание.

— Ты надолго? — спросила я с беспокойством.

— Нет, не думаю. Я собираюсь вернуться до того, как ты закончишь с распевкой. Мы начнем занятие, когда я вернусь, — и, сказав это, он ушел.

* * *

Его настроение не улучшилось по возвращении, и, если это было возможно, то оно стало даже хуже.

— Скажи мне, что не так? Позволь мне помочь!

— Это оскорбительно! — он ходил взад и вперед по комнате. Мы пытались репетировать как обычно, но, глядя на его взведенное состояние, я была не способна сконцентрироваться, и Эрик все больше и больше раздражался, пока наконец не захлопнул крышку фортепиано.

— Достаточно! О, во имя Всевышнего, не нужно так дрожать, Кристина. Я не злюсь на тебя.

— Что же это тогда? — я осмелилась спросить. — Что-то не так?

— Этот назойливый дарога! Он думает… Это уже слишком!

— Дарога? — кажется, Эрик уже упоминал это имя. — Это Перс? Чего он хочет?

— Он хочет, чтобы я научил его хорошим манерам! И тому, что не следует раздражать Призрака Оперы.

— Почему ты не скажешь мне, что не так? Я могу помочь!

Эрик был в ярости.

— Этот безмерный простак почему-то вбил себе в голову, что я удерживаю тебя здесь силой. Как будто я когда-нибудь посмел бы сделать что-то подобное!

— Он такого низкого о тебе мнения? Я думала, что он твой друг.

— Он называет себя так, — Эрик отчетливо скрипнул зубами. — Возможно, я и совершал преступления в Персии, но я никогда не пытался взять силой женщину. Я не монстр! Он должен знать это.

— Он должен, — согласилась я тихо. — Но что он хочет от тебя?

— Он хочет доказательств, — выплюнул Эрик. — Доказательств, что я не удерживаю тебя здесь силой. Я сказал ему, что ты находишься здесь по своей собственной воле, потому что ты любишь меня. Но, — лицо Эрика исказила гримаса, — по какой-то причине он не верит в это.

— Значит, он не знает тебя так хорошо, как думает.

— Он не знает меня вовсе.

— Он… все еще здесь?

— Не сомневаюсь. Он очень решительный человек и не уйдет, пока не убедится в твоей безопасности.

— Тогда давай убедим его! — предложила я.

* * *

Эрик греб сильно и размеренно. С маленьким, практически не дающим света фонарем, едва освещавшим темную, мутную поверхность озера всего на несколько футов вперед, я чувствовала себя очень неуютно и была рада, когда лодка тихо ударилась о противоположный берег. Ступив на землю, я поежилась.

— Он здесь? — спросила, оглядываясь. Я не видела никого, что, впрочем, было и неудивительно, учитывая царившую здесь тьму.

— Несомненно, — сухо ответил Эрик, — он хочет убедиться в твоей безопасности и поверит только собственными глазам. А он очень терпеливый человек.

— Он уже видел тебя раньше, я имею в виду, без маски?

— Да, много лет назад. Полагаю, ты хочешь, чтобы я ее снял?

— Если ты не возражаешь.

Эрик вздохнул.

— Где бы он ни спрятался, думаю, он достаточно далеко, чтобы не увидеть моего лица.

— Если он хочет убедиться, что я нахожусь с тобой по собственной воле, то, думаю, наилучшим доказательством послужит поцелуй, — проговорила я тихо.

Эрик фыркнул, но все же неохотно снял маску. Я улыбнулась и мягко притянула его вниз для мимолетного поцелуя. Он нежно улыбнулся в ответ и погладил мою щеку.

— Нет! — громкий крик вдалеке разорвал тишину, и Эрик выругался, быстро натягивая маску. Мне и самой хотелось проклясть нежеланного нарушителя спокойствия.

— Нет, черт возьми! Отпусти меня! Я не позволю! Кристина!

Внезапно в нескольких футах от нас появился Рауль, преследуемый выглядевшим смущенно невысоким мужчиной, видимо, «дарогой». Я же узнала его как Перса. И, несмотря на раздражение, которое я испытала, увидев здесь Рауля, я же была тронута неподдельным волнением, прозвучавшим в его голосе. Он действительно думал, что я в опасности!

Эрик, впрочем, был вне себя от бешенства. Я не винила его, иногда у меня самой возникало желание придушить мальчишку голыми руками. Но сейчас я переживала за его жизнь.

— Пожалуйста, Эрик, — тихо взмолилась я, — не причиняй ему вреда. Он только хотел помочь мне.

Если Эрик и услышал, то не подал вида, и его напряжение не исчезло. Правда, кажется, он все еще мог себя контролировать.

— Мне жаль, Эрик, — проговорил Перс с сильным акцентом, — кажется, я оказал тебе ужасную услугу.

— И правда, дарога.

— Мадемуазель, — вежливо кивнул мне Перс, а Рауль уже подбежал ближе и попытался схватить меня.

— Боже, Кристина, что этот монстр с тобой сделал? — он с отвращением посмотрел на Эрика.

— Он ничего не сделал, — крикнула я, вырываясь из его захвата. — Как я уже сказала, меня не нужно спасать!

— Это ты так говоришь, — ответил Рауль взволнованно. — Кристина, что ты думаешь, ты делаешь? Знаешь ли ты, насколько обеспокоена была матушка Валериус все это время?

— Сейчас не время, мой друг, — пробормотал Перс, но уже было поздно.

— Ты что, пошел к ней снова?

— Должен тебе сказать, для этого потребовалось много усилий. Она не хотела меня пускать вообще. Лишь Бог знает, что ты ей сказала про все это, про меня, но когда она услышала правду…

— И какова же правда, мсье? — с насмешкой протянул Эрик. — То, что вы не можете принять отказа Кристины, или то, что она предпочла меня, а не вас?

Рауль был вне себя:

— Правда в том, что вы воспользовались доверием невинной девочки, ее верой в Бога, в себя и…

Это очень быстро переходило все границы.

— Рауль, пожалуйста, ты не знаешь, о чем говоришь! — «Идиот, ты лишишься жизни, если не заткнешься!»

— Я знаю, о чем говорю, Кристина. И намного лучше, чем ты. Этот человек, — он указал на бедного Перса, который не знал, куда деть глаза от смущения, — этот человек знал твоего дорогого учителя много лет. Он знает, кто он такой, он — преступник!

Странно, но последнее высказывание Рауля, казалось, даже немного успокоило Эрика. Или, скорее, оно обратило его ярость во что-то величественное. Он вытянулся во весь свой значительный рост, источая ауру власти и опасности.

— Неужели, — произнес он, склонив голову, — должен признать, я удивлен, что у вас хватает смелости вот так заявиться ко мне после того, что вам рассказал наш общий друг дарога. Наверное, он также сказал тебе, что я не тот, с кем можно безнаказанно заигрывать. Впрочем, по-видимому Кристина все же испытывает к вам симпатию, а потому я дам вам тот выбор, который не предоставлял никому другому. Уходите сейчас и я не трону вас, или умрите. Выбирайте с умом, мсье, потому что я предлагаю только один раз.

— Неужели вы думаете, что я оставлю ее здесь с вами, мсье?! — с жаром воскликнул Рауль. — Вы, который воспользовались ее доверием и лгали ей! — без предупреждения он вырвал фонарь из рук Перса и прицелился им в Эрика. Время, казалось, замедлилось. Я закричала, Перс выругался и попытался схватить парня. Эрик легко ушел с траектории удара. Рауль споткнулся, и фонарь, описав дугу, полетел в мою сторону. Я подняла руку, защищая лицо, но было уже поздно, и фонарь взорвался, ударившись о мой лоб.

Последовала яркая вспышка, мою кожу обожгло, а затем все стало темным, мокрым и холодным. Сбитая с толку, в полуобморочном состоянии, я попыталась слепо отбиваться, не зная где я и что со мной происходит. Лишь спустя пару секунд я поняла, что нахожусь в озере, в своем объемном мокром платье, которое тянуло меня ко дну. Я попыталась держаться, но вскоре погрузилась под удушающую массу воды. Внезапно я почувствовала каменную хватку сильных пальцев у себя на запястье, которые потянули меня, отплевывающуюся и кашляющую, на поверхность.

Слава Богу, Эрик! В несколько сильных, быстрых гребков Эрик подтащил меня к берегу.

— Надир, вытащи ее! — резко скомандовал он. Перс и Рауль склонилась к воде и им всем втроем как-то удалось поднять меня.

Я лежала вся промокшая на камнях, со стучащими от холода зубами, потерявшая способность двигаться.

— Кристина, — выкрикнул Рауль, — Боже, Кристина, мне так жаль… — он потянулся ко мне, но Эрик, не удостоив его даже взглядом, оттолкнул его с такой силой, что парень отлетел в воду.

Нежно, осторожно Эрик приподнял меня и завернул в свой плащ. С него также текла вода. Видимо, но не стал снимать его перед тем, как прыгнуть за мной в озеро. Но плащ был шерстяным, и согревал даже несмотря на это. Я попытала прижаться к своему Призраку, полностью раствориться в его объятиях, но он мягко приподнял мой подбородок.

— Позволь мне посмотреть.

Мои глаза все еще щипало, и я быстро заморгала, а затем попыталась протереть их, но Эрик с силой сжал мои запястья.

— Даже не думай, — предупредил он. — Не двигайся. Надир, фонарь!

И когда Перс передал Призраку фонарь, привезенный нами из подземного дома, Эрик поднес его к моему лбу.

— Глубокий, — пробормотал он. — Но, во всяком случае, порез чистый. Придется зашивать.

Он осторожно поднял меня на руки и встал. Перс — Надир — последовал за нами, держа в руке фонарь.

— Оставь его, — коротко скомандовал Эрик, укладывая меня на дно лодки и забираясь следом, — он понадобится вам больше, чем нам. И выведи отсюда этого идиота, — прибавил он, посмотрев на переминающегося с ноги на ногу виконта.

Перс еще долго стоял на берегу, глядя нам вслед, и я была готова поклясться, что услышала, как он странным тоном задал вопрос Раулю:

— Мсье, а вы всегда поджигаете тех, кого пытаетесь спасти?

Эрику пришлось занести меня внутрь дома, потому что в моем теперешнем состоянии и в тяжелой промокшей одежде я не могла даже стоять. Он занес меня в небольшую ванную, и, включив теплую воду, аккуратно избавил меня от мокрой одежды. Я пыталась помочь, но мои пальцы плохо слушались меня, и Эрик только нетерпеливо отвел мои руки в сторону.

Я почти расплакалась, когда увидела грязную серую кучу, еще недавно являвшуюся красивым шелковым платьем.

— Не переживай, я закажу тебе новое, — пообещал Эрик, проследив за направлением моего взгляда. — А счет мы можем отправить твоему виконту.

Осторожно опустив меня в воду и посоветовав сделать ее погорячей, когда привыкну, он вышел.

— И не забудь прополоскать глаза! — донесся с порога его голос.

Я не нуждалась в напоминании. Мои глаза все еще пекли после попадания в них масла. Впрочем, после нескольких умываний дискомфорт наконец прошел, хотя мое зрение и осталось слегка затуманенным.

Наверное, я задремала, так как следующее, что я помню — это переливающуюся через края воду и стоящего рядом Эрика.

— Поднимайся, — скомандовал Эрик, и, когда я выполнила его просьбу, он завернул меня в большое пушистое полотенце. А затем он перенес меня на кровать. С его же помощью я переоделась в ночнушку и забралась под одеяло.

Я практически расплакалась от благодарности: он согрел мне постель. А затем он протянул мне чашку чего-то горячего. Возможно, он подмешал туда что-то, возможно, даже лауданум, потому что как только я выпила ее, я почувствовала непреодолимое желание спать.