Девушка для доктора (гет)

У Ляды были отвратительные манеры. Это Эйб понял, как только наглая девица влезла в его корабль на подзарядной станции, которых Синдикат наставил практически во всех квадрантах торговых путей, благо астероидов для подзарядных станций хватало.

Вот и Эйб сидел и ждал, пока индикатор заряда гелийного аккумулятор засветится если не синим или зеленым, то хотя бы желтым. До сини можно будет зарядить на Лимпе, тем более что климат на планете тропический и солнца хватает. Заодно и воды можно будет опреснить достаточно.

И вот к устроившемуся на обшивке корабля и коротающему время за пинанием мячика по экрану маленького КПК, Эйбу подползает девица. Нет, Эйб, конечно, любил галлеспианок, тем более что они эксцентричные и экзотичные, и кожа у них зеленая, и глаза большие, да и специализировался Эйб на лечении вот таких вот полугуманоидных инопланетян, но когда сие очарование улыбается вам широким ртом и заявляет: «Довези то Арктурры», — поневоле испытываешь странное желание отключить на астероиде гравитацию и кислородное поле и отправить это непонятное чудо в неуправляемое путешествие по космосу.

— С чего бы? — икнул Эйб, разглядывая девицу. Арктурра ему была совсем не по пути.

— Я тебе двигатель переберу, — нагло заявила девица, — слышно же, что цилиндры надо менять. И свечи тоже.

— Свали с моего корабля, нахлебница, — Эйб тяжело вздохнул и приготовился давать волшебного ускорительного пинка. Вся галактическая магия заключалась вот в таких вот маленьких комплиментах.

— Я тебе не нахлебница, — возмутилась зеленая, — у меня, между прочим, пятнадцать литров воды есть для гидратора.

— Ты столько не съешь, — заметил Эйб, оценивая костлявенькую фигурку и искушаясь. Вода для гидратора у него заканчивалась. Последние три дня до Лимпы предстояло сидеть на сухпайке. А тут такая удача, девица, да еще при сжатой воде…

— Тебе оставлю, — ядовито отозвалась девица, — возьми, у меня мать больная на Арктурре.

— А что там? — Эйб уставился на галлеспианку.

— Ничего серьезного, — быстро отозвалась та, — просто желудочный колит.

— Залезай, — сдался Эйб, — надеюсь, что двигатели ты чинишь лучше, чем уговариваешь.

— Меня Лядой зовут, — крикнула девица, исчезая внутри корабля. Ей еще предстояло прождать его неделю на Лимпе, но это лучше, чем месяц на станции подзарядки.

Ела Ляда и правда мало, и питалась главным образом водорослями да белковыми консервами. Зато душ гоняла три раза на дню, впрочем, Эйб к этому морально был готов, да и водоочистители на его корабле работали отлично. Ну, кто виноват, что особенность у галлеспианцев такая, что у них быстро сохнет кожа при комнатной температуре? На астероиде она, скорей всего, подобрала себе низкотемпературный режим, при котором была в чем-то вроде анабиоза: ни кожа не сохнет, ни жрать не хочется. Интересно, сколько она проторчала на зарядной станции? Космостопщики вроде неё редкостью не были. И Эйб прекрасно знал, как щепетильно относится товарищество нищеватых любителей космического туризма к собственным членам. Стоило хоть кому-то из пилотов пожаловаться, что пассажир, подобранный и подброшенный до планеты, спер у него ручку из кают-кампании — так несчастному клептоману устраивали темную свои же собратья по бесплатным перелетам. Они их находили, невесть как, но находили, ведь у космостопщиков и так много проблем, связанных с межрасовой неприязнью, не хватало еще, чтобы их обходили из-за всяких мудаков, у которых руки чешутся.

Так, например, ту же Ляду взял бы на борт далеко не каждый, хотя бы потому что для неё приходилось по три раза в день запускать циркулярные фильтры, возобновлявшие запасы воды для помывки. У них на планете атмосфера высокой влажности, вот и подстроились аборигены, стали практически земноводными.

А вот искусственному интеллекту Ляда не нравилась. Эту операционную систему спроектировали еще в те времена, когда инопланетяне встречались людьми даже не с осторожностью, а с неприязнью и страхом. Эра космического расизма миновала, а старое программное обеспечение осталось.

— Не переставишь, да? — хихикнула Ляда, качая ногами и теребя на груди застежку кресла, пока Эйб проверял полученные с фонда сведения.

— Я работаю в официальной организации. Мне можно либо бесплатные официальные программы, либо старье, авторские права на которое давно отозваны.

— Что ж за работа такая? — нахалка, которая занималась космостопом, насмехалась над работой эйба.

— У профессора Алита медицинское образование, — прошипела тем временем автопилотирующая корабль операционка, — и его перспективы...

— Варя, выруби аудиальные сенсоры, пожалуйста, — попросил Эйб, — и займись, пожалуйста, отслеживанием цели.

— Слушаюсь, сэр, — проскрипела операционка и выключила "слух".

— Я волонтер, ясно? — Эйб прямо поглядел на Ляду, — и если имеешь что-то против...

— Что ты, что ты... — та махнула рукой, — сама не особо много денег зарабатываю, хотя тут сама виновата, корочки нужны, чтоб в механики на приличные корабли брали.

— Слушай, а сколько тебе лет? — допытывалась Ляда аж несколько дней полета до Лимпы и даже не думала униматься после приземления на крыше медицинского центра, когда Эйб раскрыл у корабля закрылки и подставил их солнцу.

— Тебе какая разница? — устало спросил Эйб. Он уже жалел, что повелся на халявный запас воды. Ведь теперь девицу надо будет терпеть несколько недель, а на сухпайке всего-то пару дней проболтаться нужно было.

— Интересно. Слушай, а что тебе нужно на Лимпе?

Эйб едва удержался от того, чтобы постучаться головой об что-нибудь твердое.

— Попробуй помолчать. Часик, — если он достаточно изучил эту девицу, то сейчас просил её о невозможном. — Ты же не хочешь, чтобы твои коллеги получили жалобу о твоей настырности.

Ляда надулась и ушла из кабины корабля. Судя по лязгу где-то внутри, она приступила к перебиранию двигателя. Эйб лишь понадеялся, что после её "починки" корабль сможет взлететь.

— Профессор Алит, мы ждали вас, — подскочила лимпианка за стойкой диспетчера.

— Вы плохо выглядите, — устало пробормотал Эйб, опуская перед девушкой документы, — давно не спали?

— Эпидемия, сэр, больных очень много, нужно успеть привить как можно большее количество. Мы с напарницей чередуемся в прививочным центре и здесь.

Эйб выдохнул и постарался выкинуть из головы все лишнее. Работа. Он приехал сюда по запросу на эпидемиолога-практиканта и потому что именно он специализировался на лечении зооморфичных гуманоидов. А еще он был волонтером, работавшим на зарплату от галактического комитета, и в принципе был уникален. Эпидемиологи драли с планет-клиентов три шкуры. Интересно, когда встанет вопрос о пролонгировании жизненного цикла Эйба сколько галактик будет участвовать в её спонсировании? В прошлый раз было тринадцать.

А в этот раз он ломанулся через три галактики, как только услышал об эпидемии дифтерии на Лимпе. Едва в сингулярности не застрял, когда накрылся геодезический радар. И ничего, корабль Эйба подцепили и вытянули из сингулярности знакомые с уже посещенной им когда-то планеты.

И вот Эйб уже в лимпианском медицинском центре, прошел санацию, натянул на руки резиновые перчатки, повесил бейджик на халат и, улыбаясь, зашагал по коридору своего отделения. Лимпианцы, в связи с низкой гравитацией и высокой влажностью, все сплошь были грузными, с гладкой кожей. На Земле их бы сравнили с видом Hippopotamus, и общие черты действительно легко находились.

Эйб улыбался пациентам, матерился в душе, потому что помимо дифтерии видел больных оспой и корью, как минимум. Сводки в волонтерский центр снова пришли неполные. Видимо, боялись, что, испугавшись такого количества задач, врачи к ним не поедут. Не на того напали.

И вот Эйб слушает хрипы в легких пожилых лимпианцев, щупает животы маленьким, на каждого лепит термоизмерительные наклейки, успокаивает волнующихся мамаш, снова идет в палаты, и снова, снова лепит чертовы наклейки.

День на Лимпе длился сорок часов. И даже их было не хватало, чтобы успеть осмотреть хотя бы четверть пациентов. Эйб с гудящей от перегрузки информации головой сидел и составлял динамику развития эпидемии, когда в комнатку постучала маленькая диспетчерша.

— Профессор Алит, там девушка... Спрашивает, как вы...

Эйб едва не застонал. Ляда. Он про неё забыл.

— Я сейчас выйду, — сказал девушке-диспетчеру и направился в санатор.

Первое правило эпидемиолога — не тащи микробов в медцентр и не тащи их из медцентра.

Пока диспетчер ходила за Эйбом, Ляда атаковала кулер. Правильно, корабельную воду трогать не нужно, когда есть доступ к отфильтрованной местной.

— Ты сегодня не явишься? — поинтересовалась зеленая, глядя на Эйба сквозь пластиковый стаканчик. Алит задумался. Если вернуться в кабинет, то никакая сила не утащит его в постель при незаполненных документах. А с другой стороны, сегодня это делать не обязательно и часов шесть можно и поспать. Тем более, он уже санировался, и делать это снова желания не было.

— Не обязательно за мной приходить, — проворчал Эйб больше для проформы, отправляясь в корабль.

— Я промолчала больше чем час, — отрезала Ляда, — с тебя причитается.

— Я ж не могу тебя развлекать, — предупреждающе заметил Эйб. — Я тебе говорил, работа.

— Врач, значит, — Ляда проводила взглядом местного комара размером с кулак. И она не могла переть против инстинктов.

— Ну, и врач тоже, — уклончиво отозвался Эйб. — Спокойной ночи.

— Твои придурки волонтерам жратвой хоть платят? — поинтересовалась Ляда.

— Так и быть, оформлю тебе пайку, — крикнул Эйб и нырнул в объятия своей каюты. Темной, с выключенными сенсорами и с широкой кроватью в левом углу. В этом и была прелесть сна на корабле: в медцентре все койки были сплошь узкие и казенные. Проще было сразу ложиться на пол или не ложиться вовсе.

— Профессор Алит, — канючила с утра ИИ, — уберите галлеспианку, она сегодня в моем софте копалась. И говорила, что я морально устарела.

— Варь, я, по-моему, объяснил, я подбрасываю девушку до Арктурры. И это не обсуждается.

— Профессор, я понимаю — лечить зооморфов, но зачем их при себе-то держать?

— Выключи сенсоры, — свирипея приказал Эйб. Он терпеть не мог этих разговоров. По-хорошему, надо было стереть операционку и поставить новую, но вот на это волонтерский центр денег ни за что бы не выделил. На ИИ не действовали никакие сроки длительности авторских прав. Они считались «детьми» своих «родителей» до перестановки системы. И никаких дубликатов не предоставлялось, потому что "искусственный интеллект идеален". А новые поколения становятся все идеальней с каждым обновлением. Но наличие на корабле профессора эпидемиологии зооморфических гуманоидов операционной системы, враждебно относящейся к представителям пациентов врача, — довольно странно, с какой стороны ни взгляни. И конечно, Эйб привык к «Варе», но вот в такие критичные моменты она бесила неимоверно.

Врачишка-пилот Ляде нравился. Голубоглазый, сухощавый и по общим признакам не слишком-то старый. Особенно забавляли тонкие усы, которые он оставлял, ежедневно скребя подбородок допотопной бритвой.

Ляда очень любила людей. Вообще инопланетян любила, самых разных, лишь бы на родных земноводных не походили. С той самой поры, как первый раз высадились первые инопланетяне на Арктурре, входящей в систему Галлеспии, в которой три планеты двигались по одной орбите только в разных плоскостях. Всех пришельцев на Арктурре воспринимали примерно так же, как в болоте воспринимают уток, то есть держались подальше: черт его знает, что этим гуманоидам в голову взбредет.

Контакты были неизбежны, и уже много лет на Арктурре вовсю цвела торговля с инопланетянами, и людьми в частности, но семья Ляды была из консерваторов, относившихся к чужакам с неприязнью. Однако дочь у семейства вылупилась довольно любопытная. Еще головастиком она часто влипала во всякие истории. И вот однажды совсем неподалеку от города Ляды приземлился корабль. И вот уже взрослая дочь начала тайком бегать к нему. Ах, какой там был капитан! Черноусый, бравый, синекожий, семиглазый, с одной пустой глазницей. Кто вырвал Бару глаз было не ясно, то ли виной была очень горячая драка, то ли очень горячая дамочка. Тем не менее, даже без одного глаза Ляду Алей заметил быстро. Лупоглазая зеленокожая аборигенка даже представить не могла, что пришельцы могут относиться к таким, как она, так тепло. Бар обучал её разбирать и чинить двигатели. Он же рассказывал о неведомых планетах, грел Лядины холодные руки, любовался перепонками между пальцами.

И когда Ляда восхищенно вздохнула и посетовала, что так хочет повидать галактику, Бар и предложил ей отправиться с ним. Восхищенная Ляда вцепилась в эту идею всеми восемью перепончатыми пальцами. Кто из юнцов не хочет романтичного побега из дому и полных приключений странствий?

Бар был довольно жестким капитаном. И любовником тоже был довольно суровым. Надо сказать, девушек тогда на корабле было четыре, но только Ляда считалась любовницей только Бара. Она три года путешествовала с ним, научилась чинить, перебирать любые двигатели, перебивать серийные номера на них, так, чтобы никто не опознал угнанный корабль.

А потом Бара арестовали, как и всю его команду. Ляда и остальные девушки смогли отделаться условным сроком. Товарки осели в космическом порту и организовывали досуг космонавтам, а Ляда, оглушенная внезапным открытием, что половина её навыков противозаконна, увлеклась космостопом.

Удивительным открытием оказалось то, как много капитанов готовы подбросить тебя между планетами за двенадцать литров воды или почищенные от слоя сажи сопла двигателя. Космостоп — штука увлекательная. Тут пришла, там посмотрела, тут потрогала перепончатыми пальцами историческую развалину, тут свалилась на голову голодному гепарду. Однако когда путешественницу нагнало срочное биокоординатное письмо о болезни мамы, Ляда сорвалась без раздумий. Будто навалилось внезапно ощущение семьи.

И вот врачишка-попутчик. Симпатичный. По правде говоря, первый мужчина после Бара, который в принципе смог заинтересовать Ляду больше, чем перспективой приятной ночи. И черт его знает, в чем было его очарование — в каком-то совершенно безрассудном подходе к жизни, когда Эйб был готов лечить всех нуждающихся лишь за еду и топливо, или в твердости характера, так напоминающей капитана-угонщика.

Вот только Ляда не представляла, какой канкан перед ним надо выплясывать, чтобы он оторвал глазки от своих бумажек. Она подозревала, что с ним не сработает даже древний и излюбленный прием соблазнения, состоявший в том, что усталый мужчина вечером находил у себя под одеялом голый длинноногий сюрприз.

Ляда даже не знала, достаточно ли Эйб любит инопланетные расы, чтобы завести себе не человеческую любовницу.

Да еще и операционка эта допотопная. Расистски настроенная. Ляда сама бы взялась переставить систему на корабле, доверь ей это Эйб. Но он не доверял. А она могла, между прочим, уже давно существовали бесплатные версии систем для волонтерских организаций, созданные доброхотами, только до некоторых новости доходили медленней, чем во время кентерберийского периода Вселенной, еще когда на отдельных планетах использовали птиц или крупных насекомых для обмена сообщениями.

Однако утром, когда Эйб сообщил, что его работа будет закончена сегодня и завтра можно будет улететь "Варя", несколько притихла. И даже жалобно сообщила о том, что вышла из строя система гидрирования в пищеблоке.

Ляда переругиваться с системой не хотела, лишь зевая употребила свою порцию консервированных водорослей из сухпайка и разобрала гидратор. У него, как и ожидалось, вышел из строя сердечник гидроциркулятора.

— Сделай мне маршрут до местного рынка, железка, и одолжи один из антигравов, — попросила Ляда.

— Да, мастер, — покорно отозвалась "Варя".

Лимпа была очень похожа на родную Лядину планету. Много воды, высокая влажность, правда, гравитационные различия выматывали хрупкую галлеспианку.

И как только Эйб умудряется не спать по тридцать часов кряду?

На рынке Ляда долго проталкивалась между местными, бродила между прилавками и закутками с разбросанными тут и там анигравитационными панелями, фильтрами, маленькими соплами для турбинных блоков. Отвлекали бликами запасные энергетические элементы для солнечных батарей.

Кто-то демонстрировал "свежекупленный" протез, очень походивший на свежеукраденный из медцентра. В грации движений искусственных пальцев Ляде на короткий миг померещилась четкость движений Эйба. А потом она наконец нашла нужный ей прилавок — с гидраторами и запчастями к ним.

— Разбираетесь в технике? — поинтересовался продавец, глядя, как Ляда зарылась в детали.

— Немного, — ответила она и, чуть помедлив, подняла голову. Пожалуй, увидеть Бара здесь и сейчас она ожидала меньше всего.

— Сбежал, — щербатым оскалом улыбался Бар, устроив Ляду за прилавком и впихнув ей в зеленые пальцы чашку с дымящимся коктейлем из травяного настоя и алкоголя, — чуть поосвоился и сбежал. А ты чем живешь?

— Космостопом, — отозвалась Ляда, — да починкой.

— Космотопом, серьезно? — черные брови Бара взлетели до середины лба.

Он был все так же хорош. Чешуйки на синей коже лежали одна к одной, три пары черных глаз, пусть и недосчитывавшиеся одного посреди лба, глядели во все стороны, да и сильные руки так и притягивали взгляд.

— Соскучилась? — шепнул Бар, и Ляда, вздрогнув, едва не уронила на колени чашку. А потом притянула её к губам, лишь бы не глядеть в насмешливые глаза бывшего любовника.

— Сколько мы не виделись? — поинтересовалась она. — Пять лет?

— Четыре года и одиннадцать месяцев по циклу Арктурры, — Бар повернулся к одному из покупателей, — я думал, ты вернулась домой.

— Но что-то не особенно искал, — отозвалась девушка, делая еще один глоток.

— Да и ты не писала мне в тюрьму, зеленая, — Бар опустил в ладонь покупателя кристаллизатор и отсчитал сдачу, — девочки хотя бы координаты сообщили, а ты...

— Ну так девочек ты держал для команды, а меня...

— У тебя руки холодные, — Бар присел рядом, сжимая пальцы Ляды. — Мерзнешь тут, хладнокровная?

— Сегодня солнца мало, — поморщилась Ляда.

— Пойдем, тут есть одна забегаловка, посидим.

— А как же клиенты?

— А, сейчас попрошу, за прилавком присмотрят.

Бар действительно махнул своей шестипалой рукой соседу, и тот встал между прилавками, зыркая на покупателей всеми своими семьюдесятью глазами полнокровного раннийца.

А потом они пили в какой-то забегаловке, Ляда даже не вспомнила, что конкретно из спиртного она заказывала. Бар держал её за руки, грея их, и что-то шептал насчет того, что не хочет с ней расставаться снова, и что это вселенная посылает им знак. А Ляда отмахивалась и говорила, что должна проведать мать.

— На Арктурре сейчас эпидемия, кстати, — заметил Бар, — и не всех пускают.

Когда за спиной кашлянули, Ляда и Бар даже не сразу услышали.

— Добрый вечер, — произнес Эйб своим стерильным голосом. Ляда хихикнула, скосив глаза на своего капитана. У нее в голове клубились туманы и выли ветра. Зато после столько выпитого алкоголя она все еще могла честно сказать, что Эйб чрезвычайно симпатичен, даже когда раздражен. У него так смешно хмурились брови, и подрагивали усики над поджатыми губами.

— Ты кто такой, вообще? — раздраженно поинтересовался Бар.

— Я доставляю девушку до Арктурры, — нейтрально отозвался Эйб. — Ляда, все в порядке?

— Ага, в прдке, — произнесла галлеспианка, — кажтся, мне уже хватт...

— Пойдем? — Эйб склонился над ней, и Ляда едва удержалась, чтобы не ткнуться ноздрями в его плечо. От Эйба ничем не пахло. Как и всегда, ведь он постоянно проходил санацию. И эта абсолютная чистота запаха будоражила холодную Лядину кровь.

— Пока, — кивнула она Бару и с чистой совестью повисла на Эйбе. Это называлось "быть не в форме для того, чтобы идти".

— Я тебе, кажется, не советовал гулять по Лимпе, — выговаривал девушке шепотом Эйб, шагая к кораблю. — Ты не привитая, тебе же заболеть слишком легко.

— Я по делам, — попыталась было собрать не трезвые мысли в кучку Ляда, но получилось плохо.

— Эйб, не уходи, — пробормотала она, когда он опускал её на корабельной койке. — Я тебе помогу... Это... Снять напряжение.

— Прости, я пьяными лягушками не очень интересуюсь, — насмешливо заметил Эйб и вышел. Ляда запустила ботинком в закрывшуюся за ним дверь и уснула. Последней мыслью было: "А трезвыми, значит, интересуешься? Очень?".

Он терпеть не мог этого белобрысого, уж больно часто тот возникал в поле зрения. Волонтер-врачишка, как же. Врачи не взламывают систему охраны и не освобождают тринадцать девиц уже подготовленных для продажи на рынках Санхьярры. Врачи не ползают по морозным лесам Цинты и не ликвидируют расставленные для зверья ловушки, срывая поставку элитных мехов. Врачи не появляются в охране тех двух детей президента Арктурры, которых тебе поручили похитить. Врачи не вышибают из тебя дух и не сдают на поруки галаполиции после того, как ты попытался угнать их корабль.

И вот этот "врач" усмехается, и в его лице Бар читает, что именно сегодня вечером ориентировка на его местоположение уйдет в Центр Розыска Межпланетных Преступников. И врачишка огребет круглую сумму за помощь в розыске, посадит старого врага и полетит на Арктурру, улыбаясь белыми зубами Ляде. А она принадлежит Бару. Он её из дома увез, а не какой-то там псевдоврач.

И зеленая туда же, вешается на шею к человеку, будто совсем гордость потеряла расовую. Зооморфы и люди, что может быть хуже. Бар не особенно любил людей даже в качестве товара для представителей зооморфических народов. А тут его Ляда вешается на шею врачишке, старому врагу Бара Алея, да еще и откровенно флиртует с ним.

Бар проследил за Алитом. Нашел корабль "доктора". И проскользнул вслед за ним.

Правда, долго наслаждаться свободой внутри чужого корабля он не смог.

Корабль был оборудован искусственным интеллектом. Это Бар помнил еще с прошлого раза. Ровно как и то, что операционка терпеть не может инопланетян. Тогда Бара она назвала монстром, прежде чем вызвать галаполицию.

— Нарушитель, — запищала система, блокируя дверь за спиной и перед носом Алея..

— Может договоримся? — поинтересовался Бар, найдя взглядом один из глаз-сенсоров.

— Я не иду на договоренности с преступниками, — высокомерно отозвалась система.

— Я избавлю тебя от галлеспианки на твоем борту, — Бар не стал терять времени.

Индикатор заткнулся. Система замолчала. Задумалась. Правильно. Ей еще добираться до Арктурры в не очень приятной компании.

— И капитану ты ничего не сделаешь? — подозрительно поинтересовалась операционка.

— Даже не сопру ничего, — отозвался Бар, — у тебя же камеры везде. Ты ж меня сразу и заблокируешь.

Система снова замолчала, очевидно, просчитывая возможности Бара.

— Хорошо, сейчас капитан пройдет к себе и я тебя разблокирую, — наконец произнесла она, — забираешь это земноводное и уходишь. Шаг в сторону — заблокирую и вызову полицейских.

— Ну вот и чудненько, — Бар радостно потер руки.

Ляда спала крепко, что было естественно: она слишком много выпила. Бар даже смог перекинуть её через плечо, вытащить из корабля и доставить до спрятанного в кустах антигравитационника.

Девушку он спер, задать ей воспитательную трепку успеет после того, как свалит с планеты поближе к галактическому дьяволу. Докторишка наверняка отправил информацию по ориентировке. Здесь, на Лимпе Бара пока что не разыскивали, но как только утром вернется ордер на арест, лимпианские органы правопорядка сразу же захотят исправить факт наличия на свободе беглого преступника.

К рассвету Бар уже успел разогреть двигатель корабля, упаковать всю партию краденого, проверить фильтры на наличие воды, запихнуть в транспортный отсек три запасных энергоблока и только начал проверку всех систем, как в кабину, зябко ежась, зашла Ляда с гаечным ключом в одной из ладоней. Алей аж пожалел, что не связал её.

— Бар? — удивленно произнесла Ляда, и хоть и опустила свое "оружие", но никуда его не положила. — Что происходит?

— Делаю ноги, — отозвался Бар, проверяя показания с приборов. Один из закрылков раскрылся с третьего раза.

— А я как тут оказалась? — задумчиво оглядываясь, поинтересовалась Ляда.

— Сама вчера пришла, — солгал Бар. Насколько он успел её выучить за три года их странствий, Ляда многого не вспоминала из алкогольных вечеров.

— Я вроде как возвращалась к Эйбу... — Ляда в сомнении оглянулась.

— А кто это? — произнес Бар, запуская систему очищения воздуха.

— Я с ним прилетела, — задумчиво произнесла Ляда. — А почему ты делаешь ноги?

— Кто-то опознал мою рожу, а я беглый, помнишь? — в этом Бар даже не солгал. Рожу его действительно опознали. То, что это сделал драгоценный врачишка Ляды, уточнять не было необходимости.

Правда, когда внезапно погас один из экранов видеонаблюдения, Бар понял, что докторишку со счетов списывать не следовало.

Эйб постучал перед тем, как войти. Громко постучал. А затем пробил один из закрытых люков прицельным ударом кулака.

— Так ты еще и не человек, — яростно прошипел Бар, любуясь, как две ноги появляются из образовавшейся дыры. Теперь придется ремонтировать люк. Если, конечно, удастся сбежать.

— Никому не позволено похищать моих пассажиров, — отстраненно произнес Эйб и запустил в Бара сорванным со стены огнетушителем.

— Твоя система сама отдала мне противную для неё галлеспианку, — ощерился Бар и поднял самое лучшее оружие против киборгов — магнитнополярный излучатель. У Эйба начались судороги, а Алей захохотал. Мышцы таких вот изображающих людей механизмов были всего лишь синтоволокном, проводящим электрические импульсы. Нарушение магнитного поля означало лишь одно — отказ синтетических мышц.

Однако докторишка шевелился, что было странно: киборга излучатель бы нейтрализовал.

— В-варя, — прошипел Эйб, — снесу к чертям идиотку, за нарушение центрального протокола.

— Не навреди? — Бар посмотрел на пытающегося преодолеть судороги недочеловека и двинул ему коленкой под дых. — Такие, как ты, нас никогда за равных не держали, что тебе Лядка, так, игрушечка. За ноги полапать, на койку завалить. А я её люблю, между прочим.

— Ук-крал, — прокашлял Эйб, упорно поднимаясь на четвереньки.

— Ну украл, и что с того? — разозлился Бар, еще одним ударом отправляя доктора полежать. — Как я должен был её доставать? С твоего письменного разрешения? И в тюрьме сигареты от нее принимать?

— Н-нельзя заставлять, — Эйб дотянулся до щиколотки Бара и, сжав её, попытался обрушить противника на пол. Алей не без удовольствия наступил на длинные пальцы старого врага.

— А что можно? — ехидно произнес он, поднося излучатель ближе к голове Эйба и любуясь искажавшимся и мертвевшим от отказа мышц лицом соперника, — ты вот ей сказал, что меня в тюрягу засадил? Или что не человек?

— Мы о тебе не разговаривали, — вдруг произнесла Ляда, — я вообще не особенно люблю тебя вспоминать.

— И это тоже, — хмыкнул Бар, — вроде летите куда-то, морали тут мне читаете на тему того, что можно, а что нельзя, где же ваше восхитительное доверие?

— Здесь, — произнесла Ляда и огромным прыжком подскочив к Алею, ударила его гаечным ключом по голове.

Эйб промокал ватным тампоном разбитую губу. Ляда собирала мысли, разбросанные по самым отдаленным уголкам мозга. Лимпианские полицейские упаковывали Бара в пенную капсулу, чтобы доставить в камеру предварительного заключения.

— Значит, киборг? — наконец произнесла Ляда, прикидывая, что при таком раскладе ей, похоже, уже ничего не светило.

— Мой жизненный цикл истек лет девяносто назад, — Эйб не ответил прямо. Он и сам не знал что отвечать.

— Так все-таки киборг?

— Я человек, — категорично ответил Алит, — мое тело создано искусственно и местно усилено, но органы у меня человеческие. Ну, подумаешь, кости из керамики, а в коже есть синтоволокна.

— Действительно, — Ляда поморщилась, — но как, черт возьми, ты получил продление жизненного цикла, там же очередь, и по цене продления цикла можно купить пару галактик?

— Ну, видишь ли, идейных идиотов не так много, — улыбнулся Эйб, — а я такой. Я даже не просил продления, просто меня почти дохленького загрузили в криокапсулу, отвезли в клинику, и во время доставки волонтерский центр успел собрать средства.

— А ты хорошо оплачиваемый волонтер, — криво улыбнулась Ляда. То, что он не киборг, внушало некоторые надежды.

— Какой есть, — Эйб встал, — пойдем. Мне вчера пришла заявка от Арктурры, так что я на ней задержусь.

— А как же борьба с преступниками?

— Я стараюсь в это ввязываться только по необходимости, — качнул головой Эйб, — я все-таки врач. Пусть и не только врач.

— И очень крепкий врач, — Ляда покосилась на оставленную в стальном люке дыру. Эйб пожал плечами и двинулся обратно.

Ляда шагала рядом и думала-думала-думала...

— Ты ведь помогаешь тем, кто нуждается?

Эйб взглянул на неё, и на его роже расцвела ехидная ухмылка.

— Ну, допустим.

— Мне вот очень нужно мужское внимание.

— Ага, я заметил, — Эйб качнул подбородком на тот самый гаечный ключ, которым Ляда приложила Бара по голове, — должен признать, такая страсть весьма перспективна с точки зрения бытового применения.

— Хватит издеваться надо мной, — оскорбилась Ляда, — разве ты не должен помогать нуждающимся?

— Вопросы такого характера требуют наличия желания с моей стороны. Хотя... — Эйб снова покосился на Ляду, — трезвые лягушки бывают довольно интересными, кхм, любовницами.

— Еще раз назовешь меня лягушкой, — Ляда подняла ключ.

— Тогда тебе не от кого будет получать внимание, — фыркнул Эйб.

— Ты переоцениваешь свою уникальность, — Ляда задрала нос.

А "Варю" Эйб снес. Под ликующие вопли своего нового техника, поступившего в штат волонтерского центра на постоянной основе.