Королевы Страны Чудес (джен)

Нэй шагал между лип Зазеркального Леса, одаривая всех пролетавших мимо фей такими красноречиво-злобными взглядами, что у летуний начинались ощутимые проблемы с аэродинамикой.

— Не переживай, дело ведь не в скрипке? Я могу подарить тебе какую хочешь, во дворце их полно, — прихватив «конвоира» за локоть, дружелюбно заметила Ирацибета. Кажется, она пыталась поднять Нэю настроение.

— Скрипку мне подарил отец, если ты об этом, — сердито буркнул Нэй. — И какая попало, сама понимаешь, его подарком уже не будет.

— Везет тебе, — в голосе девчонки вдруг зазвучала зависть. — Ты, видимо, очень любишь отца.

— Когда тебе пять лет и ты остаешься один, а тебя усыновляют и заботятся, как о родном, — это, знаешь ли, нельзя не ценить, — заметил Нэй. — А в чем проблема? Королевская семья не очень внимательна?

— А ты думаешь, что в королевском дворце уютненько?

— Ну, по крайней мере, крысы под полом не скребутся, — фыркнул Нэй, — и не то чтоб я не любил крыс, но будят иногда среди ночи, а я поспать люблю.

— Там скучно. Особенно мне. Я же, видишь ли, семейное разочарование.

Нэй фыркнул. Каша в голове у этой девчонки была весьма несъедобной. Будто бы родители обзаводятся своими детьми, чтобы ими гордиться и что-то из них делать. Хотя, может, так оно и есть в некоторых семьях.

— Отец ведь тобой гордится? Ты отлично колдуешь.

— А ты думаешь, он меня усыновил, чтоб только гордиться? — Нэй едва не захохотал, но это было не очень-то вежливо. Тем более что Ирацибета выглядела все несчастней с каждым сказанным им словом.

Она даже остановилась и отвернулась, явно сморкаясь и стирая слезы. Такта у Нэя хватило, чтобы подсунуть ей платок.

— А вообще, зря ты паришься, твоя тетя явно за тебя беспокоилась, — решив, что хуже уже точно не сделает, заметил он.

— Ты видел тетю Мэл?

— Ну, она, в общем-то, меня наняла тебя найти.

Лицо Ирацибеты вытянулось.

— Я думала, ты сам...

— Ну, извини, — пожал плечами Нэй. — Сам я, конечно, молодец, но когда мне платят за работу — ощутимо бравней.

— Да ничего. Хотя бы честно сказал, — и снова раздались трубные звуки, производимые маленьким плаксивым слоником.

— Могу забесплатно составить компанию при случае, — дивясь широте собственной души, заметил Нэй. Обычно он терпеть не мог никого, кто вертелся рядом. Хотя иметь в приятелях принцессу будет пополезней, чем того же Найтмейра.

Ирацибета улыбнулась сквозь слезы. Даже взяла теплой ладошкой Нэя за руку. Он настолько удивился, что даже не отбивался.

— Ваше высочество, — раздалось с ветвей только что минованного дуба, и на землю, широко распахнув крылья, спланировал ворон, обернувшийся человеком, как только трехпалые лапы коснулись земли, — ну наконец-то.

— Отвали, Диаваль, — Ирацибета тут же вновь помрачнела. Дворцовому лакею она явно не была рада.

— Ты можешь идти, — заметил Ворон, уставившись на Нэя. Кажется, что-то даже ревнивое промелькнуло в черных глазах. Нэй едва удержался, чтоб не показать язык.

— Когда смогу идти, сообщу тебе письменно, — ответил он, глядя Ворону в лицо, — вы-то ее проворонили, прости за метафору.

Диаваль совершенно ненавязчиво материализовал секиру.

Нэй поднял флейту к губам.

— Ну-ка прекратите, — раздался с небес голос Черной Королевы. — Ворон, проводи обоих. Мы уже ждем.

Язык Нэй Ворону все-таки показал. Диаваль недовольно скривился, но промолчал — со своей госпожой он спорить даже не пытался.

— Не глазей, — хихикнула Ирацибета, когда Нэй шагал за Диавалем и вертел головой то на стражников-пешек, то на какой-нибудь сверхпафосный гобелен.

— Зайдешь к нам, тоже, небось, не будешь понимать, куда смотреть, — ядовито отозвался он.

— Ирацибета, — Нэй едва не вздрогнул, отшатываясь, когда к принцессе шагнул Пиковый Валет в светлом фраке. — Побег — куда это годится?

— Простите, дядя, — тихо пробормотала Ирацибета.

А Нэй пытался понять, почему ему так странно смотреть на незнакомого Валета. И почему он кажется знакомым.

— Тетя, — вдруг прозвенел голос Ирацибеты впереди, — я думаю, меч за жизнь принцессы — это маловато.

— Что? — Валет вздрогнул и уставился на Вострый Меч на перевязи Нэя.

— За спасение принцессы обычно полагается рука принцессы. Полцарства там.

Сказать, что Нэй оказался в ступоре, было нельзя: это слово совершенно не передавало состояние, когда у Нэя звенело в ушах, пылало лицо, а уж когда несносная Бет развернулась к нему и поцеловала — мир вовсе рассыпался на части. Дыхание перехватило, и что-то явно изменилось.

Ирацибета, взглянувшая на него, отпрянула с округлившимися от ужаса глазами.

А Нэй будто в полусне уставился на свои резко истончившиеся руки.

— Дерьмо василисково.

И голос стал выше.

— Мирана? — выдохнул Валет.

И Нэй его узнал.

— Блад...

Дюпре шагнул было к ней, но ладонь с флейтой взлетела к губам, те послушно вывели семнадцать нот подчинения, и Нэй — кем бы он ни был — бросился вон.

Отец должен это исправить. Где же это было видано — чуть что, превращаться в девушку?

* * *

От Грибного Леса доносились вопли, лязги и рев дракона. Кажется, Найтмейр, зачитавший Оракулум и тем самым положивший начало его действию, пытался увести Оза подальше от поля боя. По крайней мере, после жуткого треска над Грибным Лесом поднялся едкий зеленый туман — Гусеница явно применил последний из своих методов отвлечения.

— Ты отдашь меня дракону? — пискнула девчонка, съежившаяся на ступеньках замка.

— Вот еще, дорогуша, — Румпельштильцхен легко соскочил на землю. — И вообще, лучше бы тебе зайти в замок, потому что сейчас будет твориться недетская драка.

Девочка тут же подскочила и скрылась за дверью, а из зеленого тумана, отфыркиваясь и чихая огнем во все стороны, вылетел Бармаглот.

Дракон решил не обращать внимания на сбежавших, лишь, удовлетворенно рыча, заложил крюк над замком и приземлился перед ним.

— Доволен, дорогуша? — мягко произнес колдун, будто невзначай оказываясь между драконом и башней замка.

— Он сломал косу, — не без удовольствия отозвался Дракон, — хотя до этого рассек мне хвост. На осколки расколол. Интересно, сможет ли починить. Следует сказать, ты оказался прав, волшебник.

— О, я и не сомневался, я ведь свое дело знаю.

— Где девчонка?

— Поговорим уже о цене, хвостатая прелесть?

Дракону не нравилась ехидная рожа мага, его постоянные шпильки и мерзкий, вечно насмешливый тон. Ему не нравилось и то, что малявка, освободившая вечного противника всех перерождений Бармаглота, почему-то сих пор дышала.

— Где девчонка? Отдай ее, и поговорим о цене.

— Она — моя цена, — возразил колдун.

Бармаглот зарычал, только сейчас наконец раскусив задуманную Румпельштильцхеном подлость.

— Не хочешь отдавать — сам заберу.

— Негоже не платить по счетам, хвостатый, — тон драконьего собеседника заледенел настолько, что даже Бармаглот попятился, — тем более, не забывай, пророчества исключают из своих линий только одного человека. Пророка, который их породил. Так что, — на ладони волшебника появился длинный темный кинжал, каменный и явно обгонявший по остроте даже Вострый Меч, — не ссорься со мной, хвостатый. Я плату взял. А ты проваливай.

— Много лет назад мне дали имя Бармаглот. Тогда же нарекший меня вложил мою смерть на острие меча, которым владеет девчонка. Что проку мне от бессмертия, пока она жива?

— Она тебя не убьет. Пророчество мешает этому, — Румпельштильцхен терпеть не мог идиотов, которым приходилось разжевывать элементарные истины.

— Не хочу полагаться на случай... — возразил Бармаглот и взревел.

— Ну, тогда приступим, — прошипел маг, — нападай же... Как же я спасу принцессу, если ты не напал?

Когда Бармаглот ринулся на волшебника, а тот бросился ему навстречу, запрыгивая на драконью морду и метя каменным ножом по глазам, девочка, подглядывающая сквозь щель между створками, не смогла смотреть. Она лишь забилась в угол и сжала голову ладошками, пытаясь спрятаться от доносившегося снаружи грохота. Она боялась. Что рыцарь, бросившийся на дракона, — а кем он мог быть еще, кроме рыцаря? — проиграет.

Когда шум за дверями затих, девочка еле решилась выглянуть на улицу. Рыцарь сидел на рассеченных драконьим хвостом ступеньках, отбросив окровавленный кинжал подальше.

— Ты убил дракона? — нерешительно произнесла принцесса.

— Он улетел. Не бойся. Я тебя защищу.

— Ты рыцарь? В сказках драконов побеждают рыцари.

— Отчасти можно и так сказать, — усмехнулся рыцарь, — но я бы все же называл себя волшебником. Иди-ка сюда, я тебя расчешу.

В ладонях волшебника появился гребень.

— Как тебя зовут?

— Мирана, — ответила девочка, послушно усаживаясь к нему на колени. Гребень медленно скользил по волосам. И незаметно вытягивал у девочки нити воспоминаний о родителях.

— Ты напугалась дракона?

— Конечно. Но почему он меня схватил?

— Ну, ты же вон какая красивая. Как принцесса. А драконы постоянно крадут принцесс или красивых девочек.

— Не хочу, чтобы меня крали драконы, — девочка дернула ногой и попала волшебнику по колену.

— Теоретически, это можно исправить... Сложно, но можно. Хочешь?

— Ты поколдуешь, и меня не будут похищать драконы? — Мирана уставилась на волшебника.

— Я могу, да.

— Хочу, хочу... — нет, определенно, ни в пасти, ни на спине монстра Миране не понравилось.

— Даже если изменишься? Ну, допустим, волосы станут короче...

— Лишь бы драконы не воровали, а волосы отрастут, — недолго думая, отозвалась девочка.

Малефисента смогла замкнуть Бармаглота в пещере в горах. Сил после этого у нее осталось немного, но тем не менее оставалось еще одно чрезвычайно важное дело.

Замок Румпельштильцхена встретил тишиной. Черная Королева не стала блуждать по нему: влетела в распахнутое окно любимой — и наиболее целой — башни замка.

— Привычки стучаться в этикете монарших особ не предусмотрено? — поинтересовался волшебник, сматывая в клубок золотую нить из корзины. Сама эта нить источала такую силу, которой сейчас очень не хватало Черной Королеве. Колдун прял чистую магию, и это было потрясающе. Малефисента подозревала, что именно из-за его исчезновения некоторое время запасы магии в Зазеркалье пытались иссякнуть.

— Где она? — Зеркальная Маска — самый ценный артефакт Черной Королевы — опустилась на стол.

— Потише, дорогуша. У меня тут спит сын.

— Не шути со мной, Темный. Я отдала тебе Маску. Верни мне племянницу.

— А разве на то был уговор? — Маг поднял ресницы. А Мэл замерла.

— Ты ее спас. Но возвращать ты ее не собирался, не так ли?

— Наверное, так...

— Папа, что случилось? — в зал проскользнул заспанный мальчик в полосатой пижаме, сбившейся на правом плече.

— Папа? — Черная Королева уставилась на мальчика. В глазах рябило, но она понимала, что что-то не так: с определенных углов ясно виделось, что перед ней не мальчик.

— Иди спи дальше, Нэй. Госпожа сейчас уйдет.

Мальчик кивнул и вышел.

— Что ты сделал с ней? Одурманил, околдовал?

— Всего помаленьку, дорогуша. Всего помаленьку. Тебе показать, где дверь?

— Я расскажу Вивальди. Она сравняет твой замок с землей. Я сама уничтожу тебя, как только восстановлюсь.

— Ну разумеется. Вот только сердце маленькой Мираны остановится, пожалуй, раньше, чем вы подойдете к замку на пару миль.

— Ты не посмеешь.

Волшебник щелкнул пальцами, и на столе появилась шкатулочка величиной с ладонь.

— Нет, — Черная Королева аж ахнула, когда пальцы волшебника сомкнулись вокруг маленького сердечка.

— Уходи, дорогуша. Иначе... — пальцы чуть плотнее обхватили сердце.

— Я ухожу, — слабо прошептала Мэл, выскакивая из окна. Вострый Меч, отброшенный кем-то, мазнул ей в глаза бликом. Темному он бы не дался. Только лишь тем, кому было предначертано выйти против Бармаглота.

Румпельштильцхен постоял у окна, проводил Черную Королеву взглядом и отправился к Миране — или уже следует называть его иначе? Нэй спал. Крепко спал. Колдун осторожно вложил сердце обратно в грудь ребенку. Нэй поморщился, а Румпель некоторое время просто держал спящего мальчика за руку.

— Тебя у меня никто не заберет, сынок.