Лили запуталась (гет)

После Дня Подарков мы с Алом решили проведать греческие достопримечательности. Начали с экскурсии на Олимп — Мерлин, какое зрелище! Я понимаю, почему греки избрали именно эту гору обиталищем своих богов. Она вздымается вверх, до самых облаков, и у подножия Олимпа чувствуешь себя именно тем, кем и являешься — мелкой соринкой на теле Земли.

После, вдоволь налюбовавшись на гору, мы отправились в магический Парфенон. И вот там, пожалуй, произошло что-то, чему у меня нет объяснения.

Началось все с того, что мы с Алом почему-то решили разделиться — он решил осмотреть какие-то руины неподалеку, а меня вдруг заинтересовала колоннада, и я направилась в обход храма Афины.

Колонны, казалось, вот-вот разрушатся — испещренны трещинами и посерели от времени. Но я касаюсь одной из них, и холодный мрамор развеивает это впечатление.

Я прохожу между колоннами. Тысячи пылинок танцуют диско в солнечном свете, который полосами расчертил пол впереди и позади меня.

Волшебников почему-то нигде нет. И вообще — до странности пусто. А в маггловском Парфеноне, расположенном на несколько километров южнее, наверняка толпы народа.

Внутри храма прохладно и пахнет чем-то сладковатым. Огромная статуя богини мгновенно приковывает взгляд — она богато разукрашена золотом и расписана яркими красками*. Кажется, будто Афина совсем-совсем живая — вот дрогнут коралловые губы в насмешливой улыбке, и богиня повернет голову ко мне. Но — этого не происходит, и я долго-долго рассматриваю ее синюю тунику и вьющиеся волосы, выбивающиеся из-под шлема с высоким гребнем. Две змеи вились по ее нагруднику, а копье в левой руке нацелено вверх.

Афина, сероокая дева-воительница, была прекрасна, и я невольно выпрямила спину.

Сделав несколько шагов вперед, я остановилась. И рассказала Афине то, в чем, наверно, даже себе не признавалась. Я боялась, что не могу полюбить. И Лахи, наверное, только укрепил меня в этом мнении.

Я не помню, чтобы о чем-то просила богиню. Мне было довольно и того, что в чем-то разобралась.

Тридцатого декабря мы с братьями и Тедди покорили очередной утес. Я сильно ободрала предплечья, съехав по шершавому камню вниз, не считая дюжины синяков. Джейми был до безобразия весел, суетился вокруг разведенного костра — солнце неуклонно шло к горизонту, и через каких-то полчаса будет уже темно.

Ал ничком распростерся по земле и стонал при попытке пошевелить пальцами ног. Все из-за тапочек, в которых взбираются по скалам — они так сдавливают ступню и пальцы ног, что те сосредотачиваются на одной точке, точно это теперь один пальчик. Пока лезешь, вроде ничего, не чувствуется, но когда снимаешь — такой кайф и одновременно мука, что это, пожалуй, может перекрыть ощущение триумфа после трудного подъема.

Тедди вроде бы вполне пришел в себя, чтобы помочь Джейми с чаем — он насыпал в большую железную кружку на пол-литра заварки, сахара, налил воды и поставил кипятиться на газовую горелку. Костер мы развели больше для света.

Хлеб, козий сыр, оливковое масло, пара банок рыбных консервов и медовые булочки — наш ужин. Ели мы уже в сумерках, но костер давал достаточно света. Сполохи пламени играли на жестяных боках кружек, поедали оберточную бумагу и завораживали своей пляской. Вверх взметывался язык пламени, тут же опадал, а на его месте уже вспыхивал новый, и так без конца. Позади нас — выжженная солнцем трава и твердая земля, впереди, за костром, — крутой склон. И мы четверо сидим, прижавшись друг к другу, и смотрим за игрищами костра, кажется, целую вечность, пока сухие ветки местного кустарника не прогорают до багровеющих углей. Затем мы засыпаем их песком, и идем вниз — в деревню, обмениваясь по дороге шуточками и подначками. Кажется, все забыли об охватившем их оцепенении у костра; но лично я никогда не забуду этого вечера. Стиснутая с двух сторон братьями, я казалась себе маленькой совсем. Да так оно и было, что бы кто ни думал. Пожалуй, именно в тот момент я поняла, что могу рассказывать семье все-все, что бы со мной ни происходило — ошибки ли, удачные догадки, взлеты или падения. Мы ведь семья. Вот кто бы мне объяснил, с чего вдруг мне взбрело в голову разыгрывать "железную леди"? Вот уж точно, маленькая.

_______________________

* В книге "Таис Афинская" М.Ефремова утверждается, что греки расписывали свои статуи: "...Все изваяние было раскрашено в яркие цвета: красный для тела богини, черный — для львиных грив. В оперении ее крыльев и сов чередовались черные и красные перья"; "...расписанные изображения зверей..." и т.д.