Призрак Хогвартса (гет)

"Mystery after gala night,"

It says, "Mystery of soprano's flight!"

Утреннее солнце ласково заглядывало в окна, пригревая присевших на подоконники учеников. Вдоль по коридору прогуливались двое: спокойный директор и обеспокоенный профессор Магии Пения.

— Альбус, меня беспокоит этот Одинокий Пианист, – обратился к Дамблдору профессор Рейе, рассеянно теребя уголки книги, которую держал в руках. – Он переходит все границы. Мало того, что вы обязаны платить ему две тысячи галлеонов в месяц, так он теперь в открытую нападает на учеников! Неужели вы ничего не можете сделать?

— Франсуа, как бы странно это не звучало, не могу. Вы знаете, мы перевернули весь Хогвартс вверх дном, но не нашли его.

Рейе в гневе вскинул руки.

— Проклятье! А ещё и мои певицы!.. Сначала Нарцисса устроила скандал, а теперь Лили Эванс пропала! Черт побери! – он закрыл лицо руками.

— Франсуа, прошу, не кричите, – мягко сказал Дамблдор, оглядываясь по сторонам. – Нам ни к чему волна слухов в школе.

— Но у нас нет актрис!

Дамблдор по-отечески потрепал Рейе по плечу.

— Вижу, вам тоже пришло, – Франсуа с недоумением взглянул на директора, но, проследив за его взглядом, взял с обложки книги письмо и протянул его Дамблдору. Тот разорвал кроваво-красную печать и стал зачитывать:

— «Мсье Рейе, я даю вам последний шанс. Лили Эванс вернулась к вам, и я горю желанием увидеть её в роли графини. Нарциссе же вы отведете роль пажа. Для роли графини нужно обаяние и красота, а роль пажа нема и скучна. Так что, мой выбор, без сомнений, идеален. Если вы ослушаетесь, то оперу будете давать в проклятом зале. Ваш покорный слуга, О.П.»

— Это, право, забавляет, – мрачно прокомментировал Рейе. – Не знаю, призрак он или ещё кто, но если он думает, что я буду плясать под его дудку и не дам Нарциссе рта раскрыть...

— Где она? – прервал его голос Джеймса Поттера.

— Нарцисса? – растерялся Рейе.

— Нет, Лили! Где она?

— Но мы не знаем, – ответил Дамблдор.

— Я получил записку, полагаю, от вас, профессор? – заявил Джеймс, помахав ею в воздухе.

— Что за нелепость? – фыркнул Рейе. — Я не причем.

— Так это были не вы? – вздохнул Джеймс и протянул злосчастный кусок пергамента, который зачитал Рейе:

— «Не беспокойтесь за мисс Эванс, Ангел Музыки взял её под своё крыло. Забудьте её».

Джеймс взглянул на Дамблдора, который выглядел слегка озадаченно, и поинтересовался:

— Если не вы это прислали, то кто же?

— Где он?! – раздался рассерженный голос Нарциссы. Она направлялась к ним, торопливо стуча каблучками. За слизеринской принцессой, как обычно, едва поспевала кучка воздыхателей.

— О, вот и вы! – обрадовался Рейе.

— Ах, милый Поттер, вот и ты! – ядовито бросила Нарцисса и ткнула ему в лицо записку. – Твоё письмо!

— Рехнулась что ли? – с недоумением взглянул на неё Джеймс.

— Скажешь, не ты его отправил?

— Конечно, нет!

— Что происходит? – нетерпеливо произнес Рейе.

— И что же я якобы прислал? – насмешливо осведомился Джеймс.

Нарцисса швырнула ему письмо, которое он зачитал:

— «Ваши дни в хогвартском театре сочтены. Вместо вас будет петь Лили Эванс. Попытаетесь занять её место – кары не избежать».

— Сколько писем, и все о Лили, – задумчиво произнес Дамблдор. – Только и слышно её имя...

— Лили Эванс вернулась, – раздался голос мадам Помфри, рядом с которой стояла Элис.

— И где она сейчас? – спросил Дамблдор.

— В медкрыле...

— Ей нужен отдых, – перебила её Элис.

Джеймс подошел ближе к медсестре:

— Можно к ней?

— Нет, мистер Поттер, не пущу никого.

Нарциссе же было откровенно наплевать на состояние Лили за исключением одного вопроса:

— Она будет петь? Будет? – с ним она обратилась к Рейе. – Всё это подстроено, чтобы ей досталась роль! И все это сделал Поттер, он по ней давно сохнет...

— Что, правда? – иронично отозвался тот.

Нарцисса продолжала распаляться, и профессор Рейе принял решение:

— Немую роль играет Эванс, а Блэк – графиню.

* * *

This faithless lady's bound for Hades!

Shame! Shame! Shame!

Большой зал изменился до неузнаваемости. Профессора Флитвик и Рейе постарались на славу, и глазам учеников представилась огромная сцена, во сто крат величественнее и таинственнее, чем в кабинете Магии Пения. Занавес темно-бордового цвета скрывал за собой суматоху, последние приготовления, склоки и сплетни – как в настоящем театре.

Ремус Люпин и один хаффлпаффец, Гидеон Прюэтт, сегодня были главными рабочими сцены. Они обозревали происходящее на сцене с высоты балок и перекладин. Сегодня профессор Рейе решил выставить там караул – мало ли что.

За кулисами стояла Лили, окруженная подругами, которым «по блату» разрешили увидеть оборотную сторону театра.

— Говорят, у него кожа желтая, как пергамент, а вместо носа – дырка! И что он может убить волшебным лассо! – трещала Джессика, вываливая на подруг свежую порцию слухов.

— Говорила бы ты о том, что знаешь, Джессика, – раздался вкрадчивый голос мадам Помфри, пришедшей посмотреть на выступление своей племянницы Элис. – Молчание – золото, – и с этой фразой она оставила девушек.

Наконец, зрители расселись по своим местам, в зале медленно погас свет, и Хогвартс погрузился в мир музыки. Опера «Il Muto» славилась невероятными, красочными костюмами, толстым слоем макияжа у всех актеров и сложными вокальными партиями. С первых минут представления зрители словно очутились в Парижской Опере – красные кресла, громадная сцена и, конечно, классический оркестр под управлением профессора Рейе. Конечно, инструменты были заколдованы и играли сами, но это не нарушало таинственную, захватывающую атмосферу.

Нарцисса Блэк блистала. Никто не мог поспорить, что её голос был идеален. Кристально чистый, без единой соринки, он мог издавать самые прекрасные созвучия, сложнейшие аккорды, самые страстные ритмы и сложнейшие модуляции. Но ему не хватало небесного огня, который один мог взволновать и вознести душу. А девушка, душа которой была полна этого огня, сегодня была не вправе издать ни звука. Она играла юношу, переодетого служанкой. Графиня – Нарцисса – крутила с ним роман за спиной своего мужа. Опера, полная сатиры, пользовалась бешеным успехом во Франции, она понравилась и британским школьникам.

Нарцисса же наслаждалась своей победой и самозабвенно пела:

— Serafimo – away with this pretence!

You cannot speak, but kiss me in my husband's absence!

Девушка наклонилась к Лили, прикрывая лицо веером и изображая поцелуй. Лили, встретив её полный ликования и презрения взгляд, едва не оттолкнула её и не ушла со сцены. Вместо этого она отвернулась и отошла на пару шагов. Нарцисса же запела вместе с хором:

— Poor fool, he makes me laugh!

Time I tried to get a better, better half...

— Разве я не сказал, как должны были распределиться роли? – на весь зал прогремел глубокий, пугающий голос. Ученики взволнованно зашептались. Лили испуганно оглядела зал и произнесла:

— Это он...

— Ты должна молчать, жаба! – прошипела ей Нарцисса и взглянула на Рейе. Тот взмахнул палочкой, заиграла музыка и сцена началась заново. Но Пианист слышал её.

— Жаба, юная леди? По мне, так жаба – это вы...

Нарцисса вздохнула и запела:

— Serafimo, away with this pretence!

You cannot speak, but kiss me in my... – и застыла в немом ужасе, не в силах произнести больше ни звука. Потому что последним, что вырвалось из её горла, было отвратительное, резкое, фальшивое «Ква!». По зале прокатился шепот, многие засмеялись. Профессор Рейе выронил палочку и побледнел. Он просто поверить не мог, что из её гортани, из этого идеального, чистого, безупречного инструмента вырвалась... жаба!

У Нарциссы из глаз потекли слезы, она закричала и убежала со сцены. Занавес спешно опустили. Профессор Рейе несколько секунд беззвучно глотал ртом воздух, а потом повернулся к залу и сбивчиво объявил:

— Пожалуйста, оставайтесь на местах! Спектакль продолжится через несколько минут! Роль графини будет играть мисс Эванс! – и он указал на растерянную девушку, которая после такого заявления раскрыла рот от удивления. – А пока мы представим балетный номер из третьего акта.

За сценой торопливо собирались маленькие балерины. С грехом пополам, заиграла музыка, и на сцене появились танцовщицы. Публика утихомирилась и продолжала смотреть представление.

Наверху же Гидеон забыл о своих обязанностях и в мгновение ока оказался внизу, побежав за Нарциссой. Люпин и рта не успел открыть, как остался в одиночестве. Вдруг он почуял человека и навострил уши. Он вынул из кармана палочку и, осторожно оглядываясь по сторонам, последовал за запахом. В темноте мелькнула тень, и Люпин выставил палочку вперед, выкрикнув: «Люмос!» Луч света выхватил из темноты искаженное злобой лицо в белой полумаске. Рем от неожиданности выронил палочку и остался безоружным. Эрик взмахнул своей палочкой, и шею Люпина обхватила веревка. Эрик с безумным выражением лица и горящими глазами наблюдал за тем, как Рем тщетно пытается ослабить хватку, как он задыхается. Пианист подошел к нему вплотную и столкнул его с перекладины. Бездыханный, Рем упал на сцену.

Девочки-балерины завизжали от страха и разбежались. В зале начался переполох. Младшие курсы в панике побежали к выходу из зала, и старосты с трудом смогли успокоить обезумевшую толпу. Дамблдор в мгновение ока оказался на сцене и громко объявил:

— Прошу всех сохранять спокойствие и проследовать в свои гостиные! Старосты, разведите младшекурсников по спальням! Это несчастный случай, не нужно паниковать!

Профессор Рейе от отчаяния готов был повторить судьбу Ремуса, сбросившись с перекладины. Сириус, Джеймс и Питер со всех ног побежали к сцене. Мадам Помфри уже была рядом с Люпиным и «сняла» веревку. Рем был бледен как смерть и почти не дышал. Мародеры растолкали окруживших их друга людей и отчаянно обратились к медсестре:

— Он жив?!

Та, внимательно осмотрев Люпина, быстро взглянула на троицу:

— Жить будет, – и наколдовала носилки. Перенеся Рема на них, она немедленно отправилась в больничное крыло. Джеймс заметил неподалеку мечущуюся Лили и бросился к ней. Девушка, увидев Поттера, позвала его. В руках она держала красную розу с черной лентой. Джеймс крепко схватил девушку за руку и хотел увести со сцены, но Лили остановила его:

— На Северную башню, там безопасно, – и повела за собой.

* * *

Say you need me with you, now and always

That's all I ask of you

— Почему туда? – задыхаясь, спросил Джеймс, едва поспевая за Лили. Они бежали по винтовой лестнице, ведущей на крышу башни.

— Мы не вернемся, – испуганно, но решительно ответила Лили. – Он убьет меня! Он везде меня найдет!

— Не говори так! — всполошился Джеймс.

— А если нужно будет убить тысячу людей – Одинокий Пианист убьет и не задумается! – отчаянно заявила она.

— Все это слухи! – попытался успокоить её Джеймс.

— Мерлин, что это за человек? – дрожащим от страха голосом продолжала она. Убийца! Я в его власти и никогда не освобожусь!

— Чей голос ты слышишь? – наконец, начал что-то понимать Джеймс.

— Он в моей голове... – закончила Лили, выйдя на крышу. С неба срывались крупные снежинки, покрывая холодный каменный пол мягким покрывалом.

— Да нет на свете этого Пианиста! – покачал головой Джеймс.

— Джеймс, я была там, в его царстве тьмы! Джеймс, я его видела... смогу ли когда-нибудь забыть это страшное, обезображенное лицо?.. – она замолчала и отвела глаза. Лили ступила ближе к статуе, венчавшей башню, и зачарованно продолжила:

— Но его голос... такой странный, нежный. В ту ночь моя душа парила, как никогда раньше!

— Лили, это был просто сон, – словно разубеждая ребенка, сказал Джеймс.

— Но в его глазах боль и горечь всей земли. Взгляд его полон и угрозы, и любви, – с сочувствием пропела Лили, прижимая к груди розу.

— Лили! – позвал Джеймс, и девушке показалось, что по крыше прокатилось знакомое эхо: «Лили!» Девушка опустила голову. Она не знала, что думать. Она была напугана и растеряна. Её драгоценный Ангел Музыки оказался человеком, который едва не задушил её друга! Сегодня он убивает, а завтра нежно поет. Она все ещё чувствовала его нежные, полные любви прикосновения на своей коже, слышала голос, ставший ей лучшим другом. А теперь она стояла на перепутье. Попытаться сбежать или подчиниться ему, грозе Хогвартса? Она не сможет бороться с ним одна, его власть над ней слишком велика. По щекам Лили потекли слезы, и она уронила красный цветок на снег.

— Не бойся, Лили. Я здесь, с тобой. Никто тебя не тронет, я защищу тебя.

— Я не хочу жить во тьме, – Лили внезапно приникла к плечу Джеймса. – Мне нужна свобода, – она взглянула в глаза Джеймсу. Он был так близко. Он обещал, что защитит её, обещал быть рядом. В его ореховых глазах она видела нежность и решимость одновременно. «Он обещал, что будет рядом» – тысячу раз повторила она про себя.

— Я освобожу тебя. Я буду твоим светом, Лили. Я люблю тебя, – он отвел от её лица рыжую прядь и, наклонившись, поцеловал её. Лили ответила на поцелуй и забыла обо всём. Её сердце билось в унисон с его сердцем, его руки обнимали её, его губы нежно ласкали её. Джеймс отстранился и взглянул в её зеленые глаза. Лили улыбнулась и прижалась к Джеймсу. Тот счастливо закружил её и снова поцеловал.

— Нам пора! Наверное, нас ищут, – воскликнула Лили и с Джеймсом под руку убежала внутрь башни, упиваясь своим счастьем. Теперь она не боится. Она нашла защитника.

Из-за высокой статуи показалась фигура в длинном черном плаще. Человек увидел на белом снегу розу, которую он подарил ей. Он поднял её и прошептал:

— Я подарил тебе свою музыку. Я дал твоему голосу крылья. И так ты отплатила мне – отвергла, предала... Лили! – и слезы потекли из его глаз. И, казалось, ночь плакала вместе с ним. Эрик услышал издалека радостные голоса парочки и рассвирепел. Боль мгновенно сменилась яростью и жаждой мести. Он выпрямился, сжал кулаки и прокричал в темноту:

— Ты проклянешь день, когда отвергла Эрика!