Невеста Призрака (гет)

С утра Эрик вернулся в "Lacroix" и обезвредил свои ловушки. Это заняло у него дольше времени, чем он предполагал — в конце концов, мужчина хотел разорить театр, уничтожить репутацию Изабель, запереть её навсегда в безопасном, тёмном жилье. И потому сложных конструкций, гарантировавших зрелищную смерть, было слишком много.

Злоба на девушку была благодатной почвой для его садистских фантазий.

Вздохнув, он убрал тугие пружины из механизмов, которые должны были расплющить под собой пару артистов.

Самой Изабель он ни за что не причинил бы вреда, но вот её окружение его мало волновало. Эрику было плевать, если бы у Косет раздробило суставы, если бы перед Ришаром взорвалось зеркало... Изабель бы его за это не простила, но и что с того? Она бы была в его власти — иного выбора он бы ей не дал.

Прошлой ночью, помирившись с ней, он осознал, что был не прав.

Да и смог бы он долго мучить Изабель такой нездоровой, маниакальной любовью?

В прошлый раз он продержал её взаперти почти месяц. Был ли он счастлив? Нет. Определённо, нет. Изабель быстро смирилась с участью пленницы — больше ей ничего не оставалось — но и к своему либретто за это время она не притронулась, не смогла написать ни строчки.

Прошлой же ночью Эрик засыпал под её шёпот и тихое шкрябанье ручки в тетради.

Нужно будет подобрать музыку, исправить недочёты.

И показать ей свою новую работу. Вдруг понравится...

Эрик нахмурился от этих мыслей, закрыл глаза, глубоко вздохнул. Не время думать о творчестве. Нужно решать проблемы по мере их поступления: сначала премьера, потом забрать гонорар, потом вытащить девушку из её чёртовой мансарды.

И жить среди людей? С таким уродством? Все соседи Эрика поседеют от страха.

Погружённый в свои мысли, он не заметил подошедшего Жиля.

— ...твою-то мать.

Эрик скосил на него взгляд, после чего продолжил вытаскивать гвозди из виселицы. Как раз Жиля он и собирался на ней вздёрнуть.

К молодому парню мужчина никогда не скрывал своего презрения. Если раньше Жиль рядом с Призраком Оперы был сдержанно вежлив, то теперь содрогался от каждого размашистого жеста. Должно быть, мерзкий мальчишка нутром чуял близость смерти. В конце концов, он в труппе самый проницательный. Пускай и тупой, как пробка.

И всё же, Эрик ненавидел его по другой причине. За молодость, за красоту, за энергию, за живой голос.

И за большую семью, о которой парень часто рассказывал.

Будь Эрик прежним, от зависти сгорал бы этот чёртов сопляк.

— Мсье... — прерывисто выдохнул Жиль, не зная, как сформулировать вопрос.

— Если не уберёшься, — ответил Эрик, — точно будешь болтаться в петле. Не думай, что без тебя премьера не состоится. Любой болван сыграет не хуже.

Жиль затрясся, побелел, но уходить не спешил. Призрак Оперы решил не обращать на него внимания — в конце концов, если идиот заскучает, он в конечном счёте уберётся.

— Это для Изабель?

— Какой же ты кретин! — вспылил Эрик, направив на него гаечный ключ.

Видимо, сделал он это слишком резко, потому что Жиль завизжал, как маленькая девочка.

Мужчина с подчёркнутым презрением поднял бровь. Жиль затих не сразу. Когда же ему, наконец, удалось взять над собой контроль, согнулся пополам и грязно выругался.

— Угомонился? Теперь проваливай.

Жиль тяжело дышал, упираясь ладонями в колени, пристально глядя на Эрика. Собственный крик словно вытянул из него все душевные силы.

— Н... нет.

Эрик обдал его таким взглядом, что Жиля затрясло с новой силой.

— Я... подружиться хотел, — нахмурился парень, понимая, как нелепо звучат его слова. — А вам что ни скажи, то упрёк. Пошучу — обвиняете в несерьёзности, жалуюсь — называете нытиком, ворчу — велите заткнуться. Даже если молчу, вы на меня набрасываетесь! А я, вообще-то, ваш поклонник! У меня даже автографы есть обоих Валуа.

Ни один мускул лица Эрика не дрогнул.

— ...как ты узнал? Как ты, сопляк, узнал?

Жиль дёрнул плечами, опустив голову.

— Раньше я часто вас слушал. Не сразу, но я вспомнил, как в юности ходил на ваши спектакли, — Жиль нахмурился, он столько любезностей натерпелся от Призрака Оперы, что ему не терпелось уколоть мужчину в ответ. — И Валуа-старший играл лучше!

Эрик сжал губы в линию, веля себе сдержаться. Но в конце концов, с его уст сорвался смешок, переросший в хриплый, зловещий смех.

Мальчишка, который боялся его больше остальных, стал проявлять характер. Подумать только! Он знал Призрака Оперы как при жизни, так и после смерти. Этот необразованный, спесивый, вечно излучающий счастье молокосос!

Эрик испытывал к нему чистейшее отвращение.

— Ну и что с того? — хмыкнул Эрик, вернувшись к работе. — Мой отец мёртв, как и я...

— ...больше всего мне нравился его дуэт с Кристин.

Эрик застыл.

— Красиво они вместе звучали, — вздохнул Жиль. — Ваш отец, вечно сосредоточенный и строгий, становился мягче. А Кристин казалась воплощённой нежностью. Я мечтал, чтобы однажды мне пели так же, как она пела вашему отцу.

Эрик молчал.

— Вы с Изабель так же смотритесь. Я... так завидую вам.

Мужчина обернулся.

— Моя грымза петь не любит, — хохотнул Жиль, почесав затылок, — не суждено моей мечте сбыться.

Нахмурившись, Эрик отвернулся, выкрутив один из винтов. Он ударил ногой по дереву, и виселица с грохотом развалилась.

— Для тебя, — произнёс Эрик, указывая на обломки. — Это предназначалось для тебя.

Жиль вновь весь будто бы вжался, сделался меньше, побледнел.

— Два месяца я ждал дня, когда повешу тебя перед полным зрительным залом, — Эрик хмыкнул, убрав руки в карманы брюк, прислонившись спиной к стене. — Два месяца представлял, как твоя смазливая физиономия покраснеет, вздуется, станет уродливой маской. И как ты издашь вместо своего драматического тенора предсмертный хрип. Может, и после премьеры буду представлять это. Терпеть тебя не могу.

Жиль тяжело вздохнул.

— Но за что?

Эрик сощурился, глядя в сторону.

В самом деле, за что?

— Радуйся, что этого не произойдёт, — процедил мужчина. — Но если ты сегодня перед зрителями не вывернешься наизнанку...

Парень перестал дышать, когда Призрак Оперы прошёл мимо него, удаляясь в один из скрытых от глаз проходов.

— ...будь уверен, я покажу тебе, что есть вещи куда страшнее смерти.

Оставшись в одиночестве, закрыв за собой дверь, мужчина выдохнул. Ловушки обезврежены, ничто не помешает грядущей премьере.

Пусть Изабель только попробует снова начать пилить его после выступления.

* * *

Изабель пришла в театр чуть позже Эрика. Во-первых, вернулись домой они за полночь. Во-вторых, вдвоём им было совершенно не до сна.

Девушка невольно улыбнулась, глядя на величественное здание театра. Подумать только, два месяца подряд она приходила сюда, словно на каторгу, а потом за несколько часов примирилась с главным мучителем, пришла с ним к согласию. И даже заболела надеждой.

Надеждой, что Эрик наконец-то вернётся к нормальной жизни.

Одолеть такого упёртого лба — подвиг, который Изабель бы не совершила, не будь сама такой же упрямой.

Войдя в кабинет, девушка расслабленно потянулась, стягивая с себя пальто.

И замерла, увидев в чехле новое платье. Чёрное, с открытыми плечами, без рукавов и невероятно пышное. И на нём, точно россыпь звёзд, сверкали мелкие драгоценные камни.

Изабель прерывисто вздохнула, мысленно обругав Эрика. Не на платья он должен тратиться! Но, что более важно... открытые плечи! У неё на коже до сих пор алели следы от его поцелуев, и Эрика нисколько не смущало, что их увидят все!

Да и что ему смущаться? Он же обожал видеть Изабель сгорающей от стыда!

Интересно, что об этом писал его несравненный Фрейд?!

Девушка поискала письмо с указаниями, но не нашла. Либо Эрик хотел, чтобы она импровизировала, либо хотел заставить сделать нечто, в чём она ему тут же отказала бы.

Вынув платье из чехла, она коснулась мягчайшей ткани. Несмотря на мрачный цвет, оно было воздушным, изящным, даже страстным. И судя по тому, как каждая вещь подчёркивала красоту Изабель, Эрик долго подбирал дизайн и ещё дольше трепал нервы портным.

Его так просто не отговоришь от бессмысленных трат. Да и чему тут удивляться? За пять лет в Lacroix Эрик забыл, на что должны тратиться деньги на самом деле.

Перед перевоплощением Изабель обошла театр. Эрик сказал, что напичкал здание ловушками как для зрителей, так и для персонала, и ей было интересно, где он их прятал.

Ожидаемо, она ничего не нашла. И, честно говоря, была этому рада.

Эрик уже не раз демонстрировал ей весь мрак своей души. Ей не хотелось знать, насколько изощрённые убийства он придумал для людей, которых она знала, к которым привыкла, которых в какой-то мере любила.

Пусть избавляется только от тех, кто этого заслужил, а других не трогает.

Главное: он нашёл в себе силы признать, что был не прав. Обычно в таких ситуациях Эрик предпочитал молчать, огрызаться или закатывать глаза. Он всегда считал своё мнение единственно верным.

Нельзя сказать, что Изабель не нравилась его самовлюбленность. Эрик злил её, но в то же время она завидовала этой черте его характера.

Она тщательно осмотрела декорации, прежде чем вернуться в кабинет. Всё было настолько безопасно, насколько это возможно, и тем не менее Изабель не чувствовала покоя.

Наоборот, её тревога только возросла.

Во-первых, Эрик в любой момент мог передумать, мог сорвать постановку сразу после антракта, мог столкнуть Жиля с самой высокой конструкции.

Во-вторых, ей было страшно из-за возможного успеха. Казалось бы, глупо такого бояться, но...

Что тогда ждёт Изабель? Громкая слава, гастроли, большие деньги, награды и авторитет. И Эрик. Спокойная семейная жизнь с самым невыносимым мужчиной на Земле.

Или нет?

Как он вернётся в общество? Как объяснит своё чудесное воскрешение? Как разрешит дела с полицейскими, которые уже разыскивали Призрака Оперы?

Казалось, возвращение Эрика к нормальной жизни сулило только счастье, но и проблем должно было принести не меньше.

А если ему грозит тюрьма?

С этими мыслями она вернулась в кабинет, хмурясь, скрестив руки. Эрик сидел за её столом и с задумчивым видом зачёркивал строки в её свежем черновике.

Изабель страдальчески вздохнула.

— Ты дашь мне хотя бы закончить первую версию?

— Когда ты так сильно обожаешь мою придирчивость? Ни за что, жизнь моя.

Закатив глаза, девушка заперла дверь изнутри. Эрик улыбался так лучисто и невинно, словно он и не прикасался к её стихам.

Если его ребёнок пойдёт характером в отца, Изабель мысленно поклялась оторвать мужчине голову.

— Эрик, — она подошла к столу. — Ты правда не сорвёшь постановку?

— Не сорву.

Она закусила нижнюю губу, отведя взгляд в сторону.

— Впрочем, если очень хочешь проломить голову Трифалю...

— Да Боже мой! — вспылила девушка, всплеснув руками. — Я не об этом!

Он склонил голову набок, откинувшись в кресле.

— Что будет после премьеры? — вздохнула она. — Прославимся, разбогатеем, завершим сезон... а потом?

— Поженимся, — он хмыкнул, — официально. А если вздумаешь мне отказать, то будь готова к неописуемой катастрофе. Я её тебе гарантирую.

— Ты мне и в случае согласия её устроишь, — проворчала Изабель.

— Разумеется, — улыбка Призрака Оперы стала коварнее. — Разве я могу позволить своему ангелу заскучать?

Она закатила глаза.

— Тебе предстоит бумажная волокита. Как ты объяснишь своё воскрешение?

— О... вот что тебя волнует, — мужчина подался вперёд. — Счастье моё, неужели ты думаешь, что я не задавался этим вопросом?

— И? У тебя есть идеи?

— Как я уже сказал, ради тебя я всё сделаю, — он протянул ей руку, веля подойти. Изабель обогнула стол, сжала его ладонь, и Эрик резким движением притянул её ближе, заставил сесть себе на бедро. — Даже вернусь с того света.

— Пока не увижу, — прошептала девушка, когда мужчина коснулся губами её шеи, — не поверю.

— Радость моя, — произнёс он ей на ухо, зарывшись носом в пышные кудри. — Я весь состою из холодной, мрачной смерти, я следую с ней, несу с собой, пропитан ею. За тобой волочится гнилой труп, обожает тебя, боготворит тебя. И если он пообещал воскреснуть ради тебя, не сомневайся в этом.

— Ты просто сбиваешь меня с мысли своими красивыми словами.

— А ты настолько себя не любишь, что мне приходится любить тебя за двоих, — с этими словами он мягко поцеловал её ладонь. — Не беспокойся. Верь мне. Я всё улажу.

Изабель покраснела до корней волос, вперив взгляд в пол.

— Не знаю, что в тебе очаровательнее, — с этими словами он провёл пальцами ей по линии челюсти, заставив посмотреть себе в глаза. — То как ты краснеешь от смущения или как багровеешь от гнева.

— Для тебя это очаровательно? — ворчала девушка. — Тогда буду орать на тебя каждый день.

— Я не против, — улыбаясь, он зарылся носом в её волосы, переходя на шёпот, — если кричать на меня ты, моя неистовая валькирия, будешь в постели.

У Изабель запылали уши.

— Ты. Невозможен.

— Не будь я таким, ты бы на меня не обратила внимания.

Он поцеловал девушку, прежде чем позволить ей выскользнуть из своих объятий. Эрик был прав. Изабель могла сколько угодно злиться на него за наглость, эгоизм и упрямство, но в то же время она млела от его характера, силы воли, мрачной, давящей ауры.

Не о таком прекрасном принце она мечтала в детстве.

В то же время рядом с мрачным королём у неё не было желания жаловаться.

— Так, — она указала пальцем на новое платье. — Я это не надену.

— Наденешь, — ответил он. — Сегодня траурный для меня день и я не собираюсь этого скрывать.

— Эрик, — процедила Изабель. — Это платье открывает шею.

— К чему ты клонишь?

Оттянув воротник свитера, девушка показала яркие, сразу бросающиеся в глаза следы поцелуев. Эрик скользнул таким красноречивым взглядом по её шее, что Изабель показалось, будто бы на коже осталась ещё одна отметка его пылкой страсти.

— У меня такие же.

— Эрик! — вспыхнула девушка. — Не об этом речь!

— Переодевайся, — хмыкнул он, не обращая внимания на её негодование. — Будет скверно, если Невеста не придёт на моё выступление.

— Не буду! Ты на моей шее живого места не оставил, — Изабель отвернулась от него, с пренебрежением отмахнувшись от платья, — и ещё гордишься этим!

— Если будешь упрямиться, я не оставлю живого места и на всём остальном, — он поднялся с кресла и, подойдя к девушке, приблизился к ней вплотную, не оставив ни миллиметра свободного пространства. — В конце концов, от моих поцелуев ты забываешь все свои аргументы.

— С тобой тяжело спорить, — прерывисто выдохнула Изабель, — ты начинаешь кусаться.

— Ты меня упрекаешь или подначиваешь?

Мужчина до того лукаво улыбался, водя пальцем по пояснице девушки, что она не могла ни на чём сосредоточиться.

— У тебя премьера через пару часов, — выдохнула Изабель, опустив ладонь на грудь Эрика. — А ты даже не в костюме.

— Почему же?..

— Ты собрался выступать во фраке?

— Да, — скользнув пальцами вдоль её позвонков, он принялся накручивать прядь волос девушки себе на палец. — Должен же Призрак Оперы хоть в чём-то тебя не слушаться.

— Но ты же придираешься к любой мелочи, к любому отступлению от правил...

— Но зритель ждёт Призрака Оперы, а не Джекила и не Хайда, — Эрик перешёл на вкрадчивый шёпот. — И его нужно уважить.

Изабель хотела поспорить, но, задумавшись, поставив себя на место зрителя, она понимала, что Эрик прав. Зрители любят его загадочный образ, его мрачную, элегантную фигуру, его вспыльчивый характер.

Подумать только! Несмотря на преступления Эрика его обожали настолько, будто он стал национальным героем.

Впрочем, неудивительно. Люди любят дьявольски обаятельных мерзавцев.

— И зачем Гаскон закупал для тебя костюмы?..

— Этот напыщенный Мидас не обеднеет от потери пары сотен тысяч франков, — хмыкнул мужчина. — К тому же, я приношу ему куда больше, чем он тратит. А теперь одевайся, пока я не разорвал твои тряпки.

С этими словами он мягко подтолкнул Изабель к платью. Девушка закатила глаза.

— Отвернись.

Зная, что Эрик этого не сделает, она отошла в дальний угол кабинета, быстро стянула с себя одежду, натянула платье. И вздрогнула, когда Эрик, неслышно подойдя сзади, застегнул на спине молнию.

— Я знал, что в чёрном ты станешь самим совершенством.

— Это платье стоит дороже меня, — хмурясь, девушка подошла к зеркалу и провела ладонью по своей "израненной" шее. — А ещё оно откровенное. В нём я чувствую себя совсем голой.

— Я видел тебя голой. Никакого сходства.

Изабель вспыхнула, резко повернувшись к нему. Встав со спины, Эрик улыбнулся, глядя на их отражение в большом зеркале.

— Чем не красавица и чудовище?

— Красавиц здесь нет, — девушка с хмурым видом скрестила руки на груди, глядя на них в зеркало. Ладонями в перчатках мужчина провёл по её плечам, сжал их, вызвав мириады мурашек.

— ...ведьма?

— Я тебе сейчас такую ведьму устрою!

Эрик заставил её замолчать, опустив палец на губы. После он достал из внутреннего кармана фрака чёрную полоску ткани и, глядя на девушку в зеркало, надел ей его на шею.

Не платок, не шарфик, и даже не удавка.

Бархотка, сверкающая драгоценными камнями, плотно облегала шею и скрывала яркие следы от поцелуев.

— Лучше, ангел мой?

— Эрик, — девушка выдохнула, покачав головой. — Это последний раз. Пока не начнёшь жить со мной в нашем доме, ни одного платья не надену.

— Ну что ж, ходи голой.

— Да что с тобой сегодня?! Что бы я ни сказала, всё сводишь... к этому!

Он приблизился и запечатлел поцелуй на её губах.

— Всего лишь волнуюсь. Я пять лет не был в главной роли...

Изабель вздохнула, встретившись с ним взглядом. Мягко, заботливо, девушка провела ладонью по здоровой половине его лица.

— Величайший артист в мире волнуется? — она невольно улыбнулась. — Эрик, скромность тебе не к лицу.

Он не сразу ответил, тяжело вздохнув.

— Они будут разочарованы. Лучше бы я, Призрак Оперы, действительно был бесплотным духом, чем обыкновенным выжившим.

— Эрик, — Изабель опустила голову ему на плечо, закрыла глаза. — Ты сам не знаешь, насколько обаятелен без этого образа.

В ответ мужчина только пожал плечами, однако по лицу, по глазам девушка видела его тревогу. Удивительно. Он не боялся вершить правосудие, не боялся красть Изабель и сводить с ума актёров, но волновался перед выступлением. Этот вечно самодовольный, наглый и насмешливый гений!

Девушка заулыбалась.

— Эрик.

— Что?

— Я люблю тебя, — она осторожно провела пальцами у него за ухом, будто бы оправляя волосы на виске. — И мне неважно чужое мнение. Ты уже неоднократно показал всем, кто в театре истинный гений.

Он вздохнул.

— Изабель, — мужчина посмотрел в сторону, убрав руки в карманы брюк, — это мой последний выход на сцену. На этот раз я осознанно прощаюсь с карьерой.

— Милый, — она лукаво улыбнулась, заставив его посмотреть себе в глаза. — Не зарекайся. Я видела, как ты был счастлив на репетициях, видела, с какой самоотдачей исполнял роль. Ты нужен сцене, а сцена нужна тебе.

— Мне ничего не нужно, — ответил Эрик, сжав её руки, взглянув в глаза. — Кроме моей упрямой Джезабель.

Она кокетливо опустила взгляд, пряча улыбку, мягко стискивая его ладони. На самом деле, девушка и сама волновалась из-за постановки. Она боялась, что благодаря её придирчивым замечаниям артисты не смогут сыграть как надо, боялась, что проблемные строки в либретто собьют их, что текст вылетит из памяти Жиля, как это часто бывало репетициях.

А ещё она боялась, что Эрик не сдержал обещания, что решил всё же сорвать постановку.

Нет. Нельзя об этом думать! Если она собралась выходить за него замуж, нужно доверять ему!

Без этого Эрик не откроет последнюю из своих мрачных тайн.

К тому же, она режиссёр, главное лицо закулисной работы. Кто сможет приободрить артиста, если не она?

В дверь постучались. Изабель вздрогнула, Эрик нахмурился, переведя взгляд на дверь и отпустил её руки.

— Эй, Из, — произнёс Жиль из-за двери. Услышав его, Эрик очень выразительно закатил глаза. — Где носит твоего мрачного придурка? У нас гримёры на ушах стоят.

Изабель широко открыла вход в кабинет. Жиль улыбнулся ей, но тут же помертвел, встретившись взглядом с Эриком.

— Гримёры могут выдохнуть, — ответила девушка.

— Не могут, — ответил Эрик. — Они халтурят. Им не удалось замаскировать давящую глупость его физиономии.

Парень медленно вздохнул. На репетициях Эрик задирал всех артистов мужского пола, но Жиль нарывался на любезности за каждый свой шаг.

Порой Изабель казалось, что мужчина ревновал.

А порой она сама ревновала его к красавицам-артисткам, к которым тоже бесконечно придиралась.

Ничего не скажешь. Спелись два одиночества.

— Милый, — вздохнула она, обернувшись. — Вы работаете вместе. Не пора ли тебе смягчиться?

— Вот ещё.

— У Жиля значительно меньше опыта, чем у тебя. Раз тебе так не нравится его игра, почему бы не начать наставлять его?

— Из, — шепнул парень, — он на первом же уроке насмерть забьёт меня трубой от органа.

— И окажу обществу и искусству неоценимую услугу, — Эрик смахнул с плеча невидимую пылинку. — Изабель, не требуй от меня слишком многого.

— Разве это слишком много — не огрызаться всего лишь пять часов?

Эрик закатил глаза, скрестив руки на груди, ставя точку в разговоре.

Девушка прекрасно знала, что порой мужчина нуждался в том, чтобы его поуговаривали.

— Пожалуйста, — произнесла она, подойдя, коснувшись его плеча. — Хотя бы сегодня. Все и так на нервах...

— Споёшь после третьего звонка, — перебил её Эрик, — и получишь самого любезного мужчину на всём земном шаре.

Изабель тяжело вздохнула. Честно говоря, чего-то подобного она и ожидала. Выступать на сцене было по-прежнему страшно, но того же панического ужаса, что и в первый раз, она уже не испытывала.

В конце концов, Эрик вытренировал её голос и так боготворил его, что любая женщина почувствовала бы себя на вершине мира.

— А ты оборвешь меня поцелуем?

Изабель лукаво улыбалась, увидев в карих глазах Эрика искры инфернального пламени.

И с каких пор она стала такой раскрепощённой?

— Надевай маску и готовься, — нетвёрдо приказал он.

Хитро сощурившись, она оправила белоснежный воротник его рубашки.

— Заставь зрителей биться в истерике, — прошептала девушка. — Мой неистовый Хайд.

— Не волнуйся, — произнёс мужчина, приблизившись на расстояние вздоха, почти соприкасаясь губами с девушкой, перейдя на шёпот. — Сделаю так, что после каждой арии ты будешь ёрзать в кресле.

Сжав губы в линию, Изабель вновь густо покраснела и сделала шаг в сторону. Нет. Эрика можно было переспорить, можно было оказаться правой в ссоре, но в искусстве флирта он непобедим.

— Иди уже, — проворчала она. — Мне нужно нанести макияж.

— Ты и без него само совершенство.

— Вон!

Одновременно они перевели взгляд на Жиля. Парень вытаращился, наблюдая то за девушкой, то за мужчиной. И теперь Изабель казалось, будто на неё он смотрел с тем же ужасом, что и на Эрика.

— Жакоте, — голос Эрика звучал строго, холодно. — Мадам требует уединения.

— А... ага.

Жиль исчез так стремительно, словно его ветром сдуло. Эрик, бросив на Изабель обжигающий взгляд, тоже удалился, закрыв за собой дверь.

Девушка вздохнула. Жиль любит сплетни, любит их распространять, и теперь хитрых улыбок среди труппы станет больше.

Ну и что? Пусть сплетничают сколько влезет. Изабель была так счастлива, что её не заботили обсуждения со стороны.

Она распевалась, накладывая макияж, красиво убрала кудри, надела маску. Вновь, глядя на себя в зеркало, она больше не видела страдающего от недосыпа и странных отношений режиссёра.

Теперь она была королевой.

Вздохнув, Изабель покачала головой, отведя взгляд от зеркала. Любая другая женщина мечтала бы о такой роскоши, о подобном романтическом образе.

Что же с ней было не так?

Невеста Призрака была её первой в жизни серьёзной ролью, от которой ей хотелось поскорее избавиться.

Окинув взглядом свою фигуру в зеркале, Изабель невольно провела ладонью по животу.

Скоро она будет похожа на пузырь на ножках.

Покачав головой, девушка вышла из кабинета и направилась к кулисам. Артисты, проходя мимо неё, кланялись, приподнимали цилиндры и приветствовали "свою спасительницу" радостными восклицаниями. Изабель торопливо прошла мимо, крепко стискивая кулаки. Перед каждой премьерой она волновалась настолько, что не замечала ничего вокруг.

Дирижёр уже ждал её. Пролистывая ноты, он тяжело вздохнул, встретившись с ней взглядом.

— Изабель, Призрак потребовал от тебя реквием.

Девушка закатила глаза.

— Зараза. Его же исполняет хор.

— Я бы сказал Призраку то же самое, но мне не слишком хотелось потом доставать палочку из глаза.

Изабель покачала головой, скрестив руки на груди.

— Как обстановка в зале?

— Гаскон утроил охрану и вызвал полицейских. И не зря. Зрители, не успевшие купить билеты, ломились в театр с боем.

Она глубоко вздохнула. Честно говоря, Изабель была готова к такой реакции публики. Призрак Оперы известен каждому французу, да и рекламная кампания отгремела по всей стране.

Гаскону пришлось постараться, чтобы ни один журналист не пробрался на репетиции.

Впрочем... Бувье бы смог.

— Исполним на тон пониже? — спросил дирижёр, заставив задумавшуюся девушку вздрогнуть.

— Нет. Звучать будет отвратительно. Я справлюсь, — она пролистала партитуру, освежая в памяти текст. — У меня нет другого выбора.

Мужчина негромко рассмеялся, и Изабель вскинула брови, подняв на него взгляд.

— Ничего-ничего, — заулыбался он. — Просто... играй роль. Покажи зрителям властную королеву, которую они так сильно хотят видеть.

Он явно хотел сказать не это, но вовремя прикусил язык. Пригладив волосы, Изабель вернула ему партитуру.

— Отправляйся в яму, — выдохнула она, закрыв глаза, мурлыкая себе под нос мелодию. — Играй сразу после третьего звонка.

— Да, мадам.

Изабель дёрнулась, густо покраснев под маской. До этого момента "мадам" она была только для Эрика, для того, с кем была помолвлена.

Она перевела взгляд на свои руки, погладила пальцами обручальное кольцо.

Только оно и напоминало ей все эти два месяца, что вспыльчивый, нелюдимый и озлобленный Эрик любит её.

Она взяла микрофон, включила его и замерла, стоя за тяжёлым занавесом, боясь выйти на сцену. Интересно, сколько там зрителей? На прошлой премьере она пела только для Призрака Оперы и смотрела лишь на него. От панического ужаса ей было не до публики.

Впрочем, задуматься об этом она не успела. Раздался третий звонок.

Глубоко вдохнув, Изабель откинула тяжёлую портьеру и вышла в свет софитов.

Примечания:

https://vk.com/misternevermore