Seven for a Secret (джен)

Случались дни, когда вставать с постели было слишком тяжело.

Сколько она себя помнила, Рапунцель с трудом справлялась с повседневными обязанностями. Она смутно помнила, что когда-то играла, но сейчас ее тяготила тяжесть мира, она едва могла двигаться. Матушка навещала ее каждый день, приносила еду и помогала одеваться, потому что Рапунцель была не в силах самостоятельно справиться даже с самой простой задачей.

Она была привязана к земле за волосы, и сесть было борьбой с собой в самом буквальном смысле.

Волосы росли так быстро, что она просто не успевала за ними. Иногда казалось, что стоит ей моргнуть, как волосы вырастут еще на фут. Она не знала, что обычно у людей волосы растут на дюйм в день, ведь ей не с кем было сравнить себя, кроме матушки, а матушка всегда выглядела одинаково.

Раз в год она подходила к окну и смотрела на огни, которые появлялись в день ее рождения, желая быть такой же свободной и унестись вдаль. Бывали моменты, когда ей хотелось сдаться, отрезать великолепные целебные локоны, которые, по словам матушки, нужно было защищать. Она хотела встать, выйти на улицу и встретить людей.

В башне не нашлось ничего достаточно острого, чтобы воплотить эту фантазию в жизнь. Матушка была слишком осторожна.

Однажды, на следующий день после своего пятнадцатилетия, она попыталась вырвать их из головы прядь за прядью, но они не ломались. Матушка была права, говоря, что они у нее волшебные.

Рапунцель была миниатюрной, но волосы казались настолько неподъемными, что она даже не могла описать это словами. Лежать целыми днями было вредно для здоровья, но и пытаться пошевелить тонкой шеей, когда на нее давят сотни килограммов, тоже не получалось. Иногда ей казалось, что шея может сломаться, если она сделает слишком резкое движение.

Постоянные головные боли, вызванные тяжестью волос, можно было облегчить только с помощью лекарств, которые приносила матушка. Это был их акт единения, когда Готель смешивала Рапунцель успокаивающий отвар, чтобы помочь ей заснуть и видеть сны. В те дни она не пыталась ничего делать, так как спать было приятнее.

Но однажды матушка так и не пришла.

Рапунцель не сразу поняла, что та опаздывает. Время — забавная штука, особенно с тех пор, как матушка начала давать ей лекарства от головной боли. Часы пролетали стремительно, и, однажды открыв глаза, она обнаружила, что время словно исчезло бесследно.

Лишь через два дня она поняла, что матушка не придет. Ее мочевой пузырь горел, и она хныкала, пытаясь продержаться еще немного. Наконец, ей пришлось сдаться перед неизбежным и обмочиться. Она не могла сама добраться до горшка.

Она была унижена, заперта в собственной грязи и не могла ничего сделать, кроме как плакать. Уже несколько месяцев она не вставала самостоятельно и, к своему ужасу, обнаружила, что не может сесть без посторонней помощи. Без матушки она буквально ничего не могла сделать, чтобы спастись. Ей оставалось только ждать и гадать, что же произошло, что помешало матушке прийти, ведь та любила ее и никогда бы не бросила.

Должно быть, что-то застряло в ее волосах — она чувствовала запах чего-то гниющего, но не могла подняться, чтобы посмотреть. Где же была матушка?

Ей некого было спросить, поэтому она продолжала размышлять, погружаясь то в сон, то в забытье, а время неумолимо текло мимо. Она неподвижно лежала в своей постели, все ждала и ждала, но никто не приходил.

Никто не приносил еду, никто не приносил лекарства, но все было нормально, потому что через некоторое время головные боли прекратились навсегда.