Отличительный фактор (джен)

Уэнсдей не нравилось ощущать себя маленькой и незначительной, но, стоя перед массивными дверьми замка, она решила, что готова признать превосходство тысячелетнего сооружения. Профессор Лонгботтом взмахнул палочкой, и тяжелые двери вальяжно распахнулись перед притихшими студентами. Уэнсдей бросила косой взгляд на Энид — та только лишь не подпрыгивала на месте от восторга. Другие ее сокурсники осматривались по сторонам, приоткрыв рты и слегка втянув головы в плечи. Уэнсдей выпрямилась и с достоинством переступила через порог.

Вестибюль Хогвартса окутал их золотистым сиянием, которое просачивалось через огромные узкие окна, и достаточно было сделать шаг, чтобы почувствовать: каждый угол здесь пропитан величественной магией.

— За этими дверьми расположен Большой зал, где мы будем ожидать вас к ужину, — Уэнсдей слышала в голосе профессора Лонгботтома нескрываемое предвкушение, он явно наслаждался реакцией гостей. — Сейчас мы пройдем к вашим комнатам, чтобы вы устроились и отдохнули с дороги. Боюсь, чтобы обойти замок целиком, нам не хватит времени всего вашего пребывания в Великобритании, но на завтрашнее утро мы запланировали экскурсию по основной части замка и территории. У нас большая программа учебных мероприятий, а также организованы встречи для укрепления связей между нашими студентами — мы не дадим вам заскучать.

— Скорее не будете спускать с нас глаз, — прошипел Ксавьер практически над ухом Уэнсдей, и та едва поборола желание сбросить его с огромной лестницы, по которой они поднимались вереницей на верхние этажи.

Ей вскоре наскучили словоизлияния профессора Лонгботтома, но внезапно их прервали восторженные возгласы ее однокурсников, когда лестница под их ногами начала сама плыть по воздуху. Нашли повод для удивления. Они просто не видели летающие кандалы из подземелий особняка Аддамсов — вот приятный способ перемещения.

Однако Уэнсдей отметила искусную резьбу на мраморных перилах, нервюрные своды и устрашающие статуи гаргулий из темного камня. Правда тот, кто разрабатывал художественную экспозицию, обладал прискорбным вкусом — нагромождение бесконечных портретов и скучнейших пейзажных инсценировок в стиле рококо говорило само за себя. В Неверморе интерьер был выполнен с гораздо большим изяществом.

Поднявшись на четвертый этаж, их небольшая делегация прошла вдоль длинного просторного коридора. Звуки шагов и шелест плащей гулким эхом разлетались по пространству.

"Чтобы пройти здесь и остаться незамеченным, — подумала Уэнсдей, — требуется определенный уровень мастерства".

Профессор Лонгботтом свернул направо, потом налево, и, наконец, они остановились перед большой дубовой дверью.

— Эти жилые помещения редко используются, но мы надеемся, что принимать гостей станет нашей доброй традицией.

Он провел их внутрь.

Уэнсдей его приветливость казалась утомительной. Она и так не выспалась, потому что Энид приступила к сборам лишь вчера. В одиннадцать вечера. Когда адекватные люди, следуя продуманному распорядку дня, наслаждаются покоем под покровом ночи. Каждый образованный человек осознает, как сказывается нехватка сна на формирующемся мозге. И Энид явно отставала от графика, потому что вместо того, чтобы собрать чемодан заранее, она носилась по комнате, разбрасывая пестрые тряпки. Вещь и не подумал встать на сторону Уэнсдей, а раздавал бесценные советы по комплектации капсульного гардероба. Уэнсдей же думала, что это барахло может быть годным лишь на растопку крематория.

Утром в день отправления Уэнсдей прошла еще одну проверку на стойкость, когда их небольшая делегация выстроилась около въездных ворот в Невермор и мадам Уимс, директриса академии, раздавала последние наставления:

— …И я очень рассчитываю, что вы проявите себя превосходнейшим образом! Последующие две недели вы станете лицом нашего сообщества. Для ауткастов наступают новые времена, и должная репрезентация…

На этом моменте Уэнсдей решила, что услышала достаточно. Тем более что Уимс бросала на нее многозначительные взгляды примерно каждые четыре секунды. Уэнсдей знала наверняка, потому что соотнесла промежутки с частотой своего пульса.

Когда пламенная тирада завершилась, тринадцать учеников Невермора и профессор Гелдероуз выстроились около порталов: абажура от винтажной лампы и заржавелой садовой тяпки. Уэнсдей предпочла тяпку, потому что если по ту сторону океана их ожидал неласковый прием, будет под рукой чем ответить. Не то чтобы она не полагалась на свое мастерство в наложении порчи, просто предпочитала держать в фокусе все доступные средства.

Знакомое ощущение крючка пронзило солнечное сплетение. Уэнсдей даже прикрыла глаза от удовольствия, которое в этот раз длилось чуть дольше обычного. Трансатлантический перелет — это вам не слетать на кладбище в Филадельфию.

И вот они уже стояли около кованых ворот по щиколотку в грязи. Уэнседей была уверена, что услышала со стороны Бьянки легкое "Иу", и почти улыбнулась.

Не успели они осмотреться, как их приветствовал полноватый и чересчур доброжелательный мужчина, в строгой черной мантии и с абсолютно невозможным колпаком на голове. Уэнсдей не соглашалась со многими последствиями прогресса двадцать первого века и часто с тоской думала о старых временах, но вот от колпаков следовало бы отказаться.

Мужчина представился профессором Лонгботтомом, он преподавал гербологию, как и мисс Гелдероуз. Ученики и преподаватели разместились в каретах, запряженных прекрасными фестралами, и отправились в путь.

Спустя минут сорок они с Энид уже раскладывали вещи в небольшой комнате с невысоким потолком и витражами на окнах. Мебель была простая, аскетичная и потертая от старости, но при этом целая и функциональная. Уэнсдей выбрала кровать подальше от окна, а Энид с удовольствием заняла вторую, так как та располагалась ближе к шкафу. За пятнадцать минут Уэнсдей справилась с вещами, а Энид только разбросала все бесформенными кучами на ковре и кровати. Удивительно, как за шесть месяцев совместного проживания в Неверморе Уэнсдей успела смириться и даже немного привыкнуть к многоцветному вихрю по соседству. Он даже доставлял ей своеобразный мазохистский комфорт.

Уэнсдей подошла к окну и глянула вниз: отвесная стена, до земли по меньшей мере шестьдесят футов, пути к отступлению нет. Не то чтобы она имела это в планах, но предпочитала быть в курсе всех способов скрыться с места преступления. И не то чтобы в планах были преступления, но жизнь хитра на поворотах.

Из окна виднелась другая часть замка, за которой выступала полоса мрачного леса. Темные деревья даже в солнечном свете выглядели сурово и зазывали ее проникнуть в их ряды.

Дверь с протяжным скрипом отворилась.

— Время ужинать! Готовы к вареной моркови и кровяной колбасе? — голова Аякса в его неизменном синем бини, скрывающем змей горгоны, повисла в дверном проеме.

Уэнсдей прикинула, можно ли ее отрезать, если хорошенько захлопнуть дверь. Энид же резко обернулась, подскочила и отправила парню ослепительную улыбку. Уэнсдей закатила глаза и продекламировала:

— Твои познания в английской кухне не слишком обширны. В Шотландии одно из главных национальных блюд состоит преимущественно из бараньих потрохов, а в графстве Корнуолл делают пирог со стоящими рыбными головами. И не думаю, что мы располагаем правом критиковать вековую кулинарную культуру со стороны американского консьюмеризма, бургеров и невообразимого количества сахара в пище.

Аякс ткнул в Уэнсдей пальцем.

— Во-первых, я грек, во-вторых, убери свои безжалостные руки прочь от бургеров.

— Народ, предлагаю пойти на ужин и заценить их предложение, — Энид выступала в роли миротворца даже тогда, когда это не было необходимо. — И, Аякс, не бери в голову, просто мысли о потрохах, головах и крови в пище приводят Уэнсдей в крайнее возбуждение.

У Уэнсдей не было контраргумента на этот счет, и они вышли из спальни.

Учеников Невермора разместили в нескольких жилых комнатах, объединенных коридором с небольшим пространством для общения и отдыха. Профессор Лонгботтом и мисс Гелдероуз ожидали их снаружи. Собравшись полным составом, они отправились в обратный путь к вестибюлю, и на этот раз Уэнсдей была уверена, что запомнила его досконально. Чтобы изучить входы и выходы этого замка, потребуется время, и она решила приступить к делу незамедлительно. Ну разве что после ужина.

Спустившись по главной лестнице, они прошествовали в распахнутые двери Большого зала, и Уэнсдей готова была признать: архитекторы Хогвартса знали, что такое размах. В Неверморе помещения выглядели изящнее и искуснее, но здесь все представлялось величественным и даже великолепным. Простота архитектурных линий дополнялась картинами и скульптурами, замок казался одновременно и таинственно мрачным, и завораживающе уютным. Как жаль, что на пребывание им отведено лишь две недели и изучить каждый уголок не представится возможным.

Студентов провели вдоль длинных столов, за которыми сидели сотни учеников, провожающих их взглядами. Некоторые выражали восторг, некоторые любопытство, но нельзя было не отметить тех, кто смотрел с настороженностью, недоверием или даже враждебностью. Когда ты ауткаст, то привыкаешь, что на тебя смотрят как угодно — только не равнодушно.

Впереди, на возвышении, сидели преподаватели. Кастовое разделение, как же. В Неверморе преподаватели не брезговали сидеть рядом с учениками, а те, кто жаждал уединения, обедали в других местах.

И, разумеется, их выстроили, как обезьян, перед всей толпой. Вперед выступила Минерва Макгонагалл, Уэнсдей не раз видела ее фотографию в прессе — она предпочитала быть осведомленной о сильных мира сего, которые держат своей крепкой хваткой будущее магического сообщества. Директриса обратила на себя все взгляды и начала свою речь.

— Мы рады приветствовать наших особенных гостей в стенах Хогвартса.

"Особенных? Это так они снижают уровень ксенофобии?"

— Мы все осознаем важность крепких связей между сообществами волшебников и стремимся создавать равные возможности для каждого из нас. И Академия Невермор преуспевает в этом.

"Если вы называете убежище для магов, отвергнутых во всех остальных местах, достойным примером для создания равных возможностей — ваши представления о равенстве крайне непоследовательны".

— Наш преподаватель гербологии, профессор Лонгботтом, и преподаватель по тому же предмету из Невермора, мисс Гелдероуз, решили предоставить возможность студентам наших прославленных учебных заведений презентовать научные проекты по гербологии, обменяться опытом и завести новые знакомства. Неважно, волшебник ты чистокровных кровей, маглорожденный, оборотень, вампир или горгона — мы все достойные представители волшебного сообщества, и я рассчитываю на ваше гостеприимство, дружелюбие и приветливое отношение к нашим гостям, — суровый взгляд профессора обвел собравшихся за столами.

Уэнсдей решила, что пора бы и заканчивать, потому что после подобных нравоучений подростковый максимализм, которым был пропитан этот зал, точно никого не побудит поступать с точностью до наоборот.

Но речь и правда подошла к концу, и студентов Невермора пригласили занять свободные места. То есть сразу разбросать беззащитными на съедение местным тинейджерам. Разделяй и властвуй.

Уэнсдей решительным шагом направилась к столу, за которым сидели ученики с зелеными элементами формы. Факультет, Основатель которого запер в школе гигантское чудище, убивавшее одним лишь взглядом, был вне конкуренции. Увидев, что Ксавьер следует за ней по пятам, Уэнсдей резко обогнула стол и, ущипнув Энид за рукав пиджака, потащила ее по направлению к двум свободным тарелкам. Ксавьер с кислым видом поплелся искать другое место для трапезы.

Когда ученики разместились за столами, а мисс Гелдероуз устроилась соответственно на возвышении с остальными преподавателями, начался ужин. Мрачные прогнозы Уэнсдей и Аякса не оправдались, еда была разнообразной, выглядела вкусно, но являла собой слишком обыденное меню. Уэнсдей с легкой тоской подумала о любимых тушеных глазах тритонов бабушкиного приготовления.

Парень, который сидел рядом, бросал на нее косые взгляды, остальные, впрочем, не выказывали особого интереса и занимались поглощением пищи. Решив смутить его первой, Уэнсдей повернулась, немигающим взглядом уставилась на него и спросила:

— Что?

— Что — что? — он явно растерялся. Хорошо.

— Уэнсдей хотела сказать, что будет рада знакомству, я Энид, — Энид протянула парню руку над тарелкой Уэнсдей.

— Приятно. Уэнсдей — интересное имя. Ты, вероятно, родилась в среду?

— Нет, она родилась в пятницу тринадцатого.

"Какое облегчение, — подумала Уэнсдей, — что Энид располагает ответами на все контрольные вопросы, а также неуёмным желанием делиться бесполезной информацией".

Она вернулась к своей тарелке.

— Ладно. А я Скорпиус. Скорпиус Малфой.

Уэнсдей вновь обернулась и на этот раз окинула юношу взглядом с бóльшим интересом. Он был примерно их с Энид возраста, вероятно, четвертый-пятый курс. Его слегка удлиненные волосы, уложенные одновременно аккуратно и небрежно, были абсурдно светлого цвета, а черты лица заявляли о принадлежности к древнему роду аристократов. Уэнсдей и сама кое-что знала о семейном наследии, однако имя Малфоев было связано с множеством противоречий. Но ей всегда нравилось то, что находилось на грани.

Из задумчивого созерцания ее выдернул голос ученика, сидящего напротив.

— А почему только у одной тебя форма в черную полоску, когда у всех остальных она синяя?

— О, у Уэнсдей аллергия на цвет!

"Спасибо, Энид", — добавила про себя Уэнсдей.

— Это как? — с удивлением спросил Скорпиус.

— Ее плоть распадается на кластеры и отслаивается от костей, — жизнерадостно объявила Энид, накладывая себе побольше картофельного пюре.

— Круто, — отозвался мальчик не старше двенадцати, сидящий неподалеку. — А ты кто будешь: вампир или сирена? — спросил он у Энид.

После рассказа об отслаивающейся плоти люди как правило не горели желанием продолжать беседу с Уэнсдей. Она мысленно поблагодарила Энид ещё раз за то, что та приняла огонь социализации на себя.

— Я оборотень, — гордо заявила Энид.

Уэнсдей отметила, что глаза большинства сидящих рядом с настороженным интересом обратились к ней.

— Обалдеть! И давно тебя покусали?

Занятия по этикету явно не входили в местный учебный план.

— Меня не кусали, мои родители оборотни. Это значит, что их ребенок с вероятностью пятьдесят процентов тоже может им оказаться. И хотя уже стало известно, что я попала в статистику, я еще ни разу полностью не обращалась.

— А почему так?

— Если ты оборотень по рождению, обращение обычно происходит в возрасте от тринадцати до семнадцати, у меня есть еще пара лет в запасе.

— А ты из кого? — Скорпиус обратился к Уэнсдей.

— Не из кого.

— Как это?

— Меньше будешь знать, больше шансов, что я дам тебе состариться, не испытав на себе мое мастерство пыток и ментального унижения.

Скорпиус покосился на неё с недоверием, и Уэнсдей мысленно скрестила пальцы, чтобы он не оказался очередным Ксавьером.

— Хотите, покажу вам завтра школу? — предложил Скорпиус после недолгого молчания.

— Нас ожидает увлекательная экскурсия завтрашним утром от профессора Лонгботтома.

— Я не про это, — он усмехнулся, и в его глазах загорелся огонек. — Я покажу вам места, которые преподаватели обойдут стороной.

"Вот это уже другой разговор".

В целом ужин прошел, к сожалению, без эксцессов, но, к счастью, без излишней драмы. Уэнсдей наблюдала за своими сокурсниками из Невермора и видела, что многие из них завязывают осторожные беседы с сидящими по соседству. Что ж, возможно, план учителей о сближении инаковых с обычными мог иметь успех. Но, на взгляд Уэнсдей, что те, что другие были одинаково утомительными подростками.

Однако драма развязалась, когда по завершении ужина они с Энид вышли из зала и направились в свои комнаты. Один из долговязых парней прошел мимо Энид и нарочно задел ее плечом так, что она споткнулась и упала на каменный пол. Парень обернулся и рассмеялся. Желтый галстук. Хаффлпафф.

— А-у-у-у! Смотри, куда прешь, волчонок.

Быстро же они смекнули, что к чему.

— Следи внимательно за моей рукой, движения моей палочки будет непросто рассмотреть, когда я нашлю на тебя отменный летучемышиный сглаз, — Уэнсдей сделала шаг вперед и загородила собой Энид.

Ученики, проходящие мимо, остановились.

— А чего это ты черная? Слишком особенная из школы для особенных?

— Меня выделили за особо ужасающие заслуги.

— Уэнсдей, — Энид уже стояла на ногах, — брось. Мы не за этим сюда приехали.

— Да, вы приехали, чтобы промыть нам мозги, что монстры не опасны, и мы можем мило делить с ними кров и пищу, — продолжил парень. Еще немного, и Уэнсдей разделит на пищу его. — На самом деле вы просто кучка…

— Родрик, прекрати! — звонкий голос прервал ядовитый поток оскорблений.

"Какая жалость".

Уэнсдей обернулась и увидела девочку, также с желтым галстуком. Она выглядела немного младше, чем они с Энид, ее медовые кудри обрамляли веснушчатое лицо, но смотрела она хмуро.

— Засунь свои предубеждения куда подальше и отправляйся спать! Еще дай им повод думать, что все здесь — невоспитанные идиоты.

— И это говоришь мне ты, Мая? Тебе ли не знать, чего ждать от таких, как они.

— Благодарю, я сама разберусь со своими ожиданиями. А вы чего уставились? — она махнула зевакам. — Идите уже по своим делам.

Родрик посмотрел на них с нескрываемой злобой, но, встретив пронзающий взгляд Уэнсдей, слегка сжался, развернулся и убрался куда подальше. Приятно было знать, что она в хорошей форме.

Мая повернулась к девочкам.

— Мне жаль, что в первый же вечер вы познакомились с этим болваном. Примите извинения от представителя адекватных обитателей Хогвартса, — она дружелюбно улыбнулась и протянула руку.

Энид с благодарностью ответила на рукопожатие, но Уэнсдей воздержалась.

— Я Энид, очень приятно, а это Уэнсдей.

— Рада познакомиться, — кивнула Мая, и ее кудряшки качнулись в такт. — Уэнсдей — какое необычное имя.

Порой жизнь хитра на поворотах, а порой чрезвычайно уныла.

* * *

Первые несколько дней прошли более-менее увлекательно. Уэнсдей понравился Хогвартс, хоть она пока и не готова была признать, что Невермор ей нравится больше. Слишком она противилась поступлению в академию, чтобы так скоро отступить от позиции, что обучение в школе, где провели юность ее родители, не для нее.

Экскурсия на следующее утро выдалась вполне удовлетворительной. Размеры замка впечатляли, средневековая архитектура завораживала. Территория была приятной, но, на вкус Уэнсдей, слишком ухоженной. А вот подземелья разыграли ее воображение, она готова была поспорить, что они обошли лишь ничтожно малую часть.

Экскурсия от Скорпиуса оказалась намного более занятной. В их вторую ночь в Хогвартсе Уэнсдей отправилась на свою первую ночную прогулку по темным коридорам в компании представителя рода Малфоев. Энид наотрез отказалась присоединиться, аргументировав это тем, что отсутствие сна плохо сказывается на ее коже. И это говорил человек, который начинал сборы в поездку около полуночи. Уэнсдей было немного жаль, что Вещь решил остаться в Неверморе, он бы точно не отказался размять пальцы. Но Вещь плохо переносил перемещение через порталы и утверждал, что его потом мутит на протяжении многих дней, а его конечности заплетаются при передвижении. Уэнсдей испытывала легкую тоску по своему компаньону, к которому уже привыкла за месяцы, проведенные в Неверморе.

Их первую вылазку со Скорпиусом можно было объявить успешной: она узнала с десяток потайных ходов, забралась на Астрономическую башню и испугала задремавшее привидение.

Также на их второй день пребывания они начали подготовку к презентациям своих проектов по гербологии. Профессор Лонгботтом, при всей своей простоте, оказался весьма сведущ в предмете, Уэнсдей даже впечатлилась тем, что он не только не ужаснулся от ее гибрида гигантской тентакулы с бессмертником, но и выказал неподдельный интерес. Уэнсдей полагала, что из растения можно будет сделать порошок, пригодный для приготовления противоядий. Потому что если хочешь разбираться в ядах — следует знать все и об антидотах.

Энид же подружилась с Маей, студенткой третьего курса, единственным достоинством которой, по мнению Уэнсдей, было то, что она смогла заткнуть Родрика в первый вечер их приезда.

Отчасти от того, что Энид увлеклась заведением новых знакомств, Уэнсдей проводила свободное время либо в одиночестве, либо в компании Скорпиуса. Они выбрались на вторую ночную прогулку, на этот раз исследовать подземелья, и Скорпиус еле-еле вытащил Уэнсдей оттуда в четыре утра. Еще Уэнсдей предпочитала компанию Скорпиуса, потому что заметила, что это раздражает Ксавьера и он меньше вьется вокруг нее. Скорпиус оказался приятнее ее однокурсника, не такой унылый, в целом не нарушал ее личных границ и был достаточно образован.

Помимо учебной программы и нескольких культурных мероприятий, которые Уэнсдей предпочла прогулять, были организованы дискуссии с учениками Невермора как представителями иных сообществ. Насколько эта идея имела успех, сказать было сложно. Большинство учеников Хогвартса относилась к гостям с любопытством, многие проявляли дружелюбие, искренне или из вежливости. Но были и такие, кто обходил их стороной, подчеркнуто игнорировал или бросал недобрые взгляды, а порой и комментарии.

Общение с оборотнями было назначено на пятницу, на шестой день их пребывания. Энид имела успех и даже рискнула продемонстрировать на встрече, что она может в любой момент выпустить когти, что привело публику в восторг. Не каждый день ты являешься свидетелем когтей оборотня с безупречным маникюром.

Однако риск оправдался не в полной мере. Когда в пятницу девочки спускались на ужин, в них несколько раз были брошены едкие издевки. Уэнсдей не нравилась злоба, которую она замечала во взглядах, направленных на Энид. За себя она не переживала, но ее подруга обладала гораздо более ранимой натурой. И если Энид расстроится, ей, Уэнсдей, придется выслушивать перед сном сетования, всхлипы и завывания.

Однако после ужина Энид перехватила Мая, предложив ей прогуляться вдоль озера и посмотреть на закат, а Уэнсдей с облегчением отправилась в пустую спальню, решив насладиться блаженным одиночеством.

В комнате было тихо и прохладно. Ночь обещала быть дождливой, грозовые тучи выглядели зловещими, но сквозь них все еще пробивались жалкие лучи апрельского солнца.

Уэнсдей устроилась на подоконнике с книгой, которую стащила из библиотеки Хогвартса, и углубилась в чтение.

Раздался раскат грома.

"Восхитительно. Первая гроза в этом году".

А Энид все не появлялась. Уэнсдей то и дело хмуро поглядывала на дверь. Неужели подруга решила отправиться в ночное приключение без нее?

Уэнсдей легла в кровать уже за полночь, оставив ночник включенным. Она лежала на спине и слушала барабанную дробь капель по стеклу.

Затем она резко села. Внутреннее чутье подсказывало ей: что-то не так. Все же Энид не из тех, кто пустится в ночные странствия без предупреждения. Но если бы Уэнсдей не явилась после комендантского часа — Энид бы ни за что не побежала стучать преподавателю. С другой стороны, схожими их репутации никак не назовешь.

Уэнсдей обулась и выглянула из комнаты. В коридоре царило безмолвие.

Она прокралась к спальне Аякса и Кента. Открыв дверь так тихо, что ни одна створка не скрипнула, Уэнсдей плавно, словно кошка, подошла к кровати Аякса. Плотно прижав ладонь к его рту, она аккуратно ущипнула парня за руку. Тот резко открыл глаза и, с ужасом уставившись на нее, попытался подняться, но Уэнсдей крепче прижала ладонь, а другой рукой нажала на грудь и повалила его обратно.

— Тихо, это я, — она аккуратно отпустила Аякса и подняла ладони в примирительно жесте.

— Святые небеса… Ты что творишь? — прошипел он. — Хотела, чтобы меня инфаркт хватил?

— Аякс, дело не терпит отлагательств. Когда ты видел Энид последний раз?

Тот посмотрел на нее ошалевшими глазами.

— Чего? Энид? — он потер виски. — Наверное, за ужином. А что? — Аякс резко поднялся. — Ты хочешь сказать, что не знаешь, где Энид?

Уэнсдей медленно встала.

— Если я не вернусь через два часа, разбуди мисс Гелдероуз и скажи ей организовать поисковую группу.

— Ты что… Ты пойдешь ее искать сейчас? Одна? С ума сошла! Подожди, Уэнсдей, — его шепот догнал ее уже на выходе.

Она вернулась в свою комнату за плащом и зонтом и уже была готова отправиться на поиски, как Аякс в одних пижамных штанах нагнал ее в коридоре.

— Эй, совсем с катушек слетела?

Уэнсдей резко развернулась.

— Как часто мы выбираемся на ночные прогулки и не желаем, чтобы преподаватели нас застали за этим занятием?

Аякс задумался.

— Но если с ней что-то случилось?

— Поэтому я сначала осмотрюсь, и если ничего не обнаружится, я даю тебе зеленый свет — докладывай соответствующим лицам.

— Давай я хоть пойду с тобой.

Она критически осмотрела его босые ноги.

— Ты будешь для меня обузой, и ты нужен мне здесь. Если я не вернусь через два часа…

— Ладно, ладно, — она видела, что не убедила его, но больше нельзя было терять драгоценные минуты.

Уэнсдей кивнула Аяксу и направилась к двери.

Оказавшись снаружи, она остановилась. Куда ей идти? Замок слишком огромен, чтобы обойти его за два часа. Тем более, у нее не было идей, где могла быть Энид. Насколько она знала, та предпочитала округу пыльным и мрачным переходам, которые исследовали они со Скорпиусом. Но за окном хлестал дождь, и девочки наверняка вернулись бы в замок. Уэнсдей решила, что все же хочет сама осмотреть то место, куда Энид отправилась изначально — берег озера.

Благодаря Скорпиусу, она знала несколько тайных ходов, которые помогли ей быстро прокрасться к вестибюлю незамеченной. Вот только через главные двери выйти никак нельзя: их надежно запирали заклятиями. Поэтому она направилась к коридору, за которым находились учебные помещения. Странные правила безопасности в этой школе: тщательно опечатывают главные двери, но класс на первом этаже можно открыть простыми чарами Алохомора. Уэнсдей прошептала заклинание, пробралась в аудиторию и заперла за собой дверь.

Первый этаж располагался не так уж низко, но она уже знала, напротив каких окон растут деревья, на которые можно перепрыгнуть. Всего минута — и она, раскрыв зонтик, побежала по размокшей земле по направлению к озеру. Еще издалека было заметно, как вспенилась водная гладь. Вокруг ни души. Замок безмолвной горой нависал за ее спиной, и она бы насладилась метафорической угрозой, если бы не опасалась реальной.

— Люмос, — хорошо, что черный зонт будет скрывать заклинание на случай, если кто-то посмотрит в окно. Хотя едва ли она будет заметна за стеной дождя.

И Уэнсдей начала поиски любых улик. Она шла вдоль берега в надежде найти хоть что-то подозрительное и, оказавшись около опушки Запретного Леса, готова была признать, что это было не самое блестящее ее решение. Времени, которое она отвоевала у Аякса, было не так много. Уэнсдей остановилась и топнула ботинком — брызги полетели во все стороны, а на ее пижамных брюках остались грязные пятна.

— Непростительная неосмотрительность! Аякс был прав, необходимо было организовать групповой поиск повсюду, а я только потратила время, — она с горечью выдохнула и опустила голову.

И тут Уэнсдей увидела, как в траве что-то блеснуло. Протянув руку, она подняла подвеску на золотой цепочке и поднесла ее к глазам: кулон был похож на горсть ягод. Не в стиле Энид. Значит, ее обронил кто-то другой. Уэнсдей положила цепочку в карман, а затем направила палочку в другую сторону, внимательно рассматривая землю. И после недолго поиска тусклый свет упал на размокшие остатки салфетки с маленькими мандрагорами, нарисованными так, как будто они были милыми котятами, а не сморщенными подобиями орущих младенцев. Ее сердце забилось быстрее. Она издевалась над Энид, когда увидела эти дурацкие салфетки, а когда подруга попыталась заверить ее, что это очень мило, Уэнсдей подсунула ей настоящую мандрагору в шкаф. Визгу от обоих было на весь Невермор.

Уэнсдей погасила палочку и прошептала заклинание левитации, салфетка плавно поднялась в воздух. Она аккуратно положила размокшую бумагу на ладонь, потом осушила. Энид точно была здесь. Но куда она направилась потом?

Что ж. Вероятно, будет разумнее остановить самостоятельные поиски на этом моменте и разделить участь с другими — неприятно, но все же эффективно.

Уэнсдей направилась к замку. Обратный путь она преодолела без эксцессов, но, открыв дверь, ведущую в их комнаты, обнаружила, что ее однокурсники в пижамах и халатах горячо что-то обсуждают. Увидев Уэнсдей, промокшую и забрызганную грязью, они на мгновение замолчали, а затем набросились на нее все одновременно.

— Мисс Гелдероуз вне себя от ярости!

— Ты нашла Энид? Что произошло?

— Думаешь, на нее напал кто-то из студентов Хогвартса? Из-за того, что она оборотень?

— Аддамс, ты можешь хоть неделю прожить, не перевернув все вверх дном? — язвительность Бьянки не задевала, но порядком раздражала.

— Мисс Гелдероуз отправилась на ваши поиски. Ты бы видела ее лицо…

— Эй, ЙОУ! — голос Ксавьера остановил поток бесполезных излияний. Хоть когда-то от него есть польза. — Заткнитесь и дайте ей сказать.

Он с ожиданием посмотрел на Уэнсдей. Все остальные также развернулись к ней.

Ну что ж...

— Я не нашла Энид, но точно знаю, что она была около озера, куда направилась сегодня на прогулку после ужина. Я нашла это, — она достала из кармана то, что осталось от салфетки.

Секунду поколебавшись, она решила, что о цепочке пока что рассказывать не стоит.

— Энид пользовалась этими салфетками. Она купила их в Штатах, поэтому вероятность, что эта принадлежит именно ей, крайне высока.

Все по-прежнему хранили молчание. Тревожную тишину прервал Аякс.

— Уэнсдей, это не я разбудил мисс Гелдероуз. К нам заявился декан Хаффлпаффа — одна из его студенток тоже пропала. Та самая, с которой Энид отправилась сегодня на прогулку. Мая Гринграсс.

Примечание от автора (и не только):

"Общественное мнение — заведомо ложное мнение, так как большинство людей, к сожалению, полные идиоты"...

...процитировала бы Уэнсдей одного известного автора, увидев эту заметку.

Но неизвестный автор, написавший сие произведение, осмелится с ней не согласиться (рискуя нарваться на ее презрение), выразит огромную благодарность своим читателям и попросит поделиться впечатлениями о главе! Они автора очень-очень порадуют :)

Скорпиус не был близок с Маей. Ее отец приходился двоюродным братом его матери, но все в семье знали, что он полный козел. Мая воспитывалась у своих бабушки и дедушки, а с ними Скорпиус встречался только на больших семейных сборищах. Правда, во время этих мероприятий он всегда норовил удрать подальше и избежать назойливого внимания многочисленных представителей своего клана.

Субботним утром, едва Скорпиус объявился в гостиной Слизерина, на него моментально налетели с горячими новостями: вчера вечером пропали две девушки, одна из которых — оборотень из Невермора. И хотя до полнолуния оставалось две недели, общее предубеждение против ауткастов, особенно оборотней, было слишком велико и породило множество жутких сплетен. Скорпиус невольно подслушал разговор своей сокурсницы, Джии Паркинсон: она рассказывала парню на год старше про случай, когда оборотень, совершив убийство, выпил из жертвы кровь, затем обглодал ее кости, а напоследок улегся спать прямо на скелете. Слышать это было и смешно, и противно, но не потому, что Скорпиус отличался брезгливостью, а потому, что два дня назад Джиа спросила его, какого черта он таскается по школе за этой кровожадной извращенкой, имея в виду Уэнсдей Аддамс.

Поднявшись в Большой зал на завтрак, он сразу заприметил Уэнсдей за столом Слизерина, который она предпочитала остальным. Скамьи вокруг нее оставались свободными, но при всей своей самодостаточности она выглядела одиноко. Лицо Уэнсдей казалось мрачнее серых туч под потолком.

Ловко забравшись на место по соседству, он произнес:

— Прекрасно, пирог с патокой. Знаешь, во время вашего пребывания эльфы с кухни балуют нас больше обычного, я начинаю привыкать. Может, задержитись подольше?

Она хмуро воззрилась на него и ничего не ответила.

— Слышал, ты отправилась сегодня на ночную прогулку, да без меня, — негромко прибавил Скорпиус.

— "Не верь тому, что слышишь, и верь лишь наполовину тому, что видишь".

— То есть — нет?

Уэнсдей опустила руки на колени и сжала ладони в кулаки. Потом глянула на него искоса, и он отметил, насколько усталой она выглядит.

— Я отправилась на поиски Энид этой ночью.

— И?

— Они не увенчались успехом, — в голосе Уэнсдей слышались горечь и недовольство.

Их внимание привлек шум за соседним столом.

— И ты предлагаешь просто смириться? Она же оборотень! Откуда нам знать, что за это время она успела натворить?

Скорпиус узнал голос парня с шестого курса, Родрика Коулмана. Репутация у него была так себе.

— Мы не знаем наверняка, что эта девочка что-то сделала с Маей! Она ведь тоже исчезла, — ответила ему другая студентка Хаффлпаффа.

— Да она просто свалила с места преступления. А мы должны молчать и мило улыбаться этим изгоям? — Родрик подскочил на ноги, и его голос разносился по всему Большому залу.

К столу Хаффлпаффа приблизилась преподавательница из Невермора, мисс Гелдероуз.

— Я рада, что вы беспокоитесь за вашу подругу, но буду благодарна, если вы прекратите выдвигать столь неоправданные обвинения против нашей ученицы. Заверяю вас, — она говорила негромко, но твердо, и все сидящие поблизости навострили уши, — Энид добрая девушка и одаренная волшебница…

Уэнсдей фыркнула.

— …И она такая же жертва обстоятельств, как и Мая, — мягко завершила мисс Гелдероуз.

Но Родрик покачал головой.

— А что еще вы можете сказать? Думаете, мы не знаем, кто вы? Думаете, мы не знаем, что вы тоже оборотень? — он вновь начал переходить на крик. — А вы в курсе, что случилось с матерью Маи, а? Ее убил оборотень! Этот подонок скрылся от правосудия после войны, а потом напал на нее и убил!

— Довольно! — по направлению к Родрику шла разъяренная профессор Макгонагалл. — Мистер Коулман, прекратите сейчас же!

Скорпиус решил, что с него достаточно, обернулся и заметил выражение лица Уэнсдей.

— Идем отсюда, что скажешь? — негромко предложил он, и она кивнула.

По правде сказать, он подумал, что стоит увести ее подальше от Родрика, иначе одно убийство в Хогвартсе все-таки состоится.

Скорпиус провел ее в одну из аудиторий для самостоятельной работы на верхних этажах, которая редко была занята студентами. Уэнсдей начала расхаживать между парт, скрестив руки на груди и источая ярость. Он уселся на ближайший стол.

Обвинения Родрика казались Скорпиусу абсолютно беспочвенными. Он успел познакомиться с Энид и не верил, что она способна кому-либо навредить. Ауткастов рисовали иными существами, но Скорпиусу было очевидно, что гости из Невермора не отличались от студентов Хогвартса ничем существенным. Даже Уэнсдей, при всей своей суровости, не стала бы совершать ничего зловещего без веской причины. Он глянул в ее сторону — выражение ее лица оставалось таким же гневным. Скорпиус осторожно произнес:

— Я понимаю, что ты рассержена, но мало ли что в голове у этого придурка.

Уэнсдей окатила его ледяным взглядом.

— Хватит с него и моего презрения. У нас есть более насущные вопросы.

Она быстрым шагом приблизилась к нему и присела рядом, сохранив привычную для нее дистанцию.

— Мне нужно знать, что говорят о происшествии в Хогвартсе — выкладывай все. Мая приходится тебе родственницей по материнской линии, не так ли?

Скорпиус утвердительно кивнул и решил не удивляться познаниям Уэнсдей о его родословной. Он поделился информацией, которую успел услышать за утро — хоть раз длинные языки его сокурсниц сослужили ему добрую службу. Но, оказалось, Уэнсдей знала примерно столько же о случившемся. Затем Уэнсдей принялась расспрашивать его о Мае. Скорпиус отвечал, что приходится ей троюродным братом, что она воспитывалась у бабушки и дедушки, так как ее мать убил оборотень много лет назад. Он упомянул и про ее отца, которого их семейство не сильно жаловало. Уэнсдей, в свою очередь, кратко пересказала, чем завершилась ее вчерашняя вылазка.

— Гелдероуз и другие оборотни могли бы воспользоваться своим чутьем, но дождь смыл следы, и кроме салфетки, которую предположительно обронила Энид, улик не обнаружилось, — завершила Уэнсдей свою историю. — Мое расследование зашло в тупик, поэтому мы с тобой должны объединить усилия и найти Энид.

Скорпиус изумленно уставился на нее.

— И Маю, — быстро прибавила Уэнсдей.

Он рассеянно почесал затылок.

— Я, конечно, не сомневаюсь, что тебе по силам достать из-под земли хоть самого Дамблдора, но, думаю, не стоит мешаться под ногами у преподавателей.

Она раздраженно закатила глаза и проигнорировала его замечание.

— К поискам следует приступить незамедлительно. Я бы действовала в одиночку, но ты как местный можешь оказаться полезным. И, будучи родственником Маи, ты не внесен в список главных подозреваемых.

Скорпиус окончательно выпал в осадок. Его рассердило прагматичное отношение Уэнсдей, не говоря о ее безрассудном предложении.

— Не попал в главный список, говоришь? — хмуро отозвался он. — В запасе, значит?

Она сердито фыркнула.

— Оставь придирки. Нужно приступить к работе как можно скорее, и я рассчитываю на твою помощь.

— И что ты предлагаешь, Уэнсдей, если даже чутье оборотней не помогло? — Скорпиус ощущал досаду и, хоть он и не хотел этого признавать, панику. — Если преподаватели ничего не нашли, нам точно не стоит лезть. Или ты обладаешь неведомыми мне способностями, которые раскроют это дело? — прибавил он, не сумев скрыть сарказма.

Уэнсдей некоторое время внимательно на него смотрела, и на секунду ему показалось, что ее задели его резкие слова. Он не хотел на нее злиться, но Скорпиус всегда старался избегать проблем. Одно дело — пройтись ночью по школе, не оставляя никаких следов, и совсем другое — отправиться неведомо куда, когда уже двое учеников пропали без вести. Он не искал ни приключений, ни славы — слишком высоки риски.

Уэнсдей опустила взгляд и первая нарушила молчание:

— У меня нет никаких сверхспособностей. Я вообще не ауткаст.

И вновь Скорпиус пришел в замешательство.

— Но ты же студентка Невермора! У тебя нет никакого... отличительного фактора?

— Моя личность — мой отличительный фактор, — насупясь проворчала она.

— Как же ты попала в Академию? — Скорпиус даже забыл о своем раздражении, так ему было любопытно узнать, что скрывалось за ее непокорным фасадом.

— В Ильверморни я являюсь нежелательным лицом.

— Что же натворило твое лицо? — он почти улыбнулся.

— Я выпустила горстку разъяренных амазонских топероек на нескольких студентов.

Интересно.

— Хм, горстку?

— Пару десятков.

— Редкие звери. Где ты их раздобыла?

— Полезные знакомства.

— И тебя исключили?

— Возможно, были и другие отягчающие обстоятельства.

— Какие же?

Уэнсдей пронзила его уничижительным взглядом, от которого хотелось то ли съежиться, то ли потрепать ее по голове.

— Ладно, не настаиваю.

Они вновь просидели некоторое время в молчании, на этот раз первым заговорил Скорпиус:

— Так как ты оказалась в Неверморе? Там же вроде не учатся обычные волшебники?

Провокация сработала: на слове "обычные" Уэнсдей поморщилась.

— В Академии нередко обучаются те, кто происходит из семей ауткастов, но не обязательно таковым является. Например, мой отец — выпускник Невермора, хоть и не обладает дополнительными способностями. Правда, в роду Аддамсов ауткастов предостаточно, и моя семья веками поддерживала Академию. А вот моя мать — ясновидящая.

Скорпиус еле сдержал улыбку, представив кого-то вроде Трелони.

— Неплохо. И много она видит?

— В основном всякий вздор. Это она настояла, чтобы я продолжала обучение в школе, а не на дому, что было бы предпочтительней. Уровень моей дисциплины и интеллектуальный потенциал дают мне качественное превосходство перед моими сверстниками.

— В чем же тогда проблема?

Уэнсдей тяжело далось это слово:

— Социализация.

— Беспрецедентно.

Она кивнула.

— Я планировала сбежать из Невермора, однако там обнаружились дела, достойные моего времени.

— А как же социализация?

— По большей части мрак, но со своими просветами.

— Я думал, мрак тебе по душе.

— Я разделяю комнату с Энид. Ее коллекция плюшевых единорогов просто убийственна, — Уэнсдей умолкла.

Их мысли вернулись к пропавшим девушкам. Скорпиусу вспомнились жестокие слова Родрика, и вновь он почувствовал злость, только на этот раз из-за несправедливых нападок на гостей из Невермора. Он знал на своей шкуре, как слухи могут отравлять жизнь.

— Уэнсдей, я разделяю твое желание, чтобы Энид и Мая поскорее нашлись, но просто не представляю, что мы можем сделать, — угрюмо произнес Скорпиус.

Она пристально на него посмотрела, словно просчитывала риски, затем медленно опустила руку в карман, извлекла оттуда ничем не примечательный кулон на золотой цепочке и произнесла ровным голосом:

— Я нашла это там же, где и салфетку Энид.

Скорпиус уставился на нее, не веря своим ушам.

— Ты нашла улику на вероятном месте преступления и никому не сообщила об этом? — он просто не мог поверить в уровень ее самонадеянности.

Уэнсдей кивнула.

— Это слишком рискованно. Ее мог по неосмотрительности оставить враг, а им может оказаться кто угодно. Я бы не хотела, чтобы объявили во всеуслышание, что она нашлась.

Он понимал, что в этом был свой резон, но ее поступок все равно ошарашил его. При всех ее достоинствах она действовала абсолютно не считаясь с системой, что не могло однажды не обернуться плачевным исходом. Скорпиус почувствовал отчаяние от мысли, что теперь он либо станет сообщником, либо стукачом.

— Но, Уэнсдей, у преподавателей намного больше ресурсов! Они могли бы использовать твою находку и найти девочек. Неужели ты допускаешь, что та же Макгонагалл причастна к похищению и ей нельзя доверять?

Лицо Уэнсдей выражало ослиное упрямство.

— Я не хочу рисковать распространением информации. И у меня тоже есть пара-тройка козырей в рукаве, пусть я и не ауткаст. Где у вас здесь лаборатория?

Скорпиус хотел было настаивать на своем, но потом до него дошел смысл ее просьбы.

— Лаборатория? Ты хочешь провести экспертизу кулона?

— Именно. Вчера ночью я использовала доступные мне средства и думаю, на подвеску наложено мощное заклинание. Чтобы выяснить, какое именно, мне понадобятся ресурсы.

Уэнсдей оставалась серьезной, но Скорпиус заметил, что в ее глазах загорелся азарт. И, тем не менее, он колебался. Уэнсдей выдохнула и примирительно склонила голову.

— Обещаю, если в течение нескольких часов я ничего не обнаружу, мы пойдем к твоей Макгонагалл.

С таким раскладом он был готов согласиться.

Скорпиус не был уверен, что Уэнсдей подразумевала под "лабораторией", поэтому отвел ее в классы для дополнительных занятий по зельеварению. Благо субботним утром мало кто перегружал себя домашней работой и найти укромную каморку не составило труда. Уэнсдей вручила Скорпиусу список необходимых ей ингредиентов. Пробежавшись глазами по пергаменту, он поднял брови, но никак не прокомментировал перечисленное. Скорпиус преуспевал в зельеварении и прикинул, что многие из компонентов использовались для приготовления ядов, не говоря о указанном перечне крови всех возможных магических существ.

Он решил, что раз ввязался в эту авантюру, то сделает, что сможет. Возможно, все дело было в облегчении, которое он испытал, узнав, что Уэнсдей не планировала сбегать из школы. А в экспертизе кулона он не находил ничего предосудительного.

Скорпиус заглянул в кабинет зельеварения, который Слизнорт не удосужился запереть, и стянул большую часть из списка, затем сделал крюк по подземельям, забежав в свою спальню, и опустошил несколько ящичков из личного запаса. Когда Скорпиус вернулся с награбленным и оторванным от сердца, Уэнсдей восседала за каменным столом, палочкой удерживая цепочку в воздухе перед собой, и смотрела на кулон так, будто ожидала, что тот прогнется и выдаст всю сокрытую в нем информацию.

— Я принес все, что удалось найти. Ты же в курсе, что добыча крови единорога преследуется по закону?

— Тебя останавливают подобные пустяки? — она опустила палочку, и подвеска с мягким звоном легла на стол.

Он не ответил. История их семьи и закона была темой болезненной и, к сожалению, широко известной.

— Что это вообще? — Скорпиус кивнул в сторону кулона. — Икра?

Она посмотрела на него, как на полного идиота.

— Ягоды. Возможно, рябина. Пока не выяснила наверняка.

Скорпиус поверил ей на слово.

Уэнсдей приступила к делу. Она шептала под нос заклинания на латыни, греческом, санскрите и бог знает на каких еще языках. Затем развела пламя под котелком и стала бросать ингредиенты внутрь с маниакальной решимостью. Скорпиус ощущал еще большую досаду от того, что, несмотря на отличные оценки по зельеварению, он не имеет ни малейшего представления о том, что она делает. Зато он уже решил, чем займется в свободное время после отъезда Уэнсдей.

За работой она выглядела завораживающе. Скорпиус забрался с ногами на соседний стол и, словно околдованный, неотрывно наблюдал за ее аккуратными и уверенными движениями. Уэнсдей погрузилась в процесс с головой и, кажется, напрочь забыла о его присутствии. Она выполняла сложнейшие действия, но отчего-то казалась расслабленней, чем за все время их знакомства.

И тут Уэнсдей резко поднялась, выведя его из оцепенения, схватила котел и яростно выплеснула содержимое в раковину в углу комнаты. Затем она развернулась и с досадой посмотрела на Скорпиуса.

— Не то.

— Не вышло?

Она покачала головой.

Он почувствовал, как вновь подступила тревога, а вместе с ней и разочарование. Он и согласился-то на план Уэнсдей только потому, что она казалась непоколебимой в своей решимости. Сам Скорпиус ни в чем уверен не был.

— И… все?

Она смерила его презрительным взглядом.

— Разумеется, нет.

— Ну, вперед, — Скорпиус хотел ее подбодрить, но вышло вяло.

Уэнсдей закатила глаза и продолжила работу. Спустя полчаса Скорпиус уже был готов смириться с ее поражением и мысленно подбирал слова, чтобы убедить ее обратиться к Макгонагалл, но она вдруг воскликнула:

— Вот оно, теперь я точно знаю!

Он резко соскочил со стола и подошел ближе. По ее левую руку располагались опустошенные склянки от крови магических существ, в котелке спиралью закручивалось зелье отвратительного вида, но подвеска, ничуть не изменившись, лежала перед Уэнсдей.

— Что ты выяснила?

Она резко повернулась к нему, и он вдруг понял, что ее лицо оказалось слишком близко. Скорпиус слегка отстранился.

— Я подтвердила одну из своих гипотез и абсолютно уверена, что на этой подвеске была исполнена магия крови.

Ее глаза горели так, что по его спине пробежали мурашки. Скорпиус постарался сосредоточиться и вспомнить, что ему известно о подобных чарах.

— То есть на подвеске лежит след владельца? — он нахмурился. — Хочешь сказать, он приведет нас к тому, кто ее обронил?

Он с восхищением посмотрел на Уэнсдей. Она лишь кивнула.

— Я не смогла выявить точное заклинание, но определенно вышла на след. Теперь у нас есть шанс найти хозяина кулона — если он в Хогвартсе, разумеется.

— Но для этого понадобятся чары распознавания, — Скорпиус задумался, заклинение было не из легких. — Владеешь ими?

Она замялась.

— Да, вот только... — Уэнсдей скривилась. — Чары работают лучше, если их исполнить в паре.

Скорпиус задумался. Он сам не имел ни малейшего понятия, что это за магия и сколько ему понадобится времени, чтобы освоить заклинание. Тем более, что он преуспевал в Зельеварении и Трансфигурации, а вот на занятиях профессора Флитвика демонстрировал не такие выдающиеся результаты. Конечно, с программой четвертого курса он справлялся хорошо, но здесь речь идет о гораздо более сложном заклятье.

— Кто-нибудь из твоих однокурсников способен нам помочь? — спросил Скорпиус, предположив, что в Неверморе обучают более продвинутым чарам.

Но Уэнсдей посмотрела на него, словно он сморозил самую большую глупость на свете.

— У моих однокурсников головы забиты их невероятно важной личной жизнью, сплетнями, консьюмеризмом и поиском уловок, как с подобными увлечениями отхватить проходные баллы по учебе, прилагая минимум усилий.

Что и требовалось доказать — все они одинаковые.

— Кроме того, — Уэнсдей понизила голос, — я не исключаю участие кого-либо из них. Возможно, не напрямую, но все же… — она отвела глаза.

— А ты смогла бы обучить того, кто крайне способен к чарам, но не обязательно знает именно это заклинание?

Она утвердительно кивнула.

— Хорошо. Есть у меня один человек на примете. Она едва ли причастна к похищению, но вполне способна нам помочь.

* * *

Роза Уизли стояла посреди каморки в подземелье, скрестив руки на груди, и переводила взгляд со Скорпиуса на Уэнсдей.

— То есть вы скрываете важную улику, которая, вероятно, поможет выйти на след похитителя, и полагаете, что на ней лежит отпечаток его крови?

— Вроде того, — проговорил Скорпиус.

— Именно так, — ответила Уэнсдей одновременно с ним.

— И вы хотите, чтобы я помогла вам наложить заклятье обнаружения?

Они кивнули в ответ.

Роза задумалась.

— А вас не посещала мысль, что подвеска может принадлежать Мае, а не преступнику, раз она была найдена на предполагаемом месте похищения?

Скорпиуса такая мысль не посещала, но Уэнсдей кивнула.

— Но почему бы просто не отправиться к Макгонагалл? — подал голос Альбус, который стоял поодаль и нерешительно переминался с ноги на ногу.

Роза взяла его в качестве свидетеля, заявив, что не пойдет в подземелье с такой подозрительной парочкой. Скорпиуса это крайне позабавило.

— Мы желаем сперва проверить самостоятельно, чтобы как можно меньше людей знало о существовании подвески.

Сам Скорпиус до сих пор не был уверен, что поступил правильно, но, судя по лицу Розы, аргумент прозвучал для нее убедительно.

Несмотря на неприятное прошлое, которое связывало их семьи, он никогда не питал вражды к своим однокурсникам. Альбус вообще не любил высовываться, в отличие от своего старшего братца, и в целом был дружелюбным парнем. Роза же была лучшей на их курсе. И хотя Скорпиуса тоже вносили в список одаренных учеников, Розе не было равных, и он ее очень уважал за усердие и незаурядный ум. И тем не менее, он не был уверен, что она согласится на их сомнительный план, тем более что близок с ними он также не был. С другой стороны, Скорпиус не был близок ни с кем в Хогвартсе.

— Хорошо.

Скорпиус резко поднял глаза.

— Я думаю, что стоит попробовать, — уверенно сказала Роза.

— Я поясню все этапы процесса, — отозвалась Уэнсдей.

Девочки отошли к столу, на котором по-прежнему лежал кулон, и Уэнсдей приступила к объяснениям, то царапая схемы на пергаменте, то демонстрируя взмахи палочкой. Альбус же приблизился к Скорпиусу.

— Что думаешь про всю эту историю с Маей и студенткой Невермора? — спросил Альбус, понизив голос, чтобы не отвлекать Уэнсдей и Розу от дела.

"Ее зовут Энид", — подумал Скорпиус.

— Паршивая ситуация. Хочется верить, что все образуется.

— Мне тоже. Печально, что это произошло во время приезда ауткастов.

— Возможно, это произошло из-за их приезда.

Альбус недоуменно уставился на него.

— Думаешь, что кто-то из них…

— Нет. Просто вряд ли это совпадение.

Немного помолчав, он прибавил:

— Ты же в курсе, что нашлись у нас умники, которые всю неделю измывались над студентами Невермора? В том числе над девочкой, которая пропала. Энид.

— Слыхал, — печально отозвался Альбус.

— А вдруг, это не Маю похитили, а Энид, чтобы сделать с ней что-то ужасное? А Мая просто оказалась в неподходящем месте в неподходящее время?

Альбус не сразу нашел, что ответить.

— Если честно, я не подумал об этом.

"Конечно, не подумал. Святые Поттеры. Магическое сообщество носит их на руках и сдувает пылинки".

Но он прекрасно понимал, что Альбус тут ни при чем. Тот никогда не кичился своими известными родителями, а Скорпиус никогда не судил о людях по их происхождению. Ему ли не знать.

Уэнсдей и Роза, направив палочки на подвеску, бормотали заклинания. Их тонкие фигуры охватило легкое жемчужно-розовое свечение, и Скорпиусу вновь показалось, что он погружается в легкий транс. Они смотрелись очень красиво. Длинные черные косы Уэнсдей и непослушные кудри Розы покачивались в такт от волн магического дуновения.

И вновь его выдернул из оцепенения твердый голос:

— Мы завершили.

Девочки стояли около стола, крайне довольные собой, и смотрели в сторону Скорпиуса и Альбуса. Парни переглянулись и улыбнулись. Что им еще оставалось?

* * *

Тренировка по квиддичу в тот вечер выдалась не из лучших. Вся команда пребывала в подавленном состоянии из-за происшествия, и мадам Хук несколько раздражала своим присутствием, восседая на трибуне в целях безопасности учеников. Скорпиус никак не мог собраться с мыслями, и квоффл то и дело выскальзывал у него из рук.

Он думал о том, как после опытов в подземелье они вчетвером отправились на петляющую прогулку по замку. Уэнсдей, крепко зажав подвеску в руке и убедившись, что цепь не выглядывает, грозно косилась на всех, кто попадался им на пути.

Девочки их заверили, что стоит владельцу подвески оказаться рядом, та станет теплой и запульсирует в такт его сердца. Поэтому они вчетвером исходили людные места замка и окрестностей, однако ничего не произошло. Если им попадались студенты Невермора, Скорпиус отмечал, как суровело лицо Уэнсдей и как напрягались ее плечи, когда они проходили рядом с ее сокурсниками. Он бы тоже не обрадовался, если бы кто-то из слизеринцев оказался виновником. Да, пожалуй, и с других факультетов тоже. Но ничего не происходило.

В пять часов вечера у Скорпиуса была назначена тренировка по квиддичу, поэтому он покинул остальных до ужина. Они условились: если к вечеру ничего не выяснится, они отправятся к Макгонагалл.

Когда свисток капитана сообщил о завершении, Скорпиус испытал сильное облегчение. Было приятно проветрить голову, но он чувствовал, что нужен в другом месте.

Приземлившись на поле, он поплелся по грязи в сторону раздевалок. Однако, когда он проходил мимо одной из трибун, его кто-то схватил, развернул и прижал к деревянной балке. Инстинкты у Скорпиуса работали отлично, и он мгновенно выхватил палочку, приставил ее к горлу противника и уже готов был произнести проклятье, но вдруг понял, что перед ним стоит Уэнсдей. И откуда только в этих тощих пяти футах взялась такая физическая сила?

Скорпиус выдохнул и опустил палочку.

— Не пугай так.

— И в мыслях не было. Это ты трусоват.

Несмотря на отпущенную колкость, она была сама не своя. В ее черных глазах читались растерянность и… страх?

— Уэнсдей, все в порядке? Что-то еще произошло?

— Сработали. Наши чары сработали, — в ее голосе читалась дрожь, она смотрела на него снизу вверх и выглядела неожиданно беззащитной.

Ему захотелось ее обнять. Он, разумеется, не стал, руки ему еще пригодятся.

— Ты выяснила, кто это? — его сердце замерло в ожидании ответа.

Она кивнула.

— Мы разделились, чтобы зайти в спальни перед ужином, и когда я зашла к себе… Скорпиус, это мисс Гелдероуз, — Уэнсдей произнесла это так, словно не могла поверить своим же словам. — Подвеска принадлежит Констанс Гелдероуз. Нашему преподавателю. Из Невермора.

* * *

Скорпиус, Уэнсдей, Роза и Альбус предпочли пропустить ужин тем вечером. Они уже несколько часов провели в библиотеке, пытаясь совместными усилиями отыскать что-либо о Констанс Гелдероуз. Из солидарности с Уэнсдей они согласились на ее предложение потратить несколько часов на поиск информации, прежде чем заявляться к Макгонагалл. Уэнсдей поглощала сведения с безмолвной яростью и трогательной растерянностью. Скорпиус то и дело бросал на нее взгляды, поражаясь, как она умудряется сочетать в себе столько противоречий.

Но им всем было не по себе. Мисс Гелдероуз производила приятное впечатление, более того, было очевидно, что она печется о своих студентах. И то, что она могла навредить Энид, своей любимице, либо Мае, которая проявляла лишь дружелюбие к Энид и другим приезжим, было совершенно немыслимо.

На робкое предположение Альбуса, что, возможно, заклинание сработало неправильно, девочки хором ответили: "Исключено".

Сперва Уэнсдей поделилась с ними сведениями, которыми располагала: Гелдероуз преподавала гербологию в Неверморе уже восемь лет, являлась оборотнем, не имела семьи, активно участвовала в жизни Академии, работала смотрительницей в женском общежитии. Но ничего из этого не давало повода для подозрений, и они решили найти в интерархивах все, что возможно. Библиотекарь мистер Макмиллан, спеша на ужин, кивнул им в сторону светящихся панелей и удалился, напевая себе под нос.

Они приступили к поискам и вскоре все четверо обнаружили крайне неприятный факт, от которого у Скорпиуса слегка скрутило желудок: им не удалось найти абсолютно никаких сведений о Гелдероуз до того момента, как она приступила к работе в Неверморе. Разумеется, они нашли ее биографию, вот только, копнув глубже, не обнаружили сторонних источников, подтверждающих эти данные. Роза была обескуражена, Альбус взволнован, Уэнсдей повернулась к ним спиной и молча продолжала поиски.

Всем было очевидно, что здесь что-то нечисто. Тревога Скорпиуса постепенно перерастала в панику. Ему стоило всех усилий не думать о том, что их промедление может стоить Энид и Мае жизни.

"И зачем только я позволил ей заморочить себе голову? Во что я ввязался и чем это обернется? Что скажут преподаватели, когда выяснят, что я скрывал так долго настолько важную информацию?" — думал он, со страхом осознавая, что нарвался на то, чего старательно избегал: подвергнуть риску свою репутацию и совершить проступок в глазах других.

Но тут твердый голос у него в голове, который раньше не звучал, отозвался:

"Тебя останавливают подобные пустяки?"

Скорпиус посмотрел на Уэнсдей. Она шла вперед, не смотря ни на что и ни с кем не считаясь. Она прибегала к желаемым мерам, не испытывая страха перед осуждением других. И пусть ее сколько угодно называют за спиной кровожадной извращенкой, она выбирала оставаться собой и делать то, что нужно. А сейчас ей нужно было найти свою подругу, а вместе с ней и его родственницу. И именно уникальная способность Уэнсдей жить по своим правилам и верить в свои идеи привела их к новым зацепкам.

Скорпиус приказал себе собраться. Вряд ли час-два промедления что-либо изменят, а возможно, наоборот, окажутся правильным решением — судить было рано.

Скорпиус решил, что приложит к поиску все усилия. Он не был глуп, и его с детства учили нестандартно мыслить. Вот только он редко применял свои умения вне учебы. С другой стороны, поиск информации о человеке не сильно отличается от написания эссе по истории магии.

Он попробует подойти к задаче с другой стороны. И пусть все данные о Констанс Гелдероуз, которые им удалось найти, не старше восьми лет, очевидно, что она ходила по земле намного дольше. А если ходила, значит, оставляла следы.

Скорпиус вытянул руки к потолку, чтобы разогнуть спину. Его взгляд упал на стоящий поблизости горшок на окне, и он замер. Кажется, толковая идея все-таки посетила его рассеянную голову.

Он обратился к архивам. Растения. Проекты. Таланты и затерянные имена. Граждане США. Оборотни. Ему не хотелось подавать ложную надежду, пока он не перепроверит все наверняка.

— Эй, народ!

Все одновременно повернули к нему головы. Он посмотрел в расширенные от ожидания глаза Уэнсдей.

— Кажется, я кое-что откопал.

Роза воскликнула, Альбус просиял, Уэнсдей настороженно подошла ближе. Все собрались около панели Скорпиуса.

— Поскольку ваша профессор преподает гербологию и за последние годы проявляла себя в различных исследованиях, я решил проверить и другие имена, которые светились в этой области, но пропали из поля зрения примерно восемь лет назад. Мне стоило это некоторого времени и нескольких неудачных попыток, но гляньте сюда, — Скорпиус провел палочкой по панели, и высветилось фото группы людей посреди теплицы, в грязных мантиях и с кубком в руках в виде мандрагоры. — Присмотритесь к этой девушке, никого не напоминает?

Все дружно склонились и прищурились. Уэнсдей замерла, а Роза приоткрыла рот.

— Она действительно чем-то напоминает Гелдероуз, — произнес Альбус. — Волосы совершенно другие, и она фунтов на сто поменьше, — прибавил он с явным смущением.

— Ее зовут Колин Хид, и я совершенно уверен, что это она. Я проверил и другие факты. Например, она также родилась в Филадельфии. Она проявила талант к гербологии с юных лет, занималась научной деятельностью, и что самое важное, — Скорпиус перевел дух, — она провела несколько лет в Англии, работая в исследовательском центре Больницы Святого Мунго.

— Разве в то время к такой работе допускали оборотней? — Роза нахмурилась.

— В том-то и дело. Она выпускница Ильверморни, но нет ни слова о том, что она была оборотнем, никакой информации, что ее обратили. В роду у нее оборотней нет. Однако после нескольких лет, проведенных в Англии, нить информации о Колин Хид обрывается. В тысяча девятьсот девяносто седьмом году.

Никто не продолжил мысль. Все знали, что происходило в Великобритании в тот год. И все понимали, насколько увеличилось количество людей, ставших оборотнями. Уэнсдей резко обернулась и прошагала обратно к своему интерархиву. Вероятно, решила перепроверить информацию самостоятельно, но Скорпиус был уверен, что прав.

— Но ты не думаешь, — Роза смотрела на Скорпиуса, широко открыв глаза, — что Гелдероуз является оборотнем… — рядом раздались грузные шаги, и она умолкла.

— Ну же, ребятки, не забывайте, что объявлен комендантский час, — мистер Макмиллан замахал пухлыми ладонями, словно отмахивался от назойливых мошек. — У вас как раз осталось время вернуться вовремя в свои спальни.

Ребята, не сговариваясь, повернулись к своим архивным панелям, ткнув в них палочками, стерли историю поиска и поспешили удалиться из библиотеки. Зайдя за поворот, они остановились.

— И что теперь? — Альбус выглядел очень обеспокоенным.

Все посмотрели на Уэнсдей.

— Мне надо все обдумать, — ее голос прозвучал хрипло и несколько угрожающе.

— Что же тут обдумывать! — Роза была возмущена ее заминкой. — Надо срочно идти к Макгонагалл и рассказать ей обо всем, что мы узнали!

Уэнсдей смотрела в пол, нахмурив брови и сжав челюсти.

— Может, подождем до утра? — слабо предложил Скорпиус. Он не мог объяснить себе, почему теперь решил встать на сторону Уэнсдей, но что-то подсказывало ему, что все не так однозначно.

Роза посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Ты хоть понимаешь, какая им может грозить опасность! Мать Маи порвал на части оборотень из армии Волдеморта!

— Не знаю, — Альбус смотрел на нее с сомнением, — не выглядит она как кровожадный убийца.

— Не выглядит? Она же сменила личность! Вы хоть знаете, сколько бед нашей стране принесла эта армия!

Скорпиусу показалось, что она едва не прибавила: "Вы хоть знаете, где работает моя мать!"

Все знали, что армия оборотней, созданная Фенриром Сивым под покровительством Темного Лорда, — страшная трагедия, но судьбы ее участников окутаны огромными противоречиями. Многие из обращенных не выбирали свою судьбу, но до сих пор обитали либо в Азкабане, либо в изгнании. Те, кого удостоили оправдания, так и не смогли стать полноправными членами магического сообщества. И если все было именно так, неудивительно, что Колин Хид предпочла исчезнуть.

— Я думаю, нам стоит подождать хотя бы до утра, — твердо ответил Альбус, и все взглянули на него с удивлением. — Я не буду вам рассказывать о том, насколько судьбы таких, как Колин Хид, были сломлены. Но подумайте о такой простой вещи: где была Констанс Гелдероуз, когда девочки пропали?

Скорпиус почти рассмеялся — вот вам и банда сыщиков. Все знали, что вчера вечером преподаватели собирались на мероприятие с приглашенными гостями из министерства, Гелдероуз, очевидно, была на виду у многих людей, и если она пропадала из виду — это можно будет легко проверить.

— Ладно, — Роза выдохнула. — Давайте подождем до утра.

Она зашагала по коридору. Остальные молча последовали за ней. У одного из переходов, скрытого за гобеленом, Роза и Альбус пожелали доброй ночи и удалились в башню Гриффиндора. Скорпиус ответил им на прощание, но Уэнсдей по-прежнему хранила торжественное молчание. Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Я провожу тебя, ладно?

Она смерила его очередным оценивающим взглядом. За взглядом последовал очередной безмолвный кивок.

Они направились дальше по коридору, но, оказавшись у двери аудитории, в которой они общались этим утром, Уэнсдей резко повернулась и, отворив дверь заклинанием, ловко проскользнула внутрь. Скорпиус без раздумий последовал за ней. Внутри царила темнота. Гибкий силуэт Уэнсдей плавно двигался между парт и стульев. Она подошла к окну и села на подоконник. Скорпиус встал рядом, прислонившись к стене.

Повисло гнетущее молчание.

— Ты правда знаешь санскрит? — Скорпиус решил попробовать ее отвлечь.

— Разумеется. На нам же писал Калидаса.

Он был рад, что ему удалось вывести ее из безмолвия. Укоризненный тон Уэнсдей подействовал ободряюще, и Скорпиус осмелился попробовать еще раз.

— Слушай, а за какие преступления ты натравила топероек на своих однокурсников?

— Они учились на два года старше меня, — хрипло проговорила она, и, на мгновение задумавшись, продолжила решительнее: — И на четыре года старше моего брата. Я наотрез отказалась поступать в Невермор, и родители отправили меня в Ильверморни. А Пагзли отказался идти в школу один. Те имбецилы измывались над моим младшим братом и получили по заслугам.

Она подняла на него взгляд, в котором читалось: "И только посмей сказать хоть слово в укор". Скорпиус не посмел. Он почувствовал, как по спине пробежал легкий холодок. Он слышал истории о том, каким был его отец в школьные годы, в том числе и от своих сокурсников. Он всегда старался следовать правилам, не только школьным, но и негласным, чтобы заслужить уважение и хорошее отношение к себе. Уэнсдей же с легкостью плевала на все, чем пробуждала в нем и страх, и трепет.

— Могу я задать встречный вопрос? — резко спросила она, вскинув подбородок.

— Конечно.

— Почему ты проводишь со мной столько времени?

Скорпиус растерялся. Не похоже, чтобы она с ним флиртовала — да он и не смел надеяться.

Увидев его замешательство, она закатила глаза.

— Нет, я не пытаюсь подкормить свое эго, выуживая из тебя комплименты, — она прищурилась, будто подбирая слова. — Просто, кажется, не у меня одной вопросы с социализацией. Ты аристократ из знаменитых Малфоев, где же свита твоих друзей?

Скорпиус отвернулся. Как бы ей объяснить… Он начал нерешительно:

— Уэнсдей, насколько много ты знаешь про войну с Волдемортом?

— Ты правда думаешь, что я не изучила вдоль и поперек все, что могла, о Темном Лорде?

И правда.

— Значит, ты знаешь, какую роль сыграла моя семья в те годы?

— Отчасти.

— Значит, ты поверишь, если я скажу, что тоже знаю кое-что о том, каково это: быть ауткастом?

Он чувствовал на себе ее пронизывающий взгляд.

— Но я не заметила, чтобы тебя кто-либо осуждал за ошибки твоих родственников. Сегодня днем ты преспокойно вел коммуникацию с Альбусом Поттером и Розой Уизли — а они потомки главных протагонистов современности, — Скорпиус уловил сарказм в ее голосе и не мог не улыбнуться.

— Я провел немалую работу, чтобы моя фамилия не тянула за мной шлейф репутации служителя Темного Лорда.

Она хмыкнула. Это было самое близкое к смеху, что он от нее слышал.

— Уэнсдей, — Скорпиус обернулся к ней, — ты же знаешь кое-что о темной магии, не так ли?

Она окинула его многозначительным взглядом.

— Предположим.

— А ты… Ты не думала, что подобное может привести тебя… ну знаешь…

— Боишься, что я стану как Темный Лорд? — спросила Уэнсдей, и ему показалось, что она забавляется.

— Ну… не то чтобы как он, — Скорпиус почесал затылок. — Оказавшись в девяносто восьмом, есть ли вероятность, что ты… оказалась бы на его стороне? — он ощущал, как все его тело напряглось, ожидая ответа.

— Нет, — просто ответила она.

Скорпиус выдохнул от облегчения. Уэнсдей продолжила:

— Я не стесняюсь того, что использую методы для достижения целей, которые общество называет сомнительными. Но я никогда не окажусь на стороне лицемеров, трусов и людей, повсеместно сеющих насилие.

— Да ты, я смотрю, в глубине души пацифист, — Скорпиус уже откровенно улыбался.

Уэнсдей, как ни странно, ничего не ответила.

Они просидели с минуту в тишине, пока Скорпиус не решил перейти на тему, которая волновала его в первую очередь:

— Уэнсдей, я понимаю, что тебе непросто принять то, что мы узнали. Но ты же знаешь Гелдероуз — или как ее там. Что ты думаешь обо всем этом?

Она ответила не сразу.

— Я в Неверморе обучаюсь только полгода и не знакома с ней настолько хорошо, как могла бы, — она прищурилась.

— Думаешь, она и есть оборотень, который убил мать Маи и скрывался все эти годы?

Уэнсдей подняла на него глаза, и он вновь увидел в них огонь азарта, который они излучали утром в подземелье.

— Скорпиус, после того, как ты поделился с нами результатами своего превосходного исследования, — он принял комплимент с улыбкой, — у меня возникла новая гипотеза.

Уэнсдей опустила руку в карман и, достав оттуда цепочку, поднесла ее к глазам.

— Я думаю, ягоды на подвеске — это калина. Гелдероуз означает "калина", — она протянула ему цепь, и он вновь рассмотрел кулон.

Занимательный факт, но Скорпиус пока не мог понять, к чему она ведет.

— Ты знаешь, что символизирует калина? — продолжала Уэнсдей.

Он отрицательно покачал головой.

— Связь с родным домом и близкими, семейные узы. Кровную связь. И есть еще одно значение: не потеряй любимого. В библиотеке я только приступила к проверке гипотезы, когда нас бесцеремонно прервали и выставили за дверь. И если мое предположение окажется верным… Скорпиус, тебе фотография юной Гелдероуз не напомнила кого-либо еще?

Он отрицательно покачал головой, пытаясь вспомнить мелкий снимок.

Уэнсдей продолжила:

— Я бы хотела побольше узнать о матери Маи, потому что мне кажется, Гелдероуз не причиняла никому вреда и никого не разрывала на части. Я думаю, она — мать Маи.

Глаза Уэнсдей полыхали огнем. Скорпиус ошарашенно смотрел на ее, пытаясь прикинуть, может ли ее предположение оказаться правдой.

— Я думаю, она не вредила Мае, — продолжала Уэнсдей, — она приехала, чтобы забрать ее с собой.

Она вытянула руку, и он медленно опустил подвеску на ее открытую ладонь. В то же мгновение Уэнсдей резко выпрямилась всем телом, как будто ее пронзило током, она прижала руки к туловищу, ее глаза округлились, а голова запрокинулась. И она, остолбенев, едва не рухнула на каменный пол, но Скорпиус успел подхватить ее в последний момент.

Примечание от автора (и не только):

"Во что я вляпался... Может, надо было сидеть тихо и не высовываться?"...

...сказал бы Скорпиус. Но автор очень рад, что у него есть возможность не скрываться под покровом ночи, бродя по темным закоулкам своей фантазии, а выйти в свет и поделиться своей историей. А комментарии безмерно вдохновляют автора продолжать это дело!

Энид чертовски нравилось гулять по окрестностям Хогвартса. Внутри самого замка ей было неуютно: мрачные коридоры казались чересчур запутанными, открытый огонь факелов лишний раз напоминал о том, как плохо она исполняет Агуаменти, а декор был совершенно не в ее стиле. Но стоило Энид оказаться за пределами суровых каменных стен, ее переполняло ощущение неисчерпаемой свободы.

Когда Мая предложила прогуляться вдоль озера после ужина, Энид с радостью согласилась. Уэнсдей они, конечно, тоже позвали, но та закатила глаза, заявив, что закат наступает каждый день и нет ничего примечательного в разложении солнечных лучей в атмосфере. Энид лишь пожала плечами — при всем своем уме и эрудиции, некоторые вещи Уэнсдей была не способна понять.

Девочки отправились на прогулку вдвоем. Они неспешно шагали вдоль кромки воды, держа друг друга под руку. Апрельское солнце склонялось к горизонту, и небо, украшенное тяжелыми розоватыми тучами, мрачнело перед грядущим дождем. Энид вдыхала медленно и глубоко. Она прислушивалась к малейшему движению природы, желая прочувствовать каждый отзвук наступающей весны. Ее с детства учили замечать, как земля, растения, звери и птицы общаются с каждым, кто проявит к ним уважение и интерес. А обостренное чутье и прозорливая интуиция оборотня позволяли ей улавливать то, что простым волшебникам было недоступно.

И хотя острый слух Энид отмечал множество голосов, отсутствие одного из них ее крайне беспокоило: Мая за весь вечер проронила едва ли с десяток слов. Обычно, когда они проводили время вместе, разговоры приостанавливались лишь на мгновение, чтобы перевести дух. В этот же раз Мая была полностью поглощена своими мыслями и на попытки Энид втянуть ее в беседу отвечала односложно или вовсе отделывалась кивком. Энид раздумывала, как бы тактичнее расспросить ее, в чем дело. Благодаря общению с Уэнсдей она уже усвоила, что не стоит бесцеремонно влезать в чужие дела. В конце концов, возможно, Мае было необходимо просто пройтись рядом с тем, кто подставит дружеское плечо.

Пока Энид подбирала нужные слова и развлекала Маю, как могла, они приблизились к опушке Запретного леса. Энид уже было повернула, чтобы идти в обратном направлении, но тут Мая задержала ее, потянув за рукав.

— Энид, постой, мне нужно с тобой кое-что обсудить, — Мая намеренно избегала ее взгляда. — Не могла бы ты... рассказать мне немного о вашей преподавательнице, мисс Гелдероуз?

Вопрос Энид удивил.

— О чем, например?

— Даже не знаю, — Мая выглядела очень взволнованной. Она рассеянно мяла свой шарф в черно-желтую полоску, и ее руки слегка дрожали.

Энид закусила губу. Ей стало любопытно, с чего вдруг Мая заинтересовалась ее преподавателем и почему она с такой тревогой задала свой вопрос.

— Оки-доки, — Энид улыбнулась, стараясь выказать поддержку. — Мисс Гелдероуз в общем ничего такая. Она живет в Неверморе и отвечает за Офелия Холл — это женское общежитие, где находится наша с Уэнсдей комната. Мисс Гелдероуз благородно закрывает глаза на ночные тусовки, если мы не слишком шумим, и на прогулки Уэнсдей после комендантского часа. Она крутой преподаватель, но безделие на ее уроках не прокатывает. Еще мисс Гелдероуз организует отпадные мероприятия, прошлый RaveN был полный улет, — улыбка Энид несколько увяла, потому что у Маи был такой вид, будто она вот-вот заплачет. — Мая, что случилось? Я сказала что-то не то?

Мая зажмурилась и отрицательно покачала головой. По ее щекам скатились две слезинки. Энид, спеша ей на помощь, перевернула вверх дном содержимое своей барсетки и отыскала для Маи салфетку. Та промокнула слезы.

— Сегодня днем мисс Гелдероуз подошла ко мне, — слова давались ей с трудом. — Она сказала, что хотела бы со мной познакомиться, потому что... она знала мою мать.

Мая засунула руку в карман мантии и достала оттуда золотую цепочку. Энид склонилась и увидела, что на цепи висела подвеска, похожая на горсть ягод. Украшение выглядело несколько старомодно, Энид бы такое ни за что не надела.

И тут все случилось очень быстро. Раздался громкий хлопок, а затем из-за кустов на них выскочило нечто, отчего девочки, взвизгнув, подпрыгнули и прижались друг к другу. Через мгновение Энид поняла, что это был всего-навсего эльф-домовик, который вцепился костлявыми ручонками в Маю, и та воскликнула:

— Айка!

И тут же их засосало в узкий шланг, перекрутило через центрифугу и выплюнуло на потертый и пыльный ковер. Энид закашлялась. Ее трясло, голова ходила кругом, легкие вспоминали, как дышать. Минуту девочки приходили в себя, затем Мая села на ковер и с недоумением воззрилась на эльфа, который распластался в нескольких футах поодаль, и засыпала его вопросами:

— Айка, что ты творишь? Зачем? Куда ты нас перенесла? С бабушкой что-то случилось? Дедушка в порядке?

Эльфийка поднялась на ноги.

— Мисс Мая, не волнуйтесь, — пролепетала Айка высоким писклявым голосом, — с достопочтенными мистером и миссис Гринграсс все превосходно! Но Айка должна была перенести мисс Маю сюда для ее же безопасности!

Девочки настороженно переглянулись.

— Нам угрожали? Кто? — Энид была уверена, что рядом с ними в лесу никого не было — ее волчье чутье всегда давало знать, если недоброжелатель оказывался поблизости.

— Не вам угрожали, подруга мисс Маи, а мисс Мае!

Энид услышала глухой звук приближающихся шагов.

— Айка, о чем ты говоришь? — Мая продолжала выпытывать у эльфийки объяснение происходящему.

— У нас скоро будут гости, — перебила Энид лепетание Айки.

И, действительно, через несколько мгновений двери резко распахнулись.

— А вот и моя девочка, — в комнату вошел коренастый мужчина средних лет, с широкими бровями и выразительным подбородком. Он раскинул руки в радушном приветствии, но при виде Энид улыбка сползла с его лица, и он в гневе повернулся к Айке.

— Ты что натворила, бестолочь? — он не кричал, но угроза в его голосе заставила Энид съежиться.

— Айка не виновата, Айка выполняла приказ мастера! Доставить мисс Маю к вечеру, когда она будет в безлюдном месте!

— И как в безлюдном месте оказались люди? — сдавленно спросил мужчина.

Айка задрожала так, что ее уши начали слегка подергиваться.

— Других не было, мастер! Но Айка следила за мисс Маей целый день, всегда были люди, много! Ученики школы Хогвартс! И только вечером Айка нашла мисс Маю далеко от остальных!

Мужчина резко двинулся в сторону эльфийки и, видимо, был готов ее ударить, но Мая подскочила и повисла на его занесенной руке.

— Прекрати! Прекрати немедленно! — ее голос был наполнен гневом. — Ты что, совсем спятил? Ты меня похитил из моей же школы?

Мужчина опустил руку и хмуро уставился на нее.

— Я должен был, Мая.

— А бабушка? Дедушка?

— Никто не знает, что ты здесь, кроме Айки и этой, — он кивнул в сторону Энид.

— Но ответь мне, зачем? Ты до смерти меня напугал.

— Мне необходимо было спрятать тебя от нее.

— Кого?

— Колин Хид.

Мая отошла назад на несколько шагов и взялась руками за голову.

— Папа, я не знаю никаких Колин Хид! Я совершенно не понимаю, что ты творишь со своей жизнью, и пока ты не вмешиваешься в мою, я готова на многое закрыть глаза. Но это, — она указала на несчастную Айку, — явный перебор.

Отец Маи направил косой взгляд в сторону Энид, которая по-прежнему сидела на ковре, приоткрыв рот.

— Надо решить, что делать с ней, а потом мы поговорим, — хмуро произнес мистер Гринграсс.

Это рассердило Энид, но Мая ее опередила.

— Ее зовут Энид, она моя подруга, и если ты тронешь ее хоть пальцем — клянусь, в жизни с тобой больше не заговорю.

— Да не буду я ничего такого с ней делать, Мая! За кого ты меня принимаешь? — в голосе мистера Гринграсса звучала досада. — Неужели ты думаешь, что я способен причинить вред ребенку! Но мне придется изменить ее память и вернуть в школу.

— Это, — Мая загородила собой Энид, — относится к категории "тронуть хоть пальцем".

Энид вовсе не желала, чтобы в ее голове кто-то ковырялся — там и так бардак. Нужно было срочно придумать, как выбраться из этой передряги. Она на мгновение прикрыла глаза, настроившись на свои инстинкты. Когда ты оборотень, порой интуиция может подсказать гораздо больше, чем холодный расчет. По позвоночнику пробежала знакомая дрожь. Энид выпрямилась и выглянула из-за мантии подруги.

— Вообще-то, сэр, — это весьма рискованный ход. Потому что, когда Маи хватятся, все дороги приведут ко мне — наши друзья знают, что мы отправились на прогулку вместе. И даже если вы измените мне память, преподаватели это в миг засекут и поймут, что дело нечисто.

Мистер Гринграсс смотрел на нее с откровенным ужасом. Энид, конечно, надеялась, что ее слова заставят его передумать, но такого эффекта не ожидала.

— Ты одна из них, — его голос дрожал, — ты американка, значит, ты одна из них! Кто ты?! — гаркнул он, и Энид подпрыгнула. — Отвечай, что ты за мерзкое создание?!

— Папа! Замолчи! — крикнула Мая, и Энид вновь подпрыгнула.

— Ничего, Мая, мне нечего скрывать, — она поднялась на ноги и гордо вскинула подбородок.

— Нет, есть что, — Мая ответила многозначительным взглядом.

— Не стоит, дочь, я и так все понял, — голос мистера Гринграсса был пропитан ядом, Энид увидела, как он поднял руку, сжимая волшебную палочку, — ты мерзкий волчонок, оборотень. Отвечай, ты специально увела мою дочь в лес, чтобы сотворить с ней нечто ужасное?!

— Довольно! Папа, я поднимаю ставки: больше с тобой не заговорю, если не вернешь нас в Хогвартс тотчас же.

— Нет, — твердо отозвался он. — Мне жаль, Мая. И не косись на Айку, я запретил ей исполнять твои приказы, как и другим эльфам Гринграссов. Это ненадолго, пока я не разберусь с одним делом.

— Каким же?

— Колин Хид! — лицо мистера Гринграсса исказила ярость. Он развернулся к Мае, но его палочка по-прежнему указывала на Энид. — Ей хватило наглости заявиться в Хогвартс и притащить с собой делегацию малолетних монстров!

Девочки остолбенели.

— Вы говорите о мисс Гелдероуз? Нашем преподавателе гербологии? — Энид растерялась.

— Гелдероуз, вот оно как… Ее зовут Хид, и она оборотень, обращенный во времена войны с Темным Лордом, — рука мистера Гринграсса затряслась, и из палочки посыпались искры. — Она тот самый оборотень, который убил твою мать, Мая!

Воцарилась тишина, которую нарушало лишь тихое сопение Айки. Энид посмотрела на Маю, та ошарашенно уставилась на своего отца, приоткрыв рот. У самой Энид в мыслях воцарилась полная неразбериха.

Мистер Гринграсс нарушил молчание:

— Я не мог допустить, чтобы ты оставалась с ней под одной крышей. Я должен с ней разобраться!

— И что ты собираешься сделать? — дрожащим голосом спросила Мая.

Он замялся, и Мая продолжила:

— Ты сообщишь в Аврорат?

Мистер Гринграсс не ответил.

— То есть ты спасаешь меня, но сотни учеников Хогвартса могут оставаться в опасности? — в голосе Маи звучала подавленная ярость. — Хорошо папа, я останусь здесь, если ты мне, наконец, расскажешь все, что знаешь об убийстве моей матери!

Его лицо стало еще мрачнее, и ответ прозвучал решительно:

— Нет. Мне жаль, Мая, но сейчас у меня нет на это времени, — он сделал быстрый взмах рукой, и волшебные палочки девочек выскочили из их карманов и направились прямо к нему. — Я должен все обдумать, а вы пока останетесь здесь.

Мистер Гринграсс вышел, громко хлопнув дверью. Сквозь щель над полом пробилось легкое сияние — дверь запечатали. Спустя несколько мгновений Айка с громким хлопком растворилась в воздухе.

Мая без сил опустилась на кровать. Энид ощущала, как колотится в груди ее сердце, то ли от страха, то ли от злости. Она попыталась уложить в голове все, что сейчас услышала. Она знала о трагедии, которая настигла семью Маи много лет назад, и, конечно, ни для кого не было секретом, что Констанс Гелдероуз является оборотнем. И если подумать, Энид и правда не была в курсе, кто и когда ее обратил. Неужели у мисс Гелдероуз было настолько темное прошлое? Даже хорошие люди, приняв облик зверя, могли творить ужасные поступки. Особенно, если они не жили среди тех, кто их поддерживает, и не имели доступа к средствам, чтобы справиться с силой полнолуния.

И теперь они оказались заперты черт знает где. Энид осмотрела комнату: не похоже, чтобы здесь кто-то жил. Интерьер напоминал номер гостиницы, причем отнюдь не люксового класса, пахло старой мебелью и моющими средствами, на кровати лежало постельное белье. Энид подошла к окну и потянула за ручку — заперто. Она прижалась лбом к стеклу: судя по зданию напротив, они находились на четвертом этаже. Энид рассмотрела неопрятный внутренний двор, и, увидев коробки от техники около мусорных баков, пришла к выводу, что в этом месте скорее всего обитали маглы.

— Вот это мы с тобой влипли, — сказала она, повернувшись к Мае. — Ну и папаня у тебя, я-то думала, мне не повезло с предками.

Мая издала неопределенный звук: то ли смешок, то ли всхлип.

— Энид, мне очень-очень жаль! Я втянула тебя в этот дурдом, и он наговорил столько мерзостей… — она опустила лицо на ладони.

— Да не парься! — Энид приземлилась рядом. — Мне не привыкать.

Мая не подняла головы.

— Я обронила ее, — прошептала она.

— Что обронила? — не поняла Энид.

— Подвеску. Которую мне сегодня передала мисс Гелдероуз.

— Ох, — Энид нахмурилась, — ты думаешь… — она уставила на закрытую дверь. — Ты думаешь, то, что сказал твой отец — правда?

— Я не знаю! — с отчаянием отозвалась Мая. — В последние годы мы так редко виделись. Неужели он думает, что я прощу ему это! — она выпрямилась и топнула ногой. — Как он мог так поступить! Похитил меня и запер, ничего толком не объяснив! И тебя тоже. Я так устала, Энид, устала, что он принимает меня за глупого ребенка, устала от очередных историй, как он нажил себе еще больше проблем перед министерством, устала от его ссор с дедушкой. Не хочу больше его видеть. Никогда.

Энид ощущала злость Маи, она чувствовала, как бурлит адреналин в ее крови.

— Знаешь, что я думаю? — спросила Энид с нескрываемым азартом. — Надо нам отсюда выбираться.

Мая развернулась к ней.

— Честно, я бы хотела этого больше всего на свете. Но как?

— Когда твоя соседка по комнате Уэнсдей Аддамс, ты начинаешь верить, что нет ничего невозможного.

Мая рассеянно улыбнулась:

— Это меня не удивляет. Правда, порой мне твоя подруга напоминает серийную убийцу.

— Что ты, она просто крайне застенчивая.

* * *

Когда Энид получила в подарок на Рождество от Уэнсдей волшебный швейцарский нож с пятидесяти пятью инструментами, она не слишком обрадовалась. Но Уэнсдей настаивала, чтобы она всегда брала его с собой на экстренный случай, и регулярно подкидывала нож в ее сумку. И однажды, возвращаясь после ночного свидания, крайне неудачного, Энид чуть было не попалась на глаза мадам Уимс, так некстати проходившей мимо. Энид успела проскочить в кладовку, что была поблизости, и когда шаги смолкли, она дернула за дверную ручку, но та с треском отвалилась. К счастью, в тот день волшебный нож оказался под рукой. Провозившись с замком несколько минут, Энид выбралась на свободу и решила, что подарок вполне годный. Рассказав об этом Уэнсдей следующим утром, она получила укоризненный взгляд и вопрос, где была ее волшебная палочка. Энид решила, что Уэнсдей незачем знать, что она забыла палочку за теплицей, где проходило свидание, и вспомнила о ней, только забравшись в теплую постель.

Стоя на подоконнике в магловской гостинице за сотни миль от Невермора, Энид в который раз поблагодарила судьбу за полезные навыки, которые она почерпнула от Уэнсдей Аддамс. Отцу Маи не пришло в голову магически запечатать окна, так как они располагались довольно высоко, но он не знал, с кем связался. Быстро справившись соответствующим вкладышем ножа с замком окна, Энид высунулась наружу: как она и предполагала, они находились на последнем этаже. Мая тем временем ахнула:

— Ты же не вздумаешь прыгать вниз?

— Вниз? — с озорством подмигнула ей Энид. — С чего бы это?

Она слегка присела и, как следует оттолкнувшись, взмыла в воздух. Энид вцепилась за выступающую металлическую балку, раскачалась, затем, не без труда, перевернулась в воздухе и оказалась на крыше здания. Она раскинула руки и вздохнула полной грудью. Когда связываешься с оборотнем, нужно иметь в виду, что их сила заключается не только в волшебной палочке.

— Ну что там? — прошипела Мая снизу.

Энид осмотрелась. Судя по всему, они находились в небольшом магловском городке. Невысокие старые и обшарпанные дома, серые поля с одной стороны, с другой — лес. Энид свесила голову через бортик крыши:

— Порядок! — ответила она, стараясь не повышать голос. Отец Маи мог находиться в комнате по соседству, поэтому следовало действовать быстро и осторожно.

Энид принялась трясти свой нож, пока не отыскала то, что нужно.

— Ага!

Одним из вкладышей являлся превосходный трос, не слишком длинный, но достаточный, чтобы поднять Маю следом. Энид аккуратно спустила его и увидела, как рука Маи вытянулась из окна и нерешительно ухватилась за другой конец.

— Обкрути его вокруг обоих запястий и держись крепко. Готова? А теперь сядь на подоконник, ну же, не бойся, если что, я тебя удержу, — Энид и сама ухватилась за трос и встала на коленях, уперевшись в бортик. Она напрягла и расслабила мышцы, сделала глубокий вдох и выдох. — На счет три — вставай, только целься макушкой мимо оконной рамы!

Мая робко охнула.

— Раз, два… Три!

Энид собрала все свои силы и резко дернула. Она увидела, как Мая перелетает через борт, и поспешила подхватить ее, чтобы смягчить удар.

— Черт тебя побери, Энид! — с ужасом и восхищением пробормотала Мая. — Что это за силища?

— Да так, досталась по наследству, вместе с любовью к красному мясу и перспективой превращения в лохматое чудовище.

Сгущались сумерки — но это им было только на руку. Энид обошла крышу и нашла пожарную лестницу. Девочки спустились вниз и бросились бежать, то и дело сворачивая в темные закоулки. Они остановились, только когда их от места заключения отделяли по меньшей мере две мили. Прошмыгнув в очередной темный переулок, они согнулись пополам, пытаясь отдышаться.

— Погоди-ка, — Мая выпрямилась, — не может быть! Энид, я, кажется, знаю, где мы!

Она стремительно зашагала вперед, но, дойдя до угла, остановилась и осторожно выглянула на небольшую площадь. Посреди мощеного пространства расположился старый каменный фонтан, вокруг него стояли несколько убитых лавок. Мая указала на кафе в здании напротив — заведение было закрыто.

— Я была здесь с отцом два года назад! — она развернулась к Энид: — Мы недалеко от Хогсмида! Точнее, мы довольно далеко от Хогсмида, учитывая, что у нас нет ни метел, ни палочек, но это ближайший к Хогвартсу магловский городок! Когда отец навещал меня в последний раз во время учебного года, я была еще на первом курсе и мечтала попасть в Хогсмид. Но отец наотрез отказался, заявив, что терпеть его не может. Сейчас-то я знаю, что просто многие в Хогсмиде терпеть не могут его, — Мая горько усмехнулась.

— Но ты знаешь, как нам вернуться в Хогвартс? — Энид не была уверена, рада она тому, что Мая смогла распознать, где они находились, или переживала, что они застряли ночью в магловском захолустье.

— Да, в том то и дело! Когда я расстроилась, что не попаду в Хогсмид, папа предложил устроить прогулку на метлах. Скорее, нам надо найти, с какой стороны лес!

Ничего больше не объяснив, Мая потянула Энид вперед, и они еще некоторое время петляли по улочкам, пока не вышли за пределы городка. Мая и тут не остановилась и продолжила свой путь по проселочной дороге. Когда впереди показались темные в надвигающейся ночи силуэты деревьев, она с восторгом произнесла:

— Вон он — лес! Энид, это Запретный лес! Точнее, подлесок, что его окружает. Мы с папой летели вдоль опушки от ворот станции Хогсмида и оказались здесь! Видишь водонапорную башню? Мы приземлились с той стороны и спешились неподалеку.

Энид задумалась.

— То есть ты предлагаешь нам сейчас возвращаться пешком в Хогвартс через лес, который к тому же прилегает к вашему Запретному лесу? — она уже успела наслушаться от Уэнсдей устрашающих историй об обитателях окрестностей Хогвартса.

Мая замялась, а затем широко улыбнулась.

— Ну, если оборотень боится оказаться ночью в лесу...

Энид улыбнулась в ответ. Все таки жаль, что Уэнсдей не было рядом, вот кто побежал бы впереди "Молнии" навстречу очередному безрассудному и мрачному приключению.

* * *

Когда Энид и Мая приблизились к опушке, уже совсем стемнело. На их удачу, густые тучи улетели на север, небо над головой расчистилось и окрасилось в чернильно-синий цвет, на нем засияли звезды, а над горизонтом взошел тонкий полумесяц. Девочки слегка помедлили перед тем, как скрыться за деревьями, словно им предстояло пересечь черту, за которой их ждала пугающая неизвестность. В тот момент их план казался не таким уж хитроумным.

— Ты абсолютно уверена, что вы летели вдоль леса с той стороны? — зубы у Энид стучали — то ли из-за прохладного воздуха, который исходил из чащи, то ли из-за адреналина от осознания что им придется туда отправиться.

— Абсолютно, — по голосу Маи было слышно, что она чувствует себя не лучше.

— Что ж, вперед, — пробормотала Энид и сделала первый шаг.

Они условились заранее, что пойдут вдоль леса, но скрывшись за деревьями, на случай, если отец Маи обнаружит их пропажу и станет разыскивать на этой дороге.

Энид всегда любила лес. Отец с раннего детства водил ее и братьев в походы, наставляя, как разговаривает природа и что она ожидает услышать в ответ. И, оказавшись за деревьями, Энид почувствовала необъяснимое умиротворение. Под ногами раздавался мягкий хруст веток, деревья возвышались тонкими башнями, между их темными силуэтами пробивался слабый прозрачный свет месяца и звезд. Энид словно чувствовала мерное дыхание земли.

И тут тишину нарушил глухой хлопок. Сердце в груди Энид заколотилось и она встала как вкопанная, Мая замерла в шаге от нее. Звук донесся издалека, но не было сомнений: кто-то аппарировал на дорогу около леса. Энид развернулась к Мае и увидела, что та думала о том же. Белки ее расширенных от страха глаз отсвечивали в темноте.

Энид отвернулась, медленно присела и, положив ладони на землю, закрыла глаза.

— Что ты делаешь? — удивленно прошептала Мая, но Энид лишь шикнула в ответ.

Она направила внимание в стопы и ладони, по позвоночнику пробежала дрожь, и она прислушалась всем телом к тому, что говорила ей земля.

Энид резко открыла глаза и проговорила как можно тише:

— Мая, залазь на мою спину.

— Что? Почему?

И тут они услышали еще один хлопок, на этот раз звук раздался определенно ближе.

— Придется нам зайти подальше в лес, — процедила Энид сквозь зубы, — если только ты не горишь желанием провести больше времени в компании отца.

Мая помедлила несколько мгновений, затем подошла к Энид, обхватила за шею и повисла на ее спине. Энид поднялась и быстрыми рывками стала пробираться в глубь леса. Она могла бы бежать еще быстрее, но ей не хотелось, чтобы ее шаги издавали громкие звуки, а это требовало концентрации. Деревья вокруг становились толще и выше, кустарник гуще, воздух плотнее. Энид не знала, сколько они бежали, но инстинкт подталкивал ее сделать следующий шаг, а потом еще и еще.

— Энид, может хватит? — в голосе Маи звучал испуг.

Энид замедлила шаг, и, наконец, остановилась. Мая спрыгнула на землю, она так дрожала, что едва стояла на ногах, на ее лице читался ужас.

— Не то чтобы я хотела встретиться с отцом, но... как же мы теперь найдем дорогу в полной темноте?

Энид на секунду опешила, а потом стукнула себя по лбу.

— Прости, вечно я забываю.

Она в очередной раз достала из барсетки нож, и вскоре нашла, что хотела. Лицо Маи осветил яркий луч крошечного фонарика, она зажмурилась и прикрыла глаза ладонями.

— Упс, прости-прости! — Энид упрекнула себя в нерасторопности и направила фонарик в сторону.

— У нас все это время был фонарь? — в голосе Маи звучало недоумение.

— Да, но было бы неразумного давать сигнал нашей настырной погоне.

— Но как ты без него умудрилась забраться в чащу и не влететь ни в одно дерево по пути?

— У меня хорошее зрение, я вижу в темноте лучше, чем другие волшебники, — виновато созналась Энид.

Мая вновь уставилась на нее с недоумением и восхищением, но затем сглотнула.

— Энид, — проговорила она тонким голосом, — мне кажется, ты завела нас прямо в чащу Запретного леса.

Это было похоже на правду. Здесь воздух был совершенно другой, нежели на опушке, деревья вокруг хранили молчание, словно сами прислушивались к незваным гостям.

— Прости меня, — тихо проговорила Энид. — Думаешь, попытаться добраться в Хогвартс пешком через лес было абсолютно идиотской затеей и лучше нам было остаться с твоим отцом? Не стал бы он держать нас вечность.

Мая глубоко вздохнула.

— Я думаю, это самая идиотская затея в моей жизни. Но я просто не могла там оставаться. Он похитил меня, запер против воли, угрожал тебе, — ее голос гулким эхом разносился между деревьями. — Но я не представляю, что нам делать теперь.

Энид вновь опустилась к земле, прикоснувшись к ней ладонями, и прислушалась. Сначала, она ничего не ощутила, но вскоре ее начали наполнять звуки. Нет, это не был отзвук шагов взрослого человека, который она почувствовала ранее, это были другие звуки, неведомые, волшебные. Шелесты и перекаты, дыхание и пение. Лес говорил с ней, он призывал ее.

Когда Энид вновь выпрямилась во весь рост, ее переполняла уверенность.

— Запретный лес находится к юго-востоку от Хогвартса, раз солнце садилось над озером. Значит, дорога, которая ведет в Хогсмид, находится к западу от нас. И если мы пойдем на северо-запад, непременно на нее вернемся.

— Поверю тебе на слово, — слабым голосом отозвалась Мая. — Но как ты в этой глуши поймешь, где север, а где юг? По мху? — Мая рассеянно замотала головой.

— Нет, в чаще такие способы не слишком надежды, здесь лес устанавливает свои законы, а волшебный лес — тем более. Будем ориентироваться по луне.

Мая бессильно прислонилась к ближайшему дереву. Его ствол казался раз в тридцать толще ее тонкого силуэта.

— Но Луна скрыта за деревьями, и если бы не твой фонарь, я бы и своих рук не увидела.

— Луна находится вот с той стороны, — Энид уверенно указала направление.

— Откуда ты знаешь?

— Оборотни способны чувствовать Луну, нас обучают этому в Неверморе. Полезная штука. И впервые я не жалею, что нас заставляли определять по ней части света. Вот уж не думала, что школьная зубрежка окажется полезной в нормальной жизни, — пробормотала она себе под нос.

Мая по прежнему выглядела так, будто вот-вот лишится чувств. Энид вновь ощутила вину за то, что завела их в такую даль.

— Понести тебя я пока не смогу — мне надо восстановить силы. Но раз я завела тебя сюда, зуб даю, что мы отсюда выберемся, — она постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более ободряюще, и взяла Маю под руку. — Вот Уэнсдей обзавидуется нашему приключению! Во век мне не простит, что я раньше нее очутилась в Запретном лесу!

Мая слегка простонала, но двинулась с места, и они зашагали вперед.

Возвращаться обратной дорогой было бессмысленно — они просто потратили бы время, к тому же неизвестно, где сейчас был мистер Гринграсс. Энид рассказала Мае, как услышала его шаги.

— И ты уверена, что это был он? — спросила она удивленным шепотом.

— Я уверена, что это был взрослый волшебник его комплекции. Кто же еще, если не он.

Они шли некоторое время молча. Энид заметила, что Мая все чаще стала спотыкаться, и в придачу хлюпать носом.

— Прости, — в очередной раз сказала Энид.

— За что?

— За то, что рванула со всех ног — мои инстинкты уводят меня от потенциальной опасности.

— Простить тебя за то, что увела нас от опасности? — в голосе Маи прозвучала улыбка. — если бы не твои инстинкты, мы бы, скорее всего опять торчали в той магловской гостинице.

— И все же меня никак не оставляет мысль, — с беспокойством сказала Энид, — что если он хотел просто тебя защитить?

— Хм... С его слов, в Хогвартсе сейчас находится кровожадный убийца, но он не предупреждает об этом преподавателей, не заявляет в Аврорат. Он меня похищает! — голос Маи звучал решительнее. — Уж лучше вернуться в Хогвартс и встретиться лицом к лицу с этой вашей Гелдероуз. Она мне не показалась опасной, когда мы беседовали, и, возможно, я бы вытрясла из нее что-нибудь о своей матери.

Энид почувствовала гордость за подругу, но был и другой вопрос, который не давал ей покоя.

— Мая, а ты никогда не боялась оборотней? — последнее слово зловеще разнеслось по темному лесу.

Мая глубоко вздохнула.

— Если честно — нет. Не знаю, почему. Мой отец всегда так к вам относился, но я никогда не испытывала ненависти.

Энид приободрил ее ответ. Но оставался еще один насущный вопрос.

— Мая, а ты не хочешь спать?

— Валюсь с ног. Еще пить хочу. И есть.

Энид подавила смешок. Но за ним вырвался еще один.

Внезапно рядом раздалось гулкое уханье совы, и девочки от страха вскрикнули, а потом и вовсе покатились со смеху.

— Это самый безрассудный поступок в моей жизни, — смахивая слезы, выдавила из себя Энид.

— Я бы на нашем месте так не шумела, потому что в этом лесу точно водятся чудища похлеще моего отца, — Мая пыталась отдышаться и вдруг ахнула.

Их щиколотки объяло дуновение. Энид опустила руки и, казалось, воздух мягкой пеленой окутал ее пальцы.

— Что происходит?

Энид улыбнулась.

— Лес нас заметил.

Мая пришла в ужас, но Энид поспешила ее успокоить:

— Не бойся, это не значит, что чудища похлеще твоего отца сейчас придут по наши души. Это значит, что лес готов поговорить.

— Ничего не понимаю.

Энид осмотрелась и увидела старое дерево. Прислонившись к нему и обхватив могучий ствол руками, она постаралась расслабиться, довериться мудрости, что обитала здесь многие века, и попросила о помощи. С минуту ничего не происходило, но затем, словно из-за далекой туманной пелены, до Энид донеслось журчание воды и тихий шепот.

— Мая, я знаю, куда нам следует отправиться, — ее голос слегка дрожал от возбуждения. — В лесу и правда темно и холодно, и я уж точно не берусь утверждать, что мы сейчас в безопасности. Но, кажется, есть поблизости место, которое может стать укрытием на время. Хотя бы до рассвета. Вот только... фонарь придется погасить. Ты мне доверяешь?

Мая выдохнула:

— Если бы не ты, я бы уже давно откинула коньки. Держи меня за руку, ладно?

Энид убрала фонарь, и какое-то время девочки молча шагали, держа друг друга под руку. Энид предупреждала Маю, если под ногами попадались огромные корни деревьев или упавшие ветви. И тут острых слух Энид уловил легкое стрекотание.

— Мы уже близко! — заверила она.

И действительно, через несколько минут даже Мая заприметила, что сквозь деревья пробивается легкий желтоватый свет. Казалось, даже воздух стал теплее. На мгновение им померещилось, что это солнечные лучи пробиваются между ветвей, но стоило приблизиться к источнику свечения, как им предстало такое чудесное зрелище, которое мало кто ожидает увидеть в мрачной лесной чаще.

— Это светлячки! — восторженно воскликнула Мая.

— Древесные феи, — уточнила Энид. — Я распознала их логово по жужжанию, а еще, смотри, здесь есть ручей.

Они прошли дальше и оказались посреди чудесной лесной поляны. Под ногами росла мягкая трава, слишком сочная и высокая для апрельской погоды, а посреди лужайки рос раскидистый клен, листья которого были окрашены в разные оттенки зеленого и желтого. Но самым необыкновенным было то, что вокруг них летали сотни или даже тысячи маленьких желтых огоньков. Они принялись осторожно кружить вокруг Энид и Маи. Крошечные феи, с зеленовато-древесной кожей и листьями вместо одежды.

— Они по своей природе безобидны, — сквозь зубы проговорила Энид, — но будут защищаться, если почувствуют в нас врага.

Мая сглотнула, а Энид сделала шаг вперед.

— Э-э, здрасьте! — она пыталась вспомнить, что рассказывал ей отец о дружелюбном народе лесных чащ. — Мы пришли с миром!

Феи не выказали никакой реакции, но словно замерли в ожидании. Нарастало напряжение.

Энид переминалась с ноги на ногу.

— Мы случайно забрались в глубь леса и хотели бы попросить у вас убежища до рассвета, чтобы потом отправиться домой.

Феи словно переглянулись, по поляне пробежал легкий неопределенный шепот.

— Эти существа используют свой язык, — пояснила Энид Мае.

— Но ты уверена, что они тебя понимают?

Энид не была уверена. И она сделала то, что делала за эту ночь больше, чем за прошлый год: прислушалась к своему чутью. Ее рука как будто сама взмыла в воздух, обратившись к феям открытой ладонью. Одна из них, с виду немного крупнее, чем остальные, мягко подлетела и опустилась на руку. От крошечной фигурки исходил легкий трепет. Энид попыталась передать ей, что они не враги, как и обучал ее отец. Она, правда, никогда не общалась с феями, но раз это работало с белками и лукотрусами, попытка стоила того.

И тут крылышки феи затрепетали, она взмыла в воздух, и весь их веселый рой вновь затанцевал. Энид обернулась к Мае.

— Кажется, нам позволили остаться.

Вначале они отправились к ручью и напились чистейшей воды, которая однако была ледяной. Феи даже угостили их ягодами дикой земляники. Затем они устроились около ствола клена посреди поляны. Мая сняла свою мантию и укрыла их обеих.

— Энид, это потрясающее место. Кто бы мог подумать, что в глубине страшного Запретного леса скрывается такое чудо! И я просто не могу поверить, что ты услышала его, дотронувшись до дерева.

— Ерунда. Нам повезло, это феи жили неподалеку, мой слух имеет свои ограничения.

Мая покачала головой.

— Это просто фантастика! Оборотни могут столько всего удивительного.

— Именно поэтому нас в Неверморе обучают всяким штукам. И мои родители, особенно отец, показали мне много всего. Это он научил меня слушать лес и разговаривать с ним. Но на самом деле я не особо преуспеваю в развитии своих способностей.

Мая уставилась на нее — эти слова удивили ее больше, чем все остальное, что случилось с ними за вечер.

— О чем это ты? Оставшись без палочки, ты подняла меня на тросе на крышу, пронесла километры по темному лесу, не издав ни звука, нашла вот это... — она обвела рукой поляну. — Если твои способности — не потрясающее волшебство, то я магла.

— Но я до сих пор не могу обратиться в волка, о чем моя мать мне регулярно напоминает. Все мои братья могли это делать в моем возрасте, уже учились справляться со своей звериной формой. А я — сплошное разочарование.

— По мне так ты настоящее очарование, — Мая улыбнулась и приобняла Энид. — Надо же, у нас вон пол-Хогвартса относится с недоверием к оборотням, а оборотни, оказывается, недовольны тем, что кто-то недостаточно оборотень. Где же в этим мире укрыться от давления общества?

— Разве что здесь, — с грустью отозвалась Энид.

* * *

Она проснулась, дрожа от холода, хотя мантия Маи по-прежнему укрывала их, а земля была усыпана кленовыми листьями. Наступило утро, но поляна вокруг будто погрузилась в сон. Дневной свет казался приглушенным, а фей не было видно.

Мая зашевелилась.

— Доброе утро, — пробормотала она сонным голосом, потирая глаза. — А куда пропали феи?

— Они не признают другого света, кроме своего собственного, поэтому вчера нам пришлось выключить фонарь. Идем, — Энид поднялась на ноги, — не будем их беспокоить.

Они вновь выпили воды из ручья и на цыпочках покинули поляну. Не смотря на то, что стоял день, среди деревьев было по-прежнему сумрачно.

— Что теперь? — спросила Мая.

— Будем придерживаться прежнего курса, идем на северо-запад.

И вновь они отправились в путь. Энид была едва способна побороть усталость после вчерашних приключений. От сна в неудобной позе ныло все тело, в животе урчало от голода. По спотыкающейся походке Маи было очевидно, что она чувствовала себя не лучше. Шли они молча — не хотелось тратить остатки сил на разговоры.

Путь казался бесконечным. Деревья и овраги пугали своей однообразностью, слово их заманили в ловушку и вынудили ходить по кругу.

— Ты уверена, что мы идем в нужном направлении? — спрашивала Мая примерно каждые полчаса.

— Вроде как, — Энид все больше сомневалась в своем неизменном ответе.

Она пыталась прикинуть время суток по солнечному свету, который едва пробивался из-за массивных деревьев. Энид то и дело касалась земли и стволов, прислушиваясь, нет ли поблизости угрозы или возможного спасения. Несколько раз она сворачивала в сторону, уводя за собой Маю, так как ей казалось, что путь напрямую может быть небезопасным. Но было сложно понять, действительно ли ей мерещились шаги, рычание или хлопки огромных крыльев, или это был плод ее воображения.

Когда девочки вышли на очередную унылую поляну, ничуть не похожую на чудесное убежище лесных фей, Энид с тревогой поняла, что день клонится к вечеру. В груди нарастала паника: если им придется провести в лесу еще одну ночь, у них может не хватить сил вернуться вовсе. Ноги болели от долгой ходьбы, живот скручивало от голода, в мыслях царил туман.

Энид била легкая дрожь. Она посмотрела на Маю — та без сил опустилась на огромную упавшую ветвь и выглядела очень изможденной. Было необходимо добраться до Хогсмида как можно скорее.

Энид села на землю, скрестив ноги, и положила руки на колени. Она погрузилась в легкую медитацию, стараясь услышать хоть что-нибудь, не похожее на скрип ветвей. Она слушала дальше и дальше, моля о том, чтобы выход нашел ее.

И тут к ней пробился звук. Энид вначале не была уверена, что распознала его правильно, но он нарастал, приближаясь с каждым мгновением.

Она резко вскочила на ноги.

— Хорошие новости? — подала голос Мая.

— Еще бы! Я услышала поезд!

Мая поднялась следом.

— Это, наверное, Хогвартс-экспресс, прибывающий на станцию в Хогсмиде! — ахнула она.

— Значит, мы почти у цели, — земля под ногами Энид слегка плыла — она потратила слишком много сил.

Они продолжили дорогу через мрачный лес. Энид повела их по пути, который казался ей самым прямым. С каждой минутой становилось все темнее, и ей уже было начало казаться, что звук ей померещился, потому что деревьям и оврагам не было конца. В особо темном и непроглядном месте леса она остановилась, чтобы вновь прислушаться, но в голове гудело так, что она не была уверена, что сможет разобрать хоть что-нибудь. Но не успела Энид приложить руку к дереву, как услышала грохот и крик Маи. Она обернулась, но перед ней предстали лишь угрюмые деревья.

— Мая! — забыв об осторожности, завопила Энид.

— Я здесь, — слабый голос донесся как будто из-под земли.

Энид прошла вперед и увидела, что край одного из оврагов поблизости обвалился, и Мая распласталась на его дне.

— Ты как? — Энид аккуратно спустилась вниз, скользя по гладким корням деревьев.

— Порядок, — Мая привстала, потирая ушибленный локоть. — Я просто оступилась.

— Грациозна, как вейла, — Энид улыбнулась, но улыбка сползла с ее лица, когда она увидела, что один из корней дерева намертво обвил ноги Маи.

— Валим отсюда! — закричала она, бросившись к подруге, пытаясь освободить ее из пут дьявольских силков.

Мая в панике пыталась вырваться, но ее левую руку уже успели обвить путы. Энид почувствовала, что ее щиколотки также оказались в ловушке. Она рвала растение, но ее сил осталось так мало, что едва ей удавалось ослабить хватку одного щупальца, как рядом оказывались еще несколько. Одно, особо массивное, ухватило ее за талию и повалило на спину. Мая лежала, опутанная с ног до головы.

Вот и все, они навсегда останутся здесь, посреди чащи Запретного леса, задушенные беспощадным растением. Энид подумала о ноже, которые ей подарила Уэнсдей, но даже если она и смогла бы до него дотянуться — вряд ли ей удалось бы совладать с такой силой. А фонарик был слишком мал, чтобы побороть их своим светом.

И когда осталась видна лишь щель, ей внезапно привиделась яркая вспышка света, а следом за ней ее тело охватил жар. Дьявольские силки съежились, и принялись отступать. Вскоре она сидела на голой земле и пыталась откашляться. Мая приходила в себя в паре футов от нее.

Когда Энид подняла глаза, ее словно прошибло током.

Перед ними стояла мисс Гелдероуз, держа высоко перед собой волшебную палочку.

Примечание от автора (и не только):

"Вам есть что сказать? Выкладывайте все!!!"...

...сказала бы Энид и не дала бы вам ни слова вставить, продолжив болтать без остановки. Но автор уже высказался, и (до новой главы) будет молчалив и внимателен. Если вам захочется поделиться своим впечатлением, он будет бесконечно рад о них почитать! :)

При попытке нащупать опору под ногами, она ничего не ощутила, словно ее тело осталось где-то далеко. Перед ней возвышались высокие кованые ворота, но их изображение расплывалось и колебалось. Металлические прутья, казалось, готовы были вырваться из своего заточения и атаковать. Пока она пыталась сориентироваться, как защитить себя, неизвестная гравитация швырнула ее в сторону, развернула и понесла вперед. Стремглав пролетев через открытый участок, она очутилась в лесу.

Сложно было осознать, мгновение она летит или вечность. Ее бросало из стороны в сторону, когда ее бесплотное тело огибало старые деревья, а с каждым пролетом становилось все темнее.

Движение остановилось так же внезапно, как и началось, и она увидела впереди две тонкие фигуры. Одна из них оступилась и скатилась в овраг. Место приземления было крайне неудачное, поскольку повсюду прорастали Дьявольские силки. Ей ли не узнать одно из любимейших растений своей матери, которое встретит ласковым объятием каждого, кто посмеет приблизиться без приглашения к их оранжерее. В овраг ловко проскользнула вторая фигура, и она оцепенела.

Нет.

Им необходимо было срочно убираться оттуда.

Она хотела крикнуть, отчитать их за преступный идиотизм, но она не могла даже выдохнуть, не то что издать звук. И было слишком поздно. Силки никогда не нападают резко и внезапно, они подкрадываются тихо, не издавая ни шороха. Она не раз видела, как они окутывали жертву своими сетями, не давая опомниться, душили, затягивали в пучину непроглядной смертельной муки. Но в этот раз зрелище не доставляло ей никакого удовольствия. Она застыла в немом ступоре, поглощенная ужасом.

Уэнсдей резко открыла глаза и заморгала, приходя в себя. Ее тело объяла легкая дрожь, будто мгновение назад все ее мышцы пребывали в сильнейшем напряжении. Эффект походил на последствие от электрошока, только без приятного остаточного жжения. Ее ладони нащупали холодный каменный пол — ни намека на смертоносные щупальца. Но если с этим она готова была смириться, тот факт, что ее держали чьи-то руки, выходил за грани допустимого.

Уэнсдей приподнялась и резко отстранилась, желая избавиться от нежелательного контакта.

— Эй, ты в порядке?

Разумеется, она была в порядке.

Уэнсдей не сразу разобрала в темноте, что перед ней сидел Скорпиус. В его голосе читалась излишняя обеспокоенность, глаза расширились от испуга, но у нее не было времени потакать его переживаниям.

Уэнсдей невидящим взглядом уставилась на стену перед собой.

— Не-е-ет, — застонала она, — только не это.

Она попыталась подняться, но ее конечности все еще предательски дрожали.

— Отвести тебя в Больничное крыло? У тебя будто случился припадок: ты остолбенела и свалилась на пол, — Скорпиус протянул к ней руки, чтобы помочь подняться.

— Не надо больниц, — мрачно отозвалась Уэнсдей, оттолкнув его от себя. — Я прекрасно знаю, что со мной.

— У тебя бывали припадки и раньше?

— Это не припадки, и нет, до сих пор мне везло.

— Да объясни же ты толком! — теперь Скорпиус выказывал совершенно неуместное раздражение.

Уэнсдей подняла с пола подвеску и бесцеремонно запихнула ее обратно в карман. Она поднялась на ноги, опершись на ближайший стол, и неуверенно зашагала в сторону двери.

— Нет времени. Нам нужно как можно быстрее добраться до ворот, ведущих в Хогвартс, — в ее горле словно застрял ком.

— Что, прости?

— Я знаю, где Энид и Мая. Они в опасности. Или скоро будут в опасности. Или... — внутри все онемело от мысли, что видение представило ей картину из прошлого.

Но Уэнсдей не желала тратить время на пустую болтовню. С каждым шагом тело восстанавливалось после перенесенного потрясения и, дойдя до конца коридора, она уже шагала с привычной уверенностью. До ее слуха донеслось, как к гулкому эху ее шагов прибавились отзвуки шагов Скорпиуса, и решила, что если он прекратит ее донимать, его помощь может оказаться полезной.

Энид и Мая могли прямо сейчас быть в смертельной опасности, а ее пробудившиеся способности к ясновидению могли подождать. У ее матери экстрасенсорные видения начались в таком же возрасте, и Уэнсдей рассудила, что раз уж она обречена иметь ту же способность, то пусть это поможет ей вытащить Энид из беды. Если еще не слишком поздно.

Уэнсдей посмотрела в окно: сумерки сгущались. В ее видении в лесу было почти темно, и если ей открылось то, что вскоре произойдет, необходимо было действовать без промедлений. Они могли вылезти в окно из аудитории на первом этаже и спуститься по все тому же дереву. Но вот куда идти дальше, Уэнсдей не знала, так как плохо ориентировалась на территории Хогвартса, проведя гораздо больше времени в его темных закоулках.

— Скорпиус, — ее дыхание сбилось от быстрой ходьбы, — ты же знаешь, как нам пройти к воротам?

— Куда это вы намылились?

Повернув за очередной угол, Уэнсдей резко отскочила — перед ней стоял старшекурсник Хогвартса и смотрел на нее, не скрывая насмешки. Скорпиус, едва дыша, проговорил:

— Забини.

— Так-так, устроили ночную пробежку? Про комендантский час не слышали? — лицо Забини расплылось в мерзкой самодовольной ухмылке.

— Мы как раз…

— А вас уже хватиться успели. Идите за мной.

Он осуждающе покачал головой.

— Это староста Слизерина, — на ходу прошептал ей Скорпиус.

— Мои соболезнования, — отозвалась Уэнсдей.

Забини провел их через несколько коридоров и лестниц и остановился у большой деревянной двери. Уэнсдей не знала, куда она ведет, и подозрительно уставилась на Забини.

— Что ты задумал? — спросила она недобрым голосом.

— Ох, да расслабься ты, это всего лишь учительская, — сказал Скорпиус и отворил дверь.

Уэнсдей подумала, что прогулка со старостой до школьной учительской — сомнительный способ, чтобы расслабиться, особенно если тебя там ждут. Но силуэт внутри заставил ее вздрогнуть от удивления. Эту осанку невозможно не узнать.

— Мадам Уимс! Вы прибыли в Хогвартс!

Лариса Уимс элегантно обернулась.

— Ну разумеется, мисс Аддамс, — она блеснула натянутой улыбкой, — неужели вы могли подумать, что я оставлю такое прискорбное происшествие с одним из моих студентов без внимания?

Уэнсдей промедлила лишь секунду. Она предпочла бы действовать самостоятельно, но в этот раз на кону стояло слишком многое.

— Мадам Уимс, с большой вероятностью я располагаю сведениями, где сейчас находятся Энид и Мая, и если моя информация верна — они в смертельной опасности!

Воцарилась тишина.

— Уэнсдей, — голос Уимс едва не переходил на визг, — что ты этим хочешь сказать? Ты как-то причастна к похищению?

Это нелепое предположение выходило за все рамки абсурда.

— Разумеется, нет, — она приложила все усилия, чтобы сдержать свой гнев. Сейчас не было времени на бесполезные эмоции. — В течение сегодняшнего дня я проводила расследование, чтобы выяснить, что случилось с Энид, и мне это удалось не более пятнадцати минут назад. Они в Запретном лесу, предположительно недалеко от ворот, ведущих на территорию Хогвартса. Они оказались в овраге, заполненном Дьявольскими силками!

Все, включая Скорпиуса, изумленно уставились на нее.

— Окажите им помощь, быстрее! — Уэнсдей повысила голос. Присутствующие вздрогнули, но, всеобщее оцепенение спало.

"Пока не отдашь приказ, никто и пальцем не пошевелит", — сердито подумала она.

— Думаю, лучшим решением будет сообщить эту информацию тем, кто сейчас в Хогсмиде, — голос профессора Макгонагалл дрожал, — они используют трансгрессию и быстрее окажутся на месте. В Запретном лесу в стороне от деревни действительно есть овраги с Дьявольскими силками. Профессор Лонгботтом знает, где именно они находятся.

— Вы правы, — мадам Уимс подняла волшебную палочку, из нее с изяществом вылетела серебренная пума и, отворив окно, грациозно уплыла в темнеющее небо. — Я передала сообщение мисс Гелдероуз.

— Гелдероуз! — Уэнсдей словно пронзило током. — Мадам Уимс, я располагаю чрезвычайно важными сведениями, — она покосилась на других преподавателей и понизила голос: — Не могли бы мы поговорить с глазу на глаз?

— Юная леди, если вы располагаете любыми сведениями относительно пропажи студенток, настоятельно призываю вас поделиться ими в тот час же! — сердито произнесла Макгонагалл.

Уэнсдей окинула директрису Хогвартса холодным взглядом, но затем уставилась в пол. Могла ли она им довериться? Она предпочла бы разобраться со всем в одиночку, но Гелдероуз находилась вне ее досягаемости.

— Мисс Аддамс, что бы вы ни задумали, это не может несколько подождать? — Уимс была порядком раздражена, но явно не хотела ронять фасад перед преподавателями Хогвартса.

Уэнсдей же хотела заехать ей чем-нибудь тяжелым по физиономии.

— Никак нет, — но, увидев взгляды преподавателей, она предпочла сменить тактику. — Мадам Уимс. Пожалуйста, — Уэнсдей вложила в это слово всю доступную ей вкрадчивость и постаралась не поморщиться.

Уимс глубоко вздохнула, бросила коллегам взгляд, говорящий: "Ох уж этот трудный ребенок", и вышла за Уэнсдей из кабинета. Пройдя несколько шагов, Уэнсдей проверила, не затесались ли поблизости пара-другая любопытных глаз или длинных ушей, но удостоверившись, что территория чиста, заговорила:

— Мадам Уимс, сегодня, проводя расследование, мы наткнулись на информацию о мисс Гелдероуз, и меня беспокоит тот факт, что именно она отправилась к Мае Гринграсс. Вы отослали Патронус ей напрямую?

— Я буду вам очень благодарна, мисс Аддамс, если вы смените тон на более уважительный, но да, я отправила сообщение именно ей.

Уэнсдей на мгновение почувствовала, что у нее сперло дыхание.

— Мадам Уимс, — ее голос дрожал, — мисс Гелдероуз, она... — от волнения ей было трудно подбирать слова. — Она не та, за кого себя выдает! И мы пока не решили… Есть определенная вероятность, что она может представлять опасность для Маи.

Что, если она ошибалась, а Скорпиус был прав с самого начала? Что если ей следовало прислушаться к доводам Розы и отправиться к преподавателям, как только они разузнали подозрительные сведения? Но лицо Уимс выразило понимание и, что еще более невероятно, смущение.

— Уэнсдей, прошу, не переживай так.

— Я не переживаю, — хрипло проговорила она, нервно теребя край своей кофты.

— Видимо, ты узнала о прошлом мисс Гелдероуз. Но я тебя уверяю, что мне все о ней известно.

Уэнсдей уставилась на нее не мигающим взглядом.

— Все?

Внезапно соседнее окно распахнулось, и в коридор ворвался прохладный ветер, а вместе с ним на серебристых крыльях влетела патронус-ласточка. В тишине раздался знакомый голос:

— Лариса, я их нашла, девочки целы. Мы скоро будем в Хогвартсе.

Уэнсдей и мадам Уимс выдохнули с облегчением.

* * *

— Мы известили ваших родителей о том, что все обошлось, — сказал профессор Лонгботтом, вернувшись в учительскую.

— Спасибо вам, — кивнула ему Макгонагалл.

Энид и Мая сидели на диване, укрытые пледами, с чашками горячего чая в руках. Уимс стояла около камина, Макгонагалл царственно восседала в кресле, Гелдероуз присела на край деревянного стула, профессор Лонгботтом прислонился к стене поодаль, а Уэнсдей встала рядом с Энид. Она наотрез отказалась покинуть помещение, аргументировав это тем, что внесла вклад в развязку истории. Уимс сопротивлялась, но после некоторого давления, приняла ее аргументы.

Энид и Мая уже успели рассказать о том, что произошло с ними с момента их исчезновения. Уэнсдей подумала, что еще одно такое приключение, и подругу можно рассмотреть на роль криминального напарника — она явно совершенствовалась. Но не в мастерстве скрывать истину.

— Мисс Гринграсс, — видимо, профессор Макгонагалл тоже отметила серую зону в их рассказе, — вы хотите сказать, что вашему отцу настолько не понравилось прибытие гостей из Невермора, что он похитил вас и запер, только чтобы вы с ними не общались? При этом захватив одного из тех самых гостей?

— Это была незапланированная случайность, так что... — Энид махнула рукой, но опустила глаза и умолкла.

— Возможно, — подала голос Уэнсдей, — бестактная осмотрительность отца Маи относилась лишь к одному из гостей, — она уставилась на мисс Гелдероуз.

Все присутствующие посмотрели сначала на нее, затем на Гелдероуз. Уэнсдей сделала шаг вперед.

— И не подумайте отрицать вашу причастность, потому что вчера вечером вы обронили это, — она достала цепочку из кармана и выставила ее на всеобщее обозрение.

— Ты нашла ее! — воскликнула Мая.

Все взгляды обратились к ней.

— Это я потеряла подвеску, — смущенно проговорила Мая, — но…

— Но Мая получила ее от меня, — Гелдероуз устало выдохнула.

— Как вас зовут на самом деле? — безапелляционно спросила Уэнсдей.

— Мисс Аддамс!

— Все в порядке, Лариса, — Гелдероуз слабо улыбнулась.

— Ваше имя Колин Хид, не так ли? — с пылом продолжала Уэнсдей. — Вы сражались на стороне Темного Лорда и были обращены Фенриром Сивым или одним из его последователей, затем бежали в Штаты, сменили личность и частично внешность и устроились на работу в Невермор!

— Уэнсдей!!!

Уимс выглядела на грани срыва, однако во взгляде Гелдероуз читалось любопытство, когда она спросила:

— И давно ты изучила мою биографию?

Она ничего не отрицала.

— Недавно.

— Хорошая работа, — Гелдероуз произнесла это так, словно они были в классе и Уэнсдей без запинки ей перечислила все свойства зубастой герани.

— Мне помогли.

— Юная леди, — процедила Уимс сквозь зубы, — извольте разговаривать со своими преподавателями с должным уважением.

Уэнсдей ощутила очередной наплыв раздражения. Она не желала поддаваться гнету фантомных авторитетов, но ей хотелось докопаться до истины как можно скорее. Она обратилась к Гелдероуз, смягчив тон:

— Прошу вас, мисс Гелдероуз, Колин Хид, расскажите, пожалуйста, — она бросила еще один взгляд в сторону Уимс, — почему отец Маи решил похитить ее, когда узнал, что вы прибыли в Хогвартс?

Ей не терпелось услышать подтверждение еще одной непроверенной гипотезе. Гелдероуз ответила внимательным взглядом, затем посмотрела на Маю, и Уэнсдей отметила, что ее ладони сжались в кулаки.

— Что ж, — начала она тихо и неспешно, словно обдумывала важное для себя решение. — После всего, что произошло, я поняла, как сильно ошибалась все эти годы. Это длинная история, но если я не поделюсь ею сейчас, я, возможно, никогда не осмелюсь на это.

Гелдероуз уставилась на пламя в камине, но словно не видела его. Глубоко вздохнув, как будто перед погружением под воду, она начала свой рассказ.

— Я увлекалась гербологией еще во время обучения в Ильвермони. Меня хвалили преподаватели, и благодаря своим школьным успехам я продолжила обучение при больнице Святого Мунго в Англии. Это был прекрасный опыт, наша команда состояла сплошь из талантливых энтузиастов, а наставники обещали раскрыть наши способности и направить их на пользу обществу. Но в девяносто седьмом… — Гелдероуз запнулась. — Несмотря на тяжелые времена, я не хотела бросать работу. Каждые руки и каждый ум в больнице Святого Мунго были на счету. Я надеялась, что если останусь в тени и тихо пересижу бурю, занимаясь своим делом, меня не тронут. Я молила лишь о безопасности, но все обернулось иначе.

На меня и моих друзей напали оборотни, приспешники Фенрира Сивого. Это были настоящие преступники, ничем не ограниченные, они пополняли свои ряды, зачастую убивая своих жертв. Я не могла решить, удача ли это, что я выжила после атаки, или страшное проклятье, раз я была обречена остаться среди них. Я была молода и напугана, мне почти ежедневно угрожали смертью. За любую оплошность меня могли избить, изнасиловать или лишить жизни. Порой я даже желала этого. Если после смерти существует ад — он не мог быть хуже того, что я пережила при жизни. Нами управляли и манипулировали, заставляли делать страшные, ужасающие вещи. А тех, кто решался противостоять им, ждал один исход. Хранить покорное молчание было моим единственным шансом остаться в живых.

И я была здесь, в Хогвартсе, во время последней битвы. Как только стал ясен ее исход, как только я почувствовала малейшую возможность — я бежала. Бежала настолько далеко, насколько хватало сил. Я боялась оглянуться назад, потому что шлейф того, что я сделала, тянул и душил меня. Я боялась Пожирателей Смерти, которые могли укрыться от правосудия и настигнуть меня. Но еще больше я боялась, что меня найдет министерство и будет судить как преступницу. Я не была преступницей. Я просто не знала, что мне делать.

Гелдероуз пришлось взять паузу, чтобы взять себя в руки. Уэнсдей окинула быстрым взглядом всех присутствующих, готовая укорить любого, кто посмел бы встрять, но никто не произнес ни слова. Вскоре Гелдероуз продолжила, ее голос звучал сипло и слабо.

— Я сумела вернуться на родину и долгое время скрывалась. Я меняла имена, места жительства, легенду своей жизни. Это были пустые годы, наполненные болью, отчаянием и бесконечным страхом. Я испытывала трудности с приготовлением Аконитового зелья, которое облегчало мою участь в полнолуния, так как найти ингредиенты было непросто. Я боялась, что кто-то узнает, кем я являюсь, но еще больше я боялась, что кто-то узнает, как именно я стала оборотнем.

И однажды я встретила твоего отца, Мая. Я была в отчаянном финансовом положении, у меня возникли проблемы со здоровьем от вечной тревоги и плохих условий жизни, но Гарольд по какой-то невероятной причине решил, что я ему нравлюсь. Вероятно, рядом со мной, немощной и одинокой, он чувствовал себя сильным. Какое-то время это подпитывало его эго, но вскоре наши отношения пошли на спад. Я понимала, что без него мне будет трудно, но с ним мне становилось просто невыносимо. А потом я узнала, что жду ребенка.

Она посмотрела на Маю, и Уэнсдей показалось, что Гелдероуз разрывает изнутри крик отчаяния.

— Мая, я слышала, что тебе внушили, что твою мать погубил оборотень. Что ж, отчасти это так. Мое прошлое, неспособность сосуществовать с другими и часто с самой собой многие годы губили меня. Мая, это я — твоя мама.

Мая спокойно сидела на диване, по ее щекам одна за одной катились слезы. Профессор Лонгботтом громко всхлипнул, и Уэнсдей, увидев, что Энид тоже чуть ли не рыдает, закатила глаза.

— Теперь ты знаешь, — тихо отозвалась Гелдероуз.

— Но почему Гарольд Гринграсс скрывал это от Маи? — в голосе профессора Лонгботтома читалось отчаяние. — Она столько лет считала себя сиротой!

— Все потому, что за время наших недолгих отношений я старательно скрывала от Гарольда свою… особенность. Но когда я узнала о беременности, я решила, что стоит попробовать склеить то, что было между нами, ради ребенка. Я понимала, что и дальше скрываться у меня не получится. Не могу описать, как было трудно раскрыть правду, но я все рассказала Гарольду. И он… — Гелдероуз закрыла ладонью рот, ее лицо исказилось от горечи. — Я знала, что Гарольд не отличается терпимостью, но он наговорил такого, что я никогда не смогу произнести вслух.

— Могу себе представить, — пробормотала Энид, и Уэнсдей шикнула на нее.

— Он ясно дал понять, что не хочет видеть ни меня, ни моего ребенка, потому что это клеймо отвратительного позора на всю жизнь, от которого его семье никогда не отмыться. Я была в отчаянии. Тот период моей жизни и по сей день является самым темным. Но я знала, что буду жить ради дочери, что бы ни случилось.

И вот, Мая, ты появилась на свет. И, к моему величайшему удивлению, спустя несколько месяцев Гарольд объявился на пороге моего дома со своими родителями. Оказалось, что они узнали о внучке и захотели с тобой познакомиться. Когда тебе исполнился год, они пригласили тебя на несколько недель погостить. Вначале я обрадовалась и подумала, что смогу за это время найти новую работу: я мечтала снова встать на ноги.

Но спустя неделю, как ты уехала, Гарольд заявился ко мне и сказал, что свозил тебя в больницу Святого Мунго на обследование и целители выяснили, что у тебя нет, как он это тогда назвал, “врожденной извращенной аномалии”. Ты была просто девочкой, маленькой волшебницей. Я обрадовалась, что мое проклятье обошло тебя стороной, но Гарольд прибавил, что раз ты нормальная, он оставляет тебя себе. Я сначала не поверила, что он это всерьез, но он заявил, что если я выйду с тобой на связь или расскажу тебе о том, что я твоя мать, он разрушит мою жизнь, а тебя спрячет навсегда. Он заставил меня написать отвратительное письмо его родителям с просьбой позаботиться о тебе, потому что я была якобы не способна это сделать. Он придумал трагичную легенду о гибели твоей матери, чтобы рассказывать ее остальным родственникам и знакомым. А меня оставил полностью сломленной. У меня не было ничего — ни денег, ни поддержки, никакой опоры, ни внутри, ни снаружи.

Но потом я повстречала Ларису, — Гелдероуз кивнула в сторону мадам Уимс, — и это спасло мою жизнь. Невермор — это убежище для тех, кто не может найти свое место больше нигде в магическом мире. Я создала еще одну личность, начала все с чистого листа. Я возобновила свои исследования по гербологии, и меня взяли на работу. Я наслаждалась ролью смотрительницы Офелия-Холл, заботясь о вас, девочки, — она кивнула Уэнсдей и Энид, — и думала о Мае. Но даже найдя свое место, я продолжала жить, прячась от прошлого, которое определило мое место.

И вот мне представилась возможность посетить Хогвартс. Где находился Гарольд, мне было неизвестно, но я знала, что ты, Мая, учишься здесь. Мне по-прежнему было страшно, но я решила, что я просто приеду, чтобы посмотреть на тебя, узнаю, какой ты выросла. Возможно, даже пообщаюсь с тобой. Ровно на это мне хватило смелости. Я не хотела вмешиваться в твою жизнь, не хотела ничего ломать, не хотела, чтобы Гарольд вытворил что-то невообразимое. Я понимала, что рискую, но я очень хотела увидеть тебя. Но я ошибалась, Мая, — теперь я понимаю, что надо было найти тебя намного раньше. Не бояться. И бороться.

Гелдероуз замолчала.

В камине потрескивали догорающие угли. Мая тихонько всхлипывала.

Уэнсдей решила выяснить недостающую деталь.

— Мисс Гелдероус, вы наложили на подвеску кровное заклятье и дали ее Мае, так?

Гелдероуз слегка вздрогнула, словно выходя из транса.

— Все верно, но как ты об этом узнала?

— Планомерный научный подход, организованный эксперимент и кропотливое расследование.

— Она заколдована? — тихо прошептала Мая, уставившись на подвеску, которую Уэнсдей по-прежнему держала в руке.

Гелдероуз произнесла:

— Я наложила на нее заклятье кровной связи — это оберегающий амулет. Во-первых, он подарит тебе защиту, во-вторых, я смогла бы узнать по нему о том, где ты находишься. Теперь я понимаю, почему последние сутки заклятье не работало — амулет находился у мисс Аддамс.

— Я обронила его, — тихо прошептала Мая.

Уэнсдей медленно обошла диван и протянула Мае подвеску. Когда та к ней прикоснулась, Уэнсдей почувствовала, как цепочка наполнилась мягким теплом.

* * *

— Ты спасла девочек, благодаря видению? — в голосе Розы читалось то ли удивление, то ли скепсис. — Вот уж никогда бы не подумала, что у такого приземленного человека, как ты, откроется дар ясновидения, — ее эта мысль явно забавляла.

Уэнсдей завершила пересказ вчерашних бесед в учительской Скорпиусу, Розе и Альбусу. После завтрака они вчетвером отправились в комнату в подземелье, где днем ранее Уэнсдей проводила свои эксперименты над подвеской, чтобы обсудить детали произошедшего и восполнить пробелы для всех, кого оно коснулось.

— Энид и Маю спасла мисс Гелдероуз, я лишь сообщила о надвигающейся трагедии. Судя по всему, она едва успела. Преподаватели трансгрессировали настолько близко к зарослям Дьявольских силков, насколько это было возможно — то место попадает под защитные чары Хогвартса, затем разделились и отправились на поиски. Возможно, опоздай мы на минуту, Гелдероуз нашла бы лишь бездыханные тела, — разъяснила Уэнсдей.

Альбуса передернуло.

— Зато ты открыла свою способность, — Скорпиус улыбнулся по совершенно непонятной причине.

Уэнсдей нахмурилась.

— Очередное неудобство в моей жизни. Спасибо Энид, — процедила она сквозь зубы.

— Я думаю, дело в другом, — задумчиво произнес Альбус и слегка смутился, когда все взглянули на него. — Ну, видения же так просто не приходят. Скорее всего, решающую роль сыграло то, что ты догадалась, кто такая мисс Гелдероуз. Заклятье на кулоне было связью между ней и Маей, ведь так? Мне кажется, из-за этого ты увидела, где Мая, когда дотронулась до кулона. Ты соединилась с кровной магией. А еще ясновидение всегда связано с эмоциями, так что твое переживание за подругу тоже помогло.

Это не было приятной новостью для Уэнсдей, эмоции — слишком шаткая и ненадежная материя.

— Откуда ты столько знаешь об этом? — Роза смотрела на Альбуса, выпучив глаза, как будто последнее, что она от него ожидала — услышать лекцию по прорицанию.

— Почитал на досуге. Слышал от отца о том, что пророчества могут сделать с нашей жизнью, — пробормотал он, потирая подбородок.

— Да уж, — Роза покачала головой, рассеянно улыбаясь. — Значит, наша командная работа оказалась бесценной.

Она посмотрела на Уэнсдей. Та легко кивнула в ответ.

В течение последующих дней Уэнсдей мрачнела каждый раз, стоило ей услышать очередную версию того, что произошло с Энид и Маей. Иногда из-за нелепых предположений, а иногда из-за того, что выдуманные версии оказывались намного более кровавыми и захватывающими. Конечно, Уэнсдей была довольна, что Энид нашлась быстро и почти не пострадала, но она чувствовала досаду, так как все время проторчала вдали от гущи событий в школьных аудиториях и библиотеке.

Энид заметила ее замешательство, и Уэнсдей поделилась с ней источником своей хандры.

— Но без твоей помощи нас бы расплющило в лепешки! — Энид старалась ее поддержать, но ей это удавалось с трудом, и она выпалила: — Признайся, что ты страшно завидуешь, что я первая оказалась в Запретном лесу и стала главной героиней приключения!

Энид сидела на своей кровати рядом с Маей в их с Уэнсдей комнате. Девочек только выпустили из больничного крыла, где они провели двое суток, чтобы удостовериться, что с ними все в порядке.

— Без моих наставлений и тренировок ты бы застряла на этапе магловской гостиницы, — недовольно ответила Уэнсдей.

— Не стану возражать, — Энид пожала плечами. — Тем более, что в трудных ситуациях я спрашиваю себя: ЧБСУ?

— Я точно хочу знать, что это значит?

— Что Бы Сделала Уэнсдей, — торжественно объявила Энид, сложив руки на груди в жесте щенячьего умиления.

Эта информация и правда оказалась излишней, но Уэнсдей со скрипом признала, что ей было немного приятно. Совсем чуть-чуть.

Уэнсдей уже успела пересказать им все этапы своего расследования. А Мая сообщила о том, что случилось с ее отцом. Когда Гарольд Гринграсс узнал, что Мая улизнула, он сначала бросился на ее поиски, но когда до него дошел слух, что она благополучно вернулась в Хогвартс, попытался скрыться.

— Отца уже нашли. Дедушка написал, что его ждет слушание в министерстве, — Мая не без злорадства усмехнулась. — Но главное, нам вернули наши волшебные палочки!

— Не представляю, как вы умудрились их лишиться, — сурово сказала Уэнсдей, — вас было двое на одного!

Энид смущенно заерзала, а Мая улыбнулась:

— На самом деле я заглянула, чтобы поблагодарить тебя. Не могу передать словами, какое это чудо, что ты узнала, где мы!

— Надеюсь, теперь ты ее не потеряешь, — Уэнсдей кивнула в сторону цепочки, что отблескивала на шее Маи.

— Да, — она улыбнулась в ответ и достала кулон из под мантии. — Мама навещала нас в больничном крыле. И вчера утром, когда ко мне приехали бабушка и дедушка, они все встретились и поговорили.

— Хорошо, что тебя там не было, — Энид весело болтала ногами. — Они пролили столько трогательных слез...

— Ты сама доброе ведро выплакала! — Мая подняла брови.

— Да-да, спасибо, что избавили меня от этого счастья, — прервала их Уэнсдей, не желая слушать о сентиментальном семейном воссоединении.

Факт того, что Гелдероуз — родная мать Маи, что ее не разорвал на части оборотень, что она, наоборот, оказалась жертвой жестоких обстоятельств, стал известен всем обитателям замка. Это изменило тон разговоров об ауткастах, и все разом принялись обсуждать, какие трагедии могут произойти, если общество пренебрегает инклюзивностью. Уэнсдей даже услышала мнение, что в Хогвартсе необходимо выделить отдельные места, предназначенные только для ауткастов. Это был уже явный перебор. Неужели не очевидно, что ауткасты перестанут быть изгоями, когда для них перестанут создаваться "специальные" места?

В среду вечером состоялся финал проектов по гербологии. Победил студент Хогвартса, что оставило Уэнсдей крайне равнодушной. Лишь бы не Бьянка.

Ее гибрид тентакулы и бессмертника тоже оценили по достоинству, особенно преподаватели, но и это ее не волновало.

Ее волновало то, что из-за случившегося в ней пробудились способности ее матери. С того вечера, когда нашлись девочки, видения больше не приходили, но Уэнсдей не могла избавиться от тревоги. Как часто возникают видения? Повлияют ли они на ее состояние, ум и самоконтроль? Способны ли они ее изменить?

Миллион вопросов, на которые ей предстоит найти ответы. И она скорее перекрасится в розовый, чем обратиться за помощью к матери. Ну разве что… в чрезвычайных обстоятельствах.

И на самом деле не так уж и плохо, что у нее есть мама, которая обязательно придет на помощь. Она непременно придет в восторг и станет жутко утомительной, узнав такую новость, поэтому Уэнсдей отправится к ней в крайнем, совершенно экстренном случае, который скорее всего никогда не произойдет.

Уэнсдей размышляла об этом, стоя поодаль от всеобщего веселья. После презентаций проектов преподаватели и студенты Хогвартса устроили шумный фестиваль на открытом воздухе.

— Думаешь об отъезде?

Уэнсдей обернулась на голос Скорпиуса. Он подошел сзади, а она и не заметила. Неплохие задатки.

— Думаю, когда, наконец, все угомонятся, и я смогу отправиться спать.

— Так рано? Осталась всего пара дней, неужели ты откажешься от очередной ночной вылазки?

— Может, и прогуляюсь, — кивнула она.

— Сегодня?

Ей не понравилась надежда в его голосе.

— Тебе-то что?

— Позволишь присоединиться?

Она окинула его взглядом, испытывая легкую жалость, и решила сразу все расставить на свои места.

— Ты не мой типаж.

— У тебя есть типаж? И какой же? — Скорпиус ничуть не смутился, в его глазах играла подозрительная усмешка.

— Кто-то, способный представить бóльшую опасность для окружающих.

— Например, маньяк-психопат? — он уже улыбался во весь рот.

— Не представляю, что тебя так веселит. Но я буду крайне благодарна, если мы сменим тему.

— Как скажешь, — он пожал плечами. — Это правда, что Гелдероуз уходит из Невермора?

— Да, по всей видимости, Уимс придется искать нового преподавателя гербологии. Остается надеяться, что у преемника история будет не такой криминальной.

— То, что случилось с Гелдероуз во время войны, да и после, — просто мрак. Из-за того, что она оборотень, перед ней закрыли почти все двери.

— Это все только в голове, — Уэнсдей не понимала, как кого-то могут остановить какие-то двери, когда в мире существуют волшебные отмычки.

— Как скажешь, — отозвался Скорпиус.

Он погрузился в свои мысли, но не успела Уэнсдей насладиться передышкой, заговорил вновь:

— Альбус и Роза позвали меня прогуляться вместе в Хогсмид через две недели.

— Мои поздравления, — скептически отозвалась Уэнсдей.

Она не понимала, зачем он делится подробностями своей социальной жизни.

— Хотя знаешь, я бы прогулялась ночью вдвоем, — быстро проговорила она.

— Правда? — опять эта улыбка.

— Есть еще место, где я не побывала, — Уэнсдей почти улыбнулась, думая о том, что еще может скрываться в чаще Запретного леса. Если ей повезет, она достанет для матери экземпляр превосходных Дьявольских силков.

* * *

Десять тридцать: Энид начала собирать вещи. Прогресс. Видимо, странствия и правда меняют людей.

Уэнсдей, полностью готовая к завтрашнему отправлению, сидела на кровати и наблюдала за суетой подруги.

— Жду не дождусь, когда смогу рассказать Вещи о своем приключении, — в сотый раз объявила Энид, подпрыгнув от восторга и прижав к груди оранжевый свитер.

После того, как Энид наелась, выспалась и согрелась, у нее остались только самые позитивные впечатления от происшествия.

— Тоже мне, — фыркнула Уэнсдей, — тебя выкрал домовой эльф, ты осталась без волшебной палочки, возвращалась в школу пешком, напоролась на смертоносное растение, а отыскал тебя потенциальный противник.

— Но я же справилась, а ты просто завидуешь! — запротестовала Энид. — Мая вон считает, что если бы не я, нам бы не удалось удрать от ее безумного папаши.

— Мои поздравления. Но я бы предпочла оказаться в переделке с более кровожадными злоключениями, мистическими загадками и неоднозначным исходом.

— Зная тебя, Уэнсдей, я ни на секунду не сомневаюсь, что ты в любой момент можешь вляпаться в нечто подобное.

Примечание от автора (и не только):

"Социальные сети пожирают наши души взамен на одобрение"...

...сказала как-то Уэнсдей. А автор будет безмерно рад, если вы распробуете часть его души, которую он вложил в эту работу и поделитесь своими впечатлениями! :)

The end ?