Фианкетто (гет)

Когда Бет выходит из аэропорта в Ньюарке ⁽¹⁾, Бенни поджидает ее у машины, припаркованной на обочине. Гарри, Майк и Метт ее не дождались, но Бенни остался, чтобы отвезти Бет к себе, где она могла бы скоротать время перед своим завтрашним рейсом в Кентукки⁽²⁾. Увидев ее, Бенни снимает шляпу, и лицо его озаряется улыбкой. С непокрытой головой он так похож на мальчишку, что Бет кажется, будто она на мгновение вернулась в тот день, когда впервые увидела общающихся с девочками ребят за забором приюта. Она замечает, как горят его щеки, и сама улыбается ему, прежде чем очутиться в его объятиях, едва поставив сумки на тротуар.

— Ты сделала, это, Бет! Ты его победила, — говорит он своим тихим, ласковым голосом.

— Без твоей помощи у меня бы ничего не вышло, — с улыбкой отвечает она, выбираясь из объятий.

Бет рада снова его увидеть, и счастлива, что они больше не в ссоре.

— Ты справилась сама, — не соглашается Бенни, глядя ей в глаза.

Он не только хороший друг, но и хороший шахматист, поэтому чувствует, что она сейчас отведет взгляд, и первым разрывает зрительный контакт, наклоняясь, чтобы взять ее сумку. Секундная напряженность тут же исчезает. Бенни складывает ее вещи в багажник, и Бет садится на пассажирское место. Уже ночь, и аэропорт ярко освещен желтыми огнями множества фонарей, которые пропадают из вида, когда они поворачивают на дорогу, ведущую к трассе.

— Я горжусь тобой, — говорит Бенни. — Поразительно! Понимаешь, это новый уровень. Твоя комбинация с ладьей и пешкой... впечатляюще.

— Спасибо.

Бет прислоняется щекой к окну. На мгновение в ее голове проносится мысль, что неплохо бы выпить... Но тут же пропадает. Больше старая привычка, чем реальное желание. Рядом с Бенни с ней все будет в порядке.

Они заходят в его квартиру, и он достает надувной матрас, но это уловка, о чем им обоим известно. Это словно в начале партии двинуть пешку, только намекая на угрозу слоном... Даже не нужно в самом деле угрожать, слон противника тут же выдвинется в ответ. Точно так же Бет обнаруживает, что ее рука сжимает запястье Бенни, и он инстинктивно оборачивается к ней, забывая про матрас.

— Спасибо, — снова благодарит его Бет, в этот раз сама не совсем понимая, за что.

Бенни кивает, словно он в самом деле понял, а затем его рука оказывается на ее талии.

* * *

Этой ночью они играют в шахматы, не выбираясь из постели. Все еще голые, с чувством приятной расслабленности после секса. Прикосновения Бенни приятны — Бет удобно пристраивает свои ноги на его ногах, ладонь Бенни небрежно поглаживает ее лодыжки. Они доигрывают третью или уже четвертую партию, когда он замечает:

— Ты ошиблась.

— Нет, — отвечает она, думая, что он имеет в виду ее московскую партию с Борговым, которую она много раз повторяла в голове во время полета.

— Не тогда. — Качает головой Бенни, услышав обиду в ее голосе. — Сейчас. Через пять ходов я заберу твоего слона.

Она смотрит на доску и понимает, что он прав. Она действительно совершила ошибку, хотя в партиях с Борговым, Белтиком или тем более с Бенни такое случалось с ней очень редко.

— Как же я могла не заметить?

— Может быть, из-за смены часовых поясов, — любезно предполагает он.

— Возможно.

— А, возможно, ты уже не так хороша, как думала, — говорит Бенни, с ухмылкой глядя ей в глаза. — Ты победила этого русского, и теперь твой мозг кричит: «Достаточно! Я на каникулах! Пора спуститься на грешную землю...»

— Прекрати, — смеется Бет, бросаясь в него подушкой.

Флиртовать она научилась у девчонок в старшей школе, на него это не действует. Бенни только смеется.

— Не вижу ничего смешного! — восклицает она. — Серьезно, что же мне теперь делать?

— Что же тебе теперь делать... — дразнит он, проводя пальцами по ее ноге. — Без понятия. — Он снова обращает внимание на доску, доводя до финала задуманную комбинацию и забирая слона. — Может быть тебе помогут марсиане... если они умеют играть в шахматы.

Бет всматривается в доску, оценивая новую расстановку фигур. Она ищет слабости в его позиции, воспользовавшись которыми, она могла бы контратаковать, и наконец передвигает пешку на ферзевом фланге. Бенни отвечает мгновенно — он видит то же, что и она.

— Бет, — окликает ее Бенни, и она встречается с ним глазами, но тут же снова опускает взгляд на доску. — Ты же знаешь, что мне известно, как это обычно бывает.

— Это? — ласково спрашивает она, продвигая пешку.

— Почему я с самого начала не хотел спать с тобой, — отвечает он.

Бет ожидала услышать что-то другое, и от удивления все варианты и комбинации исчезают у нее из головы, словно по мановению волшебной палочки.

— Я тоже был шахматным вундеркиндом, не забывай. И мне встречались игроки старше и сильнее меня, у которых я многому учился, пока не начинал играть лучше них... Они хотели только снова поставить меня на место, и общаться с ними становилось невыносимо. Так что я знаю, как это обычно бывает, — продолжает Бенни, и только теперь Бет, казалось, видела его настоящего, они никогда не говорили об этом. — Быть лучше других в этой игре — дерьмовое чувство.

— Бенни, прекрати, — просит его Бет.

— Я знаю, что ты просчитала позицию лучше, чем Боргов. Когда ты видишь на десять или двенадцать ходов дальше, чем твои противники, это их уязвляет. Мало кому удается по-настоящему уважать и тем более любить тех, кого он растоптал.

— Зачем же ты тогда переспал со мной? Если ты знал, что так может случиться?

Бет чувствует, как в груди зарождается чувство, похожее на страх. Она с ужасом осознает, что это страх оказаться отвергнутой, что разговор закончится признанием Бенни в том, что он больше не хочет быть с ней. И это настолько новая для нее ситуация, что она не может понять, как ей действовать.

— Потому что ты переиграла меня.

— Но прошло несколько недель с тех пор, как мы...

— Речь об уважении, Бет, — не дает ей договорить Бенни. — Ты заработала мое, и я уважаю тебя. И мне нужно знать, заслуживаю ли я твоего.

Она облокачивается о спинку кровати и смотрит ему в глаза. Хотя Бенни кажется таким невозмутимым, уверенным в том, что говорит, она видит в его взгляде тот же самый страх быть отвергнутым, который недавно чувствовала она сама. Бенни разыгрывает гамбит⁽³⁾ и ждет ее ответного хода.

— Я не знаю... — начинает она и обрывает себя на полуслове.

Бенни кивает, не торопя ее, а затем снова возвращается к доске и делает ход, встречая ее пешку на ферзевом фланге. Короткого взгляда на возникшую позицию Бет достаточно, чтобы понять, как нужно играть в ответ, но она не торопится делать свой ход, держа его в уме, пока рассчитывает все возможные варианты. Она осторожно убирает руку Бенни со своей ноги и встает с кровати. Пройдя на кухню, Бет открывает холодильник и размышляет, делая вид, что не знает, чем бы перекусить.

Конечно же, Бенни прав — он никогда не будет так же хорош в шахматах, как она. С ней вообще немногие сравнятся, и вряд ли она скоро встретит таких людей, поэтому нетрудно поверить, что ее ждет одиночество. Долгие годы одиночества. Но она все же предпочла бы навсегда остаться одной, чем искать компромиссные варианты с Белтиком или Таунсом.

С Бенни можно было бы попытаться. Живя здесь или у нее в Кентукки, они бы играли в шахматы, Бет постоянно обыгрывала бы его, но все равно бы любила. Все равно доверяла бы ему или, по крайней мере, позволяла понять ход своих мыслей. И когда у них ничего бы не вышло, он бы оставил ее в покое. В такое будущее легко верилось.

Спустя некоторое время Бенни тоже встает с кровати. Он оставляет дверь в спальню распахнутой, и, когда подходит к ней, оранжевый свет падает в кухню. Бет по-прежнему стоит неподвижно перед открытым холодильником.

— Эй, — голос Бенни звучит успокаивающе, но он не решается к ней прикоснуться. — Тебе не нужно решать прямо сейчас, я тебя не тороплю.

— Мне нравится здесь, — отвечает она, оборачиваясь к нему. — С тобой.

— Знаю, дорогая.

— Я просто испугалась...

— Знаю, я тоже.

Бет хотела бы сказать, что ей неизвестно, каково это — уважать мужчину. Что её мать сбежала от отца, жила в трейлере, и где-то глубоко в душе Бет до сих пор боится повторить ее путь. Мать в итоге покончила с собой, а ей так не хочется умирать.

— Давай доиграем, — предлагает Бенни.

Они возвращаются в постель, и Бет громит его за пятнадцать ходов.

* * *

На следующее утро она, привыкшая к московскому времени, просыпается раньше него и, прежде чем выбраться из постели, наблюдает за тем, как Бенни спит. Не смотря на все разговоры о приведении себя в форму, его тело, худощавое и бледное, не выглядит тренированным, оно совсем мальчишеское. Бет думает, что ее почему-то тянет к этому парню, она хочет его и вспоминает свое первое утро в Нью-Йорке. Бенни тогда ходил в распахнутом халате, не прикрывающем грудь, а она смотрела на него и думала, что это тот человек, который может обыграть ее в шахматы.

Она встает и надевает чистый свитер и штаны, а затем готовит кофе и бутерброды. И как раз в это время Бенни просыпается.

— Во сколько твой рейс? — окликает он ее.

— Не раньше одиннадцати.

— Тебе ведь не трудно будет забрать газету?

Она поднимается по лестнице на улицу. Холодный воздух, словно электрический разряд, почти обжигает обнаженную кожу, поэтому она даже не смотрит на газету, торопясь вернуться в тепло квартиры Бенни. Только внутри она видит, что на титульной странице ее собственная фотография и имя. Снимок сделан в тот момент, когда она выходила из игрового зала в Москве, и получилась очень хорошо, застыв в движении, с невозмутимым выражением на лице. Бенни подходит к ней, чтобы заглянуть через плечо.

— Элизабет Хармон может стать первой женщиной, завоевавшей титул чемпиона мира по шахматам, — зачитывает он вслух и, спустив свитер с ее плеча, целует обнажившуюся кожу. — Неплохо, Хармон.

— Мне придется снова его обыграть.

— Не сомневайся в себе.

— Он очень тепло отнесся ко мне, знаешь? — оборачивается к нему Бет, и лицо Бенни оказывается настолько близко, что ей невольно приходится отклониться. — Боргов аплодировал мне вместе со всеми после того, как признал свое поражение.

— Это интересно, — задумчиво произносит Бенни, ловко выхватывая газету из ее рук, чтобы прочесть внимательнее. — Возможно, у тебя появился новый друг.

— И Лученко тоже. Они все были очень любезны.

— Они из другого поколения, — замечает Бенни, надкусывая бутерброд. — Выросли не в Холодную войну, а в тридцатые, и не доверяют нам так же, насколько мы не доверяем им.

Все дело в доверии, понимает Бет. Об этом они говорили прошедшей ночью. Об опытных, сильных игроках, которые после того, как она их побеждала, пытались уложить ее в постель, и это выглядело как обман доверия. И с мужчинами, и с русскими шахматистами дело было в одном — в доверии. Вы протягиваете руку и ждете, что они протянут свою в ответ, а их доверие не менее глубоко, чем способность просчитать партию на много ходов вперед.

— Бенни, когда я разыгрываю партию в уме, то представляю шахматную доску на потолке, — внезапно признается она.

— Круто, — кивает он, едва взглянув на нее, и тут же возвращается к газете, дожевывая свой бутерброд.

— Я никогда и никому этого не говорила.

— Я тебе верю. — Он все еще увлечен чтением. — Довольно хорошее интервью. Ты дала его в самолете?

— Да, возможно. Я не уверена...

— Эй, здесь и обо мне кое-что есть! «Единственным американским шахматистом, способным бросить ей вызов, был бывший чемпион США Бенни...»

— Я такого не говорила, — возражает Бет, подходя, чтобы тоже прочитать.

— Посмотри сама, — отвечает он. — Хотя мне не нравится «бывший», они бы могли написать «бывший и будущий»...

— Размечтался, — смеется Бет.

— Тогда стоит рассказать им о том, как вчера ты зевнула мне слона. Как думаешь, они это напечатают?

— Бенни!

— Она побеждает американцев и русских, но когда ее соблазняет лихой ковбой Бенни Уоттс, Бет Хармон тут же теряет...

— Эй, я же в итоге победила тебя!

— …способность сопротивляться. — Бенни самодовольно улыбается и, отложив газету, увлекает ее в спальню. — У нас еще достаточно времени до твоего рейса...

Следуя за ним, Бет вовсе не уверена, что он говорит о шахматах.

1) Гражданский аэропорт, расположенный в черте городов Ньюарк и Элизабет (Нью-Джерси), США. Находится в 24 километрах к юго-западу от нью-йоркского района Мидтаун.

Вернуться к тексту

2) Штат в восточной части США.

Вернуться к тексту

3) Прием в шахматах, когда один из игроков жертвует фигуру или пешку. Различают принятые, отказанные и контр-гамбиты.

Вернуться к тексту