Blur (гет)

— Прокурор уволен. Я уже никогда не найду работу в этой стране. И я уже не говорю о том, что твою репутацию лучшего детектива в мире втоптали в грязь. Знаешь, наверное, я уеду после университета домой. — Сказав, Мари поняла, что означал тот сон, где она собиралась в Америку. — Я все испортила. Я разрушила ваши жизни своим появлением.

Никого не было, потому что в пять утра все спят.

Мари почему-то испугалась, что Лайт будет ее преследовать, и не поехала домой. Но вряд ли ему действительно нужен ее адрес.

В группе расследования все с пониманием отнеслись к Мари. А Мацуда, наконец, избавившийся от удручающей необходимости хранить тайну, с восхищением рассказывал о случаях, когда Мари поражала его своими предсказаниями.

— Значит, у меня остался месяц, чтобы раскрыть дело Киры, — сказал Эл. Она непонимающе моргнула, а он добавил: — Я тоже хочу в Америку. — И улыбнулся. А Мари поняла, что сон сбывается.

— И я даже знаю, почему. Хочешь познакомиться с моими сестрами и мамой, чтобы протестировать их.

Как обычно, сидели и пили кофе с пирожными. То, что нужно с самого утра.

— Это один из плюсов отъезда с тобой. Ты же сможешь уговорить их согласиться?

— Думаю, мама будет в восторге, когда узнает, что я знакома со всемирно известным детективом. — Она задумалась о том, не приснилось ли маме что-нибудь полезное.

— Представляю, как она удивится, если узнает, что всемирно известный детектив еще и влюблен в тебя. — Сказал, как ни в чем не бывало.

Мари долго глупо улыбалась и молчала, а потом не удержалась и обняла его, как-то вздыхая. Он сказал:

— Я знаю, что ты думаешь. Но перестань винить себя. Откуда ты знала, что этот человек журналист? Ты даже видела во сне его погибшую дочь.

Она, отстранившись, в изумлении посмотрела на него:

— Я ведь знаю все! Меня нельзя обмануть.

— Смелое заявление, — хмыкнул Эл. — И все-таки не будь так самонадеянна.

Мари так и не видела Мису. Интересно, заметит ли она ее изменение? Смогут ли они поговорить прямо, как с Лайтом? Почему они притворяются друг перед другом тем, кем не являются?

Миса все еще жила под наблюдением в отдельном номере. Прослушивался ее телефон, за ней следовал человек Эла, когда она выходила. Могла ли она где-то поговорить с Лайтом без посторонних глаз? Даже Рем теперь видели все, но она не рассказала ничего, что могло бы навредить Мисе и скомпрометировать Лайта.

Эл целый день наблюдал за Мисой, но Мари все равно отправилась к ней в номер, просто посмотреть на нее. Почувствует ли она что-то? А почувствует ли что-то Миса?

Миса удивилась и вскочила с дивана, когда Мари вошла. В растерянности она разглядывала ее лицо и молчала, и Мари пришлось сказать:

— Что-то не так?

— Я просто не думала, что ты придешь, — ответила Миса как-то холодно и села на диван. Мари села тоже. — Тут ведь камеры. Даже не поболтать.

— Думаешь, Эла интересуют наши девчачьи секреты? — сказала Мари, а Миса хихикнула, окончательно придя в себя.

— Жаль, что ты снова под подозрением, — сказала Мари, желая проверить ее реакцию.

— А ты с ним согласна? Тоже считаешь, что я и Лайт — Киры? — Мари молчала, пока Миса внимательно заглядывала ей в глаза. — Никто в группе не подозревает нас. Один Эл никак не может смириться, что Лайт — не Кира, будто кто-то еще давно заставил его зациклиться на этой мысли. — Подумав, она добавила: — Мари, скажи, это была ты? Ты ему рассказала, что тебе будто бы это приснилось?

Сурово сдвинув брови, Мари ответила:

— Ты и сама знаешь, что я всегда вижу правду.

— А ты не допускаешь, что иногда с тобой играет воображение? Тебе не кажется, что ты пытаешься выдать желаемое за действительное? — продолжала Миса.

— Не пытайся выставить меня сумасшедшей! — Мари встала с дивана, и Миса встала тоже. — Какой мне смысл желать, чтобы Лайт оказался Кирой? Я, как и ты, тоже этого не хотела бы. — Разочарованно покачав головой, Мари быстро оглядела ее и сказала: — Все могло быть по-другому.

Мари вышла, хлопнув дверью. Мари вышла, убедившись, что была права.

На улице поджидали журналисты. Сделали несколько снимков со вспышкой, подставили ей микрофон к лицу, пока она уходила. Все спрашивали, действительно ли она знакома с Кирой.

— Ты помнишь наш уговор? — услышала Мари хриплый, страшный голос за спиной, когда шла в университет, и дернулась.

Повернулась — Рем. Пришлось остановиться за углом, чтобы никто не решил, что она сумасшедшая и разговаривает сама с собой. Впрочем, после газеты никто не удивится. Если раньше у Мари не было близких друзей в Японии, то теперь они не появятся точно.

— Ты помешала Лайту убить Хигучи, — сказала Рем. Пришлось отвернуться, чтобы никто не решил, что она сумасшедшая и смотрит в пустоту с испуганным видом. — И пока что Лайт не хозяин тетради. Но есть вторая тетрадь, и я не знаю, где она.

— Может, ты просто сама запишешь его в свою собственную тетрадь смерти, Рем? — сказала Мари тихо и оглянулась, не идет ли никто.

— Я знаю, что тогда случится. И ты знаешь, — ответила Рем. — К тому же, я не могу вмешиваться в судьбу Мисы, иначе я умру.

— Я не знаю, что еще сделать! — воскликнула Мари. Взяла телефон, чтобы притвориться, что говорит по нему, и добавила: — Я не могу забраться к нему в голову и не знаю, что он предпримет. Ты не помогаешь мне. Я ни на что не влияю.

— Ошибаешься, — сказала Рем. — Ты на что-то повлияла, потому что изменилась дата твоей смерти.

Сердце, кажется, пропустило пару ударов. Мари показалось, что она умирает. Она даже решила, что Лайт прямо сейчас записывает ее в тетрадь смерти. Эл говорил, что Лайт не станет пользоваться тетрадью, потому что она у всех на виду, но Мари решила, что у него больше нет терпения. Интересно, назовет ли Миса ее настоящую фамилию? А может, она сама запишет Мари?

Мари впала в ступор, но Рем сказала:

— Ты проживешь дольше, чем тебе было предписано судьбой.

Очнувшись, Мари воскликнула:

— А Эл? Изменилось ли что-то у него?

— Я не имела права рассказывать даже это, — ответила Рем.

При более тщательном осмотре тетради смерти обнаружилось еще одно правило — если владелец не будет делать записи более тринадцати дней, он умрет. Никто сразу не заметил это правило, нацарапанное на последней странице.

— Значит, Лайт и Миса не могут быть Кирами! Ведь они провели в тюрьме под наблюдением гораздо больше времени, — обрадовавшись, воскликнул Мацуда, а Эл и Мари в изумлении посмотрели друг на друга. Лайт, заметив их замешательство, улыбнулся.

Будто не поверив, Мари выхватила тетрадь у Мацуды, чтобы убедиться самой. Ни это правило, ни правило о том, что при уничтожении тетради все умрут, ей не нравилось. И, когда все вышли, она сказала Элу:

— Такого не может быть. Рем рассказывала мне о тетради, но я не помню ничего подобного.

— Ты могла забыть, — ответил Эл.

— Нет, ведь я все записала.

— Твои мелкие каракули на обложке журнала поверх других букв невозможно было разобрать, Мари, — с неудовольствием ответил он, продолжая хмуро разглядывать тетрадь. Мари грустно подняла брови, но он все равно продолжал желчно: — Хорошо, что ты хотя бы писала на английском, потому что твой японский, словно клинопись. Нам нужен специалист, чтобы расшифровать твои письмена.

Недовольно отобрав тетрадь, эмоционально размахивая ей, она сказала:

— Это не может быть правдой, ведь Лайт все еще жив!

— Может, наоборот? Может быть, Лайт не может быть Кирой, потому что он все еще жив? — В удивлении Мари положила тетрадь на место, а он сказал: — Одна ты убеждена, что он Кира. И у тебя нет доказательств. Я начинаю думать…

Он запнулся, поэтому Мари сказала сурово:

— Договаривай. — Правда, уже встала из-за стола.

— Я начинаю думать, что это безумие, — сказал он. Мари с грохотом задвинула стул и ушла.

Хуже того, когда все считают тебя сумасшедшей, только то, когда тебя считает сумасшедшей единственный человек, для которого ты это делаешь.

Миса не так глупа, как старается показаться — выйдя из штаба, она довольно быстро избавилась от хвоста. На такси поехала в торговый центр, какое-то время ходила там по магазинам и вроде бы вышла из примерочной, только это была не Миса. Человек Эла потерял ее, а Миса, взяв другое такси, поехала за город, в лес. Она точно знала, куда идти, и вот она нашла — тетрадь, которую закопал здесь Лайт. К ней вернулась память — оставшаяся, — а внутри было письмо.

«Миса, когда ты будешь читать это письмо, к тебе уже вернутся воспоминания. Пока все идет не по моему плану, но тебе не стоит переживать. Ты помнишь моего университетского друга, который представился тебе Рюгой Хидеки? Я хочу, чтобы ты вписала его настоящее имя в эту тетрадь, потому что он и есть Эл. Также ты должна вписать имя Мари. Знаю, она твоя подруга, но она мешает нашему благому делу и знает всю правду о нас, Миса. Вырви несколько листков из тетради, тетрадь закопай, а письмо сожги. При следующей нашей встрече ты дашь мне дотронуться до страницы. Если выполнишь мою просьбу, мы сможем быть вместе до конца жизни. Лайт».

Мари проснулась в два часа ночи у телевизора. Быстро билось сердце, было тяжело дышать. Одним движением ручки Миса может разрушить столько жизней. Сделает это или нет?

Мари проснулась у телевизора. Показывали повтор дневного ток-шоу — две знаменитости делились впечатлениями о Кире, а одна даже утверждала, что знакома с ним, потому что знакома с Мари Бенуа. Но Мари не знала, кто это, и даже по телевизору ее ни разу не видела. Мари тоже приглашали на передачу, но она попросила больше не звонить, предоставив журналистам самим придумывать ее биографию. Таким образом, в их распоряжении остались только видео с улицы, где она повторяет «без комментариев!», и обрезанная удобным образом запись разговора с журналистом. Теперь главной злодейкой, главной шарлатанкой была Мари.

Было темно и холодно, и она встала закрыть распахнувшееся окно. Как по расписанию, через дорогу была припаркована машина, поэтому Мари вышла из дома через задний двор.

— Почему мой человек позвонил мне и сказал, что ты куда-то уехала среди ночи? — Эл, как обычно, не спал.

Мари вообще не хотела брать трубку, поэтому ответила ядовито:

— Я просто сумасшедшая, и у меня лунатизм. Ты разве не знал?

Эл долго думал над ответом. Зря он решил, что она забыла, что он сказал ей недавно.

— Просто у нас ничего не получается уже столько времени, — сказал он. — Я начинаю бояться, что мы никогда не поймаем его.

— Мне приснился сон, и я еду за тетрадью, — из такси сказала Мари тихо, поглядывая на водителя.

Эл недовольно вздохнул и сказал:

— Могла бы и меня позвать. Куда ехать?

Они встретились в назначенном месте через час. Эл почему-то был с рюкзаком, словно собрался в поход. Покосившись на Мари, он сказал:

— Ты прямо в пижаме?

Мари плотнее закуталась в пальто, и вдвоем, никому ничего не сказав, они направились вглубь леса. Но видеть глазами Мисы во сне было намного проще, чем самой искать зарытую тетрадку в темноте.

— У меня такое чувство, будто мы собираемся спрятать труп, — сказал Эл. Мари в недоумении посветила на него фонариком, и он поморщился. Они шли за руки, чтобы не потеряться.

— Ну и шуточки у тебя в три часа ночи, — буркнула она. — И почему ты шепчешь?

Мари начинала раздражаться, потому что не помнила никаких опознавательных знаков, где могла быть закопана тетрадь. Нигде не была изрыта земля, а все деревья были одинаковые. Потом она и вовсе испугалась, что они просто заблудятся.

— Знаешь, Мари, — сказал Эл, которому было скучно просто идти за ней, — я давно хотел провести с тобой время, но я совсем не так это представлял. Как ты считаешь, сейчас подходящий момент позвать тебя на свидание?

Мари снова посветила на него фонариком и хотела ответить, но увидела позади него куст, как из сна, и побежала туда. Эл поспешил за ней, буркнув:

— Не ответила… Неужели не согласится?..

Мари, упав на колени, собралась рыть землю руками, но в рюкзаке Эла нашлась маленькая лопата — детская. Пока Мари размышляла, будет ли от нее толк, Эл сказал:

— Не мог же я взять с собой в лес обычную лопату. Тебе не кажется, что это было бы странно?

— Даже не знаю, что страннее, — бросила она, и вдвоем они стали откапывать яму, где предположительно была тетрадь. — Как думаешь, Эл, она может написать мое имя? Она бы согласилась ради него?

— Сложно сказать. Тебе лучше знать.

Тетрадь нашлась, аккуратно завернутая в полиэтиленовый пакет, вместе с письмом, которое Мари прочитала во сне.

— Вот же черт.

Они сидели на корточках, и Эл, услышав противно хриплый голос в темноте, повалился на спину. В отличие от Мари, которая вскочила на ноги и вскричала:

— Это ты! — Указывая пальцем на бога смерти, она сказала: — Я уже видела тебя давно возле Лайта!

— Да, и ты неплохо напугала нас, потому что ты не должна была видеть меня, Мари Дюбуа, — ответил бог смерти. Он стоял так близко к Элу, что тот не мог набраться смелости пошевелиться, и Мари помогла ему встать.

— Уже назвал ему мою фамилию? — сказала она.

— Нет. Мне это невыгодно. Если хочет знать твою фамилию, пусть покупает глаза бога смерти. — Он усмехнулся. — Меня зовут Рюк. Я бог смерти и владелец этой тетради.