Перерождение (гет)

В этот раз путь в Мунго — через каминную сеть, занимает куда меньше времени, чем путешествие на фестралах, хотя во многом проигрывает ему по зрелищности. Невольно усмехнувшись собственным мыслям, Гермиона переступает вслед за Кингсли через каминное ограждение, оказываясь в просторном и пустом больничном холле.

— Мистер Коннорс с Гарри вот-вот должны прибыть, — министр бросает быстрый взгляд на свои часы. — Да, кстати, я собирался сказать еще кое-что по поводу ваших вчерашних приключений в городе, Гермиона. Поскольку закон еще не опубликован, то отвечать по всей строгости вам не придется. На недавнем заседании было постановлено ограничить применение заклинания Обливиэйт. Разрешение пользоваться им оставят лишь специально обученным людям, стирателям памяти. Дело в том, что по нашим последним данным, участились случаи неправильного и слишком небрежного использования этих чар. Ты же понимаешь, что это чревато серьёзными повреждениями мозга, а если чары были слишком сильны, то память человека может полностью и необратимо разрушиться. Поэтому теперь волшебник, применивший чары Забвения, не имея на это министерской лицензии, будет отвечать перед Визенгамотом и ему будет определено наказание вплоть до заключения в Азкабан.

— Да, это слишком опасное заклинание, я согласна... — тихо произносит Гермиона, опуская взгляд. Осторожно садится на край скамьи для посетителей. Пытаясь скрыть внезапную дрожь, девушка крепко стискивает кулаки, зажимая их коленями.

— Что-то не так или я о чем-то не знаю? — от взгляда Кингсли не ускользает странное поведение Грейнджер, он в удивлении вскидывает брови и тут же хмурится, усаживаясь рядом с девушкой. — Гермиона?

— Перед тем как скрываться вместе с Гарри и Роном... Зная о том, что Пожиратели преследуют родственников и близких всех членов Ордена Феникса, всех кто противостоял Волдеморту... Я стерла в памяти своих родителей-магглов все воспоминания о себе и отправила их в Австралию. Такой способ на тот момент мне показался самым безопасным. Они до сих пор там, и... не помнят, что у них есть дочь, — девушка поднимает взгляд на Кингсли, надеясь что на глазах не выступят слезы. — И я не знаю, вспомнят ли они теперь меня снова.

— Жестокий способ... — Бруствер озадаченно потирает пальцами переносицу. — И к тому же, очень сложен в исполнении. Целенаправленно стереть отдельные и большие участки памяти, так чтобы при этом человек остался в здравом уме! И при чем, не один человек... Это невероятно! Но... Ты задумывалась, что могла этим нанести им необратимый вред?

— Волдеморт обошелся бы с ними более жестоко, — негромкий голос Гермионы уже не дрожит, она упрямо вскидывает вверх подбородок. — Только теперь я не знаю, как мне вернуть родителей обратно...

— Я постараюсь помочь, Гермиона. Подумаю, что можно сделать и сообщу тебе, — Кингсли ободряюще кладет руку на плечо девушки, а ей вновь становится нестерпимо стыдно за свой недавний выпад. Хотя на этот раз долго терзаться угрызениями совести ей не дают — навстречу им уже спешат от камина Гарри с мистером Коннорсом. Тут же из коридора вместе с группой целителей появляется и Габриэль, торопливо перелистывающий журнал с записями. Выглядит он сейчас намного лучше, нежели когда состоялось их знакомство в бессонную ночь после битвы — без залегших под глазами черных теней от усталости, без бороздящих кожу лба напряженных морщин. В прошлую встречу девушке показалось, что целитель примерно одного возраста с мадам Помфри, сейчас же она с удивлением отмечает, что ему немногим больше тридцати.

— Наш пациент по-прежнему без улучшений? — Кингсли встает со скамьи, коротко приветствуя всех, обращает вопросительный взгляд на Габриэля. — Надеюсь, и без ухудшения?

— Если вы, господин министр, ведете речь о его сознании и личностно-психологической активности, то абсолютно никакой динамики ни в одну из сторон. Мистер Снейп продолжает спать, точнее, его сон больше напоминает состояние глубокого анабиоза. Чисто физические же показатели значительно улучшились. Регенерация поврежденных тканей, кожного покрова идет полным ходом, и... даже более того... — легкая заминка целителя не ускользает от внимания Кингсли, отчего он хмурится, но ждет продолжения, не перебивая. Сопровождающие Габриэля целители о чем-то негромко спорят между собой. — Его скелет, костные ткани... Процессы в них выглядят довольно странно. Создается впечатление, что они начинают расти, при этом утончаясь. Как вы понимаете, кости взрослого человека обычно растут лишь до определенного возраста. Все это происходит с пациентом пока на мельчайшем клеточном уровне, совершенно незаметно взгляду, но фиксируется нашей диагностикой.

В повисшей после слов Габриэля тишине только слышно, как неторопливо отсчитывают секунды большие настенные часы.

— Сегодня утром в больницу прибыли несколько иностранных целителей. Мы уже закончили обследование пациента, и через несколько минут начнется консилиум, — Габриэль кивком головы указывает на своих коллег. — Мистер Бруствер и мистер Коннорс, я думаю, ваше присутствие на нем может быть полезным.

— Именно поэтому мы здесь... — Кингсли, все еще в задумчивости после сообщения целителя, поворачивается к Гарри и Гермионе. — Вы пока можете пойти проведать профессора, охрана у дверей палаты предупреждена о вашем визите.

— Гермиона... Что это такое? Что происходит с профессором Снейпом?! Ты была возле него в ночь после битвы. Почему его так срочно и таким способом решили отправить в Мунго? Было еще что-то странное? — слова Гарри, произносимые сначала шепотом, затем все громче и громче, выдают его волнение, пока они поднимаются по ступеням лестницы, ведущей на этаж для особо сложных больных.

Десятая ступенька. Одиннадцатая ступенька. Двенадцатая ступенька... В голове девушки звеняще пусто, только автоматический отсчет, напоминающий то металлическое эхо из сновидения во время полета в карете. Ее пальцы судорожно цепляются за перила лестницы, она не сразу понимает, о чем ее спрашивает Гарри.

— Аааа... Нет, до этого не было ничего странного, — почему так сложно врать старому другу, даже если это необходимо? А то, что необходимо — она в этом уверена. Гарри и так весь, как на иголках, за всё и всех переживает, а уж чем обернется для Снейпа огласка странных событий, даже и думать не хочется. Для начала нужно разобраться, что же именно все-таки происходит, не опираясь на свои бредовые от усталости сны, на непонятные факты, которые потом, вполне возможно, получат простое и логичное объяснение. И тогда уже можно будет все рассказать... — Я не знаю, Гарри, чем объяснить то, что профессор не приходит в себя. Может быть, просто еще достаточно не окреп? А то, что сказал сейчас Габриэль... Вдруг потом выяснится, что это какая-то ошибка в диагностирующих чарах?

— Я очень надеюсь, что ты права! Тем более, если больше ничего не происходило, — голос Гарри уже более спокоен, когда он осторожно поворачивает ручку двери. Двое авроров проверяют их на входе в палату, проводя по ним палочками от макушки до пят, и пропускают вперед. Девушка невольно зажмуривается от яркого света из открывающейся двери, потоком хлынувшего в слабо освещенный больничный коридор.

Картина, представшая ее глазам, выглядит почти такой же как и пару дней назад, как если бы она совсем не покидала больницу. Все тот же большой постамент-кровать посередине, по-прежнему неподвижное лицо профессора с плотно сомкнутыми веками и сжатыми в тонкую нить губами. Холодные когти страха вновь сжимают внутренности где-то глубоко под ребрами — только теперь Гермиону осеняет, что сейчас не так, как в прошлый раз. Над телом профессора не светится купол из нитей-заклинаний, диагностические чары сняты. Что это, разве так должно быть?! Девушка в растерянности отступает назад, едва не сбивая с ног стоящего за ней Гарри. Нет, нет, все не может закончиться теперь, когда приложено столько усилий!

— Что, Гермиона?! — ничего не понимающий Гарри только переводит недоуменный взгляд с профессора на подругу, которая по бледности лица сейчас сравнялась со Снейпом.

— Ох, нет, кажется, все нормально, — еле слышно шепчет Гермиона, только сейчас замечая слабое вздымание груди пациента и легкое шевеление ноздрей и вздыхая с огромным облегчением. — Мне показалось...

— Надо же, сколько посетителей. То целители тут толкались все утро, теперь вы. Вы кто, практиканты? — Гарри и Гермиона от неожиданности едва не подпрыгивают, когда в дверях палаты раздается дребезжащий голос и следом грохот железной тележки, уставленной лекарствами. — Посторонитесь, молодые люди. Пока сняли диагностику, надо обработать мазью шов на ране. Хотя как по мне, лучше бы этого урода просто добили...

Последнюю фразу медсестра, довольно пожилая женщина с седыми кудрями, выбивающимися из под аккуратно подвязанной косынки, произносит куда тише, но Гарри, разобрав ее слова, с возмущением поворачивается к ней.

— Как вы можете так говорить?! Вы же медик, и желаете смерти больному?!

— О, неужели сам Гарри Поттер? — только теперь, внимательнее взглянув на парня поверх сползших на кончик носа очков, женщина от удивления приостанавливает громыхающую тележку, чуть-чуть не довезя ее до кровати пациента. — Вот и ответь мне, почему ты здесь? Ведь эти нелюди убили столько твоих друзей! Ответь, почему все так носятся с этим оставшимся в живых подонком?!

— Не называйте его так! Вы же ничего не знаете!...

— А что мне нужно знать?! — женщина даже не дает Гарри договорить, продолжая свою гневную речь. — Он — Пожиратель! Меченый проклятым клеймом!!! Даже если очнется, будет вынужден скрываться по темным углам гадкой крысой!!! Потому что везде будет оплеван! И хоть всех авроров министерства к нему приставьте — он все равно не ступит ни шага без риска быть добитым теми, чьих близких он убивал!!!

Примолкшие Гарри с Гермионой не находятся что ответить — у обоих перед глазами их путь с носилками от поля битвы до больничного крыла Хогвартса. Нужно будет очень постараться, чтобы донести всю правду о тайном шпионе Дамблдора — так, чтобы волшебное общество приняло бывшего Пожирателя Северуса Снейпа. Гермиона с горечью качает головой, отстраненным взглядом наблюдая за манипуляциями медсестры у кровати. Но нахмурившись, она замечает, что плечи женщины мелко вздрагивают от тихого плача и пальцы, зачерпывающие мазь, дрожат.

— Мой единственный сын тоже погиб в этой битве. Вы понимаете, что сейчас, на этом месте я предпочла бы видеть его и выхаживать от ран его, а не того, кто был на другой стороне и способствовал его гибели!

Гермиона, не в силах что-либо произнести в ответ, только молча подходит к медсестре, забирая у нее из рук лекарство и успокаивающе поглаживая женщину по плечу.

— Если бы не Северус Снейп, жертв в Хогвартсе и в этой войне было бы намного больше... — Гарри с осторожностью отводит пожилую женщину к стулу у стены, кивнув Гермионе на ее жест, что она сама все доделает. — Примите наши соболезнования...

Гермиона уже не слышит дальнейшего разговора Гарри с медсестрой, она склоняется над профессором. Пальцами осторожно отводит в сторону облепившие его шею волосы, оттягивает ворот белой больничной сорочки. Уродливый, еще незагрубевший и блестящий участками розово-красной кожи шрам пересекает шею Снейпа от мочки левого уха и заканчивается во впадине между ключицами. Что там сказал Габриэль, кости растут? Бред какой-то, просто смертельно раненный человек сильно похудел и осунулся — вот и кости выступают, кажется, что они обтянуты бледной кожей, как тонким пергаментом... Девушка набирает лекарство на кончики пальцев и начинает аккуратно смазывать шрам и кожу рядом с ним. Странно, почему шея профессора такая холодная, что мазь даже не тает на ней? Хотя в палате очень тепло, ощущение такое, что под пальцами обледеневший камень. Она наклоняется ниже, стараясь смотреть внимательнее и не задеть неловким движением еще не совсем зажившие участки, в сосредоточенности даже не замечая, что пряди ее волос выбились из прически и упали на грудь профессору.

— Гермиона, Гарри, мы можем возвращаться в минис... — дверь в палату резко распахивается и в нее вихрем врывается Кингсли Бруствер. Который тут же замирает на полпути с удивленным взглядом и умолкает на полуслове. — Что здесь происходит, можно узнать?..

— Ээээмм.... — только сейчас Гермиона замечает, что склонилась слишком близко к профессору и краснея, выпрямляется. — Я просто решила помочь. Мадам Помфри в Хогвартсе учила нас ухаживать за больными... И... В ночь после битвы я выхаживала раненых...

Девушка пытается еще подобрать объяснения, так же как и пытаются что-то сказать и Кингсли, и Гарри, и медсестра, но нечто странное привлекает внимание Гермионы. Профессор, до этого полностью недвижимый и бесчувственный, будто и впрямь ледяной камень — легким, едва уловимым движением пальцев касается ее руки. Вздрогнув, девушка вскрикивает от неожиданности, в надежде ждет, что он пошевелится снова, пытается позвать его, но все тщетно — бледная рука профессора безвольно и неподвижно свисает с края кровати.

В течение последующего получаса палата напоминает разворошенный и гудящий пчелиный улей. Профессора обступают целители, оттесняя Гермиону в сторону. Над ним снова, сначала неярко, несколькими огоньками, затем в полную силу, загорается купол диагностирующих чар.

— Ничего, никаких изменений, — разводит руками Габриэль, растерянно обводя взглядом Кигнсли, Гарри и Гермиону, в молчаливом ожидании стоящих поодаль. — Если бы купол был задействован в момент движения... Можно было бы что-либо извлечь из этого, а так... Словно и не было ничего.

— Создается впечатление, что мистер Снейп в сознании, он мыслит и даже временами слышит все происходящее вокруг. Но создал вокруг себя, может быть даже неосознанно, такой прочный ментальный блок, что даже сам не в силах его преодолеть. А вероятнее всего, даже не понимает, что ему нужно куда-либо выбираться, — от группы обступивших кольцом кровать профессора целителей, отходит один, довольно молодой, резким контрастом выделяясь на фоне остальных седовласых светил магической медицины еще и высоким ростом. Его форменный лимонный халат смотрится на нем как длинная рубашка, рукава едва закрывают локти худощавых рук с огромными узловатыми кистями. На груди целителя болтается и вовсе непривычная глазу в мире волшебной медицины вещь — маггловский врачебный стетоскоп.

— Ах, да. Мистер Бруствер уже знаком с мистером Сепсисом несколько лет, со времен нападения Пожирателей на Министерство Магии. А вам, Гарри, Гермиона, позвольте представить — мистер Август Сепсис — один из тех, кто принимал участие в спасении Артура Уизли после укуса Нагайны, — Габриэль почтительно кивает в сторону подошедшего к ним. — На тот момент он был стажером у создателя противоядия Гиппократа Сметвика. Теперь Август заведует как раз этим отделением для сложных больных с неустановленными диагнозами. Кстати, мистер Сметвик тоже здесь, как специалист по укусам опасных тварей. Август, это Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, знакомься.

— Мое почтение, мистер Поттер и мисс Грейнджер. Хочу сказать, что в настоящем случае наши умения и знания в области ядовитых укусов принесут не очень много пользы. Как таковой, змеиный укус, смертельный яд и его последствия у пациента уже купированы, — целитель Сепсис, так же, как и Габриэль за несколько минут до этого, разводит руками. — Я уже говорил на консилиуме и повторю это сейчас — мистеру Снейпу необходим специалист, умеющий проникать в сознание. Целители в Мунго, владеющие легилименцией, уже делали такие попытки, но наткнулись на глухой блок. И убедились, что пробить его ментальную защиту представляется весьма проблематичным, это должен быть такой человек, которого он сам впустит. Кто-то, кому он доверяет. Но судя по вашему красноречивому молчанию, такого человека в природе не существует...

— Я, конечно, не целитель, — где-то в стороне, у самой двери, в ненадолго повисшей молчаливой паузе раздается голос медсестры, о которой все в суматохе успели забыть. — Но больной шевельнулся после того, как услышал голос этой девушки. Она молчала почти все время, пока была в палате, но стоило ей заговорить, и вот вам, пожалуйста...

Взгляды всех присутствующих устремляются на Гермиону, которая только и может, что изобразить на своем лице мимикой фразу "Я и сама абсолютно ничего не понимаю"...

* * *

Кажется, принятые зелья наконец-то подействовали. Северус открывает глаза и недовольно щурится от яркого дневного света, заливающего комнату. Когда он попал сюда, здесь было сумеречно и серо, очертания предметов и мебели расплывались, скрадывались темнотой в углах. Теперь же комнату можно исследовать более детально, да и порядок не помешало бы навести — силы к нему, слава Мерлину, почти вернулись. Кряхтя, он все же с некоторым трудом поднимается с пыльного пола, с хрустом разминая затекшие от неудобного лежания конечности. Осторожно трогает пальцами шею — кровь уже не идет, только ощущается грубая засохшая корка. Сделав несколько шагов по комнате, Северус убеждается, что из нее есть, по-крайней мере, три выхода. Или входа куда-то еще? Отряхнувшись от пыли, он осторожно поворачивает ручку первой двери, держа палочку перед собой наизготове.

Небольшой санузел с полным набором всего необходимого предстает перед его глазами, включая удобную и вместительную ванную, утопленную в полу — так, что в нее нужно спускаться, а не перебираться через бортик. На умывальнике все нужные принадлежности — причем именно для мужчины. Что еще настораживает Северуса, так это новые, даже нераспечатанные тюбики и флаконы, зубная щетка и бритвы в упаковках и нигде нет даже и намека на пыль, которой полно в самой комнате... Вторая дверь оказывается ведущей в маленькую, но уютную кухню — невысокий деревянный стол с одним стулом, мойка, плита и маленький холодильник, над всем этим — шкафчики со всевозможной утварью. Уже не удивляясь новым тарелкам и сковородкам, Северус дергает дверцу холодильника. Надо же, под завязку набит свежими продуктами, даже жареная курица с аппетитной корочкой, как он любит, красуется на средней полке. Чувствуя голодное урчание желудка, он непроизвольно тянет к ней руку, но вовремя останавливается — еще неизвестно в какой стадии заживления находится его изувеченное горло, пожалуй, стоит повременить с обычной пищей. Ограничившись ледяным тыквенным соком, найденным тут же, в графине из темного стекла, Северус подходит к третьей двери из комнаты. На секунду его пронзает мысль — а что, если это какая-нибудь кладовка и выхода из дома нет? Что, если это какая-то... тюрьма?

Однако смутные опасения оказываются напрасными — третья дверь выводит его в густо поросший зеленью дворик с резной деревянной беседкой в углу. Здесь же на большом раскидистом дереве качается на ветру просторный гамак. Надо бы выйти дальше, разузнать, может тут кто-то еще обитает по соседству. Северус толкает перед собой створку наружных ворот и едва уворачивается от сильного порыва ветра, почти задохнувшись насыщенным солью и запахом водорослей воздухом. Побережье? Точно, вчера — или не вчера? или он был в отключке не одни сутки? — он слышал шум прибоя. Он шагает дальше, почти по щиколотку утопая в мокром прибрежном песке, оглядывается по сторонам. Ни единого строения вокруг, насколько хватает взгляда. Пустынное побережье перемежается чахлыми островками растительности и грудами больших черных камней, тишина такая, что закладывает уши — лишь изредка ее нарушает всплеск волны и душераздирающие хриплые крики чаек.

Отлично, никаких знакомств с соседями. Вот только узнать не у кого, что же это все-таки за место... Ночью надо будет выйти на прогулку и попытаться определить свое местоположение по звездам, решает Снейп. Несмотря на обнаруженный пустынный берег и отсутствие каких-либо признаков нахождения здесь людей, он резкими взмахами палочки накладывает на свой дом несколько мощных заклятий невидимости и маскировки — теперь любому мимо проходящему путнику вместо его жилища будет видеться груда камней, одна из многих рассыпанных по побережью. На всякий случай добавляет еще пару охранных чар — теперь он будет в курсе, если к дому приблизится кто-либо, владеющий магией, и плотно запирает за собой ворота и двери дома.

Следующие несколько часов занимает уборка и исследование комнаты, в ходе которых обнаруживается большой и удобный раскладной диван, отгороженный от остального пространства книжным шкафом. Знал бы — дополз бы до этого импровизированного спального уголка, а не валялся бы кулем на пыльном полу — усмехается Северус. Книжный шкаф оказывается забит литературой по зельеварению и защите от темных искусств, также мелькают несколько истертых корешков старинных фолиантов, из тех, что хранились в Запрещенной секции хогвартской библиотеки. Обнаруженный в другом углу комнаты платяной шкаф полон одежды, идеально подходящей ему по размеру. И даже более того — по его вкусу, такое ощущение, что он сам ее подбирал и покупал для себя... Мерлиновы гиппогрифы, что бы это все значило?! Провалами в памяти он не страдал даже после самых жестоких пыток Лорда, как он может не помнить этот дом, явно обустроенный им самим...

Уже чувствуя, как слабость вновь одолевает его, Северус наполняет ванную горячей водой. С наслаждением вытягивается в ней, ощущая как постепенно расслабляются скрученные напряженные мышцы во всем теле. На несколько минут закрывает глаза — и вдруг в его ушах, нет, даже где-то внутри головы слышится голос — далекий-далекий и такой до одури знакомый, но он никак не может его узнать — "...Я просто решила помочь... И... В ночь после битвы я выхаживала раненых......" Черт возьми, да что же это такое?! Северус пытается дотянуться рукой до полотенца, но новый приступ слабости накрывает его тяжелой волной и рука бессильно падает в воду. Уже засыпая, расслабленный горячей водой, он только успевает уловить свою последнюю мысль — нет, быть того не может! Это же был голос Гермионы Грейнджер...

* * *

— Что?! Вы снова были в Мунго? Зачем вас туда занесло? — Рон отрывается от созерцания стакана с соком в своей руке, переводит удивленный взгляд на только что усевшихся за стол Гарри и Гермиону. — Да что вы носитесь с этим Снейпом? Противный тип был, и останется таким же, даже если все ему поверят! Забыли, как он нас обзывал и все время с довольной рожей сдирал баллы!?

— Плевать, я не хочу сейчас вспоминать об этом! Мы и сами были хороши! Взять хотя бы тот случай, когда мантию ему Гермиона подожгла... — несмотря на возмущение, проголодавшийся Гарри тянется за едой, наполняя доверху свою тарелку. — В то время как он помогал мне не свалиться с той треклятой метлы! Он все время помогал! А меч Гриффиндора чего стоит?! А мы не знали и ненавидели его...

— Ага, помогал! Он же Дамблдора убил! — упрямо не сдается Рон.

— По просьбе самого Дамблдора! — встревает в спор Гермиона. Нора встретила их, вернувшихся из Мунго, уютными и аппетитными запахами горячего ужина и бурчанием недовольного Рона, почти весь день томившегося от безделья без друзей. — Рон, что с тобой?!

— Я не могу забыть, как он нас всех доставал! Ладно, Гарри понятно почему, но тебя за что, Гермиона? Вспомни, как он унижал тебя, как из-за него все слизеринцы смеялись над твоими зубами! — разошедшийся не на шутку Рон даже и не думает успокаиваться. — А Невилла как затюкал! У того даже боггарт был в виде этого урода!

— Наверное, он меня доставал, потому, что я была в компании Гарри? Также как и ты, и Невилл, ммм? — Гермиона с недоумением взирает на Рона, не понимая, какая муха того укусила. — И, потом, зубы у меня были действительно некрасивые. Хорошо, что мадам Помфри помогла это исправить...

— Я вообще не понимаю, почему ты сейчас так спокойно все это говоришь! Гермиона, вспомни сколько раз ты чуть не плакала после его уроков! Пусть теперь министерство с ним возится, вам то это зачем, оставьте его в покое!

— Рон Уизли, а вспомни-ка, сколько раз доводил до слез ты меня! Может, мне тебя тоже оставить в покое?! — не выдерживает Гермиона. Ей так хотелось спокойно провести этот вечер с друзьями, ведь завтра снова на занятия...

— Как бы там ни было, я не собираюсь всю жизнь припоминать Снейпу его гадости! Я совсем не рассчитываю, что он меня теперь горячо полюбит, после того, как очнется — я всегда буду для него ненавистным Поттером, — Гарри поворачивается к подошедшей Джинни, в знак поддержки приобнявшей его за плечи, тепло улыбается ей и вновь смотрит на Рона. — Но я сделаю все, чтобы его вклад в победу был оценён по заслугам!

— Вы с ума все посходили со своим Снейпом, как будто других забот нету!!! — в раздражении Рон пулей вылетает из-за стола и изо всех сил хлопает входной дверью дома. Гермиона только отрешенно качает головой — кажется, эту дверь кто-нибудь из обитателей Норы скоро совсем снесет с петель....