Пока смерть не разлучит нас (гет)

Пробуждение не было приятным. Запах гари все еще витал в воздухе, голова по-прежнему болела, а Терренс тряс ее за плечо слишком настойчиво, добавляя неприятных ощущений.

— Зи, проснись! Если ты все еще хочешь выйти наружу, то самое время!

Зои с трудом села и решила, что, должно быть, у нее сотрясение мозга — не могло так штормить от простой шишки. Она попыталась припомнить, что нужно делать в таком случае, но ничего, кроме «спать и не шевелиться», на ум не приходило. Терренс же настойчиво тянул ее за руку, словно не замечая, как ей дерьмово:

— Давай же, я скоро сам передумаю идти.

С его помощью Зои кое-как встала на ноги, обула красивые туфли на каблуке (которые вчера — или позавчера? — буквально закапала слюной Карен) — другой обуви у нее не было, и, держась за плечо мужа, поплелась за ним.

Луч фонарика прыгал по полу, высвечивая неровности бетона, скользил по щербатым кирпичным стенам, и Зои от его мелькания становилось хуже. Перед глазами плыло, во рту стало сухо, а отряд гномов-трудоголиков с воодушевлением принялся за работу в ее черепушке. Они подошли к металлической двери, за которой оказалась крутая лестница, состоящая из невероятно высоких, как показалось Зои, ступенек. У ее подножия Терренс замер, обернулся к ней и, притянув к себе, шепотом предупредил:

— Веди себя тихо. Я не знаю, есть ли эти твари рядом и что они сделают, если почуют нас. Из-за моей спины не высовывайся, пока я не скажу, что можно. Когда увидишь, что там творится, — не ори!

Зои кивнула и проглотила вязкую слюну. Терренс в ее глазах на секунду раздвоился и снова соединился в одно. Она вяло и как-то через силу надеялась, что, поднявшись наверх, обнаружит плакат с надписью «сюрприз», всех своих друзей и много разноцветных шариков, но боль в затылке и запах гари, который только усиливался с каждым шагом, безжалостно разбивали ее упования.

На самом верху Терренс снова остановился, жестом приказал ей не двигаться и скрылся за еще одной дверью. Воздух, ворвавшийся внутрь, принес с собой не только дым, но и еще множество разнообразных малоприятных запахов. Зои схватилась за горло — не время для слабости, избавиться от лишнего можно будет и позже. Спустя несколько десятков секунд, показавшихся ей чуть ли не получасом, Терренс вернулся, поманил ее пальцем. Фонарик он выключил, чтобы, должно быть, не привлекать внимания, и Зои в темноте тут же оступилась и сильно качнулась, с трудом удерживая равновесие, — под каблук ей попал то ли камень, то ли обломок кирпича.

Первое, что она увидела, выглянув наружу, — это звезды. В городе никогда не было столько звезд, даже в пригороде, где они жили, только самые яркие пробивались сквозь световой шум дорожных фонарей, неоновых вывесок, автомобильных фар, но здесь… Их словно щедрой рукой насыпали на небо, и они весело перемигивались, либо это у нее что-то не то было с глазами.

Вторым, что увидела Зои, отведя взгляд от неба, оказалась рука. Точнее кисть. Оторванная человеческая кисть. Она лежала в паре шагов от нее и в темноте будто бы светилась, отражая мертвенно-бледной кожей свет звезд. Крови вокруг не наблюдалось, зато короткие крупные ногти — несомненно мужские — были очерчены черным так, словно их хозяин рыл жирную, плодородную землю прежде, чем вовсе лишился руки.

Зои стало плохо уже от одного этого вида, но она все же осмотрелась. Их окружали руины. Откуда-то сбоку шел дым, пахло горелыми тряпками и жженым пластиком. Ни одного целого здания в округе не было, только щерящиеся пустыми окнами и дверными проемами развалины не выше одного этажа. Мостовая скрылась под слоем битого кирпича, бетона и обломанных ветвей. Впереди и немного слева, у покосившегося фонарного столба, торчали из кучи мусора чьи-то ноги. Было ли у ног остальное тело, Зои не поняла, но даже мысль о половине человека, вот так запросто валяющейся на улице, почти полностью сломила ее сопротивление тошноте. Терренс сделал пару шагов вперед и тихо выматерился. Зои обернулась — он брезгливо вытирал подошву ботинка о кирпичную пыль, у его ног расползалась темная блестящая лужа, а в ней лежало что-то склизкое, округлое, ужасно похожее на...

Зои отшатнулась назад, оперлась о полуразрушенную стену, уткнувшись пальцами в мерзко-холодную слизь, согнулась пополам и зашлась в кашле — желудок был пуст, и рвотные позывы просто скручивали ее в узел, не принося облегчения и заставляя желать поскорее выплюнуть собственные внутренности, лишь бы не ощущать больше мучительных спазмов. Терренс подскочил к ней, схватил за плечи:

— Тише, дыши, дыши! Нельзя шуметь, я же говорил тебе…

Она не обращала внимания на его слова — все оказалось правдой, он не врал! Что бы ни было причиной тому, но настал долбанный Апокалипсис, и руки, человеческие руки валялись на земле просто так, как оброненная невнимательным карапузом игрушка. Она всхлипнула и зарыдала, не в силах сдерживаться, сохранять спокойствие. Терренс тут же зажал ее рот ладонью, заставляя голову качнуться назад, упереться в стену, а волосы — извозиться в слизи.

— Зои, чтоб тебя! Заткнись сейчас же!

Раздался глухой перестук, будто камень покатился с горки, что-то зашуршало. Терренс вытянул шею и снова выругался.

— Мать твою, быстрее назад! Шевелись, Зои!

Она, отчаянно вцепившись ему в руку, захлебываясь слезами и подвывая, побежала следом, оступилась и потеряла туфлю. На границе зрения, немного сзади, мелькнуло что-то темное и большое, оно вроде приближалось, и Зои совсем запаниковала. От подвала их отделяло всего несколько ярдов — они не успели далеко отойти, но ей казалось, что неземная тварь уже близко, дышит ей в спину и готовится разорвать на клочки, чтобы кисти с черными ногтями было не скучно лежать там, под светом звезд, одной.

Терренс с силой толкнул ее ко входу. Стоило двери закрыться за ними, как Зои провалилась в спасительное, лишенное каких-либо видений, беспамятство.

Когда она очнулась, Терренс держал ее на руках и укачивал, гладя по волосам.

— Ты не врал, — прохрипела она, хватая его за рубашку.

— Ты все видела сама, крошка Зи.

С потолка посыпалось бетонное крошево, сквозь толстые перекрытия донесся звук удара, скрежет и приглушенный визг.

Зои передернулась, вжалась в его колени:

— Что это? Они?

— Да, — тихо подтвердил Терренс. — Уже утро.

Слезы снова покатились по щекам Зои, моментально впитываясь в клетчатый флис его рубашки. Она почувствовала себя брошенной в бушующем океане, совсем как Кейт Уинслет в «Титанике», а Терренс… Терренс был доской, на которой она дрейфовала, единственной опорой и защитой перед полным опасностей миром вокруг.

— Ты спас меня! Ты… Там, и сегодня еще раз…

— Спас, — подтвердил Терренс ровно, вкладывая ей в ладонь стакан теплой, немного горьковатой на вкус воды. — Выпей, боюсь, у тебя обезвоживание.

Он помолчал, пока Зои, стуча зубами о край стакана, пила.

— Помнишь наши свадебные клятвы?

— Не очень, — всхлипнула Зои. — Хотя это и было чуть меньше года назад. Я вообще плохо помню тот день — все как в тумане. Как мы решились пожениться так быстро?

— Это же Лас-Вегас, верно? Там не бывает иначе. Я, должно быть, просто очень хотел, чтобы ты поскорее стала моей, крошка.

Он задумчиво провел большим пальцем по ее щеке, по губам, заставляя их раскрыться и обнажить белые, влажно блестящие зубы.

— В общем, мы клялись во всяких глупостях. Я обещал покупать тебе тампоны, ты — не отвлекать меня от матчей Супербоула. Но в конце оба сказали: «защищать и любить, пока смерть не разлучит нас». И я защищал тебя. Потому что все еще очень люблю.

Зои, всхлипывая и икая, пробормотала:

— После всего, что я наговорила? Я называла тебя такими словами… Когда мы в очередной раз поссорились, ты, конечно, вел себя по-скотски, но я перешла все границы... Терренс, я была полной жопой, а ты все равно спас меня!

— Ты была моей жопой, крошка Зи, а все, что я делал, я делал ради нас, — сказал он, зарываясь лицом в ее волосы, втягивая их запах.

— И моя мать, моя истеричка-мать! — Зои испытывала странное, почти что пьяное желание повиниться перед ним во всем, как перед непогрешимым Спасителем, отбросив воспоминания о том, что именно он в течение их недолгого брака все больше слетал с катушек: пытался запереть ее дома, не пуская в колледж, запрещал встречаться с подругами, порвал все платья и юбки, которые не прикрывали колени, раздробил румяна и тени, однажды отобрал телефон, больно вывернув ей руку, и сломал сим-карту, а потом долго ползал за ней на коленях, пытаясь ухватить за руку и вымаливая прощение. — Когда я познакомила вас, она так орала! Называла тебя педофилом, а меня — идиоткой, раз я согласилась на брак с человеком настолько старше меня, которого к тому же знаю всего пару месяцев, да еще в девятнадцать лет. Да, после этого я почти перестала с ней общаться, но каждый раз, когда мы с тобой ссорились, с удовольствием припоминала ее слова, вываливала на тебя все ее дерьмо...

Зои обвила руками его шею, прижалась к груди. Терренс развернул ее к себе лицом, усадил на колени и поцеловал так, будто она была прохладным ручейком, а он — умирающим от жажды, провел ладонями по спине.

— Твоя мать — недотраханная психованная сучка. Она просто завидует тому, как я люблю и хочу тебя. Мне плевать на нее, на весь мир, кроме тебя, и на чертовых инопланетян тоже плевать.

Твари снаружи будто почувствовали, что о них говорят, — звуки стали интенсивнее и громче.

Терренс не дал Зои отвлечься на шум, он опустил руки ниже, сжал ее ягодицы, снова потянулся к губам. У Зои от рыданий ныли зубы, дыхание никак не хотело выровняться, перед глазами все плыло, но она послушно ответила на поцелуй — если Терренс, ее герой, хочет, то почему нет? Она покорно позволила себя раздеть; приняла его в себя, несмотря на то, что было неприятно — суетливый плевок, растертый у нее между ног, мало помог делу; как-то по инерции постонала, хотя не чувствовала ничего, кроме боли, в такт его толчкам заполняющей голову, и пустоты и отупения; безвольно взяла в рот, лениво пососала и проглотила сперму — эта часть была его любимой, как вишенка на капкейке. Они повалились на матрас — он расслабленно, она — устало. Терренс убрал с губ Зои прилипший светлый локон.

— Ты такая красавица, Зи. — Она попыталась улыбнуться, но мышцы лица плохо слушались, и Зои вяло подумала, что, наверно, ее все же знатно шарахнуло по голове. — До сих пор помню, как увидел тебя в кофейне у Джоша. Черт, ты была самой красивой девочкой в городе и не обращала на меня никакого внимания.

— Я тогда обращала внимание в основном на студентов, которые могли помочь мне с практическими работами или пригласить к себе на часть каникул и спасти от матери, — пробормотала Зои, медленно и неотвратимо проваливаясь в сон. — А ты был слишком взрослым для проектов по социологии.

Наверху снова раздался металлический скрежет, вибрирующий гул, и бетонная пыль осела ей на лицо.

— Я смотрел, как ты флиртуешь с этими малолетками, которые и взгляда твоего не были достойны, и решил, что хер им всем в глотку, ты будешь моей — всегда.

Он поцеловал ее в висок, но Зои уже не реагировала, она спала, и по ее лицу, безмятежному и гладкому, нельзя было предположить, что ей снятся оторванные руки, капающие слюной размытые силуэты чудищ и муж, заслоняющий ее своей спиной ото всех опасностей нового мира.

— Спи детка, — шепнул Терренс, вставая и застегивая штаны. — А я побуду на страже.

Тихо, стараясь не разбудить Зои, он поднялся по лестнице, оглядываясь, вышел наружу, подпер дверь здоровенной доской, убедился, что вход в подвал не видно, спрятался в тени раздробленного козырька.

— Это для твоей безопасности, крошка Зи, чтобы они не нашли, — шепнул Терренс, доставая из кармана iPhone в блестящем чехле и зажимая кнопку включения. Система загрузилась, и на экране, мелодично тренькая, стали появляться сообщения из мессенджеров, социальных сетей, уведомления о пропущенных звонках. Терренс нашел среди них присланный Карен какой-то глупый эмоджи, открыл чат и быстро написал: «Хэй, подружка! Терренсу дали новую работу на островах! Все так быстро произошло — мы уже в дороге, скоро пришлю фотки! Передай нашим, что у меня все супер, буду скучать, а учиться продолжу заочно». Подумал немного, добавил три поцелуйчика и нажал на кнопку «отправить». Оставались еще родители Зи и ее забулдыга-брат, но они могли и подождать, все равно мать звонила ей не чаще раза в месяц.

Терренс спрятал телефон в карман, порылся по остальным, нацепил на рубашку бейджик с надписью «Охрана», высыпал на ладонь и пересчитал овальные капсулы из оранжевато-коричневого пузырька с затертой наклейкой, нахмурился — надолго их не хватит, нужно раздобыть еще.

Он вышел из тени на яркое утреннее солнце, свистом подозвал огромную лохматую и добродушную псину, которая вроде как выступала в качестве сторожевой собаки, а на самом деле только и делала, что тыкалась мокрым носом в ноги каждому встречному да подставляла под руки теплое пузо, и, осторожно переступая через лужи бутафорской крови и искусственные конечности, прошелся возле укрытия Зои. На съемочной площадке сериала «Вторжение», сооруженной на месте недостроенного квартала на отшибе Детройта, начался новый день. HBO вбухало в проект огромные деньги — фуры, заполненные пиротехникой и бочками со слизью, которая лилась тут рекой, приезжали и разгружались как раз недалеко от подвала каждое утро около шести. Потом подтягивались машины с едой, тачки костюмеров, гримеров, декораторов.

Терренс подхватил бежевую туфлю на тонком каблучке, неуместно выделявшуюся на куче битого кирпича, и торопливо бросил в ближайшую бочку, в которой тлел какой-то мусор. Зои она больше не понадобится, а вот у него еще было слишком много дел, чтобы возиться с находкой, — сериал продлили сразу на три сезона, и ему нужно было основательно подготовиться к долгой и счастливой жизни с любимой женщиной. А потом… потом он что-нибудь придумает. Так или иначе, но они будут вместе, пока смерть не разлучит их.