Девушка для доктора (гет)

У Ляды были отвратительные манеры. Это Эйб понял, как только наглая девица влезла в его корабль на подзарядной станции, которых Синдикат наставил практически во всех квадрантах торговых путей, благо астероидов для подзарядных станций хватало.

Вот и Эйб сидел и ждал, пока индикатор заряда гелийного аккумулятор засветится если не синим или зеленым, то хотя бы желтым. До сини можно будет зарядить на Лимпе, тем более что климат на планете тропический и солнца хватает. Заодно и воды можно будет опреснить достаточно.

И вот к устроившемуся на обшивке корабля и коротающему время за пинанием мячика по экрану маленького КПК, Эйбу подползает девица. Нет, Эйб, конечно, любил галлеспианок, тем более что они эксцентричные и экзотичные, и кожа у них зеленая, и глаза большие, да и специализировался Эйб на лечении вот таких вот полугуманоидных инопланетян, но когда сие очарование улыбается вам широким ртом и заявляет: «Довези то Арктурры», — поневоле испытываешь странное желание отключить на астероиде гравитацию и кислородное поле и отправить это непонятное чудо в неуправляемое путешествие по космосу.

— С чего бы? — икнул Эйб, разглядывая девицу. Арктурра ему была совсем не по пути.

— Я тебе двигатель переберу, — нагло заявила девица, — слышно же, что цилиндры надо менять. И свечи тоже.

— Свали с моего корабля, нахлебница, — Эйб тяжело вздохнул и приготовился давать волшебного ускорительного пинка. Вся галактическая магия заключалась вот в таких вот маленьких комплиментах.

— Я тебе не нахлебница, — возмутилась зеленая, — у меня, между прочим, пятнадцать литров воды есть для гидратора.

— Ты столько не съешь, — заметил Эйб, оценивая костлявенькую фигурку и искушаясь. Вода для гидратора у него заканчивалась. Последние три дня до Лимпы предстояло сидеть на сухпайке. А тут такая удача, девица, да еще при сжатой воде…

— Тебе оставлю, — ядовито отозвалась девица, — возьми, у меня мать больная на Арктурре.

— А что там? — Эйб уставился на галлеспианку.

— Ничего серьезного, — быстро отозвалась та, — просто желудочный колит.

— Залезай, — сдался Эйб, — надеюсь, что двигатели ты чинишь лучше, чем уговариваешь.

— Меня Лядой зовут, — крикнула девица, исчезая внутри корабля. Ей еще предстояло прождать его неделю на Лимпе, но это лучше, чем месяц на станции подзарядки.

Ела Ляда и правда мало, и питалась главным образом водорослями да белковыми консервами. Зато душ гоняла три раза на дню, впрочем, Эйб к этому морально был готов, да и водоочистители на его корабле работали отлично. Ну, кто виноват, что особенность у галлеспианцев такая, что у них быстро сохнет кожа при комнатной температуре? На астероиде она, скорей всего, подобрала себе низкотемпературный режим, при котором была в чем-то вроде анабиоза: ни кожа не сохнет, ни жрать не хочется. Интересно, сколько она проторчала на зарядной станции? Космостопщики вроде неё редкостью не были. И Эйб прекрасно знал, как щепетильно относится товарищество нищеватых любителей космического туризма к собственным членам. Стоило хоть кому-то из пилотов пожаловаться, что пассажир, подобранный и подброшенный до планеты, спер у него ручку из кают-кампании — так несчастному клептоману устраивали темную свои же собратья по бесплатным перелетам. Они их находили, невесть как, но находили, ведь у космостопщиков и так много проблем, связанных с межрасовой неприязнью, не хватало еще, чтобы их обходили из-за всяких мудаков, у которых руки чешутся.

Так, например, ту же Ляду взял бы на борт далеко не каждый, хотя бы потому что для неё приходилось по три раза в день запускать циркулярные фильтры, возобновлявшие запасы воды для помывки. У них на планете атмосфера высокой влажности, вот и подстроились аборигены, стали практически земноводными.

А вот искусственному интеллекту Ляда не нравилась. Эту операционную систему спроектировали еще в те времена, когда инопланетяне встречались людьми даже не с осторожностью, а с неприязнью и страхом. Эра космического расизма миновала, а старое программное обеспечение осталось.

— Не переставишь, да? — хихикнула Ляда, качая ногами и теребя на груди застежку кресла, пока Эйб проверял полученные с фонда сведения.

— Я работаю в официальной организации. Мне можно либо бесплатные официальные программы, либо старье, авторские права на которое давно отозваны.

— Что ж за работа такая? — нахалка, которая занималась космостопом, насмехалась над работой эйба.

— У профессора Алита медицинское образование, — прошипела тем временем автопилотирующая корабль операционка, — и его перспективы...

— Варя, выруби аудиальные сенсоры, пожалуйста, — попросил Эйб, — и займись, пожалуйста, отслеживанием цели.

— Слушаюсь, сэр, — проскрипела операционка и выключила "слух".

— Я волонтер, ясно? — Эйб прямо поглядел на Ляду, — и если имеешь что-то против...

— Что ты, что ты... — та махнула рукой, — сама не особо много денег зарабатываю, хотя тут сама виновата, корочки нужны, чтоб в механики на приличные корабли брали.

— Слушай, а сколько тебе лет? — допытывалась Ляда аж несколько дней полета до Лимпы и даже не думала униматься после приземления на крыше медицинского центра, когда Эйб раскрыл у корабля закрылки и подставил их солнцу.

— Тебе какая разница? — устало спросил Эйб. Он уже жалел, что повелся на халявный запас воды. Ведь теперь девицу надо будет терпеть несколько недель, а на сухпайке всего-то пару дней проболтаться нужно было.

— Интересно. Слушай, а что тебе нужно на Лимпе?

Эйб едва удержался от того, чтобы постучаться головой об что-нибудь твердое.

— Попробуй помолчать. Часик, — если он достаточно изучил эту девицу, то сейчас просил её о невозможном. — Ты же не хочешь, чтобы твои коллеги получили жалобу о твоей настырности.

Ляда надулась и ушла из кабины корабля. Судя по лязгу где-то внутри, она приступила к перебиранию двигателя. Эйб лишь понадеялся, что после её "починки" корабль сможет взлететь.

— Профессор Алит, мы ждали вас, — подскочила лимпианка за стойкой диспетчера.

— Вы плохо выглядите, — устало пробормотал Эйб, опуская перед девушкой документы, — давно не спали?

— Эпидемия, сэр, больных очень много, нужно успеть привить как можно большее количество. Мы с напарницей чередуемся в прививочным центре и здесь.

Эйб выдохнул и постарался выкинуть из головы все лишнее. Работа. Он приехал сюда по запросу на эпидемиолога-практиканта и потому что именно он специализировался на лечении зооморфичных гуманоидов. А еще он был волонтером, работавшим на зарплату от галактического комитета, и в принципе был уникален. Эпидемиологи драли с планет-клиентов три шкуры. Интересно, когда встанет вопрос о пролонгировании жизненного цикла Эйба сколько галактик будет участвовать в её спонсировании? В прошлый раз было тринадцать.

А в этот раз он ломанулся через три галактики, как только услышал об эпидемии дифтерии на Лимпе. Едва в сингулярности не застрял, когда накрылся геодезический радар. И ничего, корабль Эйба подцепили и вытянули из сингулярности знакомые с уже посещенной им когда-то планеты.

И вот Эйб уже в лимпианском медицинском центре, прошел санацию, натянул на руки резиновые перчатки, повесил бейджик на халат и, улыбаясь, зашагал по коридору своего отделения. Лимпианцы, в связи с низкой гравитацией и высокой влажностью, все сплошь были грузными, с гладкой кожей. На Земле их бы сравнили с видом Hippopotamus, и общие черты действительно легко находились.

Эйб улыбался пациентам, матерился в душе, потому что помимо дифтерии видел больных оспой и корью, как минимум. Сводки в волонтерский центр снова пришли неполные. Видимо, боялись, что, испугавшись такого количества задач, врачи к ним не поедут. Не на того напали.

И вот Эйб слушает хрипы в легких пожилых лимпианцев, щупает животы маленьким, на каждого лепит термоизмерительные наклейки, успокаивает волнующихся мамаш, снова идет в палаты, и снова, снова лепит чертовы наклейки.

День на Лимпе длился сорок часов. И даже их было не хватало, чтобы успеть осмотреть хотя бы четверть пациентов. Эйб с гудящей от перегрузки информации головой сидел и составлял динамику развития эпидемии, когда в комнатку постучала маленькая диспетчерша.

— Профессор Алит, там девушка... Спрашивает, как вы...

Эйб едва не застонал. Ляда. Он про неё забыл.

— Я сейчас выйду, — сказал девушке-диспетчеру и направился в санатор.

Первое правило эпидемиолога — не тащи микробов в медцентр и не тащи их из медцентра.

Пока диспетчер ходила за Эйбом, Ляда атаковала кулер. Правильно, корабельную воду трогать не нужно, когда есть доступ к отфильтрованной местной.

— Ты сегодня не явишься? — поинтересовалась зеленая, глядя на Эйба сквозь пластиковый стаканчик. Алит задумался. Если вернуться в кабинет, то никакая сила не утащит его в постель при незаполненных документах. А с другой стороны, сегодня это делать не обязательно и часов шесть можно и поспать. Тем более, он уже санировался, и делать это снова желания не было.

— Не обязательно за мной приходить, — проворчал Эйб больше для проформы, отправляясь в корабль.

— Я промолчала больше чем час, — отрезала Ляда, — с тебя причитается.

— Я ж не могу тебя развлекать, — предупреждающе заметил Эйб. — Я тебе говорил, работа.

— Врач, значит, — Ляда проводила взглядом местного комара размером с кулак. И она не могла переть против инстинктов.

— Ну, и врач тоже, — уклончиво отозвался Эйб. — Спокойной ночи.

— Твои придурки волонтерам жратвой хоть платят? — поинтересовалась Ляда.

— Так и быть, оформлю тебе пайку, — крикнул Эйб и нырнул в объятия своей каюты. Темной, с выключенными сенсорами и с широкой кроватью в левом углу. В этом и была прелесть сна на корабле: в медцентре все койки были сплошь узкие и казенные. Проще было сразу ложиться на пол или не ложиться вовсе.

— Профессор Алит, — канючила с утра ИИ, — уберите галлеспианку, она сегодня в моем софте копалась. И говорила, что я морально устарела.

— Варь, я, по-моему, объяснил, я подбрасываю девушку до Арктурры. И это не обсуждается.

— Профессор, я понимаю — лечить зооморфов, но зачем их при себе-то держать?

— Выключи сенсоры, — свирипея приказал Эйб. Он терпеть не мог этих разговоров. По-хорошему, надо было стереть операционку и поставить новую, но вот на это волонтерский центр денег ни за что бы не выделил. На ИИ не действовали никакие сроки длительности авторских прав. Они считались «детьми» своих «родителей» до перестановки системы. И никаких дубликатов не предоставлялось, потому что "искусственный интеллект идеален". А новые поколения становятся все идеальней с каждым обновлением. Но наличие на корабле профессора эпидемиологии зооморфических гуманоидов операционной системы, враждебно относящейся к представителям пациентов врача, — довольно странно, с какой стороны ни взгляни. И конечно, Эйб привык к «Варе», но вот в такие критичные моменты она бесила неимоверно.