Феникс (джен)

Мирный звук работающей электробритвы, каждый волосок падает с моей головы словно снегопад. Я чувствую себя как в фильме «Эдвард Руки-ножницы», и уже хочу улыбнуться, но, видя свои рыжие пряди на полу, сникаю. А волосы всё продолжают падать, прядь за прядью, прядь за прядью.

Меня грубо толкают в камеру и запирают.

— Надеюсь, ты привыкнешь к местным удобствам, ибо тут всем класть на серебряную ложечку в твоей заднице.

Я сажусь на койку и провожаю охранников взглядом. Руки подрагивают, хотят наброситься и повалить их на землю, а затем отрывать от них по кусочку зубами, чтобы кровь хлестала, а они истошно молили о пощаде. Грудь вздымается, а ладони вспотевают. Я сжимаю зубы и силой пытаюсь расслабиться: не стоит привлекать к себе лишнее внимание, от этого у меня только могут появиться лишние проблемы. Я дышу через рот, чтобы воздух заполнял всё. Но у меня не получается.

Они унизили. Унизили и оскорбили меня! Ещё вчера у меня были деньги, власть и уважение, а теперь ничего из этого у меня нет! Авторитета я большею не имею, теперь все знают о моих подпольных махинациях. Уважение толпы не так просто вернуть, особенно если ты был богаче, успешнее и умнее, чем каждый из них.

Единственное, что хорошо, так это то, что Супермен мёртв. Терпеть не могу выскочек, считающих, что могут быть выше всех. Выше меня.

Так, успокойся, Лекси, всё не так плохо, как ты думаешь. Да, теперь я отброс, но теперь я знаю, куда мне двигаться и что делать. У меня достаточно времени, чтобы всё обдумать. Да, наконец-то, теперь у меня есть время, много времени. Отец ни разу не давал мне времени всё обдумать. Он всегда действовал резко, холодно и бескомпромиссно. Ему было плевать на мнение окружающих и сколько законов он нарушит, двигаясь к поставленной цели.

— Папа, я устал. Можно мне немного отдохнуть?

— Когда закончишь уроки, тогда и отдохнёшь.

— Но нас и так в школе нарушают. Я уже спать хочу.

— В твои годы у меня было по восемь уроков в день, и я не жаловался.

— Но я же не т…

— Хватит ныть. Повторяй уже биографию Марка Твена.

— Хорошо, сэр.

Даже если он был тем ещё козлом, это не мешало ему быть великим человеком. Он был на голову выше всех этих Брюсов Уэйнов, Суперменов и прочих. Гений, чья гениальность стоила ему слишком дорого.

Когда он лежал на полу и кашлял кровью, слёзы ручьями текли по моим щекам. Я плакал как девчонка, но мне некого было стесняться.

— Папа, папа, — всхлипывал я. Он в последний раз взглянул на меня, едва коснулся рукой моей щеки и закрыл глаза. Больше век он не размыкал. Меня душили новые приступы плача, я прикоснулся к тому самому месту, к которому прикоснулся отец и заметил на них кровь. Что происходит?

Я поднял правую руку и понял, что в неё я сжимал кухонный нож. Из груди вырвался сдавленный вопль. Глаза расширились, я встал и подошёл к огромному зеркалу, висевшему на стене. Я же ни разу в жизни не убивал людей, да и с психикой всегда всё было нормально. Из отражения на меня глядел испуганный двадцатилетний парнишка весь в крови и с окровавленным ножом в руке. Кто это? Я его не узнаю. Это не мог быть я. Я же всю жизнь был отличником и примерным сыном, что же стало со мной? Как я тут оказался? Я снова бросил взгляд на тело отца.

Шаги медленно приближаются к нему.

Его лицо уже похоже на восковую маску? но я всё равно чувствовал что-то тёплое внутри, глядя на него.

Он оборачивается и хмурится, спрашивает, зачем я пришёл.

Может быть, меня подставили? Я же тоже небезызвестная личность, а врагов у папы всегда было предостаточно.

Его зрачки сужаются, дыхание надламывается, а я улыбаюсь не так, как обычно. Мышцы словно свело, и я не могу перестать улыбаться.

Нет, бесполезно. Всё это был я, и отнекиваться глупо. Я — убийца.

Его тело поваливается на пол и сжимается от боли. Он держится за живот, где уже образовалось кровавое пятно.

Но когда я стал психом? Это же не могло произойти внезапно.

«О, я вижу, ты совсем забыл про меня?»

Что? Нет, убирайся.

«Хотел бы, да только ты подвёл меня, Лекс. Супермен всё ещё жив».

Этого не может быть. Я видел его гроб и похороны по телевизору, всё по-настоящему.

«Да вот только ты забываешь, что Супермен сильнее и живёт не по тем же законам, что и вы. Его сердце всё ещё бьётся».

Нет, нет, нет! Это невозможно. Я пожертвовал всем, лишь избавиться от этого выскочки, способной в любой момент уничтожить полмира, и всё это зря? Я сжимаю челюсти и дышу ртом. Вся моя жизнь катится под откос из-за чёртового неуязвимого криптонца! Он уничтожает всех нас, а в заточении сижу я? Похоже, я ошибался, считая, что мой отец — самый жестокий человек, которого я знал. Нет, каждый человек по-своему жесток и несправедлив, и я не исключение. По крайней мере, я знаю и признаю это, а остальные не хотят признавать элементарную истину, что они ничем не лучше тех, кого они осуждают.

«Хватит нюни разводить! Ты слушался меня и провалился. На этот раз я сам приложу все усилия, чтобы выполнить нашу миссию. Но ты всё ещё должен мне помочь, иначе испытаешь такие муки, которые не смеешь и вообразить».

Я сделаю всё, что вы скажете. Дайте мне ещё один шанс, и я вас на этот раз не подведу.

«Я на это надеюсь. Твоя задача пока быть тише воды, ниже травы. Делай вид, что ты исправился, а затем кое-кто поможет тебе оказаться на свободе. Я не вру. Твои связи и деньги нам ещё пригодятся».

Спасибо, спасибо.

«Рано благодарить. Подожди немного, и кровь Супермена прольётся».

Моё лицо искривляется той же улыбкой, какая была во время убийства отца. Эти слова подарили мне надежду. Ещё не всё потеряно, всё только начинается.

А пока мне стоит отгородиться от внешнего мира. Люди не должны видеть моих слабостей. Я пытался, правда старался быть открытым и обаятельным, но у меня ничего не получилось. Они бьют меня в самое больное, а затем бросают умирать. Как и я когда-то своего отца.

Но теперь я не буду тем весёлым хипстером, каким был раньше. Они не воспринимают меня всерьёз, и я сыграю на этом. Едва двери тюрьмы распахнутся мне, я явлю миру другого Лекса Лютора. Того, которого он заслуживает. Того, кто способен противостоять несокрушимому богу. Того, кто будет защищать свою планету, чего бы ему этого не стоило.

Я явлю миру своего отца.