Литий (джен)

Когда наступает тишина, прерываемая лишь тихим дыханием, Адаму кажется, что это — лишь обман, этакое затишье перед очередными пытками. Но нет, стоит открыть глаза и не найти рядом двух архангелов, один взгляд которых заставлял забиться в угол, как внутри Миллигана появляется осторожное, слабое чувство облегчения. Словно всё вокруг исчезнет, стань радость чуть более ощутимой.

— Всё в порядке? — тихо вопрошает обеспокоенный женский голос. — Адам?

Она склоняется над ним, пока сам юноша пытается сфокусировать на чём-то взгляд, что удаётся откровенно плохо: пятна, которые пока составляют мир Миллигана, кажутся ему слишком яркими, и он закрывает глаза.

Следующая попытка узреть хоть что-то всё-таки венчается успехом: теперь взору предстаёт небольшая, довольно скудно обставленная комната — судя по всему, Адам находится в мотеле или вроде того. Юноша мысленно и не без удивления отмечает, что ничего, по сути, не болит, физическое состояние более чем отменное, только мысль о том, что он всё ещё может пребывать в Клетке, не даёт покоя.

Адам приподнимается на кровати и только сейчас замечает стоящую у окна женщину — скорее всего, это та самая, что её голос он слышал по освобождению из Клетки. Очевидно, услышав шум, особа-в-странном-костюме разворачивается лицом к Адаму, улыбается и живо подходит к пришедшему в себя Миллигану.

— Здравствуй, меня зовут Ханна. — Она протягивает руку для приветствия.

Не увидев ответной реакции на этот жест, Ханна тут же раздосадовано одёргивает руку, но улыбка с лица женщины не исчезает.

— Видишь ли, я ангел, — так же энергично продолжает Ханна.

Выражение лица Адама сменяется с растерянного на почти яростное — так, насколько это вообще возможно. Одно упоминание об ангелах — и душу охватывает злость, смешанная со страхом. Потому что за века в Клетке Адам усвоил, что в крылатых нет даже намёка на то, что придумали себе люди. Никакие они не добрые существа, готовые прийти на помощь человечеству — совсем наоборот, и Михаил с Люцифером это доказали.

"Она забавная", — фыркает кто-то голосом Падшего. "Верный солдат", — говорит Михаил.

— Оставь меня в покое, — почти шипит Миллиган, рывком поднимаясь с кровати и подбегая к двери.

— Но я хочу помочь! — восклицает Ханна, бросаясь вслед за юношей.

"Врёт, — флегматично заявляет кто-то из архангелов. — Им нельзя доверять".

Адам останавливается у двери, не решаясь уйти. Ангел в женском весселе смотрит на него осуждающе-жалобно, явно не одобряя такое предвзятое мнение по отношению к ангелам. Она судорожно вздыхает (с каких это пор ангелы вообще дышат?), когда Миллиган касается дверной ручки. Адам явно сомневается.

— Сначала расскажи мне… всё, — произносит он, и ему требуется некоторое время, чтобы подобрать слова.

"Сообразительный мальчик".

Ханна вновь вздыхает, на сей раз — с облегчением. А после — рассказывает "всё", как и попросил Адам. Всё о событиях прошедших пяти — как оказалось — лет. Миллигану же всё кажется, что его голова вот-вот взорвётся, и вовсе не от количества новой информации. Нет, слова заглушаются спорами двух голосов — архангелы вовсю обсуждают объявившегося рыцаря Ада и падение ангелов с Небес.

— Хватит, прекратите, — прерывает всё сдавленный голос Адама.

Ангел обеспокоенно смотрит на него — в который раз уже? Это выглядит так, словно она жалеет, а жалость Адаму противна. От неё тошнит точно так же, как и от излишней жестокости — может, из-за того, что одно является причиной другого?

— Замолчите!

Люцифер громко смеётся. Михаил молчит — или его слов не слышно из-за смеха. Архангел вообще немногословен

— Всё в порядке, всё в порядке, — без конца повторяет Ханна.

Её заело? Это нервирует, а не успокаивает. Она сама с её — наигранной? — заботой порядком выводит из себя. Ангел суетится вокруг Адама, старается перекричать Люцифера, хватает Миллигана за руки…

"Раздражительная".

но иногда его слова слишком точны, и тогда Адам предпочитает оглушительные реплики Падшего.

…и, окончательно растерявшись, отрезвляет юношу пощёчиной, сразу же за это извиняясь. Насилие сейчас ему противопоказано. Адам отшатывается от Ханны, широко раскрыв глаза и невидяще уставившись на неё. Та не находит ничего лучше, чем погрузить Миллигана в состояние сна — максимально глубокого, чтобы не позволить сознанию издеваться над ним.

Это просто насилие над его психикой — эти рассказы, болезненные воспоминания о Клетке, может, что-то ещё — Ханна достоверно не знает, что именно мучает Адама. И корит себя за присущую, наверное, всем ангелам настырность — в её случае, в желании помочь. В конце концов, чтобы помогать кому-то, нужно знать, как это делать, а Ханна даже понятия не имеет. Это кажется ей таким же сложным, как учить кого-то дышать, — бесполезно, ведь сами ангелы этого не умеют.

Миллиган просыпается ровно спустя сутки. Он — опять — удивлённо раззирается по сторонам и — опять — замечает Ханну, с интересом наблюдающую за чем-то в окне.

— Прежде чем ты попытаешься убежать, хочу сказать: освобождая тебя, я и некоторые другие ангелы не преследовали никаких корыстных целей.

"В самом деле?" — раздаётся насмешливый голос Падшего.

— Неужели? — недоверчиво вторит ему Адам.

— Да. На самом деле, мы освободили не только тебя, но и застрявших в междумирье, и…

— Ясно. Этакая команда суперменов?

Она задумывается на какую-то долю секунды, после кивает, и, кажется, выглядит смущённой. Ангел ободряюще улыбается, но в ответ видит лишь хмурое лицо Адама. Он не верит ни единому слову.

"В общем-то, альтруизм никогда не был присущ ангелам, — лениво и с каким-то прискорбием говорит Михаил. — Сомневаюсь, что им удалось развить этот навык к нынешнему времени".

Сейчас Адам полностью согласен со своим Архангелом, — все пернатые, которых он знал (хоть и знал он их немного) были весьма лживыми и вообще, весьма неприятными существами. И Миллиган уверен, что ничего не изменилось.

Ханна по-птичьи наклоняет голову, внимательно смотрит на юношу, в который раз вздыхает и говорит очевидное:

— Ты не веришь.

— Нет, и не собираюсь больше ничего слушать!

Он резко подхватывается с кровати и выходит из комнаты. Спустя десяток секунд ангел видит, как Адам уходит прочь из мотеля. Нет, так нельзя. Ему необходима помощь. Но, возможно, ещё человеку стоит получить своеобразный урок от пребывания в одиночестве — и тогда он поймёт, что Ханна не сделает ничего плохого, что она не лгала ему… Но это будет после. Сейчас она приведёт мысли в порядок, а потом — навестит собратьев.

Гораздо позже она докажет Адаму, что тому необходима помощь, да и сам он особо противиться не станет, понимая, что с двумя неумолкающими архангелами в голове долго не протянет.

"Ну и насты-ы-ырная", — тянет Люцифер, но его реплика оказывается никем не услышанной.

Ханна рассказывает что-то удивительно неинтересное о том, что на сознание можно поставить "стену" — как у Сэма Винчестера, но для этого необходимо…

"Бла-бла-бла", — комментирует Падший.

…но Адаму, если честно, всё равно. Он не может сконцентрироваться на чём-то конкретном, мысли теряются в шуме двух настойчивых голосов, — хотя бы Михаил молчит — наверное, из-за нелюбви к подобным разговорам. Или, может, ему просто сказать нечего, пусть это и странно немного.

Поэтому-то, мысленно поблагодарив Архангела за молчание, сейчас Миллиган пытается игнорировать какой-то из голосов, закрыв уши руками. Ханна опять смотрит на него с жалостью. Однообразна в своей ангельской оригинальности проявлять эмоции. Адаму даже смотреть на неё противно. Слишком сильно ангел старается быть похожей на человека.

— Я хочу помочь, — повторяет она, наверное, в сотый раз.

— А я этого не хочу, — спокойно и уставше отвечает Адам.

Всё это — два голоса в голове, воспоминания и нездоровое желание Ханны помочь — утомляет. Нет, не так, когда хочется поскорее уснуть. Сон Адаму не помогает, а делает только хуже: в бессознательном состоянии кошмары становятся ярче; во сне от них вообще не избавиться — и Адам не спит.

Ханне жаль смотреть на испорченное синяками под глазами лицо, на слишком взъерошенные волосы; жаль неволей слышать мысли, которые делают Миллигана старше. Это не эстетично, сказал бы один ангел. Но её рядом нет, и не стала бы Руфь спасать кого-то без выгоды для себя. А Ханна… Похоже, альтруизм действительно никем не ценится.

— Я что-то делаю не так?

Михаил тихо и как-то совсем невесело смеётся. "Небеса уже давно всё делают не так, и ты — хоть и пытаешься стать исключение — тоже".

Адам не отвечает — да что там, даже не смотрит на ангела. Ханна принимает решение.

Это можно назвать преследованием? Потому что теперь у Адама есть свой собственный ангел, — который, правда, и даром ему не нужен. У Ханны что, совсем нет своих забот, кроме как везде следовать за ним?

"Она ведь падшая".

Когда Миллиган спрашивает у неё об этом напрямую, ангел — или уже не… — соглашается.

— Я вытаскивала тебя в одиночку, — говорит Ханна, запнувшись на последнем слове.

"Ага, — почти шутливым тоном прерывает её Люцифер, — не считая благодати не меньше десятка убитых ангелов!"

— Мне казалось правильным спасти тебя, восстановить справедливость — братья совсем забыли о тебе, и это неправильно, когда тебя забывают…

"Сёстры, — верно подмечает Михаил. — Ну, в твоём случае".

— Мне едва ли хватило тех сил, а теперь я просто истощена… и не нужна Гарнизону.

Именно после этих слов Адаму стало понятно, что он не сможет прогнать от себя этого вроде-как-ангела. В конце концов, если она будет молчать, то… не помешает, да.

— Мы могли бы охотиться, — будто между делом как-то заявляет она и тут же натыкается на сердитый взгляд Миллигана.

Раздаётся оглушительный смех Люцифера. "Всё никак не может избавиться от параноидального желания кому-то помогать?"

— Скажешь такое ещё раз — убью.

Слишком резко. Слишком чужие слова для Адама, но "так получилось". Он и слышать не хочет о монстрах, да и вообще о чём-то сверхъестественном.

"Но притвориться, что этого не существует, ты не можешь".

Да. Потому что "существующее" само находит Адама и Ханну Миллиганов — чужих почти-людей с одной фамилией. Кажется, тогда Ханна с излишним интересом рассматривала свои поддельные документы, а сам Адам оправдывался отсутствием фантазии. Но, так или иначе, они стали кем-то вроде родственных душ (даже несмотря на отсутствие оной у бывшего ангела и вообще то, что, по сути, они всё ещё не доверяли друг другу).

Голоса в голове затихали после каждой охоты — может, архангелам надоели разговоры, а может — Адам просто их не слышал. Но они буквально начали кричать, когда Ханна сообщила, что слышит зов, которому не может противиться; сказала о скрижали.

Голоса вновь затихли, когда Ханна — человек, падший ангел с атомным сердцем — опять взяла в руки ангельский клинок.

Сегодня Миллиган умрёт.