The Game is over (гет)

* * *

Сегодня ты наконец выходишь из дома. Наверное, считаешь, что сидеть в этом весьма сомнительном, на мой взгляд, укрытии не имеет смысла. Твоя прогулка – своеобразный вызов страхам, терзающим сознание бессонными ночами, попытка доказать самой себе, что угрозы не способны разрушить твой зыбкий мирок спокойствия и призрачной свободы. Ты отправляешься в путь, а я незримой тенью следую за тобой. Я принимаю твой вызов, Елена.

Пробежав несколько кварталов, ты словно ощущаешь кожей чей-то пристальный взгляд. Расшатанные нервы не выдерживают нового напоминания о пережитом днями ранее страхе, и ты с бешено колотящимся из-за адреналина сердцем пускаешься в бегство.

Ты мчишься, а я еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься прямо сейчас, посреди полупустой улицы, освещенной блеклым дневным светом. Бежишь со всех ног, надеясь успеть добраться до своего дома прежде, чем нечто, пугающее до дрожи в ногах, настигнет тебя, и даже не предполагаешь, что я могу в любой момент мгновенно лишить тебя жизни.

Ты оборачиваешься, не останавливаясь, и замечаешь мужчину в капюшоне, направляющегося к тебе. Ошибочно приняв его за преследователя, в попытке оторваться ты совершенно не чувствуешь моего присутствия. Мне даже немного обидно, что за все время, что мы были вместе, ты так и не научилась определять, когда я рядом.

Пробегаешь еще несколько кварталов и, совершенно выбившись из сил, останавливаешься и разворачиваешься, рассчитывая встретиться с преследователем лицом к лицу. Но улица пуста – тот парень пробежал мимо, и ты, для поддержки схватившись за дерево и облегченно вздохнув, поворачиваешься в сторону дома и… сталкиваешься со мной.

Я нахожусь всего в нескольких сантиметрах, и меня манит твоя неприкрытая шея. Я поднимаю взгляд выше и вижу, что ты тоже вглядываешься мне в глаза. Я понимаю, что хочешь сказать многое: как рада видеть, как было плохо. Ты хочешь описать историю, что приключилась с тобой во время моего отсутствия, но не делаешь этого. Уловив в моем поведении что-то новое, ты ненамного отстраняешься, а я одариваю тебя кривой полуулыбкой. Наверное, теперь ты понимаешь, кто является причиной всех твоих несчастий, признаешь, что мой образ был не плодом твоей разыгравшейся фантазии.

Я разворачиваюсь и ухожу, оставляя тебя в растерянности. Но наша разлука будет недолгой. Я собираюсь увидеться с тобой этим вечером.

* * *

Моя милая Елена, неужели ты собираешься спрятаться от меня в доме Бонни? Неужели думаешь, что эта глупая ведьма сможет защитить тебя, заставить меня отступить? Я видел, как ты лихорадочно собирала вещи, но так и оставила их в чемодане у входа, не взяв с собой. Они тебе все равно не понадобятся: я не собираюсь давать тебе возможность добраться до дома Беннет.

Ты идешь одна по улице, сосредоточенно глядя по сторонам. Мне кажется, если я посмею напугать тебя сейчас – ты просто умрешь от разрыва сердца. Это будет нечестно, потому что я потратил немало времени на тебя; и теперь пришел час платить по счетам.

Я выхожу из машины и двигаюсь следом; мое лицо плотно скрыто маскарадной маской. Мне кажется, что за миг до встречи в твоем взгляде мелькает огонек узнавания, но это уже совершенно неважно. Я зажимаю тебе рот рукой, срываю медальон с вербеной и, выбросив его в кусты, отчетливо произношу:

— Сейчас ты уснешь.

Поймав твое обмякшее тело у самой земли, связываю руки и опускаю в багажник.

Быстрым шагом направляюсь к водительскому сиденью и, забравшись внутрь автомобиля, давлю по газам. Тебя не успеют спасти, Елена.

* * *

Мы наконец прибыли к месту. Выхожу из машины и открываю багажник, в котором недвижимым грузом лежишь ты, наверное, до сих пор не очнувшись. Что ж, тем лучше для меня: будешь осваивать территорию на месте и смогу занести тебя в дом без привлечения всеобщего внимания. Хотя, судя по тому, для каких целей служил этот старинный заброшенный особняк раньше, привлекать в этих местах особо и некого: здание после себя оставила Роуз, и я не смог найти места лучше этого для наших развлечений.

Подхватив тебя на руки, я уверенным шагом направляюсь в холл, где среди всей разрухи стоит маленький диван. Я оставляю тебя приходить в чувство, а сам сажусь рядом на кресло, ожидая момента твоего пробуждения.

Ты сворачиваешься калачиком, словно котенок, а я смотрю на твою кофту, на которой образовалось большое бурое пятно. Наверное, ты сильно ослабла. Я задаюсь вопросом, стоит ли дать тебе своей крови, но отказываюсь от этой затеи: ты можешь стать вампиром, если я решу свернуть тебе шею, а преследование тобой до конца моих дней – это не то, чего я на самом деле хочу.

Я слышу, что твое дыхание учащается; значит, ты скоро очнешься. Облокачиваюсь локтем на колено и подпираю рукой голову. Не проходит и минуты, как раздается стон боли, и ты медленно раскрываешь глаза. На лице отражается ужас и непонимание – ты никак не можешь разобраться в ситуации: где находишься и как сюда попала. При виде меня удивление сменяется злостью. Ты думаешь, как я мог так поступить с тобой, ведь ты для меня так много значишь. Но, поймав мой взгляд, вдруг осознаешь, что во мне что-то призрачно изменилась; под знакомой тебе внешностью скрывается совершенно другое существо, ничем не напоминающее старого Деймона: в колком взгляде нет ни намека на сострадание и жалость, рот искривлен в презрительной ухмылке.

— Неужели это был ты?

Я сажусь рядом с тобой на диван и тянусь, чтобы развязать веревки, стягивающие руки, а ты отшатываешься от меня, как от чудовища. Одариваю тебя ехидной ухмылкой, дернув на себя и, по-видимому, снова причинив боль, все равно освобождаю твои запястья: пусть сохранится хотя бы иллюзия твоей свободы.

— Твое место здесь… — начинаю говорить, но ты меня не слушаешь. Перебиваешь, и в дрожащем голосе проскальзывают нотки отчаянья:

— Что тебе нужно?

Я не собираюсь уделять внимание вопросам, ответ на которые очевиден. Пропуская фразу мимо ушей, как ни в чем не бывало, завершаю:

— … со мной.

— Пожалуйста, мне больно! – Ты умоляешь сжалиться, но для меня это неважно. Я просто встаю и отхожу на несколько шагов, чтобы разглядеть тебя полностью. Ты пытаешься сесть ровно, и я вижу, как это трудно дается. Но какое мне дело, если я просто хотел позабавиться? Сейчас ты лишаешь меня возможности получить удовольствие, и это жутко раздражает. Не понимаю, как можно быть таким слабым и беспомощным и не испытывать отвращения к самому себе. Наверное, я бы предпочел смерть такой жизни.

— Ты принадлежишь мне, дорогая, — произнося, делаю акцент на слове «мне». Ты больше не часть мира Мистик-Фоллс, где у тебя есть друзья и брат. Теперь ты находишься в моих владениях, и распоряжаться тобой буду я.

Но ты не желаешь принимать очевидное. Ты все-таки хочешь достучаться до меня, рассчитывая прорваться через возведенные душевные барьеры. Бессмысленно, ведь там пустота. Нет чувств, нет забот – темнота, поглотившая то, что раньше было слабым влюбленным и никчемным Деймоном Сальваторе.

Ты спрашиваешь:

— Что с тобой не так? – Милая, со мной все отлично! И мне не было так хорошо уже очень долгое время!

— Ты просто пока не понимаешь этого, — мне смешно от твоей наивности. Я хочу расхохотаться в голос, но думаю, что ты не поймешь причины моего веселья.

И ты допускаешь первую, но роковую ошибку:

— Я никогда не любила тебя. – Странно, даже сейчас слова могут ранить. Это задевает мою гордость – понимание того, что все старания были напрасными, что я испытал унижения зря, не получив взамен ни толики взаимной любви. Елена, раньше я действительно желал стать для тебя лучшим, единственным. А теперь мне просто плевать.

Наверное, в моих глазах ты замечаешь что-то настолько ужасное, что ритм пульса ускоряется, а сама отступаешь назад.

Мое сознание медленно наполняется расплавленной яростью. Как ты смеешь говорить это мне? Как ты смеешь думать, что я тебя не достоин?!

Не рассчитывая силы удара, я наотмашь ударяю тебя по лицу, и ты отлетаешь на диван и теряешь сознание. Я не расстроюсь, если ты умрешь, потому что считаю, что заслуживаешь смерти. Но ты жива и дышишь, а значит, скоро игра продолжится.

Оставляю тебя приходить в себя, а сам ухожу на охоту. Ты все равно не сможешь убежать. А сейчас мне нужно отвлечься, чтобы не прикончить тебя раньше времени.