Как выстоял Хогвартс (джен)

На улицу опустилась ночь. С высоты грянул гром. На серую, размытую темнотой, дорогу обрушилась многотонная капля дождя, разбитая на сотни прозрачных частичек. Краски полуночного неба всё сгущались и сгущались, пока тяжёлый, свинцового оттенка небосвод не замер в паре километров от земли. Ветер рвал деревья, беспощадно сдирая с ветвей крохотные, трепещущие листья. Становилось всё холодней. Обитатели Запретного леса, даже самые тёмные и опасные, забились в укромные места, ужасаясь, прижимая уши к голове, пропуская удар сердца с каждым новым раскатом грома...

В звенящей тишине раздались чёткие, ровные шаги. Свистнула в разреженном воздухе палочка — протяжно заскрипели огромные кованые ворота замка Хогвартс. Маг в чёрной мантии прошёл, не обратив внимания на жалостливый, почти умоляющий скрип металлических петель. На непроницаемом лице ничего нельзя было прочесть, и только глаза, заключившие в своём сияние сущность этой страшной ночи, свидетельствовали о том, что их обладатель живой человек.

Маг не обратил внимания на сгорбленный силуэт, скрывавшийся за занавеской, в окне третьего этажа.

«— Да, мой Лорд.

— Алекто и Амикус помогут тебе в этом ответственном задании, — с наслаждением протянул дьявол во плоти, поглаживая огромную змею по голове. Стоявшие неподалёку брат с сестрой мерзко улыбнулись. От этой улыбки всё внутри переворачивалось от отвращения.

— Мой господин, но, если позволите...

— Я позволю, очень скоро. Но сегодня Кэрроу будут в школе, — с досадой прошипел маг. — Ты ведь так и не нашёл преподавателя ЗОТИ, мой дорогой Северус?

— Как вам будет угодно, мой Лорд — опустив голову, чтобы волосы скрыли ярость в глазах, прошептал мужчина...»

Проходили часы, дни, недели. Обстановка в магическом мире накалялась. От Поттера, Грейнджер и Уизли не было ни слуху ни духу. Впрочем, оно и к лучшему. Лорд молчал, изредка вызывая для кратких отчётов. Ни аврорат, ни министерство не функционировали, в школе вместо ЗОТИ изучались Темные искусства под руководством фанатично преданных идее Пожирателей смерти. Доходило до того, что Северуса несколько раз вызывали прямо с педсовета. К зиме их отменили, и в дальнейшем директор вёл беседы с преподавателями в личном кабинете, приглашая их по двое. Эту странность пришлось ввести после того, как полусумасшедшая гадалка Трелони едва не свалилась в обморок от нервного потрясения. При разговорах постоянно присутствовали Кэрроу, по личному распоряжению Лорда: своими насмешками они доводили до праведного гнева профессора Флитвика, которого только бескомпромиссный взгляд директора: «Сегодня вы — завтра ваших студентов» останавливал от того, чтобы проклясть недостойных. Минерва МакГонагалл, окончательно поседевшая не столько от потери предыдущего директора, сколько от предательства нынешнего, только крепче сжимала тонкие, поблёкшие губы и стискивала в руке палочку.

Её львята, точнее то, что от них осталось после бегства Золотого Трио, отчаянно сопротивлялись нынешнему режиму. Они придумывали различные заклинания, устраивали озлобленным преподавателям Темных Искусств анонимные бойкоты, писали на стенах провокационные надписи нестираемыми чернилами. Филч неоднократно проклял тот день, когда впервые появился на свет. А Пожиратели смерти, чей опыт в общении с детьми сводился лишь к трём словам: «Авада Кедавра» и «Круцио», не знали, как справляться с такими проблемами. А так как «шалости, — по мнению Снейпа, — были весьма простыми и лёгкими для великовозрастных последователей Тёмного Лорда», то он сам предпочитал не вмешиваться.

Профессор МакГонагалл помнила тот кошмарный вечер, когда надежды на счастливый исход уже не оставалось...

«— Ах ты, мерзкая девчонка! — пощёчина, ещё одна, и ещё. — Признавайся, кто из вас это сделал?

Длинные пальцы цепко держались за воротник зимней мантии с гриффиндорским гербом на груди. Рыжая девочка смело подняла глаза и едва ли не с отвращением выплюнула в ответ:

— Я не знаю.

Женщина гневно скривилась, обнажив уродливые жёлтые зубы, которые резко контрастировали с кроваво-красными дёснами...

— Не знаешь? Посмотрим, как ты запоёшь через минуту! Cruс...

— Как вы смеете?! — к противникам подлетела разъярённая профессор МакГонагалл в одной мантии поверх ночной рубашки. Она встала перед ведьмой, закрыв собой Джинни Уизли. Девушка тем временем, взяла насмерть перепуганного маленького первокурсника, с которым возвращалась в гостиную, за руку. Малыш немного успокоился и перестал всхлипывать. Профессор возмущённо продолжила: — Вы не имеете никакого права! Это же дети!

— Они — не дети! — истерично взвизгнула женщина, поднимая палочку для нового заклятия. — Они угроза чистокровным магам, предатели крови, ничтожные существа, недостойные называться волшебниками! Cru...

— Что здесь происходит? — осведомился холодный голос, от которого женщина в панике подпрыгнула и едва не пискнула. По лестнице спускался Снейп. На его обычно безразличном лице была выражение сильнейшего раздражения. Алекто Кэрроу обвиняюще указала палочкой на Джинни и выкрикнула:

— Эта маленькая, гадкая лгунья не хочет признаваться, кто написал на стене прямо перед моим кабинетом!

Недобрая улыбка скользнула по губам директора. Он взглянул на гриффиндорку: алые пятна на щеках ярко выделялись на бледном лице студентки.

— Мисс Уизли, проводите мистера Филиппса до гостиной. Ваш декан уведомит вас о полученном наказании за прогулку после отбоя завтра, перед первым уроком, — И, подождав, пока девушка не скроется за первым поворотом, с видимым удовольствием на лице поинтересовался:

— Что написали, мисс Кэрроу?

Лицо женщины исказила гримаса ненависти:

— Что написали, неважно. Но Лорду не понравится, Снейп, что ты покрываешь бунт студентов.

Мужчина слегка повернул к ведьме голову и издевательски переспросил:

— Покрываю бунт? Не смеши меня. Думаю, нашему господину будет более неприятно услышать, что его последователи сеют в умах молодого поколения ненависть к Темным искусствам, запугивают чистокровных волшебников, швыряются Непростительными в коридорах... — пока Алекто пыталась обуздать свой гнев, Снейп повернулся к растерянной таким поворотом МакГонагалл и достал из кармана свиток пергамента:

— Завтра вы прикажете мисс Уизли явиться в Больничное крыло, мадам Помфри снова жалуется на чрезмерное загрязнение уток. Здесь перечень вопросов, по которым я жду от вас и Филиуса подробного ответа завтра после обеда. У вас нет вторых уроков, а значит, будет время подготовиться в достаточной мере. Постарайтесь не разочаровать меня, — недовольно процедил он, протягивая бумагу. Собрав последние силы, чтобы не задрожали пальцы, профессор взяла листок, стараясь не коснуться широкой ладони Снейпа. Директор, наоборот, видя, что его приказание медлят исполнить, резче вытянул руку, коснувшись тёплой кисти женщины. Та полуиспуганно взглянула на него, но под пристальным вниманием Алекто, Снейп невозмутимо развернулся и бросил, как испорченный кусок мяса, слова:

— Иди к себе и сотри все эти позорные слова. Я не собираюсь докладывать Лорду, что его преподаватели не могут справиться с мелким хулиганством.

Кэрроу едва не скрипнула зубами. Под тяжёлым взглядом директора женщины разошлись в разные стороны».

И сейчас, под язвительные ухмылки Пожирателей, обсуждая с директором насущные вопросы, МакГонагалл не могла успокоить себя. Ей никак не давали покоя «странности» в поведении Северуса Снейпа. А именно, его слова сильно расходились с делом, слишком сильно для преданного Пожирателя и правой руки Тёмного Лорда.

Он ненавидел студентов за их тупость, но не допускал телесных наказаний, заключений и пыток, основываясь лишь на чистоте крови или политической идеологии. Северус, по мере возможности, вмешивался в самосуд Кэрроу и заменял отработки и заключения в подземельях чем-то более мягким. Иногда отправлял провинившихся на усмотрение деканов, прекрасно понимая, что ничего серьёзного те для своих студентов не сделают: посадят перебирать архив или убираться в классе... Иногда выхватывал малышей с первых курсов из садисткой хватки завхоза Филча и отправлял к Хагриду, мотивируя это тем, что «возможность рискнуть жизнью на территории Запретного леса должна отрезвить взгляды учеников так, чтобы в дальнейшим они старались избегать совершения подобных проступков». Добродушный лесничий в своей избушке отпаивал замёрзших и разволновавшихся студентов чаем и рассказывал им интересные истории. Иногда просил помочь с детёнышами, например, посидеть немного с оленёнком или птенцом. Обычно дети возвращались умиротворённые и счастливые, хоть и старательно это скрывали. Впрочем, что могло укрыться от пронизывающих чёрных глаз директора? Но Снейп молчал, невозмутимо отправляя первокурсников в сторожку лесника.

«— Так, первокурсники! Пора вам собираться в замок, уж скоро темнеть будет. Как бы вас Филч-то не поймал, — беспокойный, словно у наседки, голос полувеликана накрыл небольшую комнату. Дети, сокрушённо вздыхая, оставили Клыка, разнеженного под маленькими ладошками, греться у печи. Вскоре попарная колона из шести учеников Хаффлпаффа брела по тропинке прямо в замок.

Когда в детстве мама рассказывала Сьюзен о большом волшебном замке, всё представлялось совершенно другим. Не было ледяных, наполненных страхом и безмолвием, пустых коридоров. В свободное время слышался весёлый гомон учеников, а не украдкой услышанное слово, да и то — заголовок Ежедневного пророка: тут убили, там разрушили, здесь захватили, где-то пытали... Сейчас девочка торопливо поднималась по ступенькам серого, почти чужого замка, выдыхая в затвердевший воротник струйку пара.

Хагрид устало опустился на стул. После смерти Дамблдора прошло много дней, но простодушный лесник чувствовал, что их никогда не станет много настолько, чтобы перестать оплакивать смерть почти родного человека, который так верно и так искренне заботился о нём. Это стало невосполнимой утратой.

В дверь постучали. Хагрид, вздрогнув, поднялся и достал со стены арбалет.

— Кого там нелёгкая принесла? — проворчал он и открыл дверь. На пороге стоял профессор Снейп. Его плечи были засыпаны мелким серебристым снегом, а голова была непокрыта.

— Можно? — спросил он.

— К-конечно, Севе... простите, профессор... Господин директор, заходите, пожалуйста! — полувеликан, растерявшись, приглашающе взмахнул рукой, в которой лежал арбалет, и вешалка едва не грохнулась на пол. — Ой, извините, я того... я сейчас, — он повесил оружие на место и скоро вернулся с ведром чая. Снейп отчётливо видел панику в бегающих глазках лесника. Никто не произнёс ни слова, пока он разливал в безразмерные кружки чай.

— Хагрид, ты не мог бы поговорить со мной? — внезапно начал Снейп. Его огромный собеседник запнулся на полувздохе и непонимающе переспросил:

— Поговорить?

— Да, поговорить, Хагрид, — Снейп на секунду прикрыл глаза. — О школе, о студентах, о пророчествах кентавров, о чём угодно... О том, что тебя беспокоит.

-Да что же тут рассказывать, господин директор! — искренний лесник позабыл о растерянности и снова становился самим собой: простым, честным и открытым. — Вон, детишки-то страдают! У меня сердце за них болит! Они такие махонькие ещё, а уже война идёт, как же не беспокоиться! Тут ещё эти Пожиратели их мучают...— он осёкся на полуслове, с ужасом осознав, что перед ним не всепрощающий голубоглазый Альбус.

Снейп молчал. Он не вполне понимал, зачем он здесь, что сейчас происходит, почему так важен этот разговор...

— Хагрид, ты помнишь Альбуса?

— Вот уж о чём нам с вами, господин директор, не говорить, так это об Альбусе Дамблдоре! — лесник нахмурился и с негодованием и укором хлопнул ладонью по столу, отчего пара чашек подпрыгнула и зазвенела.

— Он говорил что-нибудь обо мне, Хагрид? — настойчиво и как-то... отчаянно продолжал спрашивать Снейп. — Он просил тебя что-нибудь запомнить? Что-нибудь важное?

Хагрид смутился и замолк. Слезы, сдерживаемые уже несчётное количество дней, сами полились из глаз.

— Вы бы, профессор, это... Говорил, чтобы доверял вам, чтобы не отчаивался, не сомневался! Что бы ни случилось, что бы ни произошло! А оно вон как... Не спрашивайте меня об нём, тяжело мне говорить, не могу... Ох ты горюшко-горе... Великий человек был директор Дамблдор, — из бездонного кармана был изъят платок, великан шумно высморкался.

Снейп пытливо смотрел в косматое лицо. Хагрид промокнул глаза и поник:

— Говорил, как же не говорить! Видать, вы там нужны, раз он о вас так пёкся-то. Да, впрочем, что это я? Дамблдор, великий человек, уж он и обо мне заботился всегда, так я и бесполезный вовсе...— вопль, наполненный безутешным горем, наполнил помещение. Снейп украдкой влил в кружку великана порцию успокоительного, но подумав, влил ещё две дозы и протянул леснику.

— Успокойся, Хагрид, скоро всё закончится. Скоро... — медленно проговорил зельевар. И его решительный и... словно обречённый голос неожиданно громко прозвучал в установившейся тишине. Всё же успокоительного оказалось многовато: лесник умиротворённо храпел в своём кресле.

Поднявшись, Снейп почесал за ухом Клыка и покинул сторожку».

Резкий, холодный голос вырвал Минерву из раздумий. Алекто злобно улыбнулась брату, когда Снейп встал из-за стола и подошёл к шкафу, где Дамблдор хранил Омут Памяти. Флитвик всегда удивлялся, почему Хогвартс слушался Северуса, как истинного директора, ведь он совершил ужасный проступок. МакГонагалл отмалчивалась: у неё не находилось достаточно правдоподобных объяснений происходящему, но она ждала случая, чтобы разобраться. Открыв стеклянную дверцу, Снейп палочкой левитировал каменную чашу на стол.

— Нас ожидает прекрасное времяпрепровождение, не так ли, многоуважаемый директор? Вы знаете толк в развлечениях, — ухмыльнулся Амикус, подмигивая коротышке Флитвику. Директор смерил его презрительным взглядом и развернулся к профессорам. Минерва нервно оглянулась на коллегу и крепче сомкнула пальца на палочке.

«Подумать только, когда-то они учили меня самого... Когда-то один лишь их взгляд мог заставить меня дрожать... Когда-то они могли хвалить и ругать меня, и это было действительно важно... И теперь их жизни в моих руках, но что самое поразительное, моя жизнь — в их руках. Неужели это возможно?» Снейп склонил голову, наблюдая, как в кабинете накаляется обстановка.

— Что там находится, Северус? — спросил Флитвик. Зельевар, будучи ещё юным, сумел вывести новые заклинания, проверить сложные формулы — он стал одним из преуспевающих учеников Филиуса и, к немалому сожалению учителя, обратил свои знания против Света.

— Лорд поручил нашему дорогому директору кое-что передать вам, но не бойтесь, — слащаво протянула ведьма, — здесь всего лишь воспоминания.

— Естественно, мисс Кэрроу, ведь в Омут Памяти ничего другого поместить невозможно, — изогнув бровь высокомерно отрезала Минерва, и после добавила: — Может, повторное посещение школы, всё же заполнит пробелы в вашем образовании.

Когда Алекто, не выдержав, схватилась за палочку, директор безмолвно пригласил профессоров склониться над чашей. Флитвик демонстративно вытащил своё оружие из светлого дуба с сердцевиной из пера гиппогрифа, пропуская вперёд МакГонагалл. Оказавшись под надёжной защитой, хоть и в окружении двух-трёх Пожирателей, женщина взглянула на бывшего ученика: непроницаемое, как маска, лицо не выдавало никаких эмоций, и она склонилась над чашей.

«— Северус, мистеру Малфою поручено насчёт меня особое задание, о котором ты осведомлён.

— Я дал Непреложный обет его матери.

— Тем более! Так даже проще: ты приобретёшь глубочайшее доверие Тома, а Драко сохранит свою душу неприкосновенной и чистой.

— А как же я, Альбус? Как же моя душа?

— Северус, мой мальчик...»

Женщина непонимающе переводила взгляд с одного волшебника на другого. Они не просто воины в этой затяжной битве, они смелые, искренние, преданные люди, которые стремяться к победе даже ценой собственной жизни. Но кем же надо быть, чтобы добровольно предложить убить себя?! Кем же надо быть, чтобы на такое согласиться?! Может ли быть такое, что два могущественных и проницательных мага не смогли найти выход из создавшейся ситуации? Может это быть обычной человеческой слабостью, когда сам понимаешь, что нужно освободить дорогу более сильным, молодым, подготовленным воинам? Когда осознаёшь, что твой опыт более не подмога, а мешающий груз, лишнее бремя, ненужный балласт. Невозможно судить такой поступок. Кто знает, может, их просто лишили права выбора?

« — Северус, я понимаю. Скажи правду: сколько?

— Три недели, если вы снова не забудете про зелье, которое я приготовил.

— Спасибо, мой мальчик, только тебе я и могу доверять.

— В этом нет моей вины, директор».

Это было кошмарно, бесчеловечно, невыносимо. Невозможно сидеть и рассуждать о собственной смерти. Да, все вокруг привыкли, что у Альбуса Дамблдора, «смерть, для высокоорганизованного разума — очередное приключение». Но вот так говорить: не просто философствовать, развлекая публику, а просчитывать, сколько слов ещё можно успеть сказать, скольких людей спасти... Так спокойно примерять на себя Смерть мог только он.

«Привязанный к стене третьекурсник Лэрингхем. Верёвки на запястьях саднили кожу, кровь тонкой струйкой стекала по предплечью, воротник рубашки был заляпан кровью. Перед бессознательным райвенкловцем, поигрывая палочкой, стояли Пожиратели, — профессор МакГонагалл узнала их. Это были Кэрроу. — Женщина в серебряной маске неестественно рассмеялась в ответ на стон, сорвавшийся с губ мальчика.

— Амикус, что мы с ним сделаем?

— Что угодно, сестрёнка, он в нашей власти... Кто первый?

Дьявольский смех оглушил своды подземельных камер.

— Боюсь, что сегодня мистер Лэрингхем в моей власти. Вы же не против? — ледяным тоном процедил директор, врываясь в камеру.

— Что, Снейп, лавры Внутреннего круга не дают ночами спать? — издевательски прошипела красная от ярости Алекто.

— Тёмный Лорд будет недоволен тем, что ты мешаешь нам развлекаться, Снейп. Не нарывайся, — нагло протянул Пожиратель. Снейп мрачно выдавил в ответ:

— То, что Лорд не узнает, ему не повредит. Obliviate!

Осторожно освободив студента от верёвок, мужчина на руках вынес его из камеры».

В глазах гриффиндорского декана стояли слёзы. Но теперь она знала, что будет бороться, пока последняя капля львиной крови не впитается в землю.

« — Гарри, пообещай мне, что этот медальон будет с тобой, он очень важен. Не теряй его.

— Хорошо, сэр, я обещаю.

— Спасибо, Гарри, а теперь мне пора.

— Но... Профессор Дамблдор, подождите! А как же...

Зельевар выходит из-за колоны и переглядывается с Дамблдором, который постарел и осунулся».

Минерва не могла поверить, что Северус всегда был в курсе планов директора...

«— Финеас Блэк, именем директора школы Хогвартс, поклянись, что ты будешь следить за перемещениями владельца медальона и сообщать обо всём произошедшем с ними переменах.

— Снейп, ты достал, я и так этим занимаюсь!

— Магическая клятва звучит несколько иначе. Мне напомнить вам текст?

— Клянусь магией рода».

МакГонагалл выкинуло из воспоминаний до того, как последняя мысль успела сформироваться в голове: Северус постоянно находится в курсе местоположения Гарри Поттера!

* * *

Тем временем в кабинете активно шла пикировка взглядами: уничтожающий — Кэрроу против снисходительного — Флитвика. Снейп не предпринимал никаких шагов по внесению мира. Только поигрывал палочкой, перекатывая её между пальцев. Филиус нечаянно зацепился взглядом за этот жест. Он что-то напоминал. Память услужливо подсовывала картинки первых дуэлей: один ложный выпад, возврат на позицию, поворот палочки между фалангами второго и четвёртого пальцев — предупреждение о последующей уловке, второй ложный выпад, перекат и выстрел. Седьмой урок авторитетнейшего сборника упражнений по ведению дуэли. Этот жест совершенно точно был скопирован Северусом. «Это же что-то значит? Северус хочет что-то сказать? Или всё время лжёт?... Какие воспоминания просматривает Минерва? Кэрроу сказали про сообщение от Волдеморта, но эти повороты палочки...»

Едва дыша от волнения, на стул опустилась потрясённая МакГонагалл. Флитвик тотчас же подошёл к женщине:

— Минерва, всё в порядке? Что ты... — на полуслове его оборвал бесстрастный голос Снейпа:

— Поверьте, лучше один раз увидеть, Филиус.

Коротышка-профессор недовольно посмотрел на мужчину, но перечить не стал и, достав носовой платок для коллеги, склонился над Омутом.

Кэрроу уже откровенно скучали, посему вид растерянного декана Гриффиндора привёл их в буйный восторг. Портреты бывших директоров и директрис школы с неприязнью смотрели, как Пожиратели открыто и развязно выражают свои чувства:

— О, смотри, Амикус, даже воспоминания о нашем господине впечатляют, не так ли, профессор МакГонагалл?

Снейп молчал. Но Минерва уже не ждала от него слов. Это был самый преданный человек из тех, кого она знала, и ей было ужасно стыдно за своё недоверие. Северус доказал свою верность делами. Она перевела взгляд на портрет Альбуса: старик спал, но женщину не оставляло подозрение, что он прекрасно всё слышит, и на его лице было написано странное умиротворение.

— Увидеть в вашем табеле хотя бы три СОВ, стало бы более впечатляющим зрелищем, — с небрежной задумчивостью отметила МакГонагалл. Снейп стоял лицом к окну и не сдерживал улыбку, рвущуюся на губы. За его спиной сидела та Минерва, которая не сломалась под гнётом войны, та Минерва, что когда-то поставила Волдеморту, тогда ещё просто мистеру Риддлу, «Тролль» за единожды невыполненное домашнее задание... Та Минерва, которая поднимет школу из руин, когда место директора наконец освободится. Когда самого Снейпа уже не будет. Хорошо, что останется она. Она справится.

Вскоре из чаши вытолкнуло декана Райвенкло. На его лице была написана странная решимость. Он оглядел кабинет: Минерва уже успокоилась и спокойно ожидала продолжения разговора, мистер Кэрроу что-то злобно шептал на ухо сестре, Снейп развернулся, услышав звук позади.

— Ну что, профессор, вы признаёте могущество Тёмного Лорда? — самодовольно поинтересовался Амикус. Флитвик повертел палочку в руках, перекатывая её из одной ладони в другую, и невозмутимо улыбнулся. Его тонкий голосок отразился от стен кабинета:

— Признаю, он могущественен. Его сила огромна. Он один из сильнейших волшебников настоящего времени, — Минерва в шоке смотрела на коллегу, Кэрроу лучились довольством, даже директор на секунду изменился в лице. Однако профессор всё ещё говорил: — Но во всём своём могуществе он не способен победить в этой войне, ибо ваш Тёмный Лорд — как сильный и умный лев, возглавляющий стадо баранов. С таким, — он снисходительно повернулся к брату с сестрой, — ...войском у него нет шансов.

— Вы не можете судить! В окружении Лорда сильнейшие маги! Богатые, влиятельные аристократы! Элита магического общества! — яростно воскликнул Кэрроу. Минерва больше удивлялась молчанию Северуса.

— И ещё вы, не так ли? — смиренно поинтересовался старый профессор. Дамблдор на портрете тщетно покусывал ус, сдерживая смех, но желание запихать в рот всю бороду крепло с каждой секундой.

— Да как ты смеешь?! — выхватывая палочку, крикнула Алекто. На помещение обрушился бесстрастный голос Снейпа.

— Довольно. Прекратите этот балаган. Амикус, успокой свою сестру, мне не нужны бешеные истерички в стенах школы. Вернётесь, когда возьмёте себя в руки, — Пожиратели вышли за дверь, окинув присутствующих ненавидящим взглядом. Деканы хотели было подойти к Северусу, но он вскинул руку, призывая к тишине, и громко продолжил: — Минерва, Филиус, насколько я вижу, попытка Тёмного Лорда воззвать к вашему здравомыслию потерпела неудачу в силу его отсутствия. Что ж, когда пострадают дети, не обвиняйте никого кроме себя. Тёмный Лорд справедлив, он дал вам шанс.

Флитвик задумчиво кивнул. МакГонагалл стиснула в руках платок, вновь становясь серьёзной, «Прости, Северус», одними губами прошептала женщина. Снейп сделал шаг вперёд и коснулся губами её тёплой руки. Декан Райвенкло благодарно кивнул магу. Взаимопонимание вернулось. Они снова стали командой, снова обрели способность сражаться, снова могут встать плечом к плечу.

Директор резко отступил назад, и в тут же распахнулась дверь, вошли Кэрроу: молча, зло сверкая глазами. Они встали в углу, загородив несколько портретов.

— Итак, я надеюсь, мы поняли друг друга. Филиус, вы свободны...

В окно постучала сова. Открыв створку, Снейп отвязал от птицы письмо. Спустя пару секунд он поднял голову, Минерва заметила, что уголки его губ слегка подрагивают.

— Алекто, Амикус, завхоз только что поймал мистера Гойла и вашего племянника на территории Запретной секции, идите и разберитесь с этим.

Когда трое вышли из кабинета, Снейп повернулся к последнему посетителю. Он увидел перед собой человека тепло улыбавшегося ему.

— Минерва? — растерянно произнёс он. Женщина нежно коснулась гладко выбритой щеки.

— Я так хотела верить... — шептала она, пока позволял голос, — Ты справился, Северус, ты справился.

— Мы справились, Минерва, — ответил он, крепче прижимаясь к мягкой ладони. — Но осталось ещё кое-что, садитесь, — пригласил он и сел в кресло напротив. Бесстрашная гриффиндорка сосредоточенно взглянула на директора. Им ни в коем случае нельзя забывать, что идёт война.

— Скоро, я не знаю когда, но всё идёт к этому, Поттер вернётся в школу. Так решил Альбус. Так и будет. Я ещё буду здесь. Любой, кто начнёт сотрудничество с Поттером, будет назван предателем и объявлен соучастником оппозиции. Если вдруг случится, что я выйду против него прежде, чем он встретит Тёмного Лорда... — он прервался на полуслове, переведя дыхание. Женщина тревожно выдохнула. — Минерва, вы встанете между нами. Вы атакуете меня. Ничего серьёзного, я просто уйду на время. Это даст студентам некоторую свободу и позволит организовать сопротивление. Когда Поттер закончит, он сам найдёт меня.

Минерва долго молчала, Снейп не торопил её, давая время на размышление. Наконец, она расслабила сжатые в кулак пальцы:

— Но, Северус, Гарри убьёт тебя! — воскликнула она. Директор горько рассмеялся в ответ.

— Я же слизеринец, выкручусь.

— Господин директор! — воскликнул один из портретов.

Снейп резко поднялся, подавая знак МакГонагалл. Ворвавшиеся в кабинет Кэрроу выхватили палочки:

— Это всё ваши гриффиндорцы! Они снова начали писать свои глупые лозунги!

Хмыкнув, не скрывая удовольствия, директор отмахнулся от Пожирателей, как от назойливых мух.

— Профессор, разберитесь в вашем львятнике! Поведение ваших студентов ставит под угрозу дисциплину всей школы. Если не справитесь вы, я лично приму меры, и поверьте, они вам не понравятся.

— Я возглавила факультет Гриффиндора раньше, чем вы произнесли своё первое заклинание, — ноздри воинственной львицы затрепетали от возмущения.

— Доброй ночи, профессор МакГонагалл, — галантно поклонился директор.

Кэрроу ликующе переглянулись. Этой ночью они доложат Тёмному Лорду о подчинении профессоров, о сломленном духе блокадников замка, о том, что Снейп сдирает с учеников по три шкуры. Они не могли и помыслить о том, что для находившихся здесь людей, школа — не просто этажи бесконечных кабинетов, а замок — не просто общежитие. Хогвартс был огромным, крепким, надёжным убежищем, со своей душой и очагом, со своими стражниками, которые хранили его покой многие десятилетия. И теперь, в дни войны, он выстоит, потому что есть те, кто будет стоять вместе с ним.