Кобыла (гет)

«Ну и кобыла!» — досадливо подумал Астарион, когда друидка рухнула на него. Завалилась, едва он потянул её назад. Соскользнув с него на землю, она неизящно крякнула, а эльф удивился тому, что не услышал хруста собственных костей. Конечно, у него они были крепче, чем обычно, но в крепко сбитой туше этой дурынды было, по ощущениям, не меньше двухсот фунтов сплошных мышц.

Спешно приставив кинжал к горлу незнакомки, Астарион цокнул языком и приподнялся на локте, чтобы рассмотреть её. И, нужно признать, зрелище его разочаровало. Не была бы эта дылда ростом в шесть футов, он бы принял её за гнома-переростка. Коренастая фигура, дополненная широкими плечами и мускулистыми ручищами, так и наводила на подобные мысли.

— Тс-с-с, — прошипел он. — Ни слова. Ты же не хочешь, чтобы я перерезал твою… нежную шейку? М-м-м?

Нежная шейка? Ирония тут же показалась Астариону неуместной, ведь её напрягшееся от вздутых вен горло напоминало шею быка. Но от его слов её сердце забилось быстрее, пульсация крови ускорилась. Эльф отметил это и незаметно сглотнул мгновенно наполнившую рот слюну.

Широкая мозолистая ладонь друидки уперлась в его локоть. И без того не особо миловидное лицо исказилось от досады.

«Ещё бы ей не злиться», — едко отметил про себя Астарион, ведь эта дура, как последняя простачка, купилась на дешевый трюк с мозгоедом, якобы спрятавшимся в кустах. Она приблизилась, явно намереваясь помочь прекрасному эльфу в беде, а угодила в ловушку.

Вот только эту длинную морду Астарион узрел не впервые. Не так давно друидка прошла мимо его капсулы и даже не повернула морду на зов. Нет, на её месте Астарион поступил бы так же. Вот только он не был на её месте. И он точно не мог как ни в чём не бывало разгуливать по тому кораблю. Особенно в такой интересной компании, которая сопровождала тогда эту Кобылу.

— Отвечай, это тебя я видел на корабле? — зло прошипел Астарион.

Её зелёные миндалевидные глаза сузились, а уголки губ поползли вниз. Кажется, теперь, смотря на него, Кобыла тоже не испытывала особого восторга. Астарион прижал острие к её шее сильнее, показывая, что настроен серьёзно. Друиды имели дурную привычку обращаться во всякую погань, потому дать ей открыть рот было неразумно.

— Просто кивни.

Вот только вместо кивка Кобыла без предупреждения ударила его лбом — невероятно твердым лбом, к слову — и оттолкнула. Неожиданно ловко для своих габаритов она откатилась, поднялась на ноги и приняла боевую стойку, выставив кулаки и втянув шею в широкие плечи.

«А может, и не кобыла, а медведица», — промелькнуло в голове Астариона, когда он пригнулся для быстрой атаки, но в этот миг проклятый паразит под его черепом зашевелился, и мир перед глазами покачнулся.

Астарион увидел костёр и тёмные фигуры перед ним. Ощутил боль, которая показалась такой знакомой. Прежде чем он осознал природу этого ощущения, видение изменилось. Вокруг были знакомые улицы Врат Балдура, по которым Кобыла и бежала, спасаясь от щупалец, затягивавших беглецов в иллитидский корабль. Видение растворилось так же быстро, как и возникло. Женщина напротив, скривившись, потирала виски. Но удивлённой при этом она не выглядела.

Сам же Астарион…

— Что? Что это было? — потрясённо переспросил эльф, выставляя вперед острый кинжал.

— Это иллитидская личинка, — хрипло созналась друидка. — Она нас так… соединила. Опусти оружие, мы не враги.

Астарион с недоверием зыркнул на спутницу Кобылы: хорошенькая жрица-полуэльфийка в ответ с недоверием взирала на него, но при этом явно не испытывала желания ввязываться в заварушку. Её Астарион тоже помнил: вместе с Кобылой и не менее уродливой гитьянки она прошла мимо него. С ними ещё было странное существо, напоминающее мозг, отрастивший конечности. Именно из-за него Астарион и решил, что Кобыла заодно с синей тварью, засунувшей червяка в его глаз.

От воспоминаний слёзные протоки загорелись, напоминая о вспышке боли, так похожей на…

Астарион мотнул головой, отгоняя тёмное воспоминание, смердящее мерзостно-сладковатой гниющей кровью. И всё же… это странное чувство, охватившее его одновременно с друидкой… Астарион просто знал, что Кобыла не врёт.

— Выходит, они схватили и тебя?

В этот раз Кобыла кивнула. И он снова знал, что это правда — она была такой же… жертвой, как и он сам. Открытие бесило, ведь Астарион ненавидел ощущать себя чьей-то добычей. Представлять себя хищником было куда приятнее.

— А я-то собирался украсить окрестности твоими кишками, — с ухмылкой поведал Астарион, распрямляясь и убирая кинжал. Мастерски изменив тон голоса на воркующе-галантный, он добавил: — Приношу свои извинения.

— Извинения принимаются, — почти не раздумывая, отозвалась друидка и тут же широко улыбнулась, демонстрируя по-лошадиному крупные, но ровные зубы. — Возможно, на твоём месте я поступила бы так же.

«И правда, тупа и покорна, как домашняя скотина, выращиваемая на убой», — пренебрежительно отметил Астарион, сделав улыбку ещё милее.

Он привычным жестом поправил упавшие на лицо белые локоны. Необходимость выглядеть привлекательно стала его второй сутью за эти годы, и Астарион находил эту привычку весьма полезной. Вдобавок к покладистости Кобыла выглядела довольно сильной, и возможный союз с нею мог принести ему выгоду. Так пусть считает его неотразимым. С такими дурнушками, как она, трюк с очарованием работал безотказно.

— Меня зовут Астарион, — представился эльф, склоняя голову в изысканном поклоне. — Я был во Вратах Балдура, когда эти… твари меня сцапали.

— Я — Элина, — ответила Кобыла, пытаясь повторить его движение.

Вышло у неё ожидаемо неловко, но Астарион сдержал эмоции. Он успел заметить острые кончики ушей, поднимавшие каштановые остриженные до плечей волосы — признак присутствия в друидке эльфийской крови. Полукровка? Скорее всего. Но всё же он бы и не взялся гадать, что за коктейль из генов намешан в этом неприглядном теле. Он бы не удивился, если бы в её родословной присутствовали и орки.

— Я тоже была во Вратах, когда всё случилось. Возвращалась из порта и оказалась недостаточно быстрой, чтобы улизнуть от щупалец корабля.

К радости Астариона, её рассказ оказался весьма лаконичным.

— Так тебе уже что-то известно об этих… червяках? — уперев руки в боки, спросил эльф, заодно проверяя целостность рёбер.

— Да, к сожалению. — Кобыла заметно стушевалась. — Они превратят нас в иллитидов.

Сначала эльф решил, что слух его подводит. Он моргнул, открыл рот, но не произнёс и звука, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Волна отрицания пошла по его телу прохладной дрожью.

Нет! Не могла же злоебучая судьба быть настолько жестокой к нему? Он всмотрелся в длинное лицо Кобылы, но та не походила на шута. Значит, едва он поверил, что сбросил одно ярмо, как провидение накинуло на него новое.

— Что ты сказала? Превратят нас в… — Приступ хохота не дал ему договорить. Согнувшись от истеричного смеха, Астарион схватился за живот.

Друидка озабоченно зыркнула на него, но Астариону было всё равно на то, что она могла принять его за безумца. Он закатывался, выпуская наружу боль, что копилась в нём все эти годы. Ведь… всего на краткий миг Астарион поверил, что в кои-то веки ему повезло!

Когда он выпал из того проклятого корабля и не разбился, то посчитал это удачей. Но, когда пыль осела и кожи коснулись лучи солнца, списать всё на простую случайность оказалось сложнее. Он ведь не горел! Убрав руки от лица, Астарион долго смотрел на себя, не веря в реальность происходящего. Рассветные лучи — кошмар и несбыточное желание последних двух веков — ласкали его алебастрово-белую кожу. И в тот миг, закрыв глаза, Астарион почти поверил в чудо.

«Нужно взять себя в руки», — подумал он и почти тут же подавил в себе это лживое веселье.

Тоскливо посмотрев в сторону залитой солнцем долины, Астарион ещё раз хмыкнул. Дневной мир казался таким ярким, что впору было принять его за божественное воздаяние, дарованное в уплату его страданий. Платой богов, что столько лет не внимали его отчаянным мольбам об избавлении. Но нет… Всё это было очередной обманкой. Разве он не усвоил за эти годы, что за любым щедрым даром сокрыта всего лишь тушка дохлой крысы?

— Ну естественно, паразит превратит меня в чудовище, — произнёс Астарион, расфокусировав взгляд. Он не произнёс вслух роковое «снова», но язык обдало горечью от этого открытия. — Конечно, как могло быть иначе?

— Ну, пока мы не обратились, — рационально заметила Кобыла, переступая с ноги на ногу. — Послушай, Астарион.

Звук собственного имени привлёк его внимание.

— Мы с Шедоухарт намерены поискать способ спастись. — Слова она тоже подбирала неловко. Астариона это раздражало, но, кажется, он вполне удачно скрыл это чувство пустой улыбкой. — Ты можешь пойти с нами. Если хочешь, конечно. Держаться вместе... это разумный выбор. Согласен?

Предложение не вызвало в эльфе особого энтузиазма. Он осмотрел ещё раз Кобылу, потом её спутницу. Последняя выглядела перспективнее, но отчего-то полностью отдала инициативу этой рохле.

Ещё вопрос, кому от такого союза будет больше пользы. Не случилось бы так, чтобы из следующей заварушки ему пришлось вытаскивать этих двух. Помогать кому-то, тем более безвозмездно, Астарион не любил. Хуже того, испытывал стойкое отвращение к любому проявлению альтруизма и бессмысленного милосердия. Жизнь под пятой Хозяина научила его одному: жалость — это самая коварная ловушка.

Астарион осмотрелся. Восточнее дымился корабль иллитидов, разбросав гигантские щупальца по побережью. Ему вспомнилось отвратительное существо с шевелящимися отростками вместо рта, которое подносило к его глазу извивающегося зубастого червя. Он помнил лиловые и до предела бесстрастные глаза мозгоеда, в которых не было и проблеска хоть каких-то чувств. Астарион помнил бесов, сновавших по кораблю. Помнил рык драконов и гитьянки, которые ими управляли. Он встрял во что-то скверное, непонятное, и неизвестность пугала. А Астарион, сколько бы ни храбрился внешне, очень часто испытывал страх. Жил им. Хотя... скорее существовал.

За двести лет рабства присутствие рядом липкого ужаса стало частью его натуры. Страх царил в каждой частичке его тела. Бурлил в каждой капельке крови. Мелкая дрожь правила остатками его души, будто король-пьянчуга — клочком затхлых болот. Астарион мог делать вид, притворяться плутом, но он отчётливо осознавал, что под всем этим напускным лоском и весельем он всего лишь... жалкий трус, вздрагивающий от звука шагов Хозяина.

— Ну что же, — оскалился Астарион, поворачиваясь к Кобыле. — Предлагаешь мне прибиться к вашему небольшому стаду? — Он сделал вид, что задумался, и коснулся пальцами гладкого подбородка. — А не такое уж и плохое решение в данных обстоятельствах. Веди.

Надо признать, Кобыла полностью оправдала его ожидания. Причём в том, в чём Астарион меньше всего хотел. Проще говоря: при ближайшем знакомстве Кобыла оказалась полным разочарованием.

«Где ни дырка — всё затычка?» — Астарион скривился, когда в голову пришла эта аналогия, ибо изящества в ней было не больше, чем в косолапой поступи их предводительницы. Но, сколько он ни старался, охарактеризовать Кобылу точнее не смог.

Альтруизм из друидки так и бил, и Астариона это жутко раздражало.

Сунуть руку в неизвестный портал, чтобы вытащить оттуда непонятно кого? Пожалуйста! Высвободить наглую гитьянки, угодившую в клетку глупых тифлингов? Да без проблем! Лишь то, что перед этим у Кобылы хватило достоинства потребовать у Лаэзель благодарности, немного приободрило Астариона. Хотя, была бы его воля, он бы оставил едкую гитьянскую жабу в той клетке и дальше сушиться на солнце.

Едва Астариону начинало казаться, что дело шло на лад, как Кобыла рушила всё своей прямолинейностью и бескорыстием. Уже к концу первого дня Астарион испытывал сильное желание развернуться и покинуть это скоморошье шапито. Останавливало его лишь то, что Кобыла, как оказалось, весьма неплохо сражалась. Она умела быстро оценить расклад сил и рассчитать наиболее выгодную стратегию для их отряда. Кобыла ухитрялась занимать самые выгодные позиции, ловко обращалась с арбалетом и коротким мечом. И, что для Астариона оказалось полной неожиданностью, знала парочку весьма полезных магических трюков.

Последнее умение очень пригодилось во время стычки с гоблинами перед воротами Изумрудной рощи. Когда гоблины и волки пали, Астарион осмотрелся и с удивлением осознал, что уцелел не только их отряд, но и защитники рощи, командование которыми Кобыла перехватила с готовностью матёрого генерала. Все ликовали, а он, смотря на широкую спину друидки, подумал, что остаться подле этого ничтожества ещё на некоторое время — не такая уж и дурная идея.

Правда, здесь, в логове проклятых друидов, готовность Кобылы забыть о личинке и ринуться на помощь этим нытикам-тифлингам заметно покачнула веру Астариона в правильность этого выбора. Когда она говорила с предводителем тифлингов, Зевлором, то Астарион не удержался и высказался.

Кобыла, повернувшись к нему вполоборота, внимательно выслушала суть претензии. Но при этом промолчала. А вот Астарион больше молчать не мог. От ворчания на душе становилось легче, и он комментировал всё, что только мог.

Вскоре Астарион приметил, что его цинизм и жажда печься прежде всего о благополучии собственной шкуры раздражают нового дружка Кобылы, Уилла. Открытие заставило эльфа язвить чаще и изощрённее. Вскоре даже Шэдоухарт, которая прежде частенько соглашалась с доводами Астариона, стала предпочитать помалкивать. А ещё через день даже Лаэзель открыто намекнула, что ему лучше заткнуться. Шуток гитьянки не понимала, и пару часов Астарион помолчал. Ровно до той поры, пока Кобыла не прочла перед рогатой тифлингской ребятней воодушевляющую речь. Астарион почувствовал подкатившую к горлу тошноту, а Уилл и Гейл буквально зааплодировали опусу Кобылы в финале. Вот тогда терпение Астариона и лопнуло окончательно.

— Лучше бы ты сказала ребятам правду, дорогая, — проворковал Астарион нарочито громко, чтобы его услышали не только никчемные союзники, но и рогатые нытики. — Ты же прекрасно понимаешь, что эти детишки слишком слабы для дороги до Врат Балдура и скоро сдохнут!

Малышня, услышав эти слова, заметно приуныла. Их тренер, такой же наивный дурак, как и прочие, злобно уставился на него, явно желая прожечь дырку в его безупречно подогнанном камзоле. Астарион едва удержался от того, чтобы не оскалиться в ответ. Держать губы сомкнутыми в такой момент было невероятно трудно.

Кобыла резко повернулась к нему.

— Будет лучше, если ты подождёшь нас в лагере, Астарион, — неожиданно твёрдо произнесла она.

По её длинной морде, словно по холсту незамысловатого художника, он прочёл, что его едкие замечания таки достигли своей цели. Но этого было мало, чтобы подсластить горечь разочарования. Желание послать эту дурынду куда подальше, а после развернуться и уйти вспыхнуло в Астарионе с новой силой. Он уже открыл рот, чтобы обрушить на неё поток весьма негалантной брани, но вспомнил, что Кобыла была ему пока нужна.

При всей своей наивности и дурости она неведомым образом сумела найти подход даже к высокомерному Гейлу, чего сам Астарион сделать так и не смог. Даже на попытку флирта с его стороны волшебник ответил лишь недоумением, граничащим со спесивой брезгливостью. Уилл постоянно одобрительно кивал Кобыле. Да и та же Лаэзель порой ему поддакивала. К Астариону же спутники относились куда… скептичнее. Потому эльф понимал, что даже при самом благоприятном исходе возглавить это стадо он не сможет. Пока.

— Как пожелаешь, дорогая. — Чтобы уязвить Кобылу окончательно, Астарион отвесил галантный придворный поклон, но пробить непроницаемое выражение на её морде в этот раз не смог.

А потом он и правда ушёл. Вернулся в лагерь, разбил там небольшую палатку и стал ожидать, когда Кобыла, настрадавшись в компании прочих бездарностей, прискачет к нему и попросит о помощи.

Стоило ли говорить, что Кобыла так и не прискакала?

Разбавляя скуку книгой, которую прихватил в заросших развалинах у места крушения, Астарион с раздражением отметил, что, вернувшись в лагерь, Кобыла как ни в чём не бывало кивнула ему.

Пришлось ответить тем же. Астарион напомнил себе уже привычное, что она может быть полезной, и даже выдавил из себя улыбку и льстивую фразочку, как ей идут новые сапоги.

На деле он, конечно, так не считал. Это нелепое порождение гномихи и орка не украсили бы и изысканные наряды эрцгерцогини. Но Кобыла зарделась. Подошла к нему, покрутилась и неожиданно, будто что-то вспомнив, стала рыться в вещевом мешке.

Смотря на её крутую сгорбленную спину, Астарион со злобной ухмылкой гадал, как неведомый представитель его прекрасной расы переспал с кем-то более низким, чтобы породить вот это. Наверняка всё произошло насильно или по пьяни. А может быть, во сне. Мысль о том, что другой эльф мог быть повинен в появлении чего-то столь нелепого, была для него едва ли не богохульной.

Кобыла распрямилась и с довольной улыбкой протянула ему книгу. Приподняв брови, Астарион с недоумением взирал на её дар.

— Я нашла её… впрочем, неважно, — сбивчиво произнесла она, не убирая руки, хотя прилёгший на подушку Астарион даже не сделал попытки, чтобы принять томик. — Заметила, что ты много читаешь.

— Да, есть те, кто умеет это делать. — Астарион не сдержал иронии, окидывая Кобылу долгим взглядом. Он намеренно не прочёл название того, что такого она там для него отыскала. И сделал это ровно потому, что знал: это уязвит её ещё больше.

— Естественно. Поверь, по тебе сразу видно, что ты… э-э-э, начитан, — неловко подтвердила друидка. Вскоре, сообразив глубину его поддёвки, она спохватилась и сделала это так бесхитростно, что Астарион едва удержался, чтобы не закатить глаза. — И не думай, я тоже умею читать! Просто в последнее время не до того, как понимаешь.

Её сбивчивая речь, нервные движения… Улыбаясь одними губами, Астарион думал про то, что поймать эту рыбку на крючок оказалось так просто, что это было почти противно. Собственно, он даже и не старался.

«А ведь с ней придётся переспать», — с долей усталой скуки отметил он, мимолётно окинув взглядом Кобылу с ног до головы.

Открытие не радовало. И не из-за того, что друидка казалась некрасивой. За годы на посту первой шлюхи Касадора Заара Астариону приходилось иметь дело и не с такими. Вся проблема была в том, что ему пришлось бы использовать своё тело для «этой цели» ещё раз. Вот эта мысль была куда тошнотворнее любого физического порока потенциального любовника.

Астарион опустил голову, чтобы Кобыла не увидела отвращения на его лице. К этому времени он уже осознавал, что она была довольно проницательной.

— Ладно. Я всё равно оставлю книгу здесь, — ответила она, старательно пытаясь скрыть смущение. — Не понравится, продашь. Завтра я хочу разведать территорию на западе. Если составишь нам компанию, то я буду благодарна.

— Конечно составлю. — Выдавив из себя улыбку, Астарион поднял взгляд на неё. — Если дело дойдёт до схватки, то мои навыки пригодятся тебе куда больше, чем фокусы Гейла.

— О, Гейла я тоже позвала, — смущённо признала Кобыла, положив книгу у скрещённых ног Астариона. — Но мне будет точно спокойнее, если ты будешь рядом. Прикроешь мне спину, а я прикрою твою, и дело сладится. Как говорится.

Пожелав ему спокойной ночи, она ушла, а Астарион, раздражённо шикнув, осознал, что этот неловкий комплимент-обещание всё же приятен. Несмотря на остроты Кобылица всё ещё доверяла ему. И в очередной раз доказала этим свою простодушность — на её месте Астарион никогда бы не повернулся спиной к подобному себе.

Астарион ненавидел подземелья. Удушливая темнота давила на него и напоминала о веках рабства. О боли. О постоянном страхе, который пропитал каждую частичку его тела, будто яд. Но Кобыле не терпелось залезть в паучье гнездо, и Астарион невольно последовал за нею, прямиком в колодец.

Эльфы неплохо видят в темноте — это был известный факт. И Астарион превосходил в этом любого члена их отряда. Ведь, по сути, он был ночным созданием, волей случая и личинки иллитидов возвращённым в лоно света. Никто лучше него не подмечал ловушки и противников. Астарион видел, слышал, обонял. Он был полезен, потому Кобыла и сменила гнев на милость, вновь позвав его с собой. Ну а раз так, то эльф решил показать всё, на что способен. Явить товар во всей красе — привычка былых лет, которая так его бесила.

И всё же схватка с паучьим матриархом дорого ему обошлась. Прижимая руку к боку и взирая на поверженное исполинское членистоногое, Астарион не знал, о чём жалеет больше: о ранах на плоти или об испорченной одежде. Подумав, он понял, что наверняка о последнем. Его тело могло вынести и не такое — это Астарион тоже знал.

А проклятый Гейл тем временем подслеповато таскался за Кобылой по пятам и посматривал на книгу в её руках почти с плотоядным вожделением. Астарион тоже хотел заполучить этот жуткий на вид том, от которого так и разило некротическими чарами. Теми самыми, что были до боли знакомы любой нежити. И вампирскому отродью тоже.

Астарион твердил себе и Кобыле, что именно он должен получить главный трофей. Ведь это он внёс решающий вклад в победу над монстром и его ползучим выводком, в то время как Гейл скорее мешал и путался под ногами.

Эльф со злобой зыркнул на затылок Кобылы, когда она вставила ключ-аметист в разинутый рот на обложке. Тогда он решил, что их предводительница решила прикарманить книгу себе. Что же, на её месте он поступил бы так же.

Внезапно Кобыла повернулась. Встретившись с ним взглядом, она сделала то, чего Астарион ожидал от неё меньше всего — протянула ему книгу.

— Возьми.

Округлив глаза, Астарион смотрел на её дар и не верил в то, что Кобыла и правда пошла на это. Ради него? Нет, он, конечно, всячески намекал, что как раз эту книгу примет от неё с удовольствием, но…

— Нет, нет, нет! — ретиво начал возражать Гейл. — Это самое глупое решение, которое только могло прийти тебе в голову, Элина! Некромантия Тхая для Астариона? А что дальше? Отдашь могущественный меч не воину, а младенцу, который всё равно не сможет им воспользоваться?

— А ты, значит, могучий воин? Да ты просто сожрешь эту книгу, — едко огрызнулся Астарион, спешно приняв том из рук Кобылы. — У меня она хотя бы будет в куда большей сохранности.

— Поглотив плетение из этой книги, я стану сильнее, — упорствовал Гейл, явно не понимая того факта, что коль книга попала в цепкие руки Астариона, то там она и останется. — А отдав её этому позёру… — Волшебник сделал паузу, явно, чтобы подобрать слова. — Да с таким же успехом ты можешь просто выбросить её в пропасть! Думаешь, он там хоть что-то поймёт? Как бы не так!

Но Кобыла проявила твёрдость и решения не изменила. Старательно скрывая от союзников боль и слабость, Астарион понял, что в этот раз твердолобость предводительницы пришлась ему по вкусу.

Тут же, при Гейле, чтобы ещё больше его уязвить, Астарион открыл книгу. Но едва его взгляд коснулся тёмных строк, написанных бурыми чернилами, похожими на свернувшуюся кровь, как всё существо взвыло от боли. И это ощущение было ему знакомо. Слишком хорошо — его будто подвергли изощрённой пытке. Виски сдавило от скрежета, уши наполнил скрипучий шепот.

Жуткая книга сулила Астариону обретение могущества. Она искушала, истязала и одновременно притупляла всякую боль, маня пойти дальше. Астарион ощутил себя так, словно встал у края бездонной пропасти. В спину ему дул сильный ледяной ветер. Выл одновременно тысячами голосов. Этот гвалт требовал, чтобы Астарион подчинился, отдал себя могуществу без остатка. Ощущение было таким пугающим, что эльф поспешил захлопнуть том.

Кобыла всё это время озадаченно наблюдала за ним. Эльф перевёл дух.

— Что ж, это весьма… современная книга, — с галантной улыбкой поведал Астарион и с облегчением понял, что страх на его лице никто не различил.— Наверное, будет лучше изучить её в более… спокойном месте.

— Да, нам нужно вернуться в лагерь, — кивнула друидка. — Отдохнуть и попросить Шэдоухарт подлечить нас.

Она обеспокоенно посмотрела на Лаэзель, которой досталось в схватке больше, чем остальным. Гитьянки тут же наградила Кобылу едкой колкостью, напомнив в очередной раз, что они просто потеряли день ради пустой блажи — погони за никчёмным секретом никчёмного мёртвого аптекаря. В прежние времена Астарион бы поддержал этот выпад, но сейчас, держа в руках главный трофей, он предпочел промолчать. И, кажется, Кобыла была ему за это благодарна. По крайней мере, улыбку, которую она ему подарила украдкой перед тем, как они поднялись на поверхность, эльф истрактовал именно так.

И это напомнило ему, что, возможно, очень скоро придётся пустить в ход его излюбленное средство в манипулировании другими — секс. Астарион ощутил волну неприятия, но отпустил Кобыле комплимент, который заставил её зардеться, будто девицу.

Уже позже в лагере Астарион сделал несколько неприятных открытий. Во-первых, он отчасти признал правоту Гейла. Трезво всё рассудив и обдумав, эльф понял, что пока не сможет покорить себе всю силу Некромантии Тхая.

Астарион сидел в окружении подушек, смотрел на свой трофей и понимал, что соваться в мрачные тайны, сокрытые под жуткой обложкой, было волнительно, но опасно. Во многом из-за того, что он банально ослаб от ран.

И это было второй насущной проблемой: даже после лечения Астарион чувствовал себя до невозможности хилым. А попытка открыть загадки зловещей книги и вовсе возымела на него странный эффект — Астариона охватила непривычная и неестественная апатия.

Эльф сглотнул и понял, что помочь ему может лишь одно верное средство, — кровь.

Он поднял взгляд, окинул им лагерь. Когда все уснут, ему придётся отправиться в лес и утолить там свою жажду. Как и обычно. Вчера его жертвой стал дикий кабан. За день до этого — гиена. Сегодня ему наверняка понадобится целый медведь, вот только… Обдумав всё ещё раз, Астарион с содроганием понял, что не одолеет такую добычу. Сейчас ему по силам было разве что разжиться зайцем или белкой, но, чтобы изловить такую юркую добычу, и самому нужно было проявить немалую прыть. А он...

Попытка подняться на ноги закончилась фатальной неудачей. Астариона качнуло, а перед глазами всё так и плыло. С тихим проклятием эльф уселся обратно.

«И как же быть? Мне нужна кровь. Срочно. В противном случае я ослабну настолько… что стану бесполезным для остальных. А едва это случится, как с моим мнением перестанут считаться».

Астарион решил, что даже Кобыла и та отвернёт от него свою длинную морду в сторону Гейла. Или переключит своё внимание на Уилла, с которым и так частенько болтала о чём-то, глупо хихикая при этом.

Посмотрев на широкую спину друидки, Астарион сглотнул. Та неспешно раскладывала спальный мешок у костра.

Сегодня была его очередь нести дозор в самые глухие ночные часы. Удача и неплохой шанс решить проблему голода без лишнего шума. Эх, были бы у них в лагере лошади, он бы мог утолить жажду тайно, и никто бы не узнал его мрачный секрет. Но лошадей не было. И что же делать? Дойти до Изумрудной рощи и попытаться испить кого-то из тифлингов? Рогатые твари в большинстве своём выглядели затравленно и жалко. Даже в таком состоянии Астарион понимал, что мог запугать женщину или подростка. Сокрыть лицо, изменить голос и даже не убить… сделать пару глотков! Он ведь всего лишь отродье, и вреда от его укуса никакого не будет. Почти.

«Если меня поймают, то просто загонят кол в сердце или сожгут. — Астарион коснулся горла, ощущая кончиками пальцев вздувшиеся, буквально окаменевшие вены, — верный признак жажды. — А может, сделают и то, и другое».

Астарион потёр занывшую от дурного предчувствия грудь и посмотрел на Кобылу. Та вновь о чём-то переговаривалась с Уиллом и неспешно снимала броню. Простая белая рубашка под ней обтягивала широкую спину, под рукавами бугрились мускулы.

«Наверняка в ней много крови», — подумал тогда Астарион, припоминая, что, помимо прочего, Кобыла весьма крепко спала. Мысль о том, чтобы попробовать именно её, была не волнительной, а, скорее, практичной. Очередное испытание, через которое надо себя протолкнуть. Кровь есть кровь. В критической ситуации вертеть носом было глупо.

Когда лагерь утих, а дыхание его спутников стало спокойным и размеренным, Астарион понял, что его время пришло. Пригнувшись, он подкрался к лежанкам, окружавшим тлеющий костёр по центру.

«Кого же выбрать?» — вновь подумал он, отступив как можно дальше от предводительницы.

Глубже всех в сон погрузилась гитьянки, но она сегодня и без того потеряла много крови. И нет, Астарион ни капли не жалел Лаэзель, просто понимал, что скрыть свой проступок с ней будет куда сложнее. Особенно если с непривычки он немного… увлечётся — за убийство жёлтой язвы его точно по головке не погладят.

Уилл? Наверное, Астарион предпочёл бы его, но тот спал слишком чутко. Да ещё и с клинком под рукой.

Гейл? О, его бы он испил до конца и не поморщился, но отчего-то… эта мысль вызывала в эльфе непонятные опасения. Было в волшебнике нечто странное, что заставляло Астариона инстинктивно держаться от него подальше. Может быть, какая-то особая охранная магия? Зловредная порча? Астариону не сильно хотелось проверять это на своём опыте.

Шэдоухарт выглядела аппетитно, но Астарион чувствовал, что она проснётся сразу же, едва его клыки коснутся её бледного горла. Оставалась лишь Кобыла.

Астарион обречённо вздохнул и приблизился к друидке. Даже во сне она выглядела нелепо: приоткрыла рот и тихо сопела, чем походила на ребёнка, забывшегося в безмятежном сне. В уголке её приоткрытого рта поблескивала тонкая струйка слюны.

Астарион поморщился, но не отступил. Он был слишком голоден. Вены на её шее буквально пульсировали. Манили его. Алеющие во сне щёки и промелькнувшая на губах улыбка намекали на то, что Кобыле снилось что-то приятное. Это злило, ведь, закрывая глаза, сам Астарион видел лишь кошмары.

«К дьяволу!»

Преклонив колено перед Кобылой, он оскалил клыки. Подался вперед, готовясь почувствовать на языке её горячую и солёную кровь. Это сулило даже толику удовольствия, если бы он представил на её месте кого-то посимпатичнее. Но вместо ожидаемого облегчения Астарион ощутил твердый локоть. Тот уперся в горло прежде, чем он успел сомкнуть клыки и проткнуть ими кожу друидки.

Встретившись взглядом с широко распахнутыми зелёными зенками, Астарион чертыхнулся. Она отпрянула. И хорошо, что Кобыла сделала это молча. Вскочила и лишь потом непонимающе осмотрела его. А затем она инстинктивно прикрыла распахнутый ворот своей рубахи. Но сделала это ниже вожделенной шеи, загородив ладонями явно утянутую чем-то грудь.

«Неужели она решила, что я хочу её…» — Астарион сморщился.

— Да нет же, — возразил он тут же. И, наверное, сделал это излишне жарко — Кобыла растерялась ещё больше. — Нет, я… Мне нужно не это. А… — выдавить из себя роковое слово оказалось невероятно сложно, но он сделал это. — Кровь.

Кобыла замерла, и Астарион буквально узрел миг, когда она осознала истину. Зенки распахнулись сильнее, пробежав по бледной коже и алым радужкам глаз. Скрывать очевидное дальше было глупо, и Астарион разомкнул губы, показывая клыки. Кобылица выдохнула, отступив ещё на шаг.

«Смогу ли я убежать прежде, чем она заголосит и пробудит остальных?» — пошатнувшись, Астарион тоже подался назад. Он внимательно следил за Кобылой, выставив руки, показывая, что не намерен нападать. В таком состоянии сражаться он был не способен. Да куда там — и защититься бы не смог.

Мгновения текли с рутинностью капель, срывавшихся с таящей сосульки. Кобыла молчала.

— Тот кабан… — наконец хрипло произнесла она.

— Да, это я его осушил, — сознался Астарион и тут же спешно добавил: — Я не охочусь на разумных созданий. Если бы не чёртовы раны, я бы и не…

Слова застряли в пересохшем горле. От напряжения силы таяли куда быстрее. Он посмотрел Кобыле в глаза, но не смог распознать чувств, которые она сейчас испытывала. Единственным утешением стало то, что это вроде была не агрессия.

«Ну что же, терять теперь уже нечего. Рискну».

— Всего пару глотков, — буквально взмолился Астарион. Наверное, со стороны он выглядел жалким. — А потом я отправлюсь в лес и найду кого-нибудь более… подходящего под определение пищи.

Кобылица распахнула глаза ещё шире. Астарион вновь пошатнулся, кляня на чём свет стоит то, что она внезапно начала подтупливать. Обычно Кобылка соображала куда быстрее.

— Поверь, это тебе же на пользу. Всем вам. То, что я стану сильнее, — начал он и тут же сообразил, что не так давно выскочка Гейл использовал тот же довод, и Кобыла ему отказала. — Мне это нужно, — добавил Астарион, буквально ощущая, что проиграл, едва представ перед Кобылицей слабаком. Всё же она была женщиной, а женщины презирали слабость в мужчинах буквально на уровне животных инстинктов. Астарион прикрыл глаза и плотнее сжал губы. Рана на боку заставила его оступиться ещё раз.

— Хорошо, но всего пару глотков, — хрипловато согласилась Кобыла, обняв себя за плечи и прикрыв лицо распущенными волосами.

В этот миг Астарион невольно признал, что ей снова удалось его удивить. Взяв себя в руки, Кобыла шагнула к нему, недоверчиво убирая волосы с шеи.

«Быстро же она сдалась», — признал Астарион с некоторой брезгливостью. Крепости, которые падали от первого дуновения, были ему не сильно интересны, хоть и практичны.

— Нет, лучше устроимся поудобнее, — осмотрительно предположил Астарион, указывая на спальный мешок. Кобыла могла потерять сознание и, грохнувшись, разбудить остальных.

При таком раскладе объяснить её прокушенную шею и свой испачканный в крови рот Астариону было бы сложно.

Кобылица вновь смутилась, но послушно села обратно, а затем выжидающе посмотрела на него. И этот перепуганный щенячий взгляд одновременно жутко раздражал и немного веселил его.

— Лучше ляг. Набок, — как можно мягче подсказал Астарион и тут же соврал: — Это будет не сильно больно.

Поколебавшись, Кобыла исполнила его просьбу. Астарион, стараясь не трястись от нетерпения, склонил колени, облизнув пересохшие губы. Казалось, что он слышит биение её сердца… Наверное, его бы стучало точно так же. Если бы могло. Но уже два века, как в его груди царила тишина.

Астарион почти коснулся её зубами, когда Кобылица прикрыла горло ладонью и испуганно посмотрела на него с помесью страха и даже жалости. Верно, выглядел он сейчас не лучшим образом.

— Астарион, скажи, я не обращусь в вампира от твоего укуса?

— Нет. — Ответ он почти прорычал.

Поколебавшись немного, Кобыла кивнула и убрала ладонь. Терпеть дальше он не мог и буквально напал на друидку, впиваясь клыками в её кожу, распарывая и впиваясь. Кобыла напряглась в его руках, будто все её мышцы до единой обратились в переплетение тугой тетивы. А потом в его рот брызнули первые струйки крови. Сначала Астарион различил привычную горячую соль, отдававшую привкусом металла, и подумал, что не сильно кровь себе подобных отличается от звериной, но потом… Астарион даже не мог описать то ощущение, что охватило его, когда он сделал первый глоток.

«Сладкая. — Это слово проскользнуло в сознании, когда он вгрызся в шею Кобылы сильнее. — Какая же она невообразимо сладкая».

Астарион забыл, что обещал ограничиться всего двумя глотками. Слышал ли он, как она попросила остановиться? Да, но не имел ни возможности, ни желания останавливать горячий поток удовольствия, наполнявший его тело жизнью.

«Лучше, чем любой секс, — подумал он. — Приятнее, чем осознание, что сегодня Хозяин призвал к себе не меня. Почти так же нежно, как летние утренние лучи, ласкающие кожу. Нет, даже... Это слаще всего, что я только мог себе вообразить».

Кобылица ударила его, но кровь подействовала, Астарион восстановил силы и просто не почувствовал толчка. Могущество, за которое не придётся платить? Верно, это было оно.

«Ещё немного… глоток... и я остановлюсь, — сказал он себе, когда Кобыла прохрипела его имя. — А может, и нет. Зачем?»

Откуда в Кобыле взялись силы, чтобы оттолкнуть его, Астарион и не понял. И она, скорее всего, тоже. Прижимая ладонь к укусу, друидка смотрела на вампира со страхом и злостью.

Но Астариону было всё равно. Зверь внутри него, рыча, уверял, что надо напасть и довершить начатое. Испить её до конца. Он имеет на это право! Право сильного неоспоримо! Разве не этими принципами руководствовался его Хозяин, когда ставил его, своё отродье, раба, на колени раз за разом?

«Нет, в преисподнюю Касадора! Его здесь нет! Здесь только я...»

Ночь вокруг стала ярче, чем день. Звездный свет пульсировал в странном и едином ритме. Стрекот сверчков, уханье птиц, плеск рыбы в реке у дороги — всё это слилось в мелодию и звучало лишь для него. Подняв лицо к широкому небесному рукаву, расчерчивавшему небо напополам, Астарион на миг почувствовал себя… воплощением чистого могущества. И оттого абсолютно и неоспоримо свободным.

Эйфория отступила, когда, пошатываясь, Кобыла поднялась на ноги и возникла в поле его зрения. Бледная, дрожащая, она смотрела на него с ужасом, и это было так невообразимо приятно, что Астарион не сдержался и оскалился.

Опомнился Астарион не сразу. Спохватился, когда Уилл беспокойно пошевелился, будто почувствовав неладное. Спешно слизнув последние капли крови с потеплевших губ, эльф с притворным беспокойством посмотрел на Кобылу.

— Прости… Остановиться оказалось куда сложнее, чем я думал.

В ответ она лишь проворчала что-то неразборчивое. Поняв, что вспышки гнева не будет, Астарион расслабился. Будто пьяный, он откинулся назад и позволил потокам чужой крови наполнить его жизнью и силой.

— Ты едва не убил меня, — прохрипела Кобыла, верно, пытаясь остановить кровь при помощи магии. И, судя по тому, что аромат ослаб, у неё это получилось.

— Но не убил же, — возразил Астарион, с досадой осознав, что с последними догорающими искорками эйфории возвращается и жажда. Но в этот раз он знал, что сможет утолить её в лесу. Победит, даже если ему и правда попадётся матёрый медведь. Ведь теперь ему принадлежит часть силы этой Кобылицы. А возможно, и частичка её души.

Отродье не могло подчинить себе других через укус, как то делали истинные вампиры. Но так говорил Касадор — лжец и манипулятор. Он мог и врать. Сам Астарион, впервые в жизни отведав кровь другого разумного существа, точно ощущал что-то новое и не до конца понятное. Едва уловимую связь, похожую на аромат тонких, изысканных духов. Хотя нет... это был не парфюм. Нет. Что-то иное, дикое, вольное, как ветер, шумевший в вершине сосновых крон. Да, кровь Кобылицы отдавала послевкусием хвои и размятой в ладони травы. Ноткой горечи, не испортившей, но обогатившей сладость.

«Хочу ещё».

— Больше никогда, слышишь?

Тихий окрик вернул Астариона в реальность. Он окинул Кобылицу скептичным взглядом с головы до пят.

«Захочу — и ты отдашь мне всё до последней капли, дурында», — злорадно подумал он, но тут же вспомнил о необходимости ношения искусительной маски.

— Цена оправдана, Элина. — Он впервые назвал её по имени. И сделал это, будто смакуя, протяжно прицокнул языком. Ожидаемо, что Кобыла смутилась. Остатки крови прилили к щекам, вызвав слабый румянец. И он невероятно шёл даже её квадратному лицу. Поймав себя на этой мысли, Астарион ухмыльнулся. — Завтра я покажу тебе это наглядно. В бою или в постели, где захочешь, дорогая. Только попроси.

Она смешно открыла рот, но не издала ни звука.

— А пока мне нужно отправиться в лес. — Астарион с кошачьей грацией поднялся на ноги и поправил волосы. — Ты, конечно, неплохо взбодрила меня, моя радость, но увы, это был всего лишь аперитив перед основной трапезой.

Кобылица не нашла что ответить. Уходя от неё в лес, Астарион даже не обернулся. Да и зачем, он и так знал, что она смотрит ему вслед. Ведь этой ночью он и правда забрал у неё нечто большее, чем кровь. Теперь он точно это знал.

Утро встретило Астариона не только светом, теплом и эйфорией от полного насыщения, но и необходимостью неминуемого разговора, который грозовой тучей навис над их лагерем, едва миновало время завтрака. Так уж вышло, что его кровавый секрет стал достоянием остальных членов их маленького стада.

Верно, ночью кто-то всё!таки проснулся, подсмотрел их с Кобылицей досуг и разболтал об этом остальным.

Астарион бы с лёгкостью поставил кошель золотых на то, что это была Шэдоухарт. Именно жрица сейчас читала нотацию притихшей и побледневшей Кобыле, не смевшей поднять головы во время этой проповеди. В то время как остальные бросали в сторону Астариона неодобрительные и опасливые взгляды. Никто не решался приблизиться к вампиру первым, но Астарион знал, что это лишь дело времени и скоро они осмелеют.

На всякий случай он оделся, взял оружие и сложил в вещевой мешок все необходимые мелочи, включая Некромантию Тхая. Астарион решительно не знал, чем обернутся разбирательства с остальными, и приготовился к бегству. Люди всегда радикально относились к соседству с кровососами, и любые переговоры неминуемо заканчивались на острие осинового кола. Такой расклад Астариона не устраивал.

В конце концов, Кобылица, бледная, как сама смерть, кивнула жрице, поднялась на ноги и направилась к Астариону.

— Кажется, мы вели себя громче, чем должно, дорогая, — приветствовал её Астарион, широко улыбнувшись.

Скрывать клыки было уже не обязательно, и, если честно, его это радовало.

— Все обеспокоены, — сухо констатировала очевидное Кобылица, скрестив ручищи на груди, расставив ноги и придав всей своей фигуре более грозный вид.

Сейчас она напоминала Астариону не столько кобылу, сколько медведицу перед атакой. На краткий миг он представил себя на ней и едва сдержал смешок.

Склонив голову вбок, Астарион придал позе расслабленности и более плавных изгибов. Кажется, пришло то самое время пустить в ход главное средство — соблазн.

— И ты тоже боишься меня?

Друидка задумалась. Хотя, очевидно, что она должна была соврать, сказав короткое "нет". Кобыла оставалась искренней с ним, и это дарило Астариону надежду на то, что они по-прежнему союзники. Осознание, что между ним и агрессией остальных стоит лишь её широкая спина, злило. Но сейчас Кобылица была нужна ему, ведь оставаться наедине с многочисленными проблемами и страхами Астарион не хотел.

— То, что случилось ночью, не должно повториться, — наконец подала голос Кобылица, поведя крутым плечом. — Ни со мной и ни с кем-то другим. Пообещай мне, что не будешь представлять опасности для нас.

— Обещаю, моя дорогая. Конечно! Как может быть иначе? — Астарион сопроводил фразу изящным поклоном, после которого кокетливо поправил волосы. Но и на этот жест Кобылица не отреагировала. Астариона это обеспокоило. Уж он-то знал, что равнодушие было порой опаснее страха. А значит, Кобылу нужно было растормошить. — Обычно я себя так не веду, но… — Он шагнул ближе, поднёс губы почти к её уху и доверительно прошептал: — Попробовав тебя, я не могу отделаться от мыслей, каковы же на вкус остальные. Гейл наверняка напоминает по вкусу бренди с хорошей выдержкой, которое легко пьётся, но крепко ударяет в голову. Уилл? Наверняка это красное вино — сладкое и слегка вязкое, о котором долго вспоминаешь с тоской, когда оно заканчивается. А вот с Лаэзель не всё так просто. Даже не могу представить, какова на вкус наша гитьянки…

— И не представляй! — Голос Кобылицы задрожал от гнева, но Астарион различил в нём и частичку ревности. Обычно это банальное чувство его раздражало, но сейчас он был рад его различить. Это значило, что рыбка всё ещё держала наживку во рту. — Поверь, никто из них не горит желанием становиться для тебя… пищей.

— И это ни к чему. Я всего лишь фантазировал, — проворковал Астарион, добавив тону голоса низких ноток. Он отстранился. — И всё же кровь разумного создания даёт существенную прибавку в силе. А сытый вампир — мощное оружие, можешь мне поверить. Теперь, когда не нужно скрываться, я намерен пустить в ход все свои таланты и преимущества. Включая зубы. И если во время схватки кто-то из злодеев поделится со мной кровью, никому хуже не будет. Всё равно ведь сдохнут. Согласна?

Астарион сделал вид, что осматривает собственные острые ногти, пока Кобыла обдумывала его слова. И делала она это долго, хотя, на взгляд Астариона, ответ был очевиден — запрещать ему утолять жажду противниками откровенно глупо.

— Думаю, ты прав, — наконец признала Кобыла и стушевалась.

Астарион искоса посмотрел на неё и внезапно понял, что кобылка-то совсем молода. Раньше он не задумывался, сколько ей лет. Вопрос был несущественным, но сейчас, бледная и потерянная, она напоминала девчонку, спрятавшую мягкую суть за грудой мышц. И её вкус...

«Не имеет значения».

Астарион вновь галантно поклонился, осознав, что бежать прочь из лагеря пока не придётся. Да, Кобыла была нужна ему, но и он был нужен ей самой не меньше. И остальным тоже. Они же не дураки — из-за банального страха упускать такого союзника, как вампир? Определённо нет. А значит, вскоре всё вернётся на круги своя.

* * *

Всё вышло так, как он и ожидал. Кобылица успокоила остальных и напомнила, что, пока проклятый червяк сидит у них в головах, они все находятся в одной лодке.

Гейл принимал очевидное дольше всех. Сморщив спесивое лицо, волшебник первым из всей четверки заговорил с Астарионом напрямую. Гейл пригрозил вампиру страшными карающими чарами, если вдруг почувствует его клыки в опасной близости от своей шеи. Правда, этим он лишь позабавил Астариона. Про себя эльф отметил, что волшебник на самом деле напоминает ему не бренди с выдержкой, а уксус, кислота которого способна и выбить слезу, и обжечь рот.

И всё же поддевать его было приятно. Жаль только, Кобыла, наблюдая за этой перепалкой, решила держать их раздельно и, вручив Гейлу зачарованный артефакт, оставила того в лагере. Уходя, Астарион помахал волшебнику на прощанье, одарив его обворожительной улыбкой. Фыркнув, Гейл отвернулся.

Шагая по дороге сразу за Кобылой, Астарион надеялся, что теперь плетение из амулета встанет у Гейла поперёк горла.

* * *

В кузнице этого тифлинга Даммона Кобылица внезапно обернулась к Астариону и протянула ему новый лук.

— Нравится?

Вопрос не застал эльфа врасплох. Всю дорогу сюда Кобылица только и делала, что воровато оглядывалась на него. И Астарион прекрасно видел, что этот стыдливый интерес к нему со стороны предводительницы приметили и остальные. Но что жрица, что Уилл предпочли деликатно молчать, лишь редко обмениваясь сочувственными взглядами между собой. Кобылица явно была им за то благодарна. Астарион отчасти тоже. Всё же поведение Кобылы можно было смело охарактеризовать как квинтэссенцию неловкости.

Приняв подарок из рук друидки, Астарион примерился и кивнул, тут же заменив обновой свой старый лук без зачарования, с которым без сожаления расстался.

Но сюрпризы не закончились, к луку Кобылица купила ему новую кожаную куртку, которая могла сойти за лёгкую броню. Астарион принял и этот дар. С вальяжным поклоном и сладкой улыбкой, которую только мог изобразить.

— Ты балуешь меня, дорогая, — проворковал Астарион.

— Просто решила обновить наше снаряжение, — не согласилась Кобыла и тут же убрала вьющуюся прядь за ухо. — В подземелье твоя одежда порвалась.

— Ты так внимательна. — Астарион тут же прижал обнову к телу, показывая, как та ему дорога.

И дешевая уловка сработала. Кобыла покраснела. Шедоухарт за её плечом раздражённо подкатила глаза. Астарион приподнял уголки рта.

— А давай зайдём по пути и к местной травнице. Быть может, у неё в продаже будет брусок цветочного мыла. — Астарион нарочно вернул тону голубиное воркование. — Клянусь, после стольких дней в пути я не смею мечтать о чём-то ином, кроме хорошей ванны.

«Особенно после того, как двести лет любая проточная вода обжигала меня подобно огню».

Кобылица рассеянно кивнула и, повернувшись к кузнецу-тифлингу, принялась вяленько выторговывать новый щит для жрицы и одноручный арбалет для себя. Да чего уж там, Кобылица потрясла запасом монет и даже Уилла снабдила новой кольчугой и рапирой. Но Астарион наблюдал за этими покупками, лелея на губах мечтательную полуулыбку, которая была лишь ширмой для истинной иронии. Уж он-то знал, что все эти покупки — попытки отвести подозрения, что она пришла к торговцам только ради него, Астариона.

«И правда, миф о связующем укусе вампира — и не миф вовсе. Даже когда клыки в ход пускает простое отродье», — самодовольно подумал Астарион, прикидывая куртку и примеряя, в каком месте будет лучше подогнать её по фигуре.

* * *

Травницу звали тётушка Этель, и, на взгляд Астариона, она казалась старой, благообразной и совершенно безумной. Вампир с удовольствием оценил ту ауру двуличия, которая изливалась из этой бабульки. Он ни на миг не поверил в убеждения травницы, что она справится с любой болячкой, но интерес и азарт так и понукали его совершить какое-нибудь безумство. Он тронул Кобылицу за плечо, и та вздрогнула.

— Ну же, расскажи ей всё. Будет забавно.

Кобылица посмотрела на него потерянно, упорно избегая прямого взгляда, затем кивнула и правда выложила всё как на духу. Астарион, похихикивая, тут же оценил её покорность.

«А из неё вышло бы неплохое отродье», — злорадно подумал он.

* * *

Проклятого гурца они встретили в лесу у коттеджа всё той же тётушки Этель. Лишь завидев соплеменника давних недругов, Астарион внутренне напрягся. Дурное предчувствие мигом подавило в нём всякое веселье. И, как оказалось, не напрасно: чёртов охотник на вампиров явился по его душу.

Едва прозвучало его имя: Астарион, как эльф с тревогой посмотрел на Кобылицу. И в этот раз она встретилась с ним немым взглядом. На миг Астарион замер, заметив в ней что-то новое. Теперь она напоминала ему не лошадь, а пугливую лань. Ту, кто вынуждена всю жизнь притворяться кем-то другим. Совсем как... Он качнул головой, отогнав неуместную мысль. Сейчас было не до того.

Гурец явился за ним, и Астарион прекрасно понимал, по чьей указке. Касадор Зарр никогда не отпускал свои игрушки, пока не ломал их полностью. До кровавых лоскутов и осклизлых ошмётков.

Тьма, боль, бессилие... окружили Астариона, подобно мёртвым богам, начиная кошмарный хоровод.

«Не хочу возвращаться. Лучше умереть. Сразу. Здесь, под солнцем, а не на псарне».

Колкий ужас сковал его тело, а когда Астарион оправился от него, то увидел в зелёных глазах Кобылицы немой вопрос. И хоть в этот раз личинки внутри их голов бездействовали, Астарион смог буквально услышать его:

«Чего ты хочешь?»

— Убить его. — Он произнёс это вслух, и Кобылица кивнула, не испытывая и крохи сомнений.

На квадратной роже гурца даже не успело проступить изумление, перед тем как Астарион подпрыгнул и всадил ему в сердце кинжал. Эльф бил наверняка, хотя желание отыграться за прошлое было сильно. Потому, даже когда смертельный удар достиг цели, он нанёс ещё один, а затем ещё. И ещё. Ещё!

Кожаная куртка — подарок Кобылы — окрасилась кляксами крови. Ещё удар, и ещё один.

Смутное воспоминание двухсотлетней давности завладело рукой Астариона, и он не мог остановиться. Когда-то вот так же жестоко стая гурцев избивала его самого. Смеясь, они ломали его тело. Уродовали. Он едва дышал, когда они отступили, оставив его агонизировать в алеющей грязи. За их спинами Астарион увидел чёрный силуэт самой смерти. Тогда Астарион отчаянно не хотел умирать. И ради того, чтобы выжить, был готов пойти на всё. И, словно услышав тот призыв, глава вампиров Врат Балдура Касадор Заар опередил костлявую. Вот только ад настиг Астариона и на земле.

Уиллу пришлось силой оттащить его от изрезанного в клочья тела.

— Во имя всех богов, что ты творишь! — зашипел колдун.

Когда Астарион перестал брыкаться, Уилл повернулся к Кобылице.

— Элина, ответь, к чему вся эта жестокость? Мы могли просто соврать ему!

Но друидка промолчала.

Астарион старался не думать. Лежа на мягкой подстилке, он любовался ночным небом, чёрным и бездонным, устланным россыпью не сотен даже, а тысяч мерцающих звезд. Во Вратах Балдура они тоже были, но иные. Далекие. Отчуждённые. За две сотни лет ночь стала для него сплошной пыткой, и, возненавидев её, Астарион даже и не пытался любоваться её красотой. И напрасно.

Вдохнув полной грудью прохладный воздух, он ощутил ароматы хвойного леса и пряной травы, это разом напомнило ему об крови. Той самой, первой настоящей крови, которую он испил в своей жизни. Что могло быть более наивным?

Грезить о всяких несущественных мелочах, когда проклятый паразит медленно пожирал его изнутри? Когда Хозяин вознамерился вернуть свою любимую недоломанную до конца игрушку? Что могло быть более наивным и глупым?

Тетушка Этель ожидаемо оказалась пустышкой, и теперь их путь лежал в ясли гитьянки. Астариону и этот план казался рискованным и напрасным, но он держал свои мысли при себе. Всё чаще его посещали мысли, что нужно жить моментом и не заглядывать наперёд.

Гейл, Шэдоухарт и в особенности Лаэзель всё свободное время стращали других скорым и неминуемым цереброморфизмом. Но каждый раз, просыпаясь утром, Астарион ощупывал лицо и находил лишь холодную гладкую кожу, а не признаки готовых вот-вот появиться щупалец или иных изменений, предшествующих становлению иллитидом. А коль он не обратился до сих пор, то вдруг так будет и дальше? Вдруг он какое-то редкое исключение из правил?

Но тут же Астарион напоминал себе, что ни разу ещё долбанная судьба не была к нему столь милосердна. Притаившись, опасность просто выжидала верный момент для атаки.

После того, как Кобыла отыскала тифлинга Карлах и убедила Уилла, что та не враг, многое изменилось. И первым изменился сам прославленный Клинок Фронтира. Астарион с тоской посматривал на рога соратника и размышлял: а так ли патова по своей сути идея союза с дьяволом? Не с Мизорой, конечно. Та выглядела слабоватой на его вкус. Но вот Рафаил...

Именно последний предложил им сделку, не огласив при этом полную её цену. Так поступали лишь самые законченные мошенники. И Астарион знал, что это ловушка. По его искалеченной спине при одном взгляде на этого дьявола из преисподней пробежал колкий холодок.

О, Рафаил был скользок и гадок даже на его вкус. Поэтому поначалу Астарион и радовался, что Кобыла послала дьявола и его предложение избавить их от личинок в исконную преисподнюю.

Но сейчас…

В конце концов он, Астарион, уже был под властью одного самовлюблённого садиста. Что изменится, если он встанет на колени перед другим? Вдруг новый Хозяин сделает его поводок чуть длиннее, если удастся поторговаться или ублажить его?

В этот самый миг его и накрыло крупной тенью.

— Дивное зрелище, — протянул он, но Кобыла не поняла его. — Я имею ввиду звезды. И отчасти твой подбородок.

В этот раз он выдал комплимент почти без скрытого сарказма, но друидка ожидаемо смутилась, прикрыв нижнюю часть лица. Она была в равной части милой в своей наивности и простодушии и раздражающей по той же самой причине. Верно она рассчитывала, что Астарион продолжит болтать, но он решил не оправдывать её надежд. Приподнявшись на локтях, он вновь обратил взор к небу.

— Я помешала?

— Нет, — без зазрения совести соврал Астарион. — Я тут подумал, что завтра всё может измениться. Ясли гитьянки могут дать нам средство избавления от червяков, и что тогда? Конец нашему маленькому приключению?

— Я не знаю, — тихо и искренне произнесла Кобыла. И, вздохнув, уселась напротив. — Мне понравилось быть с вами рядом.

Она замолчала, будто тоже вслушиваясь в ночную мелодию, которую пели цикады.

— И с тобой тоже. Я бы… пожалуй, я бы могла остаться рядом. Если ты… этого хочешь.

— Да, пожалуй, я был бы не против, — немного лениво отзвался Астарион. Хотя её предложение... Чёрт побери, но оно было… приятным? — Мы через столько прошли вместе. Корабль мозгоедов, пламенные просторы Аверно, развязная гоблинская оргия.

Упоминание последнего заставило Кобылу хмыкнуть. Она погладила колено и посмотрела в сторону.

— Тот гурец… Кто желает тебе зла? — глухой вопрос буквально вернул Астариона в реальность.

— Полагаю, что глава влиятельной семьи Заар из Врат Балдура по имени Казадор, — ответил Астарион столь же тихо. — Он… — голос дрогнул. — Он мой Хозяин.

— Вампир?

Астарион кивнул, признавая, что немногословность Кобылы и её конкретика всё больше ему нравились.

— Глава всех вампиров города, — пояснил он. — И, предвидя твой следующий вопрос, поясню, что я вовсе не горю желанием возвращаться под его пяту.

— Это я поняла.

Они вновь помолчали.

— Когда ты одобрила убийство гурца... Не колеблясь ни секунды… Ты оказалась сильнее, чем я думал, — признал Астарион, и в этот раз его слова были совершенно искренними. — А меня не так уж и легко впечатлить, можешь поверить. Пожалуй, пока я и правда не готов тебя потерять.

Он уселся и протянул руку, намереваясь коснуться её плеча. И правда, пришла пора уплатить цену этого союза.

— Не нужно, — Кобыла не повернулась к нему. Астарион замер, приподняв брови. — Я делаю это не ради вознаграждения.

— А для чего же тогда?

— Я просто могу, — ответила она и отсела чуть дальше. — Мне нравится помогать остальным, ты же сам говорил, что я затычка в каждой дырке, так пусть это качество послужит доброй цели. Ну или хотя бы… практичной.

— Я не говорил о тебе так, — изумился Астарион, а про себя добавил: «Не вслух».

Но прежде, чем он успел осмыслить это более вдумчиво, Кобыла подала голос.

— Я знаю, что не нравлюсь тебе, так что не утруждайся, — голос её звучал глухо и как-то отчуждённо. Вопреки всему, Астариону внезапно захотелось узнать, о чём она сейчас думает. Это было так для него так ново и нетипично, что Астарион буквально обмер. — Я помогу тебе, как другу. Пусть ты пока и не считаешь меня таковой.

Кобыла повернулась к нему, и на сей раз её широкие губы были растянуты в улыбке. Настоящей. Теплой. Приятной. Вот такой она показалась ему…прекрасной?

— Только не язви, пожалуйста, что я опять стремлюсь кого-то спасти, хорошо? Хотя бы когда я пытаюсь помочь тебе самому, — хлопнув себя по коленям, Кобыла резко поднялась и протянула ему руку. Для обычного рукопожатия. Астарион ответил. Её кожа была… горячей. — И коль мы теперь союзники, Астарион, давай учиться уживаться, а? В смысле, притираться друг к другу? Ты стараешься не язвить, я стараюсь сосредоточиться на деле. Вдруг получится.

В этот раз она говорила складно. Даже слишком складно для…

— Ну хорошо. — Кобыла мягко высвободила руку, затем потянулась и зевнула. — Пожалуй, мне надо поспать. Сдаётся мне, что завтра гитьянки устроят нам весёлый денёк.

— Да, — признал Астарион, потирая пальцы, словно для того, чтобы ещё хотя бы на миг сохранить дарованное ему тепло. — Пожалуй, мне тоже надо... Пройтись и проветрить мозги.

Друидка кивнула и отступила. Она и правда уходила, так и не воспользовавшись тем, что он был готов ей предложить. Наверное, подобное было с Астарионом впервые. Все, кого он пытался соблазнить прежде... поддавались. Они получали его, а он получал то, что хотел. Задыхался от гадливого чувства, что он не просто раб Касадора, но и... раб похоти. До сего дня в его мире не было ничего... искреннего? Чистого.

«Друг?»

Чуждое слово. Незнакомое и от того даже опасное. Астарион сжал руку в кулак и посмотрел ей вслед.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Друидка остановилась и повернулась к нему. Она опять улыбалась, и Астарион почему-то ощутил, что тело загорелось так, будто его коснулись солнечные лучи, а защита от личинки пропала.

Неизвестность пугала похлеще самого жуткого монстра, которого он узрел воочию. Теперь Астарион знал, что это так. Но всё же...

— Спокойной ночи, Элина.

Она кивнула. И эта её улыбка... Наверное, она и правда походила на солнце.