Этот неловкий момент (джен)

Зяма болтал ногами. Сидел на балконном ограждении, смотрел в никуда и болтал ногами, как будто это могло разогнать бестолково роившиеся мысли. Роились эти мысли не просто так: Зяма накосячил. И этот его косяк мог серьёзно не понравиться Музе Александровне. Да что там "мог" — он ей не понравится стопудово, поскольку отличалась Муза Александровна нравом крутым и не склонным к компромиссам, а правила у неё были самые что ни на есть честные и недвусмысленные: нечего на пустоголовых драгоценные Искры пробуждения тратить, бумагомарателей плодить! Книги должны писаться так, чтобы Вечности в глаза посмотреть было не стыдно, чтобы на тысячелетия! Ну или хотя бы на века...

Пресловутую Вечность Зяма ни разу не видел (то ли по молодости своей, то ли недостойным посчитали), но встречи этой заранее опасался: по всему выходило, что Вечность эта загадочная посуровее Музы Александровны будет, и если от неё прилетит — мало не покажется.

Зяма вздохнул. Получать веское "фе" от корифеев ни разу не хотелось, хотелось Сказку, вот чтобы как у того островного профессора⁽¹⁾: с приключениями, дружбой, интригой и квестами — чтобы ярко, запутанно, мило и волшебно не по-детски. Но без гномов (заездили уже!) и традиционных их антагонистов эльфов (тоже заездили!).

Ещё хотелось немножечко баталий, множечко чудес, волшебных артефактов, магов и котиков. А вот царей-королей и принцесс не хотелось совершенно — достали уже. Уж лучше колдуны и ведьмы!

Ну, Зяма хотел — Зяма получил. Замечтался и получил — случившаяся некстати Искра творческого вдохновения возьми, да и соскользни аккурат на выходившую из магазина учительницу. И ведь как соскользнула! Прямо по голове учительнице этой пришлась и впиталась — зараза такая! — как капля кипятка в снежный сугроб: мгновенно и без остатка. Думаете, Зяма не пытался её обратно выцарапать? Ещё как пытался! Не отозвалась. Растеклась вдохновением по венам, живыми образами по воображению, призрачными мечтами по душе...

И вот сидит теперь учительница за компом и взахлеб стучит по клавиатуре, а Зяма на балконе мается и не знает, как он этот случай вопиющей своей рассеянности будет начальству объяснять. Заявку на Шедевр ему только в следующем году одобрят (Сиринити, референт Музы Александровны, на ушко шепнула!), а тут вот это вот всё!

С другой стороны, а кто в их братии безгрешен? Поговаривают, что даже у Матвея Гомеровича был провал: так Искр вдохновения две тысячи лет назад людям насыпал, что на одну и ту же тему и сюжет десяток (кабы не больше!) Авторов писали, да такого и столько, что читатели потом не одну сотню лет друг на друга войнами ходили — спорили, кто из Авторов написал Истину, а кто мимо проходил. Да и сейчас, впрочем, это спор на тему "вот тут Канон, а вот там апокрифы" не угасает, хотя запал, надо признать, у спорщиков несколько поугас...

Клацанье клавиатуры смолкло, Зяма встрепенулся, отвлекаясь от философских размышлений, и переместился поближе своему автору. Учительница перечитывала написанное, медленно елозя мышкой по аляповатому коврику, и время от времени вносила в Текст незначительные правки. А то, что это Текст, Зяма уже не сомневался — Дух Вдохновения он или где?! — и ему нравилось. Муза Александровна ещё это в классику запишет!

При случае.

Когда-нибудь.

Потом.

"Мистер и миссис N, — с упоеним читал Зяма, — проживали в доме номер четыре и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис N весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде".

Ну ведь классно же! Почти как: "Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит — благоустроенная".

Зяма счастливо вздохнул. Сказка удалась! Теперь главное, чтобы Автор не останавливалась!

1) Зяма, вероятно, намекает на JRRT — Джона Рональда Руэла Толкина, создателя знаменитого мира Средиземья

Вернуться к тексту