В твоих самых диких фантазиях (гет)

Осторожное расследование никаких новых сведений о Хазеле и Гретхен Рейнхартах не принесло. Само собой, вести его в перерывах между многочисленными спаррингами в преддверии начала Фестиваля Вайтела было довольно проблематично, а потому Жон ограничился поиском в сети и архивах с делами студентов. Публичных архивах, разумеется. Таких, где имелись только имена, фотографии и даты окончания обучения.

Как уже было сказано, успехом его усилия так и не увенчались.

Жон, конечно, мог бы сходить за ответами на интересующие его вопросы к Озпину, но почему-то сомневался в том, что услышит правду. Скорее всего, образ теперь уже бывшего директора Бикона во сне подвергся серьезным искажениям, внесенным тем ударом по психике Хазела, что оказала на него эта история, но Озпин всё равно был предвзят. Возможно, не настолько, как сам Хазел, вот только ко всем его словам, объяснениям и оправданиям в деле с Гретхен стоило бы отнестись с немалой осторожностью.

"Но почему я вообще побывал во сне Хазела? Случайно дотянулся до Вейла? Или он находился где-то поблизости от Бикона? Это же не местный студент и, пожалуй, не иностранный. С другой стороны, что мешало ему закончить какую-нибудь другую школу? В конце концов, он ведь Озпина ненавидит, а не профессию Охотников в целом".

Впрочем, возлагать ответственность за смерть сестры на весь Бикон Хазел тоже гипотетически мог и если находился в Изумрудном лесу, то постоять за себя был способен. Во сне у него не имелось никаких отличительных черт фавна, так что вряд ли он присоединился к Белому Клыку. Но это вовсе не означало, что Хазел не представлял вообще никакой опасности.

"Кому именно он может нести угрозу? И винит ли Хазел в своих бедах студентов Бикона?"

Жон склонялся к тому, что нет, поскольку тот, кто потерял сестру, вряд ли захочет устроить нечто подобное еще кому-нибудь. Кроме того, во сне он пытался вывести на чистую воду Озпина, а вовсе не навредить окружающим. Что-то мог знать упоминаемый в украденной переписке Кроу, но расспрашивать его и тем самым отвлекать от охоты на Синдер не хотел уже Жон.

Немного подумав, он решил ничего не предпринимать. В конце концов, те, кто отвечал за безопасность Бикона и Вейла, и без его предупреждения после недавнего Прорыва были начеку. Возможно, Хазел появился неподалеку, услышав об "отставке" Озпина, и просто намеревался убедиться в этом лично. Бикон без предыдущего директора его вряд ли заинтересует, а если всё же заинтересует, то Жон сразу же сообщит о нем и Озпину, и мисс Гудвитч.

— Два дня до начала турнира, — произнес Рен. — Надеюсь, ты не планируешь устраивать какие-нибудь тупые приключения во сне, чтобы потом быть не в состоянии нормально сражаться?

— Давай обойдемся без твоих сглазов, — попросил Жон. — И кто бы говорил насчет "тупых приключений во сне", мистер "на меня охотятся ленивцы".

Рен вздохнул.

— Конкретно за тот сон следует винить Нору, — проворчал он. — Я вообще никогда не видел ленивцев.

Нора хихикнула.

— По крайней мере, это был не разрушительный для психики сон, — сказала Пирра. — И не очередной набор жутких тайн.

— Большинство снов как раз такие и есть, — покачал головой Жон. — Они не обязаны наносить по психике своего хозяина сокрушительный удар — только поднимать из глубин памяти наиболее яркие воспоминания.

Забравшись под одеяло, он добавил:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответили члены его команды.

* * *

 

Жон падал.

Как ни странно, это оказался самый первый его сон такого рода. Несмотря на утверждение различных книг по психологии о том, что подобные сновидения встречались очень часто, Жон с ними столкнулся впервые. А возможно, просто среднестатистические люди не желали вспоминать свои кошмары или признаваться в чем-то постыдном, так что делились с теми, кто проводил исследования в данной области, именно этим.

— Да, я... эм... упал. Всего лишь упал. Пожалуйста, не обращайте внимания на мокрое пятно на моих штанах.

Немного подняв себе настроение, Жон постарался развернуться лицом вниз. Ветер свистел в ушах, трепля волосы и одежду, но это было даже хорошо. По крайней мере, лучше альтернативы в виде жуткого холода и недостатка кислорода.

Где-то далеко внизу угадывались пересекающиеся линии лесопосадок между полями, но Жон к ним как будто даже не приближался. Его падение длилось целую вечность.

На всякий случай он подготовил для защиты ауру.

Ему доводилось слышать о том, как люди умирали в такого рода снах. Нет, не от столкновения с землей, а от сердечного приступа. Вот только способности Жона вполне позволяли спроецировать результат падения в реальный мир, попутно забрызгав всю комнату команды JNPR содержимым его тела.

К немалому своему стыду, он далеко не сразу догадался оглянуться по сторонам, чтобы обнаружить хозяина сна. Тот находился неподалеку — маленький мальчик с длинными волосами и еще более длинным хвостом, что напоминал таковой у Сана, только был покрыт хитином и своего рода узлами.

Мальчик оторвал взгляд от земли и перевел его на Жона.

— Мы падаем вместе! — воскликнул он, стараясь перекричать ветер. — Падаем, падаем и падаем! Это никогда не закончится! Мы будем падать вечно!

— Когда-нибудь мы упадем! — возразил ему Жон.

Мальчик немного хрипло рассмеялся.

— Не упадем! Это означало бы конец, но конца не будет! Ничего не закончится, как бы ни хотелось обратного! Лучше наслаждайся полетом, потому что больше нам ничего не остается!

Со звуком угодившего в стекло камня мир раскололся.

Жон понял, что теперь сидел на лавочке в, похоже, какой-то больнице. Слева от него находился мужчина, справа — женщина. Первый наклонился вперед, упершись руками в колени, вторая откровенно нервничала. Ни у кого из них не имелось лиц.

— Мистер и миссис Каллус? — уточнил еще один безликий мужчина в белом халате, приблизившись к ним вместе с ранее виденным Жоном мальчиком. — Мы закончили осмотр вашего сына. Могу сказать, что физически с ним всё в полном порядке.

— Шутите, что ли? — вскочив на ноги, возмутился отец мальчика. — Посмотрите на него!

Взгляд мальчика бесцельно блуждал по окрестностям, ни на ком ни на секунду не останавливаясь.

— Физически в порядке, мистер Каллус, — с нажимом повторил доктор. — И сядьте, пожалуйста. Вспышка гнева не поможет ни вам, ни вашему сыну.

Он осторожно подтолкнул мальчика в спину. Тот удивленно моргнул, посмотрел на безликого мужчину и слегка склонил голову набок, будто бы пытаясь понять, чего от него вообще хотели.

— Определить психическое состояние вашего сына куда сложнее, но у маленьких детей нечто подобное встречается гораздо чаще, чем принято считать. Возможно, оно пройдет само по мере взросления, но я всё же выпишу вам средство, которое помогает в большинстве таких случаев.

— Что нам нужно делать? — уточнила мать.

— То же, что и любым хорошим родителям: отвечать на его вопросы, какими бы странными они ни казались. Он проявляет любознательность, и информационный голод ничего хорошего точно не принесет.

— Его можно исправить? — поинтересовался отец.

— Мистер Каллус, сама подобная формулировка подразумевает, что с вашим сыном что-то не так...

— Его. Можно. Исправить?

Доктор, скорее всего, нахмурился, но наверняка Жон это не знал, поскольку его лица по-прежнему не видел.

— Время покажет, — наконец произнес доктор. — Я дам вам номер специалиста по детской психологии.

— Мозгоправа, — проворчал отец.

— Специалиста, — повторил доктор.

— С тем же успехом его можно сразу упечь в психушку.

— Сэр, психотерапия — известная и весьма распространенная практика. Возможно, вы выросли не в городе, но у нас она не считается чем-то постыдным, и никто никого не отправляет в спецучреждение без серьезной причины. В особенности это касается детей. Пожалуйста, позвоните по номеру и сводите сына на несколько сеансов. Они точно пойдут ему на пользу.

Отец забрал карточку, мать взяла мальчика за руку, и все вместе направились к выходу. Жон последовал за ними.

К слову, мальчику на вид было лет семь или восемь, но его взгляд по-прежнему блуждал по округе, а потому матери постоянно приходилось одергивать сына, заставляя идти вперед и не давая внезапно сменить направление движения.

Мир вновь раскололся.

Жон сидел на полу в маленькой спальне. Здесь была только кровать, многочисленные разбросанные по округе раскраски и различные фигуры на обоях — как будто кто-то рисовал на них цветными карандашами. Фигуры складывались в странные гуманоидные силуэты.

Жон постарался убедить себя в том, что это были всего лишь неуклюжие детские рисунки, а вовсе не кошмарные карикатуры на людей.

— Ты вернулся, — произнес мальчик, ухватив карандаш и, словно ножом, ткнув им в страницу раскраски. — В госпитале ты тоже присутствовал. Другие остались там, но ты пришел сюда и не исчезаешь, когда я принимаю таблетки.

Теперь мальчик выглядел уже на год или два старше, чем в тот раз. А еще не очень здоровым: бледная кожа, тонкие ручки и мешки под глазами — в общем, жуткая комбинация усталости и отчаяния.

— Ужасно выглядишь, — честно признался Жон.

— Это всё таблетки, — вздохнул мальчик. — Но мама с папой злятся, если я их не принимаю. Ты тоже их видишь?

— Кого? Твоих родителей?

— Да. Лица. Ты видишь их лица? Или для тебя они точно такие же безликие, как и для меня?

Жон невольно задумался о том, где конкретно сейчас находился: в осознанном сновидении или каком-то воспоминании?

— Твои родители для тебя всегда были безликими? — поинтересовался он.

— Угу, — кивнул мальчик. — Как и все остальные. Я их по волосам и голосам различаю. Мама говорит, что у меня проблема со зрением. Отец считает, что я — псих. Ну, или умственно отсталый.

Он еще раз вздохнул, печально улыбнулся и добавил:

— Сказал им, что вижу лица после того, как принимаю таблетки, но это не так. Просто не хочу, чтобы они расстраивались.

— А твой психотерапевт что говорит?

— Мой кто?..

— Тебя к нему так и не сводили? — ощущая, как еще больше испортилось настроение, уточнил Жон.

— Меня ни к кому не водят. Я для них — позор. Мама учит меня по книгам.

— Домашнее обучение?

— Наверное. А разве бывает какое-то другое?..

Возможно, это оказалось и к лучшему. В конце концов, дети были очень жестокими существами, особенно если кто-то от них отличался. В школе мальчика наверняка бы затравили.

С другой стороны, с психотерапевтом всё же стоило бы проконсультироваться. Таблетки предназначались именно для того, чтобы проблема не успела усугубиться, пока специалист в ней не разберется.

— Как тебя зовут? — спросил мальчик. — Я — Тириан.

— Жон, — представился он. — Жон Арк. Рад знакомству, Тириан.

Тот моментально просиял.

— Еще никто мне этого не говорил.

— А я говорю, причем искренне, — произнес Жон. — Кстати, мое лицо ты тоже не видишь?

— Нет, не вижу, — со вздохом ответил ему Тириан. — Извини.

— Ничего страшного, — улыбнулся Жон. — Но ты ведь видишь то, что рисуешь, верно?

— Раскрашиваю, — поправил его Тириан. — Я просто раскрашиваю. Это радует маму. Она говорит, что я стану художником — то есть нормальным мальчиком.

— А самому тебе нравится их раскрашивать? — уточнил Жон.

Тириан пожал плечами.

— Мне нравятся любые цвета, кроме белого. Терпеть не могу белый цвет. Он скучный и безжизненный. Потому-то я и не ношу белую одежду.

На нем были ярко-красная рубашка и синие шорты.

Дверь комнаты внезапно открылась, и на пороге появился безликий мужчина — скорее всего, тот же самый, что и в госпитале.

Тириан моментально подобрался.

— Ты знаешь, кто я? — спросил мужчина.

— Папа, — ответил Тириан.

— Хорошо. Очень хорошо, — произнес мужчина, и из его голоса исчезла нотка враждебности. — Таблетки принимал?

— Да, папа.

— Покажи упаковку.

Это была вовсе не просьба.

Тириан достал блистер и протянул мужчине. Тот пересчитал отсутствующие таблетки, после чего кивнул.

— Хороший мальчик, — сказал он. — Какие-нибудь голоса слышал?

Тириан покачал головой.

— Посторонних людей видишь? — продолжил допрос мужчина.

— Нет, папа, — солгал Тириан.

Его взгляд на мгновение остановился на Жоне.

— На меня смотреть! — рявкнул мужчина, ухватив Тириана за плечо и как следует тряхнув. — Куда ты сейчас пялился?! Здесь никого нет!

— Я... поглядел на мой рисунок...

— ЛОЖЬ! — взревел мужчина, впиваясь пальцами в плечо Тириана. — НЕ СМЕЙ МНЕ ЛГАТЬ, МАЛЬЧИШКА! ЧТО ТЫ ТАМ УВИДЕЛ?! ЧТО?!

— П-пожалуйста, — прошептал Тириан. — Ты причиняешь мне боль.

— Я причиняю тебе боль? — нисколько не ослабив хватку, прошипел мужчина. — Это ты причиняешь мне боль! Мне и твоей матери! Или думаешь, что нам нравится бояться выпускать тебя на улицу? Что нам доставляет удовольствие слушать, как люди шепчутся за нашими спинами? Я хотел сына! Нормального сына! А вместо него получил тебя. Ты только и делаешь, что причиняешь нам боль, мальчишка!

— Прости! Я обязательно стану лучше!

Тут мужчину кто-то оттащил в коридор, и сердитые крики теперь слышались оттуда. Тириан поспешил забраться в стенной шкаф, прижав колени к груди и спрятавшись среди одежды.

— Ты в порядке? — спросил Жон.

— Здесь тише, — прошептал Тириан. — И темнее. Комфортнее.

Впрочем, долго сидеть там ему не пришлось, поскольку вскоре дверь открыла безликая женщина. Тириан позволил ей вытащить его оттуда и обнять, слушая слова утешения.

"По крайней мере, хоть кому-то на него не наплевать..."

— Папа накричал на тебя из-за меня... — тихо сказал Тириан.

— Твой отец кричит, потому что ему не всё равно, — ответила, вероятно, мать. — Он злится, потому что любит тебя. Любит нас.

Судя по голосу, она и сама в это не слишком верила, так что убедить Тириана ей не удалось.

— Если бы он тебя не любил, то вел бы себя равнодушно, — продолжила мать. — Эмоциональность и значит любовь, Тириан. Не забывай об этом.

— А что значит, когда он говорит про тебя плохие вещи?..

Мать немного замялась.

— Так он помогает мне становиться лучше. Помогает понять, что я делаю неправильно.

Жон поморщился, поскольку с ее утверждением согласен не был и считал подобный подход попросту опасным. Впрочем, Тириан тоже нахмурился. Возможно, его мать и сама понимала, что говорила полную ерунду, но из-за отсутствия лица ее эмоции оказалось очень сложно разобрать.

— Тебе нужно дать твоему отцу немного времени. Таблетки помогают. А когда они всё исправят, вам ничто не помешает вместе заниматься всякими интересными вещами.

— Но я не хочу... — прошептал Тириан.

— Захочешь, — возразила ему мать, тут же решив поменять тему разговора: — Мне нравятся твои рисунки на стенах. Что на них изображено?

— Мои сны, — вздохнул Тириан.

— Хорошие сны?

— Разные. Некоторые — хорошие, но я плохо их помню. Возможно, это ангелы.

— Возможно. Пора принимать таблетки, Тириан. Твой отец хочет, чтобы я проследила за приемом.

Тириан скривился, но кивнул и послушно открыл рот, с видимым трудом одну за другой проглотив целых шесть пилюль и запив их большим стаканом воды.

— Вот и молодец, — сказала мать. — Тебе стало лучше?

Судя по виду, ему стало только хуже.

— Д-да, мама. Я... очень хочу спать. Можно мне пойти в кроватку?

— Конечно, милый.

Пошатываясь, Тириан побрел в сторону кровати и рухнул на половине пути. Безликая мать помогла ему добраться до цели, укрыла одеялом, выключила свет и покинула комнату.

Судя по отсутствию солнца за окном, ночь уже давным-давно наступила.

— Жон, — шепотом позвал его Тириан. — Ты здесь?..

— Да.

— Я плохо себя чувствую, Жон. Кажется, я умираю.

— Не бойся, ты не умрешь.

— Хм. Побудешь со мной на тот случай, если я всё же умру?

— Конечно, — ответил Жон, присев рядом с Тирианом на край кровати.

— Спасибо... — тихо сказал тот.

Звук расколотого стекла возвестил о новом искажении мира.

Они оказались в совсем другой комнате. Ее стены были белыми — то есть наименее любимого Тирианом цвета. Как, впрочем, и пол с потолком. Не оббитые каким-нибудь мягким материалом, а просто стерильно белые.

Кровать по-прежнему являлась единственным предметом мебели — белая простыня с белым матрасом на стальной раме. Повзрослевший на пару лет Тириан был привязан к этой самой стальной раме коричневыми кожаными ремешками, что крепились к белой смирительной рубашке.

Он лежал с закрытыми глазами.

— Тириан?..

— Жон?

Его глаза моментально открылись, демонстрируя лишь еще большую усталость и подросшие мешки под ними.

— Ты... Нет. Я не могу с тобой говорить. Они узнают. Узнают и скажут, что я опять вижу то, чего нет. Они снова посадят меня на химию.

— Успокойся. Никто ничего не узнает.

Лязгнул засов, дверь распахнулась, и в палате появились три безликие фигуры в белых халатах. Все они явно вызывали у Тириана подсознательный ужас.

— Мистер Каллус, — сказала одна из фигур. — Охранник утверждает, что вы начали разговаривать с самим собой. Никого постороннего здесь не видите?

— Нет! — воскликнул Тириан.

— Учащенное сердцебиение и общая нервозность, — произнес женский голос. — У него паническая атака.

— Мистер Каллус, вы же знаете, что можете говорить нам обо всём, что видите, — вздохнула первая фигура. — Как мы сумеем вам помочь, если вы не желаете принимать нашу помощь? Медсестра, приготовить инъекцию. Плановые визиты отменить.

— Нет! — крикнул Тириан. — Нет! Я хорошо себя вел! Хорошо себя вел!

— Не имеет значения, как вы себя вели, мистер Каллус. Главное для нас — помочь вам.

Фигура попыталась приблизиться, но Тириан умудрился дернуться так, что угодил ей в живот и опрокинул на пол. Его по-прежнему удерживали ремни, но хвост, несмотря на что-то белое и мягкое, прикрепленное к самому кончику, он освободить сумел.

— Держите пациента! — рявкнула фигура. — Охрана! Код "Желтый"!

Четверо здоровенных безликих мужчин влетели в палату, прижав Тириана к кровати. Тот вопил и вырывался, пока ему одну за другой не сделали пять инъекций, накачивая какими-то препаратами.

Вены на руке вокруг мест уколов тут же начали набухать.

— Анестезирующее тоже вколите, — куда менее ласковым тоном, чем раньше, распорядилась потирающая живот фигура. — Так с ним гораздо проще работать. Какие результаты?

— Ни малейшего прогресса, сэр. Состояние нисколько не улучшилось.

— Его отцу это не понравится. Практически такой же безумец, как и сын. Во время встреч с ним приходится держать в кабинете пару охранников. В прошлый раз заявил, что заберет мальчишку и поищет способ решить проблему в другом месте, — покачала головой первая фигура. — И я подумываю над тем, чтобы позволить ему это сделать. Всё равно мы тут ничем не поможем.

— Он своему сыну тоже ничем не поможет, — возразил женский голос.

— Да, но это будет уже не наша проблема.

Мир опять изменился со звуком расколотого стекла.

Жон находился в машине на заднем сидении. Тириан обнаружился рядом, сжимал его руку и отчетливо дрожал.

На месте водителя сидел безликий мужчина.

Машина остановилась на подозрительной парковке в не самом респектабельном районе, вероятно, Мистраля. А может быть, и Вакуо. По крайней мере, архитектура совсем не напоминала Вейл, а чего-либо высокотехнологичного, как в Атласе, в округе не наблюдалось.

— Где мы?.. — тихо спросил Тириан.

— Идем на прием к доктору, — буркнул мужчина.

— Это не похоже на клинику...

— На прием к другому доктору. К тому, кто готов сделать всё необходимое для твоего лечения.

Мужчина выбрался наружу, распахнул пассажирскую дверь и, ухватив за плечо, вытащил оттуда Тириана.

Жон вылез сам.

— Идем. Это не должно занять много времени. Поверь мне, тебе станет лучше. Всё станет лучше.

— А мама о нашем визите знает?

— Не задавай глупых вопросов.

Мужчина потащил Тириана в подозрительное здание, которое ничуть не понравилось Жону. Да и самому Тириану, видимо, тоже.

— Я знаю, как для тебя будет лучше, сын. Здесь решат проблему. Этот доктор помог уже многим вроде тебя. Тем, кто видит несуществующее и не способен здраво мыслить. Тут тебя исправят.

— Но мой врач сказал, что во мне нечего исправлять. Я не сломан — просто другой.

— Твой врач сказал глупость, — проворчал мужчина.

Внутри здания обнаружился еще один безликий мужчина в потертом белом халате.

— Это и есть мой пациент? — немного шепеляво спросил он. — Отлично. Здравствуй, мальчик. Меня зовут доктор Агат, и я специализируюсь на проблемах человеческого разума. Твой отец попросил меня тебе помочь.

Тириан испуганно уставился на него.

— Вы правда доктор?..

— Конечно, — рассмеялся мужчина. — Хочешь посмотреть на мой диплом?

— Это не похоже на настоящую клинику.

— Потому что моя работа... скажем так, финансируется хуже, чем у коллег. Я провожу весьма специфический курс лечения и справляюсь с не самыми распространенными заболеваниями. Соответственно, клиентов у меня не так уж и много. Вот и весь секрет. Но это вовсе не значит, что мой труд менее важен, чем их.

— Довольно разговоров, — произнес отец Тириана. — Вы поможете ему или нет?

— Разумеется, помогу. Нужно только немного сбрить волосы вот здесь, — ответил доктор, сведя пальцы, словно ножницы.

Жон почувствовал, как кровь застыла у него в жилах, поскольку в то, что в этом здании оказывали услуги парикмахера, он не верил.

— Немного снизим давление внутри и освободим пространство. Это как подрезка куста. Сейчас всё сделаем, и он будет как новенький.

Тириан попытался отодвинуться подальше от доктора.

Отец удержал его на месте.

— Папочка, — взмолился он. — Я хочу к маме. Пожалуйста, дай мне с ней поговорить.

Отец молча надавил Тириану на плечи.

— Давайте поскорее с этим закончим, — произнес он, посмотрев на доктора. — Куда его посадить? Уколы он не любит, так что придется подержать, пока успокоительное не подействует.

— Папа, нет! — закричал Тириан. — Мама, помоги мне! Жон, помоги!

Жон попытался хоть что-нибудь предпринять, но чувствовал себя так, будто руки и ноги залили свинцом. Подобную беспомощность раньше ему доводилось ощущать лишь в своем собственном кошмаре.

Аура едва отзывалась, сформировав вокруг защитный покров, но отказываясь выходить за его пределы.

Жон ничего не мог изменить.

Мозг Тириана серьезно отличался от всех, с кем он сталкивался до этого.

Если точнее, то мозг Тириана был поврежден.

Очень сильно поврежден...

— Хватит! — рявкнул Жон. — Отпустите его!

Никто этого вопля так и не услышал.

— Процедура не займет много времени, — сказал доктор, когда Тириана общими усилиями привязали к кровати.

Он взял электрическую бритву и принялся избавляться от длинных волос.

— Свод черепа можно спокойно удалить, и там будет видно, в чем заключается проблема. Ничего страшного с тобой не случится, мальчик. Считай, что ты спишь, а когда проснешься, окажешься свободен от очень долгой дремы.

Жон взревел, и сон вокруг рассыпался со звуком разбитого стекла.

Вот только он не проснулся...

Они опять падали, со свистом рассекая воздух, но ничуть не приближаясь к земле. Тириан летел рядом, и набегающий поток срывал с его щек слезы.

Теперь Жон знал, что подразумевалось под "вечным падением"...

Доктор ошибся.

Тириан так и не очнулся.

— Вечно падаю, — простонал тот. — Но я хочу оказаться на земле. Я хочу разбиться. Хочу умереть. Помогите мне, мама, папа, Жон. Помогите приземлиться, пусть даже это меня убьет. Я не хочу падать в безумие. Я хочу, чтобы всё прекратилось...

Жон ощутил, как его тело окатила ледяная вода.

* * *

 

— А-а-а!

Он вскочил, чувствуя, как мокрая пижама липла к коже.

Рядом с кроватью стоял Рен с пустым ведром в руках. Нора и Пирра с ужасом смотрели на Жона. Его била дрожь, а разум еще не до конца отошел от кошмара, но не заметить подобные взгляды он никак не мог.

— Что? — спросил Жон. — Что случилось?

— Это ты? — шепотом уточнила Пирра. — Жон?

— Да. Я проснулся. Что-нибудь... Что-то произошло, пока я использовал Проявление?

— Ты бился в конвульсиях, плакал, бормотал, кричал и умолял нас тебя убить, чтобы освободить, — пояснил Рен. — Причем голос был совсем не твоим — как будто в тебя кто-то вселился.

Он поставил ведро на пол, и Жон заметил, что руки Рена отчетливо дрожали.

— А еще мы не могли тебя разбудить, как бы ни старались. Холодная вода оказалась нашим последним средством.

Жон нервно сглотнул, ощущая головную боль и тошноту.

— Может быть, стоит позвать мисс Кицуне? — предложил Рен.

— Нет, не стоит, — покачал головой Жон. — Всё в порядке. Сколько времени? Я еще успею поспать?

— Два часа ночи, — ответила Пирра, судя по тону, ни на мгновение не собираясь упускать его из виду. — Должен успеть. Что вообще произошло?

— Я оказался в чьем-то сне, причем не кого-то из Бикона, если судить по тому, что там случилось. Во сне человека, которому сделали лоботомию. Насильно.

Во взглядах Пирры и Норы вновь появился ужас. Да и Рен скривился так, словно его в любой момент могло стошнить.

— Это точно не был кошмар? — уточнил он.

— Нет, не кошмар, — вздохнул Жон. — Воспоминание. Воспоминание о том, как его сломали и заперли в собственном теле. Нечто подобное говорят о тех, кто впал в кому.

"Прямо как Амбер..."

— Только он свое состояние постоянно осознает, — продолжил Жон. — И я думаю, что вы слышали именно его. Слышали, как он говорил через меня. Это ужасно, и мое Проявление в таких обстоятельствах оказалось гораздо слабее, чем обычно. Я ничего не сумел изменить и ни на что не повлиял.

— Твое Проявление, похоже, работает с чужими мозгами, — пробормотала Пирра. — И если в его не хватает некоторых частей...

— Ага. Я тоже об этом подумал.

— Ты хочешь что-нибудь предпринять? — поинтересовалась Нора. — Мы... Мы можем его поискать. Ну, если он находится в какой-нибудь из больниц Вейла...

Вот только что Жон должен был сделать, если их поиски увенчаются успехом? Убить Тириана? Освободить? Всё равно ведь никто не даст поступить таким образом и никаких объяснений слушать не станет.

"Но найти его нужно — хотя бы просто для того, чтобы убедиться, что он жив".

— Я... Наверное, так и сделаем. Если, конечно, вы не против...

— Не против, — заверила его Пирра. — Мы — команда.

— Спасибо, — поблагодарил их всех Жон. — Возможно, мы ему ничем помочь и не сумеем, но... надо хотя бы попробовать, иначе покоя мне не видать, понимаете?

— Понимаем, — кивнул Рен. — И вряд ли нам удастся уснуть, пока мы не узнаем, что с ним произошло. Как его зовут?

— Тириан... — ответил Жон, попытавшись припомнить фамилию. — Каллус, кажется. Да, Тириан Каллус.