Полдень и Береника (гет)

Не волнуйся, я не дам тебе зачахнуть от тоски.

Магия — одна из отраслей науки. Пока что самая перспективная.

Новые покои Повелителя и его супруги строились недалеко от Дома Совещаний. Будь моя воля, я поставила бы наш дом прямо на берегу полюбившегося мне озера, но правила требовали иного. Мы должны были жить на центральной площади, возле которой проходили встречи с послами и заседания по государственным вопросам и где раз в неделю, по субботам, Лён продолжал выполнять свою работу судьи, умело применяя телепатию и здравый смысл. Вереница подданных, желающий получить совет Повелителя по жизненно важным вопросам, не иссякала. Я редко присутствовала при этом процессе, потому что, как оказалось, вампирам это не нравилось. Ко мне они предпочитали приходить в любое время, чтобы снять порчу с козы или ускорить с помощью магии рост капусты. Впрочем, никто не смел проявлять неуважение к Верховной ведьме. Мне казалось, вампиры меня немного побаивались и слегка переживали за своего Повелителя.

Наш новый дом — просторный, одноэтажный, бревенчатый, с двумя башенками для уборных и ванных комнат — возводился так быстро, что мы планировали перебраться туда уже к началу зимы. Кроме большой спальни, в нём должны были разместиться столовая, гостиная и кухня, в которой собиралась орудовать помощница по дому, ибо искусство кулинарии было освоено мною на кострово-походном уровне, две гостевые и две детские комнаты. Окна вампиры обычно закрывали чистейшим горным хрусталём, мебель делали из дуба, а ванну — из натурального камня. Мысль о том, что у меня будет свой дом в долине вампиров, до сих пор казалась мне немного дикой.

— А трон там будет? — спросила я у Лёна, оглядывая ладный сруб.

— Нет, вообще-то… Трон стоит в судебном зале.

— Слава богам! А то мы ещё подерёмся, кому на нём восседать за завтраком.

— Я сразу пас, он жутко неудобный.

— Шторы я повешу поплотнее, — продолжила я, — слишком много тут любопытных вампиров, волков и летучих мышей... А позолота на канделябрах будет?

— Я прекрасно вижу в темноте, канделябры нам ни к чему. Так и быть, прикупим для тебя пару подсвечников.

Лён подмигнул мне, предполагая моё отношение к подобным кошмарам интерьера.

— А балюстрада из колонн? Круглые пилястры на фасаде? — не унималась я.

— Вольха, откуда ты, простая селянка, знаешь такие слова?

— Не забывай, что моим первым местом работы был королевский замок, — гордо напомнила я.

Лён хохотнул, потому что прекрасно знал, что срок моей службы в замке составил всего один день, после чего перепуганный король Наум согласился выплатить школе неустойку и отпустить придворную ведьму с богом.

— Нет, но у нас будет много шкафов и сундуков, в которых ты сможешь хранить свои роскошные наряды, — пообещал он.

— Штаны для верховой езды и куртку с заговорёнными от нечисти шипами? — спросила я. — Ну-ну… А стол для написания диссертации?

— Дубовый.

— А волчья морда на входной двери?

— Если пожелаешь, — он бросил на меня удивлённый взгляд.

— Непременно. Ведь это будет наше логово. И мой первый настоящий дом...

Пока же мы занимали всего две комнаты в Доме Совещаний и, честно говоря, одна из них была лишней и служила гардеробной или небольшим складом, в том числе для моих магических штучек.

Наше первое супружеское лето как раз заканчивалось, когда мы с Лёном в первый раз по-настоящему повздорили. Спорили мы часто, но не всерьёз. Я называла его вредным, хитрым, жадным, подлым, заносчивым и так далее вампирюгой, он упоминал мою несговорчивость, несносность, любопытство, несдержанность, затем мы боролись на мечах, кулаках, подушках, за еду или свободное место на кровати, и всё заканчивалось смехом или объятиями.

Ссора наша вышла как раз потому, что все эпитеты, которыми Лён шутя одаривал меня, были сущей правдой.

Однажды, роясь в ящике с бумагами, куда я накануне зашвырнула свои тетради с записями для диссертации, я обнаружила запечатанный конверт, датированный прошлым месяцем, адресованный Арр’акктуру тор Ордвист Ш’эонэллу и его законной супруге Вольхе и не распечатанный. Поддавшись лишь на секунду угрызениям совести, я аккуратно растворила печать и развернула письмо. Это было официальное послание от Старейшин. Удивившись, что они, видя нас почти каждый день, решили прибегнуть к столь странному способу общения, я быстро прочла письмо и горестно вздохнула. В нём говорилось, что согласно законам Догевы в течение года супруга Повелителя должна доказать свою способность произвести на свет наследника, коих Повелителю желательно иметь не менее двух. Если наследник не появится в течение года, супругу Повелителя надлежит проверить на фертильность — интересно, как? — и предоставить возможность поправить здоровье. В случае неспособности супруги в течение двух лет зачать наследника Повелителю будет предложено аннулировать брак и найти более подходящую для брака супругу. Больше всего меня возмутило, что супруга на фертильность никто проверять не собирался.

Это наверняка было прописано в тех древних догевских скрижалях, которые Лён неплохо знал, но предпочитал игнорировать. Вероятно, то же должна была сделать и я, но опыт подсказывал мне, что одним письмом дело не ограничится. Очень скоро Келла, не подозревающая о том, то я пью зелье от зачатия, приготовленное моей подругой-травницей, начнёт с деликатным видом задавать неудобные вопросы и предлагать отвары, повышающее плодовитость. Лён как-то спросил меня, скоро ли я планирую стать матерью, но, увидев ужас в моих глазах, отшутился тем, что я сама ещё ребенок. В этом была доля правды. Нет, мне было очень интересно, что произойдёт, если в одном существе перемешаются черты очень необычного вампира и вполне заурядной ведьмы, и я подозревала, что смесь будет гремучей и прекрасной, но любопытство не могло перечеркнуть давно построенные мною планы, в которых я становилась магистром магии первой степени. Поэтому беседу с Лёном о продолжении рода я решила отложить на пару лет — до того момента, когда я стану хотя бы магичкой второй степени. Я полагала, мы с Лёном были счастливы тем, что имели, и мысль о том, что Старейшины, вооружённые древними законами, смогут помешать этому равновесию, выбила меня из колеи.

В тот вечер, как только Лён вернулся после очередного судебного дня, я сообщила ему, что планирую завтра же уехать в Стармин для консультаций с Учителем по поводу своих научных изысканий, а затем продолжить сбор материалов, путешествуя по Белории или соседним королевствам.

— Почему так внезапно? — удивился Лён.

— Так ведь скоро начало учебного года. Адепты набегут, Учителю будет не до меня. Да и путешествовать лучше, пока тепло.

— Но мы же собирались… — начал было Лён, но вдруг заметил злополучный конверт, который я тщательно запечатала, но не успела убрать в ящик, и недовольно хмыкнул. — Понятно. Я знаю, что там, поэтому даже распечатывать не стал. Нужно было сразу выбросить его.

Притворяться, что я невинна, не имело смысла.

— Это никак не связано…

— Ну конечно, — усмехнулся Лён. — Вместо того, чтобы обсудить то, что тебя беспокоит, ты предпочитаешь бежать. Вольха, — он тяжело вздохнул, — ну не хочешь ты пока детей, и не нужно. У нас впереди куча времени. Но сбегать-то зачем?

— Это не побег! — возмутилась я. — Это моё право на свободу и самоопределение.

— Никто тебя здесь не неволит.

— То есть не держит за самку Повелителя?

Он поморщился от моей формулировки.

— Ну разумеется, нет.

— А мне показалось, в этом письме Старейшины угрожают аннулировать наш брак.

— С моего согласия, — пояснил Лён. — Но я буду против.

— Они и раньше меня недолюбливали, а теперь просто возненавидят, — расстроенно проворчала я. — Старейшины, Совет и твои подданные. Все они ожидают одного и того же.

— Вольха, ну прости, что ожидания моего народа не могут так быстро подстроиться под твои желания. Дай им время полюбить тебя.

Я снова чувствовала, что что-то кому-то должна, и это бремя, давившее на меня ещё до свадьбы, навалилось неподъёмным грузом.

— Наверное, мне лучше поехать сегодня, — заявила я.

— Вольха… Да в чём дело? — Лён уставился на меня в изумлении, не понимая, чем подстегнул моё желание сбежать немедленно. — Если ты думаешь, что я планирую против твоей воли оплодотворять тебя, то это не так.

— Я не птица в клетке. Я супруга, свободная в своих решениях. И у нас был уговор.

Лён развёл руками.

— Иногда мне хочется, чтобы ты сняла свой амулет и я смог наконец понять тебя.

— Да что тут непонятного? — возмутилась я. — Мне пора в дорогу.

— Это какое-то взбалмошное, безответственное решение. Ещё вчера ты говорила, что хочешь потренировать удары мечом в развороте и уделить время обустройству нашего дома, а сегодня твоя диссертация подгорает.

— Зато твоей продуманности и практичности хватит на двоих, — парировала я, принимаясь за сбор сумки.

Я лихорадочно металась по комнате под осуждающим взглядом Лёна, стараясь не забыть самое главное, без чего можно ненароком сгинуть в пути. Зелья, настоящий, а не тренировочный меч, непромокаемый плащ, подаренный Лёном, высокие сапоги, лук, именная грамота, значок мага третьей степени… Я трусливо убегала от разговора о том, что могло заставить Лёна отвернуться от меня. Я точно не стану заводить детей только потому, что этого требуют чьи-то там законы! И у меня вдруг возникли опасения, что дети никогда не будут полностью принадлежать нам с Лёном, что за их «правильное» воспитание возьмутся «правильные» вампиры. Я живо представила, как дети станут говорить мне «вы» и кланяться в пояс, желая доброй ночи.

— Что, даже не обнимешь меня на прощанье? — усмехнулся Лён, глядя на то, как я уныло топчусь в дверях, делая вид, что проверяю, не забыла ли чего.

Конечно же, мне следовало обнять его, попросить прощения за столь спонтанное решение и пообещать вернуться как можно скорей — но только не после того, как он задал свой вопрос.

— Подай мне, пожалуйста, флягу.

— Это моя фляга.

— Да и гхыр с ней! — я развернулась, чтобы уйти, заранее зная, что разревусь, едва оседлаю Смолку.

— Вольха!

Я оглянулась в надежде, что сейчас он отпустит шутку или, наоборот, доведёт меня до белого каления. Я сорвусь, выскажу всё, что думаю, и отложу отъезд до следующей недели, когда он и планировался.

— Ты забыла свои конспекты, — с укором сказал Лён.

— Да и гхыр с ними!

Махнув рукой, я вышла, не попрощавшись, понимая, что Лён не станет за мной бежать.

Никогда ещё мне не было так горько уезжать из Догевы. Набрав воды в свою старую флягу из ручья на окраине города, я пришпорила Смолку и дала волю слезам. Я выехала голодная, без еды и с малым запасом одежды, на ночь глядя, без конспектов, которые с гордостью хотела показать Учителю, не представляя, будет ли Учитель в школе и вообще, найдётся ли у него время в начале учебного года возиться со мной и моей диссертацией. Я уже скучала по Лёну и в ужасе представляла, что он думает обо мне в эту минуту — фантазия тут же понеслась и компенсировала нехватку фактов. Он считал, что я ему не доверяю. Что не хочу от него детей и боюсь это обсуждать. Что я не понимаю и не ценю своё новое положение в Догеве, не умею брать на себя ответственность и думаю только о личном комфорте и свободе. Абсолютно всё это было неправдой, отчего слёзы из моих глаз покатились ещё быстрей.

Смолка неслась, подогреваемая моим отчаянием, но вскоре я обратила взор вперёд, на дорогу, переключая мысли на то, что меня ждёт. Посплю в поле, благо погода позволяет — давно я этого не делала; позавтракаю в харчевне в Старом Сельце, где меня должны помнить после удачного низведения морока из местной церквушки; проедусь по Чернотравной Куще, промчусь по Витягскому тракту, загляну в Брас, поищу интересную работёнку, да и отправлюсь в Стармин, когда положено — к середине вересклета, набрав новых заметок для консультаций с Учителем. Если повезёт, изведу какого-нибудь банника, полудницу или инкуба, а то и волколака. Лён наверняка не станет долго сердиться и догадается переслать мои конспекты в школу, и тогда моя поездка станет максимально продуктивной.

Я долго скакала, потом поужинала лесной малиной и, напоив Смолку из ручья, улеглась спать в стогу сена, изнурённая сердечными страданиями, но в предвкушении приключений.

* * *

В Старом Сельце ничего не изменилось с тех пор, как я побывала там год назад и изгнала морока, доводившего до отчаяния местного дайна и прихожан. Мороки сами по себе не появляются, а какой маг по злобе душевной навёл столь мощный дух иллюзий на миролюбивых сельчан, я так и не смогла выяснить. Во время и после службы им мерещилась всякая мерзость. Морок одурманивал сознание, доводя кого до исступления, а кого и до агрессивных припадков. Мне всего-то и понадобилось, что побродить по пустой церкви, проверив каждый угол на тёмную магию, а после выявления оной прочитать заклинание по очищению ауры. Местный дайн, молодой и образованный, даже не стал оскорблять меня, называя «поганой ведьмой» и «слугой порока», а прихожане в благодарность расщедрились на десять кладней — правда, потребовав, чтобы я дополнительно изготовила для них защитные амулеты от нечистой силы. Так сказать, для профилактики.

В харчевне меня встретили дружелюбно. Чем ближе поселение находилось к тракту или торговой дороге, тем с меньшей опаской селяне относились к магам и представителям различных рас вроде гномов, троллей, вампиров или эльфов. Что мне не понравилось — так это двое вампиров, завтракавших у стойки. Узнав меня, они привстали и вежливо поклонились. Я хмуро кивнула, предполагая, что Лён, вопреки нашим договорённостям, отправил вслед за мной некое подобие охраны. Однако скоро из их разговора я поняла, что вампиры направляются в сторону Догевы, и решила воспользоваться случаем передать весточку Лёну. Вырвав лист из тетради для записей, я уселась за стол и, заказав травяной чай и бутерброды, принялась сочинять послание.

«Дорогой Лён! Да, я вела себя как полная идиотка, ничего нового. Я уже соскучилась, но вернусь не скоро, потому что, как ты знаешь, я упрямей мула и не признаю своих ошибок», — проговорила я про себя, тихо усмехнулась и написала: «Досточтимый Повелитель! Пользуясь возможностью передать сие послание с одним из Ваших подданных, сообщаю Вам, что мой путь лежит сначала в Брас, затем по Витягскому краю, после чего я прибуду в Стармин. Не соблаговолите ли Вы переслать в Школу чародеев, пифий и травниц немного моей одежды, которая обременила бы меня в дороге, но окажется кстати во время пребывания в городе? Любезно прошу Вас туда же отправить мои записи, дабы оные могли быть использованы мною для обсуждения диссертации. Если Вас не затруднит, приложите также мою зарплату за два месяца, которую я не сочла нужным взять с собой. Ваша верная и преданная супруга Вольха, с благодарностью и приветом».

Я представила лицо Лёна, когда он закончит читать это послание, и снова усмехнулась. Не потрудившись как-то особенно запечатать письмо, я скрутила его и передала одному из вампиров, который заверил меня, что завтра же непременно передаст всё в целости и сохранности Повелителю лично в руки. Очистив таким своеобразным образом свою совесть, я отправилась в сторону Браса — не столько потому, что надеялась найти там какую-то особенную работу для ведьмы, но потому что мне нравился этот край озёр, который я плохо знала.

* * *

— Святой Стасик, яблочный часик, пришёл час, чтоб не было клопов у вас!

Село Бобрецы, куда я въезжала ранним тёплым вечером, встретило меня радостными песнопениями на улицах, неким подобием хороводов и чудесным яблочным духом. Очевидно, в селе было много гостей из соседних деревень и хуторов, поэтому на рыжую ведьму на чёрной кобыле обратили внимание не сразу и даже шарахаться не стали. Я спешилась и прошлась по центральной улице, заполненной ярмарочными обозами.

— Теперь кушай всё, что хошь, а водицы не трожь! — ладно запевали три горластые девицы, идущие в голове небольшого хоровода. Хоровод, состоящий из молодых парней и девок, нестройно вторил.

После праздника Яблоневого Стаса в этих местах начинались праздники урожая — чаще всего, картошки, которая отлично родилась — и запрещалось купаться в водоёмах: якобы водяные становятся злющие и начинают дергать за ноги, особенно баб. Яблоки были повсюду и в любом виде. Я остановилась у лавки с душистой выпечкой и за медяк купила кусок яблочного пирога с корицей.

Впрочем, моё прибытие не могло остаться без внимания. Не прошло и четверти часа, как ко мне подбежала ладная девчонка лет семи с русой косой вокруг головы и попросила «госпожу ведьму до тятькиной хаты». Я не удивилась. Как только я начинала объезжать местность в поисках работы, новость о «рыжей ведьме на чёрной бестии» облетала округу, и иногда селяне даже караулили меня на дороге, чтобы позвать в гости и озадачить выводом какой-нибудь особо ошалелой нечисти.

Девчонка привела меня в приличный дом, на крыльце которого нас уже ждал староста, одетый по-праздничному: в шитый кафтан и чистые штаны.

— Госпожа ведьма, здравствуйте, — улыбнулся он с приветливой опаской, к которой я давно привыкла. — Надолго к нам?

— Как получится, — ответила я, — но планировала хотя бы поужинать и переночевать.

— Ну как же, как же, останавливайтесь у меня, у нас и гостевой домик имеется.

Я знала, что далеко не каждый селянин пустит ночевать ведьму в хату — вот почему староста так любезно предложил мне отдельное жильё, что меня более чем устраивало.

— А проблема у вас какая? — сразу перешла к делу я.

Не просто так же он пригласил меня погостить.

— Ой, проблема, проблема какая! — вдруг запричитал староста. — Знамо, какая — мухожук.

— Что? — удивилась я, ибо магической науке такая напасть была неизвестна.

— Ну, это мы так называем дрянь, которая иногда из болота выходит: то поле накроет, а то и в село заберётся. Роится, жрёт всё, да в мозги некоторым забирается, и они потом долго маются, пока не помрут.

Я недоумённо хмыкнула. Саранча в этих местах не водилась, да и не ходила она туда-сюда по болотам. Жук-всеядник не роится, да и люди ему зачем? Погребушки водятся на кладбищах, но иногда и в хлев к скотине могут залететь, поморить её. Зная, что селяне придумают что угодно, наслушавшись чьих-то баек, я заявила:

— Посмотреть надо.

— Так вот то-то и оно, госпожа ведьма, — староста пригласил меня в хату и за стол, возле которого засуетились две молодые бабы, предварительно перекрестившись, — надо бы вам немного задержаться у нас. Эта пакость, слава боженьке, не каждый день залетает, в прошлый раз неделю тому было, а пастух наш два дня как помер из-за неё, так что и показать вам нечего. Ежели вы возжелаете труп его поднять из могилы да осмотреть, то я могу тайно в этом посодействовать, ибо не первый он был, пастух-то. До этого баба, работавшая в поле, попала в рой мухожуков, да и померла через три дня. А ещё раньше…

— Нет, спасибо, — меня передёрнуло.

Не то чтобы свежие трупы наводили на меня жуть — я и от старых давно не шарахалась, — но для начала нужно было собрать достоверную информацию от живых и ходящих.

— Я лучше поговорю с теми, кто эту пакость видел, а потом сама на неё взгляну.

Удовлетворившись моим ответом, староста пообещал «ничего не пожалеть в награду в меру скромных возможностей» и наилучшее столование до тех пор, пока «мухожук не нагрянет». Столование и правда было неплохим. На столе передо мной постелили чистую салфетку, и появились печёная картошка с грибочками, хрустящими огурцами, салом с толстыми мясными прожилками и яблоки во всех видах: печёные, мочёные, в меду, в пирожках… Откушали только мы со старостой. Он смачно причмокивал и нахваливал село.

— Растём, потому что порядок есть. Если у кого беда, всем миром помогаем. Что сгорит — ладим, скотина сдохнет — проверяем, почему, порча али болезнь какая, и искореняем.

— А порчу как искореняете? — поинтересовалась я, хрустя огурцом.

Староста замялся.

— Да бывший дайн здесь обитает, божью силу имеет. Церкви у нас нет, в соседнее село ездим, если нужно, а дайн этот себе избу сладил и с учениками проживает. Не местный он, из Витягских краёв, но прижился давно. С крестом походит, порчу снимет. Картофельного жука зараз изводит святой водицей. А с этим мерзотным мухожуком справиться не может.

— А можно познакомиться с этим бывшим дайном?

Я предположила, что он мой коллега маг-практик, только, вероятно, не очень сильный.

— Так он завтра на празднике будет. Познакомимся. Зовут его Симеоном. Он вам лучше про напасть расскажет. Он хоть и не служит, но связь с боженькой не потерял. И людские хвори лечить помогает, и скотину лечит. Даёт святой воды попить.

— А где он берёт её, водицу святую-то?

— Родник у нас есть неподалёку, чистейший. Только святой вода не в любых руках становится. Сначала её у алтаря настоять надо, а алтарь небольшой Симеон сам соорудил у себя в доме. Поставит водицу, помолится, она и помогает. Не всегда, конечно, на всё воля божья.

«Нет, всё же травник», — подумала я.

— А учеников много у него?

— Да трое. Грамоте их учит и молитвам всяким. Нам грамотные нужны, у нас тут перекрестье торговое недалеко. Прочесть что или написать — наука всегда пригодится. А ещё голос божий предсказывает Симеону напасти всякие. Пургу или грозу сильную, а то и мор какой. У соседей скотина падёт, а мы от всех огородимся заранее, да и убережёт нас господь, — староста поднял глаза и перекрестился пирожком с яблоком.

«Неужели пифий?» — я терялась в догадках, уже горя от нетерпения встретиться с «бывшим дайном».

Оказия представилась мне наутро. Ночь я провела в «доме для гостей», сильно напоминавшем бывший сарай, но постель была чистая и удобная, посторонних запахов не ощущалось, мыши не пищали, ведро с водой и ушатом имелось — а что ещё надо ведьме для ночлега?

Симеон был приглашён старостой на завтрак. Меня сразу впечатлили его глаза — умные, пронзительные. Возраст — не больше сорока. Худой, высокий, темноволосый, с короткой бородой с редкой проседью и не в рясе — в простых деревенских штанах и льняной рубахе навыпуск. На шее и на запястьях — дюжина ремешков с амулетами. От такого можно чего угодно ожидать. Поставив на всякий случай щит от телепатии, я села напротив Симеона за столом, и мы несколько минут уделили вежливой беседе и блинам с яблочным вареньем. На этот раз с нами завтракало всё большое семейство старосты — мал мала меньше — но дети, быстро поев, убежали на Стасовы игрища, а жена и сестра старосты, собрав котомки, отправились на ярмарку. Староста достал мутный бутыль и не собирался никуда уходить, но мы с «дайном», отказавшись от утренней выпивки, вежливо откланялись и изъявили желание побродить по селу.

— Госпожа Вольха, — проговорил Симеон, едва выйдя за ворота, — вы маг-практик? А ваш знак?

Я показала ему знак магички третьей степени, и он уважительно кивнул.

— А вы?

— Не буду скрывать, я тоже. Учился в старминской школе, избрал факультет пифий, но закончить не довелось.

— Почему?

— После пятого курса пришлось оставить учёбу. Не поладил с одним из преподавателей.

— С кем, интересно? — удивилась я.

— С Питримом. Знавали такого?

— Доводилось, — горько хмыкнула я, решив не упоминать, что магистр Питрим, совершивший несколько убийств, в итоге погиб на центральной догевской площади не без моего участия. — А из-за чего?

— Я был простодушным дурачком. Предсказывал ему всякие гадости.

— Какие?

— Ну, например, преждевременную кончину в неравном бою с адептом. Ему это очень не понравилось, а мне как назло всё время виделось одно и то же. Нет чтобы промолчать или соврать, мол, вижу вас с короной на голове или что-то в этом роде… Но я не умел врать.

— И вас за это отчислили?

Симеон замялся.

— Плюс неуспеваемость по боевой магии. И травологии. Но я с тех пор наверстал. Конечно, с вами не сравнюсь, наслышан, потому и обрадовался безмерно, узнав, что вы прибыли в наши края.

— Значит, после школы учёбу вы не оставили?

— Нет, — глаза мага блеснули, — разве может настоящий маг перестать колдовать? Это как… стать немым или слепым. Осел здесь, потому как семьи не имею, за книгами езжу сам, в Брас или Витяг. Селянам помогаю в меру сил — но только они магию не жалуют, так что я у них божьим проводником числюсь. Староста, конечно, что-то такое подозревает, только зачем ему своими подозрениями с кем-то делиться, если польза от меня большая. В зельях я поднаторел, защитный контур поставить могу, если зверьё лютует, да и пульсар при надобности сотворю, но не сильный.

— А ученики?

— Троих парнишек обучаю, — охотно пояснил маг. — Двое способны к травологии, а один отрок шестнадцати лет — совсем молодец. Ему бы в школу в своё время... Если б я раньше его способности разглядел, он бы мог хорошим магом-практиком стать. Заклинания по книгам учит и грамотно так выплетает, я ему помогаю. Мозговитый и магия прёт из него, как вода из родника.

— А что это у вас за напасть такая? Что за мухожук?

Маг покачал головой.

— Так селяне его прозвали. Мне сия тварь неизвестна, потому прошу, дорогая коллега, вашей посильной помощи.

Симеон стал рассказывать. Сначала бабы жаловались, что в лесу, когда по грибы да ягоды ходят, гул слышен, точно пчелиный, в разных местах. Потом одна увидела чёрный рой, который на неё налетел, да вроде ничего страшного не сделал, только через день ухо у неё заболело, что-то в нём жужжало. Через два дня говорить она стала путано, слегла, да и… словно гнилью пошла изнутри.

Я скептически посмотрела на коллегу.

— Вы сами видели или кто-то пересказал?

— Нет, первую бабу не видел, но через неделю была вторая — после того, как мухи эти к селу подлетали и в поле кружили. Чёрные, мелкие, но твёрдые, рукой не прихлопнешь. Роились, жужжали, но не покусали, у второй бабы тоже с уха всё началось. Три дня — и всё. Словно сгнила изнутри. Меня звали ту хворь спровадить, но ни одно зелье не помогло. Я от тёмной магии пытался её почистить, но не хватает мне уменья. Не распознал я, что это за магия и магия ли вообще. Может, зараза? Потом пастух был, неделю назад — за хворостом в лес ходил и вроде как даже изловил одного мухожука, поймал его в ладонь и домой притащил. Там засунули эту гадость в кружку, да упустили, когда тарелкой закрывали. Жук исчез, а у паренька снова боль ушная. Похоронили два дня тому, — печально закончил Симеон.

Я заколебалась, выбирая между гнилкой зернистой и гнилкой магической. Зернистая у нас редко водилась, ибо селилась в горячих песках. Матка, похожая на огромную пчелиную, выпускала на охоту своих детёнышей, те массово залетали жертве — чаще животным — в нос или уши и наедались изнутри, питая матку по возвращении домой. Вытравливалась сия тварь комбинацией заклинаний от насекомых, которую я не помнила наизусть, но могла посмотреть в книге заклинаний, лежащей в моей чересседельной сумке. Магическая же гнилка делала всё то же самое, только на уровне энергии и с людьми. Навести такую напасть можно было как нарочно, так и случайно. Встречаться с подобным мне ни разу не доводилось, так что мой интерес к ситуации резко повысился. Горячих песков в окрестностях не наблюдалось, всё больше болота, потому я склонялась ко второму варианту. Сложность состояла в том, что нужно было сначала выяснить, откуда и как эта тварь появилась, а потом уже плести контрзаклинание.

— Посмотрим, — пробормотала я.

Маг воспрял духом.

— Только вы меня привлеките, госпожа Вольха. Для повышения квалификации, так сказать.

Пообещав магу, что я всё обдумаю и очень скоро привлеку его к совместной работе по истреблению мухожука, я попрощалась и решила заранее позаботиться о надёжных затычках для носа и ушей, потому что, насколько мне было известно, гнилка сквозь кожу внутрь жертв не проникала. Прикупив на ярмарке дюжину огурцов размером с мизинец, я удовлетворённо закинула их в карман и без промедления приступила к выполнению спасательной операции, состоящей из двух этапов: подготовительного и основного.

Для начала я выяснила у старосты, в каком месте в лесу пострадала первая жертва, и отправилась туда на прогулку в полном одиночестве. Смешанный лесок был редок, но красив. Дневное солнце подсвечивало частые паутинки, тропка вилась вдоль чуть пожелтевших кочек, спускающихся к небольшому болотцу, нарядно алели рябинки. Поплутав по округе и не обнаружив следов магии, я решила обойти деревню с другой стороны и набрела на родник, под которым проходила мощная магическая жила. Это было очень кстати, так как, потратив магию на заклинания, я могла бы быстро восполнить её запас, всего лишь опустив руку в воду. Вероятно, это и был тот самый источник, водица из которого, по мнению старосты, с божьей помощью и после молитв «дайна» помогала исцелять селян. Вот тут, на невысоком откосе, я и почувствовала магию — тяжёлую, тревожную. Сердце забилось в предвкушении чего-то интересного.

Поднявшись на откос, я услышала гул: сначала совсем слабый, потом более отчётливый, нарастающий. Источника не было видно, но я на всякий случай достала из кармана четыре огурца и заткнула ими нос и уши. Первый этап моей операции плавно перешёл во второй, когда из-за куста слева появился тёмный густой рой. Придержав насекомых защитным щитом, я попыталась разглядеть их повнимательней, но твари роились без остановки. Вдруг со стороны родника раздался бойкий мальчишечий голос:

— Госпожа ведьма, бегите!

Я повернула голову, стараясь не отвлекаться от щита. Юный парень с огненной шевелюрой и в одних портах стоял внизу у родника и отчаянно махал руками.

— Кажется, они снова пришли, госпожа ведьма… Ой! — он с ужасом посмотрел на меня, впечатлённый моей огуречной защитой.

Заметив, что рой постепенно начинает спускаться к роднику, я пустила в него заклятие сетки, и оно схлопнуло насекомых в крошечный шар, через мгновенье разлетевшийся, как разорвавшийся помидор. Немного разозлённая тем, что мне помешали, я достала огурцы из ушей и носа и спрятала их назад в карман.

— Вижу, но лучше бы ты шёл своей дорогой.

— Ой, госпожа Вольха… Учитель рассказал мне о вас, — мальчишка покраснел до кончиков ушей, его щёки стали одного оттенка с волосами. — Не думал, что встречу вас здесь. Я каждый день разминаюсь, бегаю и всё такое, чтобы быть в форме для…

— Для чего? — с интересом спросила я, проникаясь симпатией к парнишке.

— Для важных дел. Простите, что я так одет.

— Да ладно, ты же на пробежке, — я добродушно улыбнулась. — Ты ученик местной магической школы?

— Нет, потому что её так нельзя называть. Но да, — парень забрался на косогор и протянул мне большую крепкую ладонь. — Скрыга.

— Что?

— Меня так зовут. По названию хутора, из которого я родом. Хутора больше нет, наводнением смыло, а имя осталось.

— Вольха, — представилась я, хотя и так было ясно, что отрок знает моё имя от Симеона.

— А они не вернутся? — парень покосился в сторону разорвавшегося шара.

— Эти — нет. В любом случае, советую тебе не ходить по лесу без огурцов, — я достала горсть огурчиков и хотела отдала их парнишке, но ему некуда было их положить. — Закрывай уши и нос, если что, — предупредила я.

— Я уже догадался, — мальчишка всё же взял два огурца, зажав их в ладони. — Раз у жертв всё начиналось с боли в ухе, значит, твари туда и залетали, — заключил он.

Вероятно, это и был тот самый талантливый отрок, которого утром хвалил Симеон. Мы вместе побрели по тропинке в сторону леса, тайком разглядывая друг друга. Отрок был высок и худ, но широк в плечах, в нём чувствовались физическая сила и в то же время юношеская непосредственность.

— А вы уже знаете, чем извести эту гадость, да? Я часто тут практикую магию, но никогда раньше их не видел.

— Хм… Возможно, — ответила я, повнимательней приглядываясь к отроку. — И что ты тут обычно практикуешь?

— Всё, что в книгах найду — могу пульсар создать, могу защиту, сожжение, окаменение, небольшое землетрясение. Испробовал магию призыва на зайцах, так их сюда столько сбежалось… Чтобы некромантией пользоваться — никогда, ибо извести упыря пока не умею. А вот призвать духов лесных — пожалуйста.

— А каким заклинанием ты призывал зайцев и лесных духов?

— Вам показать?

— Нет, давай так, на словах.

Отрок спрятал руки за спину и прошептал долгое, путаное заклинание с многочисленными повторами.

— Если при этом ещё руками двигать, вот так, — он нарисовал в воздухе спираль, — то магия так и пульсирует.

Я неопределённо хмыкнула.

— И давно ты так делал в последний раз?

— Да с месяц как, — ответил отрок. — А что?

— Ничего… Жаль, что ты уже взрослый и в школу чародеев тебя не примут. Несправедливо это, — заметила я. — Если бы всех магов вовремя подмечали и обучали, то урона было бы меньше.

— Ой! — испуганно воскликнул Скрыга. — Вы думаете, я мог… ну, это… призвать мухожука?

Я пожала плечами.

— Смотря как плести призыв. Если по спирали, как ты показал, то к зайцам и лесным духам может столько нехорошего прилепиться! Например, магическая гнилка.

— То есть из-за меня погибли люди? — растерянно прошептал парень.

— Не знаю, но ты поосторожней с магией.

— И что теперь делать?

— Ждать. И изгонять, — отрезала я, по-ведьмински расхохотавшись. Скрыга побледнел и чуть не сел на куст, но я его поддержала. — Эй, ты чего? Ты мне нужен. Будешь вспоминать дословно, какие заклинания ставил.

— Где ждать? — пробормотал парень.

— У ручья с магической жилой, естественно. Куда ещё захочет наведаться магическая гнилка?

Мы долго проторчали у ручья, прежде чем Скрыга оправился от чувства вины и смог повторить несколько заклинаний, которые он ставил накануне появления «мрази». Я предположила, что сработала магия призыва, но нельзя было исключать и очищающе-осушительное: где-то очистилось, где-то испачкалось, предположила я, слушая, как он чуть картаво произносит «приди-отринь, прибудь-убудь, прорва, закройся». Если у него все «р» такие невнятные, то гхыр знает, к чему могли привести подобные опыты.

Гул раздался внезапно, словно мухожуки вынырнули из-под земли — возможно, сидели под какой-нибудь колодой. И матка их там же. Её нам и нужно было отыскать.

— Огурцы, быстро! — скомандовала я.

Скрыга последовал моему примеру и заткнул нос и уши молоденькими пупырчатыми огурчиками. Я чуть не подавилась со смеху, прекрасно понимая, что выгляжу не лучше. Решив, что буду искать нору мухожуков с помощью отсыла нехороших насекомых домой, я вытянула правую руку и навела заклятие тоски по дому. Рой жужжал, нетерпеливо кружился и в какой-то момент даже попытался нас атаковать, но натолкнулся на мой и щит и заметался по спирали.

— Ну, давайте, давайте, вы хотите домой, — настаивала я, и тёмная туча стала медленно смещаться в сторону леса, постепенно ускоряясь.

— За ними, быстро, — крикнула я мальчишке, который сразу меня обогнал, припустив следом за роем. — Не упусти, а то в следующий раз долго придётся ждать, они из дома выходить не скоро захотят.

Несмотря на то, что я хорошо бегала на короткие дистанции, без мальчишки мухожуков бы я не настигла: попробуйте побегать с огурцами в носу. Он стоял у входа в нору, подозрительно напоминавшую лисью, и беззвучно махал руками.

— Сюда, госпожа ведьма, — прошептал он, словно боясь кого-то спугнуть. — Они залетели вон туда.

— Хорошо, — кивнула я.

— А что дальше? — он аж подпрыгивал от нетерпения. — Будем ворожить?

— Ты — нет, — отрезала я. — Стой на стрёме. А если меня сожрут, беги в деревню и требуй, чтобы к вам прислали архимага… Шутка, — добавила я, глядя, как юный маг меняется в лице.

— Но вы же не полезете внутрь?

— А что, думаешь, не пролезу? Ладно, ладно. Нет, конечно. Будем выманивать их мамашу.

— Главную муху?

— Можно и так сказать.

Поколебавшись между дымом и ультразвуком, я решила прибегнуть к обоим средствам. Как только из норы стали вылетать серые копошащиеся клочья, я сбивала их заклинанием сети, сжимавшейся в комок и распадавшейся почти бесследно вместе с содержимым. Скрыга стоял, открыв рот, но уже через минуту мы организовали подряд: я дымлю, он пускает сети. Способный мальчик.

Через четверть часа лениво вылезла «главная муха» длиной локтя в три. Пошевелив ртом режуще-сосущего типа, тварь повела трёхчлениковыми усиками, с неприятным звуком почесала крылья и повернула голову в нашу сторону. Полюбовавшись на неё пару секунд — ибо когда ещё мне довелось бы узреть столь крупную особь? — я пустила огненный пульсар ей в морду, приправив его уничтожающим огнём, как раз когда она начала атаку. «Муха» перекрутилась в воздухе, упала лапками вверх, замерла на миг обугленным изваянием и рассыпалась чёрным пеплом.

— Ох, — только и смог сказать мальчишка.

— Жаль, что не осталось образца для музея, — вздохнула я.

* * *

Получив от старосты десять кладней и уверив его, что мухожуки больше их не побеспокоят, я решила надолго не задерживаться в Бобрецах, проведя остаток дня в беседах с «дайном» и его старшим учеником. Мы решили не распространяться о причинах появления «мерзости». Я прекрасно переночевала в гостевом домике старосты, и лишь под утро меня побеспокоил робкий стук в дверь. Сняв защитное заклинание, без которого я в походах не ложилась, я проговорила:

— Войдите.

— Госпожа Вольха! — в сарайчик зашёл маг-недоросль.

— В чём дело? Что-то случилось?

— Нет, — он замялся на пороге. — Госпожа Вольха, возьмите меня в ученики.

— Что?

— Я буду вашим помощником в дороге, — затараторил мальчишка. — Я и костёр разожгу, и дров соберу, и лагерь посторожу, и…

— Кого-нибудь нехорошего призову, — добавила я.

— Я готовить умею, травы немного варю. Могу ваш меч нести. Быстро бегаю — я выносливый.

— Будешь бежать за лошадью?

Он потёр затылок.

— Нет, конечно, но… А если я раздобуду лошадь?

— Исключено, — помотала я головой.

Если бы мне нужна была компания, я бы прихватила с собой подружек, проверенных испытаниями — Вельку или Орсану. Я представила, какие глаза были бы у Лёна, если бы я после долгих скитаний въехала в Догеву с крепкотелым рыжеволосым оруженосцем…

— Вы могли бы меня поучить немного. Вы так замечательно колдуете, — сказал отрок, и мне стало его жаль.

— Знаешь, что, — я вскочила с кровати, позабыв о том, что не совсем одета, и Скрыга вытаращил глаза. Прикрывшись одеялом, я изрекла: — Я поговорю с Учителем из старминской школы чародеев и попрошу его взять тебя на короткий летний курс.

— Но я того... — он замялся, — вряд ли смогу заплатить. Только если отработать.

— Отработаешь. Я скоро буду в Стармине и пришлю тебе письмо через твоего учителя. Договорились?

Он кивнул и неохотно удалился.

Хорошо отзавтракав и захватив с собой в дорогу сумку яблок, я отбыла в сторону тракта на рьяной Смолке, и рыжеволосый мальчишка долго махал мне вслед рукой.