Рождественское чудо (джен)

В этом году Рождество выдалось по-настоящему белым. И если большая часть декабря была привычно сырой и холодной, как всегда в Лондоне, то с двадцатого числа температура упала, и начал идти снег. Он занес асфальтовые дорожки, побелил крыши домов, и рождественские венки на дверях стали выглядеть еще более праздничными. Лемони Сникет сидел за столиком в кафе, пил чай, разумеется, без сахара, и ел черничный чизкейк. К сожалению, сейчас ни количество ягод на нем, ни положение ложки относительно десерта ничего не означали. Он вздохнул и посмотрел через окно на падающий снег и спешащих мимо людей. В преддверии праздника многие несли красиво запакованные подарки или даже небольшие ярко-зеленые ели. Лемони загляделся на пеструю толпу, через которую широким шагом, сталкиваясь с прохожими, шагал человек в черном. Он вихрем влетел в кафе, замешкался у двери, отряхивая хлопья снега с пальто и растрепанных волос. Заметив Сникета, он кивнул и прошел к нему за столик.

— Привет, Бернард, — сказал Лемони.

— Ужасная погода. Еще и снег этот дурацкий лезет за шиворот, — он бросил пальто на спинку стула, уселся, привычным жестом вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, зажег и с наслаждением затянулся. Лемони поморщился, отгоняя от себя кольца дыма, а подоспевший официант объявил:

— Сэр, извините, у нас не курят.

Бернард бросил на него недовольный взгляд, но сигарету затушил.

— Кофе, пожалуйста, — взглянув на чай Лемони, Бернард добавил: — С молоком и сахаром.

* * *

Вайолет, Клаус и Солнышко шагали по улицам Лондона. Они заблудились, замерзли и устали. В чемодане, который несла Вайолет, было немного еды. Только приткнуться несчастным Бодлеровским сиротам было некуда. В кармане куртки Клауса лежал адрес очередных опекунов, к которым дети должны были явиться. Они и явились, да только заметили у нужного им дома Лысого и двух Женщин с белыми лицами из труппы графа Олафа. Они прохаживались по тротуару и явно кого-то высматривали. Как бы там ни было, но идти к новым опекунам не имело смысла: Олаф их снова нашел.

Поэтому дети побрели куда глаза глядят. В Лондоне их никто не знал, им было не к кому обратиться, и они просто шли и шли, пока не набрели на два стоявших рядом книжных магазина. Один был большой и современный с надписью "Голиаф". Витрины его были украшены звездами и снежинками, крупные красные и золотые шары спускались на атласных лентах, лампочки гирлянд мигали в такт рождественским мелодиям, доносившимся из магазина. Через широкие стекла было видно толпу людей внутри, которые выбирали книги в подарок — друзьям, родственникам или даже себе.

Второй магазин был маленьким и темным. Запорошенная вывеска гласила: "Книжный магазин Блэка". Стекло витрины было слишком пыльным, так что невозможно было рассмотреть, что внутри. Неприветливая входная дверь с табличкой "Закрыто" была украшена хилым, ощипанным рождественским венком.

Дети переглянулись. Им захотелось пойти в магазин "Голиаф" и походить среди книжных полок. Там они смогут согреться, а, может быть, Клаус найдет какую-нибудь книжку, которая поможет им выбраться из их безвыходного положения. Или Вайолет изобретет какую-нибудь машину, которая позволит им покинуть Лондон и отправиться туда, где граф Олаф никогда их не найдет.

— Заяс! — крикнула Солнышко, что означало "а может быть, нам удастся спрятаться и остаться в магазине после закрытия, тогда мы сможем провести ночь в тепле, поужинать нашими скудными припасами и даже отметить Рождество".

Вайолет с Клаусом, которые прекрасно поняли, что хочет сказать Солнышко, переглянулись, кивнули друг другу и шагнули по направлению к "Голиафу". Но в этот момент дверь маленького магазинчика распахнулась, и на улицу выскочил странного вида господин. У него был высокий лоб, потому что линия роста волос начиналась гораздо выше, чем обычно, зато его рыжеватые волосы достигали плеч. Еще у него были усы и довольно жидкая борода. Из-под расстегнутой куртки и кое-как надетого шарфа виднелась яркая гавайская рубашка. Он появился так внезапно, что дети не успели отскочить, и произошло столкновение.

— Я ужасно извиняюсь! — сказал незнакомец, оглядывая всех троих. — Надеюсь, я никого не ушиб? Я должен приготовить рождественский ужин и совершенно забыл про анчоусов! А какой же соус без анчоусов? И теперь мне надо успеть в магазин до закрытия. Представляю, какая там очередь!

— Анчоусов? — переспросила Вайолет.

— Анчоусы, или engraulis на латыни, — это род пелагических морских рыб из семейства анчоусовых, — объяснил Клаус. — Пелагический, значит, который не обитает в непосредственной близости от дна, — добавил он.

— Я знаю, что такое анчоусы, — вздохнула Вайолет. — Я сказала "анчоусы", потому что миссис По положила мне в чемодан, кроме бутербродов, баночку консервированных анчоусов. Если вам так нужны анчоусы, я могу вам ее отдать. Все равно у нас нет консервного ножа.

— Это было бы замечательно! — воскликнул незнакомец. — Кстати, меня зовут Мэнни.

— Я Вайолет, это мой брат Клаус и сестра Солнышко. Мы сироты.

— Ничего себе, — сказал Мэнни. — Прямо как в книжках — идет снег, близится Рождество, а на пороге оказываются трое сирот. Заходите, не стесняйтесь.

Дети с некоторой опаской зашли в магазин, но вскоре расслабились. Там было пыльно и не особо прибрано, зато полки буквально ломились от книг. Здесь было все: бестселлеры лежали в одной куче с Диккенсом и Чосером, книги по саморазвитию стояли посреди серии ужасов Кинга, а сказки Андерсена и Гофмана делили полку с Достоевским.

— Ух, ты! — с восхищением сказал Клаус, осматриваясь.

— Рад, что тебе нравится. Располагайтесь, я сейчас вымою чашки и приготовлю вам чаю. И мне надо поторопиться с готовкой.

— Если хотите, мы вам поможем, — сказала Вайолет. Она поставила чемодан на кресло и искала в нем баночку анчоусов. — Мы с Клаусом готовим не очень хорошо, но как-то раз сделали удачную пасту путтанеска. А Солнышко прекрасно режет продукты своими зубками.

— Йяй! — сказала Солнышко и продемонстрировала свои четыре крепких зуба.

— Отлично, — улыбнулся Мэнни. — Я бы не отказался от помощников.

* * *

— Итак, ты ищешь сирот Бодлеров, но единственное, что ты о них знаешь, это то, что они находятся в Лондоне, — Бернард подвел итог длинному и подробному рассказу Лемони. — Отлично, Лондон ведь такой маленький!

— Твой сарказм неуместен, — вздохнул Лемони. — Видишь ли, штаб-квартира Г.П.В. в Лондоне сгорела еще лет десять назад, и я даже не представляю, кто из волонтеров выжил и остался здесь. Я в бегах, а ты — единственный человек, к которому я могу без опаски обратиться.

— Польщен, — хмуро буркнул Бернард. — Но Лондон огромен, и у меня не так много знакомых, чтобы организовать общегородские поиски. Боюсь, я не могу тебе помочь.

Лемони вздохнул:

— На что я надеюсь? Мне поможет лишь чудо, рождественское чудо.

Он заметил, что чая у него осталось на донышке и попросил официанта принести еще.

— Может, добавить молока? Или сахара? — спросил официант.

— Нет, спасибо. Чай должен быть горьким, словно полынь, и острым, словно шпага.

Бернард закатил глаза, не желая уточнять, что вообще-то эта древняя цитата описывает венерическое заболевание.

— Как насчет Ж. С.?

— Что?

— У вас полно волонтеров с этими инициалами. Возьми "Желтые страницы", поищи людей, чье имя начинается с "Же", а фамилия — с "Эс", вдруг попадется знакомое имя.

— Это весьма здравая идея, — заметил Лемони. — Как я сам не додумался? И почему ты не хочешь вступить в Г.П.В. — тебе там самое место.

— Прости, но я до сих пор считаю, что от вас вреда больше, чем пользы — что до раскола, что после, — Бернард не опасался обидеть этим Лемони, потому что уже неоднократно озвучивал ему эту, как ему казалось, очевидную мысль.

Лемони с сомнением посмотрел на него.

— Я уже не говорю о многочисленных пожарах, в которых подозрительным образом гибнут родители и выживают дети, не говорю, что членство в Г.П.В. еще никому не принесло ничего хорошего... — Лемони попытался возразить, но подумал, что он сам в бегах, Беатрис и Бертран мертвы, Квегмайры-старшие мертвы, также как Айк, Жозефина и даже его собственный брат Жак. А беременная сестра Кит постоянно участвует в опасных миссиях вместо того, чтобы отдыхать и думать о ребенке.

— Я говорю о медузообразном мицелии, — продолжил Бернард. — Вы изобрели такую гадость, которая может убить весь этот город меньше, чем за день.

— Но мы изобрели и противоядие, — попытался поспорить Лемони.

— Да, и где оно? — уточнил Бернард, добавляя в кофе еще ложку сахара. Лемони не ответил.

* * *

В книжном магазине царила настоящая рождественская атмосфера. Когда Мэнни понял, что его гости ужасно голодны, он накормил их оставшимся от обеда рагу. Вайолет и Клаус рассказали о своих злоключениях, и Мэнни предложил им остаться в книжном магазине и справить здесь Рождество. Оказалось, что он и сам прекрасно готовит. Оставив ему в помощь Солнышко, Вайолет и Клаус решили прибраться — они вымыли пол, стерли пыль с полок и достали коробку со старыми рождественскими украшениями. Вайолет протирала их влажной тряпкой, а Клаус ставил на полки. Как же ему хотелось расставить книги согласно хоть какой-либо классификации. Но, во-первых, Мэнни строго-настрого запретил ему это делать, опасаясь гнева Бернарда, которому принадлежал магазин. А во-вторых, чтобы справиться с такой задачей, требовались недели усердного труда.

Наконец дети закончили с уборкой, а Мэнни — с ужином. Они красиво сервировали кухонный стол и расставили на нем фаршированную индейку, картофель, несколько салатов, соусники с разными соусами. Вайолет нахмурилась, когда Мэнни поставил на стол бутылку коллекционного вина — слишком свежи были воспоминания о пьяном Олафе, — но ничего не сказала. Солнышко же сидела на табуретке и смотрела, как в духовке поднимается шоколадный торт.

Когда сумерки за окном сгустились и превратились в ночь, пришел Бернард. Он прошел в мокрых ботинках прямо по вымытому полу, бросил заснеженное пальто на кресло, не заметив, что там стоит открытый чемодан Вайолет, достал сигарету и закурил.

— Привет, Бернард!

— О, Мэнни. Ужасная погода, ужасный снег, и сейчас у меня была просто ужасная встреча. Надеюсь, ты приготовил ужин?

— Конечно. Только… видишь ли, сегодня мне встретились трое сирот. Им совершенно некуда было идти, и я пригласил их к нам.

Бернард резко выпрямился:

— Да ты, должно быть, шутишь… Где они?

Вайолет, Клаус и Солнышко опасливо показались из-за шторы, разделявшей магазин с жилым помещением.

— Добрый день, сэр, — сказал Клаус. — Меня зовут Клаус Бодлер. А это мои сестры — Вайолет и Солнышко.

— Бодлер?! — взревел Бернард, подавившись сигаретой. — Что же делать? — забормотал он, осматривая магазин: — Мои книжечки, мои полочки, пол… деревянный… Здесь же все такое… горючее... Так, мне надо позвонить, без меня никому не садиться за стол!

Бернард накинул пальто и убежал, а Вайолет и Клаус многозначительно переглянулись.

* * *

Рождественский ужин удался. Мэнни следил, чтобы тарелки детей не были пустыми и постоянно подкладывал им что-нибудь вкусное. Даже сам Бернард расслабился, подобрел и начал цитировать "Рождественскую песнь" Диккенса, но Вайолет и Клаус переживали, куда он ходил звонить, если в самом магазине был телефон. Значит, он не хотел, чтобы дети его услышали. Это было подозрительно, так что даже чудесная индейка с вустерским соусом не могла отвлечь их от грустных мыслей. Внезапно в дверь постучали.

— Мы кого-то ждем? — спросил Мэнни.

— Вроде бы нет, — сказал Бернард и нетвердым шагом отправился открывать.

От любопытства никто не мог усидеть за столом, и дети вместе с Мэнни затаились за занавеской и принялись слушать.

Бернард открыл дверь. На пороге его магазина стоял неприятного вида человек в поношенном и засаленном пальто. Волосы на его голове росли клоками, над глазами нависала одна широкая бровь, а глаза горели неприятным огнем. Штаны, слишком легкие для такой погоды, были коротки, и обнажали лодыжки.

— Добрый вечер, с Рождеством, — сказал незнакомец. — Я ищу трех детишек-сирот. Я их опекун, мы приехали в Лондон на праздники, и они потерялись. Прохожие видели их на этой улице. Мне ужасно неловко отвлекать вас от застолья, но я так о них волнуюсь! — незнакомец прижал к глазу носовой платок. Другой глаз с жадным интересом оглядывал помещение за спиной Бернарда.

— Трое сирот потерялись, говорите? Какое горе, — ответил ему в тон Бернард. — Да, мы с Мэнни их видели. — У Вайолет, Клауса и Солнышка все оборвалось внутри. — Они пошли вон туда, — продолжил Бернард, указывая рукой на соседний "Голиаф". — Мы точно видели, как трое детей туда заходят.

— Благодарю за помощь.

— Не за что, долг любого человека помогать ближнему, особенно в такое время года, — Бернард раскланялся с незнакомцем и крепко-накрепко запер за ним дверь. Когда он обернулся, то увидел, что вся компания, путаясь в ткани, вылезает из-за шторы.

— Это был граф Олаф, — сказала Вайолет со слезами на глазах. — Большое спасибо, что не выдали нас!

Клаус закивал, а Солнышко на своих маленьких ножках подошла к Бернарду и обняла его.

— Ну, полно, хватит, — огрызнулся Бернард, отцепляя от себя ребенка. — Вернемся за стол, мы еще даже не приступали к десерту.

— Вот видите, — прошептал Мэнни Вайолет и Клаусу, — я говорил, что все будет хорошо.

* * *

Среди ночи Бернард, Мэнни, Вайолет, Клаус и Солнышко проснулись от завывания сигнализации и пожарной сирены. Горел "Голиаф". Дети заметались, не зная, что предпринять, но Мэнни всех успокоил:

— Поверьте, в "Голиафе" установлена новейшая система пожаротушения. Нам ничего не грозит, уж я-то знаю, я там работал.

Так и оказалось. Пожарные затушили остатки огня, от которого сгорела лишь рождественская елка и пострадали несколько ближайших книжных полок. Причиной пожара посчитали короткое замыкание где-нибудь в гирлянде. А утром после завтрака Бернард сказал детям собираться. У двери уже стояло желтое такси, за рулем которого сидел человек, чье лицо казалось детям смутно знакомым.

Когда они устроились на заднем сидении, водитель повернулся к ним и сказал:

— Доброе утро, Бодлеры. Меня зовут Лемони Сникет. Я искал вас все эти месяцы с того страшного пожара, в котором погибли ваши родители. И наконец-то нашел.

Он махнул рукой Бернарду на прощание и нажал на педаль газа. Бодлеры радостно переглянулись — у них появилась робкая надежда на то, что их злоключения подходят к концу, и у них наконец-то появился взрослый, который защитит их и не даст в обиду.

Бернард посмотрел на пострадавший "Голиаф". Сквозь прозрачные витрины было видно, как Эван и его команда лихорадочно приводят магазин в порядок. Что ж, раз в год и от Г.П.В. может быть польза. Что это, как не рождественское чудо? Бернард открыл дверь своего магазина и закричал с порога:

— Мэнни, налей мне вина!