Почему медведи не спят зимой? (джен)

Знаешь ли ты, дружок, что у жирафов нет голосовых связок, поэтому они не могут «разговаривать»? А вот мухи жужжат нотой фа?

А знаешь ли ты, что необычный медвежонок Винни-Пух не только умел говорить, но даже любил сочинять стихи и утверждал, что самый лучший способ писать стихи — позволять словам становиться туда, куда они хотят?

А ещё Винни-Пух долго не мог понять, почему же он не спит зимой. Хочешь узнать? Тогда слушай.

Итак…

* * *

Винни-Пух выглянул в окно, вздохнул и полез в комод за старыми шерстяными носками. Ему предстояло пройти по заснеженной дорожке, и он старался не думать о том, что лапки замёрзнут, и о ШУМЕ, который назойливо будет колоть при каждом шаге. Пух решил поскорее подбодрить себя ШУМЕЛКОЙ:

Иду вперёд,

ТИРЛИМ-БОМ-БОМ,

И снег идёт,

ТИРЛИМ-БОМ-БОМ,

А значит всем идти куда-то

Нужно!

Но отчего же так,

ТИРЛИМ-БОМ-БОМ,

Совсем не кстати,

ТИРЛИМ-БОМ-БОМ,

Так лапы мёрзнут

Все четыре дружно!

Мудрая Сова как-то рассказала, что обычные медведи — бурые — спят зимой в берлогах и сосут лапу, намазанную мёдом. Мёд Пух очень любил, но почему он не спал зимой в берлоге, решительно не понимал.

Зимой было зябко, щекотно, неуютно. Он хотел лечь в домике на Пуховой опушке, но какая-то неведомая сила не давала этого сделать. Он мучился, хотя не мог никому в этом признаться, но продолжал ходить по заснеженным тропинкам и сочинял Шумелки и Пыхтелки. А ещё он мечтал проспать всю зиму и проснуться весной, когда мороз не будет щекотать неуютными мурашками. Ну почему он не спал зимой, как обычные медведи? Может, он не был медведем? Или был не совсем обычным? А может, в Стоакровом лесу просто зима была не спательная? Или мёду было слишком мало, чтобы можно было обмазать им все лапы и спокойно спать? Или зимой должно было произойти что-то такое, из-за чего было бы просто обидно проспать всё на свете?

— Просто это какие-то неправильные пчёлы, — прошептал Винни, вылизывая мёд с донышка горшочка.

Вообще-то, он бы даже не выходил из домика совсем, но Пятачок позвал на рождественский завтрак, и Пух никак не мог отказать другу.

Он потоптался на крылечке, раздумывая, стоит ли заодно сделать Похудательную гимнастику, но решил, что она сегодня точно может подождать, ведь в канун Рождества Непредвиденно Употреблямые Вкусняшки всегда разгоняли все Очень Правильные Диеты.

— О, привет! Меня зовут Олаф, и я люблю жаркие объятия! — раздался рядом голос.

Определённо, он принадлежал снеговику, стоящему на поляне возле ёлки.

— Привет, — ответил Пух и, пыхтя, слез с крылечка. — А меня зовут Пух, и я люблю мёд.

— Это немного не тот Зачарованный лес, в который я ожидал попасть. Наверное, Эльза что-то напутала! — радостно сказал Олаф и ловко подкатился к Пуху. — Но мне здесь нравится!

— Ты кенгуру? — спросил Пух и попытался подпрыгнуть, потому что лапки начинали замерзать.

— Конечно, я похож на самого «счастливого» животного на планете — австралийского квокку — я всё время улыбаюсь, но уверяю тебя, Пух, я не короткохвостый кенгуру! Я обычный снеговик.

— Просто Кенга с крошкой Ру тоже появились неожиданно, и никто не знал, откуда они пришли. Но разве снеговики разговаривают? — спросил Пух и поплотнее натянул шапку на ушки.

— А разве медведи не спят зимой в берлоге? — вопросом на вопрос ответил Олаф и подмигнул. — Все мы немного чудики. И это прекрасно! Улитки, например, могут спать до трёх лет подряд, а альбатросы умудряются дремать во время полёта. А вот муравьи не спят, но отдыхают по одной минуте несколько раз в день.

Тут жизнерадостный Олаф подкинул свою голову вверх на манер мяча для игры в крикет и, пока она летела в сторону тропинки, успел перекатиться туловищем без головы несколько раз, а потом с ловкостью фокусника собрать себя из частей в целое.

— Ух, — сказал Пух.

— Ну что, приятель? Покажешь мне ваши достопримечательности? Пока моё персональное облачко где-то гуляет, я готов познакомиться с вашим лесом поближе. Ты живёшь тут один?

— Здесь я живу один, да, — махнул лапкой на домик Пух. — Но сейчас я как раз собирался в гости к моему другу Пятачку. Думаю, он как раз та самая достомечтательность, которая тебе нужна. Он часто мечтает.

По правде сказать, Пух просто ужасно замёрз и очень обрадовался, когда они наконец двинулись по тропинке. Пух шагал тяжело, вытаскивая лапы из снега, а Олаф скользил на своих снежных шарах-ножках так быстро, что то и дело убегал вперёд, а потом возвращался.

— Страус эму не может ходить назад! — проинформировал он Пуха при очередном подкатывании обратно по тропинке.

— Страусов МУ у нас тут нет, — пропыхтел Пух. — И вообще коров нет. Но зато у нас есть Иа-Иа. Он немного похож на осла, особенно когда не теряет хвост.

— О! А у меня есть друг, он настоящий олень! Его зовут Свен, — сказал Олаф, споткнулся о спрятанный под снегом корень и скрылся в овраге.

Винни-Пух подошёл к самому краю, посмотрел вниз.

— Эй! Э-ге-гей! Тут есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил, однако Винни явно видел след, который вёл вниз к большому сугробу с торчащей из него морковкой.

Винни-Пух вздохнул, развернулся задом наперёд и аккуратно скатился вниз на пузике.

Свежая пушистая кучка снега не подавала никаких признаков жизни, но Пух был уверен, что смешной снеговик Олаф ему точно не привиделся. Пух вздохнул — в который раз — и мужественно полез в сугроб.

Сначала он отыскал круглые ножки, которые, как только Пух вытащил их из сугроба, тут же принялись носиться вокруг и подпрыгивать. Потом откуда-то вынырнули два шара туловища — один поменьше, другой побольше — и начали складываться пирамидкой в разном порядке вместе с ножками. Пух только головой покачал.

А вот головы Олафа нигде не было видно, только морковка и осталась, которую Пух сразу же засунул под свою шапочку, чтобы она не замёрзла.

— Винни, Винни! — раздался сверху знакомый голосок Пятачка. — Винни, я ждал тебя на рождественский завтрак, но забеспокоился, что уже скоро рождественский обед, а тебя всё нет, и решил проверить, всё ли у тебя в порядке. Что ты там делаешь?

— Доброе утро, Пятачок, — пропыхтел Винни-Пух, выуживая из снежной пелены несколько веточек. — Как ты думаешь, эти веточки похожи на причёску снеговика?

— Ты решил слепить снеговика? В овраге? — удивился Пятачок и через минуту уже был внизу.

— Нет, Пятачок. Понимаешь, он уже был. Снеговик. Но он упал и рассыпался. И я хочу помочь ему собраться, но никак не могу отыскать голову.

— Ты уже слепил снеговика, и он упал вниз? — уточнил Пятачок и чихнул.

— Я его не лепил, — терпеливо пояснил Пух. — Он сам слепился. Не знаю. Я утром с ним познакомился, когда собирался к тебе.

— Я боялся, что ты не придёшь, — поделился Пятачок. — В последнее время ты всё время замерзательный.

Винни-Пух замер на секундочку, а потом сказал:

— Странно. Знаешь, Пятачок, мне сейчас совсем не холодно.

— Может, ты просто совсем замёрз и уже не чувствуешь холода?

— Нет. Точно нет. Это другое.

— Это — любовь! — вдруг крикнула голова Олафа, которая выкатилась совсем с другой стороны оврага и радостно покатилась в сторону своего туловища.

Сначала она встала на плечи вверх ногами, потом повернулась правильно.

— Любовь — это когда ты ставишь интересы другого выше своих! — известил Олаф. — Ты не замёрз, потому что беспокоился обо мне и даже полез в сугроб. Чтобы разыскать мои части. Кстати, вы не видели мои руки?

Винни-Пух воткнул Олафу в макушку веточки из причёски и вставил горбатую морковку-нос.

— Привет, — поклонился Олаф Пятачку. — Я — Олаф, и я люблю жаркие объятия.

— А я Пятачок, и я очень люблю Винни-Пуха и жёлуди! — пискнул Пятачок.

— Белки постоянно забывают, куда закапывают жёлуди! — выдал Олаф. — Но я вижу, что ты не белка.

Пятачок нырнул в сугроб и быстро отыскал руки Олафа с четырьмя пальцами.

— Кроты работают так усердно, что за ночь могут выкопать тоннель длиной до трёхсот метров, — сказал Олаф, наблюдая, как его руки вставляются в положенные им места.

А потом друзья направились к Пятачку, хотя рождественский завтрак уже прошёл. На поляне возле дерева, в корнях которого притаился уютный домик Пятачка с покосившейся рядом табличкой «Посторонним В…», они остановились.

Олаф запел очень хорошую песню про друзей и Рождество, и деревья украсились серебряными сосульками, которые зазвенели колокольчиками в такт мелодии. Хрустальные паутинки развесились на ветках, и в них тут же заиграли всевозможные огоньки. Поляна преобразилась просто сказочно.

— Поздравляю, обнимаю, низкий вам поклон.

Чем заняты вы всей семьёй в рождественский сезон?

Мир, любовь и детский смех, счастья полон дом.

Как вы отмечаете рождественский сезон? ⁽¹⁾

— Ух, — сказал Пух и от восторга сел прямо на снег.

— Красота! — восхищённо сказал Пятачок и задрал голову повыше, чтобы разглядеть птиц-снежинок, которые кружили хороводом над деревом.

— Кажется, я понял, почему я не сплю зимой, — сказал Пух. — Потому что лето прекрасно, но разве летом бывает так сказочно красиво?

— Да, мой друг! — отозвался Олаф. — Я тоже люблю лето! Хотя летом можно нечаянно растаять. Но ради некоторых не жалко и растаять.

— И ради некоторых не жалко и замёрзнуть, — отозвался Пух и шмыгнул носом.

— Не нужно мёрзнуть! Вам следует с Пятачком отправиться в дом и выпить чаю с имбирём и лимоном. И мёдом.

— С мёдом было бы неплохо. Но без пчёл, — сказал Пух и затрясся, чувствуя, что его зубы почему-то стучат.

— За свою жизнь одна пчела производит примерно одну двенадцатую чайной ложки мёда. Сталкиваясь друг с другом или оказываясь в затруднительном положении, пчёлы издают что-то вроде восклицания "Ой!" или "Ай!" А что? И у пчёл есть эмоции! — известил Олаф и покатился в центр полянки. — О, вот и моё облачко! Оно пришло за мной. До свидания, мои новые друзья! Было очень приятно познакомиться. И спасибо вам! И с Рождеством!

Винни-Пух и Пятачок долго махали облачку, которое завертело вихрем Олафа и понесло его куда-то вверх.

Они отправились в домик к Пятачку и поставили кипятиться чайник. А потом возле камина будто из воздуха появилась огромная коробка, в которой обнаружилась записка от Олафа: «Поздравляю, всех обнимаю, праздник будет просто супер».

Винни-Пух с Пятачком не умели читать, но они точно знали, что в записке написано что-то доброе, потому что вместе с ней в коробке лежали новые шерстяные носки с орнаментом для Пуха, горшок мёда, непонятная коряга — это был имбирь, лимоны, мандарины, жёлуди в мешочке для Пятачка, пучок морковки для Кролика, новое пишущее перо для Совы, связка сушёного чертополоха для Иа-Иа и куча всего-всего для всех-всех-всех.

А ещё в коробке было то самое тепло, которое наконец согрело Пуха.

Пух шёл домой в самом прекрасном настроении и радостно напевал только что сочинённую ШУМЕЛКУ:

В этот день чудес,

ТИРЛИМ-ТИРЛИМ-БОМ-БОМ!

Верим в чудо мы!

В это Рождество,

ТИРЛИМ-ТИРЛИМ-БОМ-БОМ!

Исполнятся мечты!

Он прижимал к себе баночку с мёдом, новые носки и думал о том, что впереди его ждёт тёплая постелька, а вечером — рождественский ужин у Кролика.

А ради друзей и чудес можно было и не спать зимой, как обычные бурые медведи. Ведь вместе всегда теплее.

1) Песня Олафа из короткометражного мультфильма «Олаф и холодное приключение».

Вернуться к тексту