Котёнок (джен)

* * *

— Я схожу, посмотрю, — сказал Азирафель, поворачивая голову на звук вслед за насторожившимся демоном, и, отложив инструменты и недосверлённую рукоятку будущих граблей (Змий-Сет всё же уговорил его материализовать этот дурацкий сельхозинструмент, в надежде избавиться от кармы граблей умозрительных!), направился вдоль берега.

— Я тебя догоню! — пообещал демон, заканчивавший мастерить первый в мире стул: сидеть на увязанных в кипы охапках тростника им с ангелом изрядно поднадоело, и Змий взялся решить проблему "с применением исключительно подручных средств, ангел, клянусь!". Ну вот и решал... Сейчас процесс дошёл до той завершающей стадии, когда остановка чревата перспективой "начни сначала", а заново натягивать ткань сидения оккультный категорически не хотел!

Между тем в заинтересовавшем сверхъестественных шуме появились нотки детских голосов, звеневших яростью и... страхом?

Демон прислушался — и, отбросив недоделанный стул, змеёй скользнул на звук голосов.

* * *

Менес с мальчишками ловили рыбу, когда мимо них на почтительном расстоянии проскользнула стайка шакалов. Парень проводил их подозрительным взглядом и, подумав, повыше перевесил кукан с уловом: подкрадутся — и глазом моргнуть не успеешь, как пойманной рыбе присобачат четыре быстрые жилистые лапы и голодную пасть! С чем тогда идти к Братьям? Да и сородичи засмеют: вождь Гьяси никогда не хвалил охотников, упустивших добычу...

Шум отчаянного боя совсем рядом заставил его вскочить на ноги: судя по звукам, драка на смерть шла между шакалами и камышовым котом. Опасаясь, что это Миу, Менес подхватил с земли топор и палку и вломился в стену тростника, как молодой испуганный бегемот. Первый шакал упал, даже не взвизгнув: увлечённо душивший котёнка, он забыл обо всём — и топор Менеса одним ударом проломил ему череп. Палка обрушилась на спину второго так, что шакал почти по-человечески вскрикнул, заваливаясь на подломившихся лапах, и тут же был добит.

Стремясь дотянуться до третьего, цапнувшего камышовую кошку за плечо (явно метил в шею, но промахнулся!) юный охотник чуть-чуть поспешил и, оступившись в грязи, упал на колено, так что третий удар пришёлся по рыжему шакальему заду, к тому же вскользь, но это вынудило зверя разжать зубы, и освобождённая кошка тут же доказала, что даже раненая — она грозный противник. Ослеплённый псовый заметался, истекая кровью и исходя криком, и тут же был настигнут ударом топора, отправившим его в земли Вечной Охоты.

Глядя на припавшую к земле кошку, Менес демонстративно попятился назад, кладя оружие прямо в грязь.

— Я тебе не враг, хвостатая сестра, я твой союзник, не держи зла и не бойся, — он медленно моргнул, подражая коту Братьев, и чуть-чуть улыбнулся. — Озирис говорит, что вы посланы нам Свыше... Что бы это ни значило — мы готовы любить и защищать вас. Пойдём, я позову Озириса и он поможет. Пойдём, болотная рысь, ты ранена, тебе нужна помощь.

Как отклик на его слова, за спиной послышались торопливые шаги и встревоженное:

— Менес! Что здесь происходи... ло?

Знакомая белокожая рука легла на смуглое плечо, привлекая внимание и обещая помощь. Мальчик вскинул голову, ловя взгляд только что упомянутого посланца Запредельного мира, и попросил:

— Это кошка, шакал укусил её, и там котёнок, он может быть жив — я надеюсь, что жив! — помоги им, пожалуйста. А я в порядке, я уговаривал её пойти к тебе, а ты пришёл сам...

Менес всхлипнул, хоть это и недостойно охотника, но удержаться, глядя в глаза Озириса, он не смог. Да никто бы не смог, наверное! Чужие пальцы легко, почти невесомо, прошлись по его щекам, стирая непрошеные слёзы.

— Конечно, я помогу! — улыбнулся ему беловолосый Брат. — А ты возвращайся к ребятам, если хочешь.

— Нет, я с тобой! — запротестовал мальчишка и тут же, испугавшись собственной смелости, торопливо добавил: — Можно?

— Можно.

* * *

Молодых (или правильнее сказать — маленьких? Азирафель всегда путался!) рыбаков он нашёл сразу. Они торопливо собирали палки и камни и со страхом смотрели в проём свежесломанных камышей. Чтобы понять, в чём дело, ангелу даже спрашивать не пришлось: на лицах и в простеньких детских эмоциях всё читалось, как в каталоге библиотеки Небес! Так что он поспешил следом за неизвестным храбрецом, ведомый его отчаянной решимостью и состраданием к ближнему... Кому? Короткая искренняя речь Менеса, обращённая к спасённой болотной рыси, всё объяснила — и Азирафель возблагодарил Господа, что смог оказаться в нужном месте в нужное время: раненая кошка была готова биться за своих котят с кем и чем угодно! Двое вот они — затаились под корягой, третий, исцелённый ангельским чудом, выбирался из под шакальей головы, чистенький и недоумевающий.

Самого же Менеса трясло от недавней драки и бессильного сострадания; Азирафель осторожным прикосновением успокоил мальчишку, вытер детские слёзы и улыбнулся:

— Конечно, я помогу! А ты возвращайся к ребятам, если хочешь.

Вернуться рыбачить парень ожидаемо не захотел, и эфирный, смирившись с наличием свидетеля, исцелил замурлыкавшую кошку и парой простеньких чудес очистил от крови, грязи и шакальей слюны её пушистую шубку.

— Озирис... Ты... ты можешь позвать её жить у нас?

— Я могу предложить, но решать будет она, — пальцы ангела ласково пощекотали пушистый подбородок, отчего мурлыканье усилилось, а кошачьи глаза довольно прижмурились. — Красавица, пойдёшь с котятами жить в деревню? Там безопасно!

Кошка вопросительно муркнула.

— И даже кормят! — рассмеялся Азирафель. — Ну, собирай своих деток и иди. Ничего плохого не случится. Нам тоже пора!

Ангел поднялся с колен, отпуская кошку, и мягко подтолкнул всё ещё не двигавшегося Менеса:

— Пойдём, мой дорогой, не будем им мешать! Только оружие и добычу не забудь.

— Да, я... Конечно!

Унести всех трёх шакалов мальчишке оказалось не под силу, и ангел, с тяжёлым вздохом отвергнувший вариант возвращения убитых зверей к жизни, взялся их тащить. Не бросать же трофеи Менеса на съедение крокодилам!

А на берегу, едва не рождая эхо, галдела возбуждённая детвора. Рыбалка была забыта, причём прочно. Посмотрев на как попало брошенные удочки и остроги, Азирафель сгрузил добычу мальчика возле его же валяющейся на земле снасти и обернулся, чтобы попрощаться.

Менеса не было. То есть он был, но не рядом, а высоко на дереве, вокруг которого сгрудились маленькие люди.

— Менес, зачем... — начал было Азирафель, а в следующую секунду разглядел вцепившегося в кору котёнка. — Ох, мальчик мой!

Ангелов не учат лазить по деревьям, да и ризы — не самая удобная для этого занятия одежда, как и хламида, но если судьба не оставляет ангелу выбора, то белкам остаётся только брать уроки.

Признаться, Азирафель сам не ожидал от себя такого проворства, особенно если учесть, что рубаха цеплялась за всё без разбора, да и движения сковывала, но он вскарабкался на рожковое дерево⁽¹⁾ веткой ниже Менеса и дрожащего котёнка за секунды. Мальчишка как раз приноравливался, к тому, чтобы начать спуск, но прижатый к груди кошачий малыш не давал ему возможности высвободить руку и дотянуться до нужной ветки, чтобы перенести вес тела и опустить ногу.

— Менес, стой! — Приказал встревоженный Азирафель. — Ты так упадешь. И сам покалечишься, и котёнка угробишь. Давай его мне, сам спускайся спокойно, а на земле возьмёшь его назад. Это ведь ты его спас!

Мальчик кивнул и, свесившись, подал малыша ангелу. Эфирный, легко балансируя на колючей ветке, провёл рукой по кошачьей спинке, избавляя животное от страха и боли, и посадил за пазуху:.

— Всё, сиди там, держись за ткань и ничего не бойся!

— Мяу!

— Вот и молодец!

И вслед за Менесом ангел двинулся вниз.

...Камень угодил в висок Азирафеля на полпути к земле. Эфирный покачнулся, цепляясь за ветки и прижимаясь к шероховатой коре, но темнота победила, и он полетел вниз, успев последним проблеском сознания выбросить в мир крылья и превратить падение в почти-планирование спиной вперёд: он ведь был не один...

* * *

За долю секунды, на которую он всё-таки опоздал, Змий успел заметить всё: и камень, и откуда он был брошен, и как отчаянно ангел старался удержаться на ветке, и как вывел в земной мир крылья, и качнулся вниз, цепляясь ими за ветки и теряя перья...

Разбиться ему демон не дал: на ходу перевоплощаясь в человека, задержал чудом, подхватил, бережно опуская на землю и стараясь не покалечить крылья, рывком разорвал испачканную кровью хламиду, подпоясанную плетёным верёвочным ремнём... И обомлел, увидев пятнисто-рыжий комок шерсти, доверчиво прижавшийся к светлой ангельской коже.

— Твою мать!

— Сет, это мой, — поспешил взять котёнка ничего не понявший Менес. — Я позову Гьяси!

— Стоять! А вы вс-с-се, — демон обвёл бешеным взглядом детей, — забыли всё, что сейчас видели и весело пошли в деревню со с-с-своим уловом! С-с-сейчас же!

— Сет, я помогу...

— Собери траву для постели. Быс-стро.

Менес торопливо посадил спасённого котёнка на прикрытые кожаной жилеткой плечи, как это делал Озирис с Миу (сиди, маленький, держись коготками, я потом тебе рыбки дам! Только не убегай, прошу!), и, вытащив нож, поспешил исполнять поручение.

Демон дрожащей рукой коснулся разбитого виска Азирафеля.

— Ас-с-сгел, вернись, скажи что-нибудь, пожалуйста!

Голос сипел и хрипел в сжатом спазмом горле.

— Я же... Я же не знаю, как исцелять! Я же долбаный демон! Я всё забыл, пернатый! Давай, очнись и исцели себя! Ангел!!

Кровь маленькими фонтанчиками била из раны, заливая лицо эфирного и забрызгивая траву вокруг, и стекала вниз, пропитывая светлые волосы и землю.

— А-ас-с-сирафель... — простонал Аспид. Внутреннее чутьё его криком кричало, что человеческое воплощение ангела вот-вот истощит все компенсаторные возможности и соскользнёт к развоплощению. К медленному и по-своему мучительному умиранию. В крови и грязи...

И единственные, кто может это остановить, — Бог (если услышит!) и он, Змий Эдема...

Он не был испуган, о нет! Он, Ад и Рай всех побери, был в крайней степени паники!

— Ангел, ты же делал это при мне столько раз, какого же хрена ты не объяснил как ты это делаешь?! — оккультный попытался зажать рану ладонью, прислушался к себе, стараясь разобраться в нахлынувших ощущениях, вызвавших в памяти что-то смутно знакомое..

— Перелом чешуи височной кости⁽²⁾, — зашептали губы, а левая ладонь мягко легла на макушку ангела. — Ушибленая рана височной области, артериальное и венозное кровотечение... Субдуральная гематома⁽³⁾, быстро прогрессирующая... Гадс-с-тво!

Словно в подтверждение диагноза, земное тело ангела захрипело и забилось в приступе судорог.

— Госп... Самаэ... Ради всего... кого-нибудь, держись, Азира, я... сейчас я...

Озарение пришло внезапно, как та метель в пустыне, обожгло, затеплив вокруг ладоней призрачное золотистое сияние, и демон повиновался этому не то знанию, не то наитию — потянулся к нему всей своей сущностью, трансформируя отчаяние и панику в решительность и страстное желание всё исправить, чтобы Азирафель не умирал, чтобы был рядом живой и здоровый...

Он не заметил, когда прибежал и привалился горячим боком дышавший по-собачьи Миу, не понял, в какой именно момент остановилось кровотечение и восстановилась сломанная кость, а последствия страшного удара исчезли и ангел задышал свободно и размеренно, он выпал из течения земного времени и торопливо исправлял неправильное, восстанавливая всё, до чего мог дотянуться... И опомнился только тогда, когда ангел слабо шевельнулся в его руках и открыл глаза.

— Мой дорогой... Ты в порядке? А где дети? Я... — Азирафель попытался встать, но с тихим вскриком упал на подставленные демоном руки. — Мои крылья! Что произошло?

— Потом расскажу, — пообещал Змий-Сет, бережно придерживая эфирного. — Давай сначала мы перья твои посмотрим... Полежи тихонько, ладно?

И, повинуясь недавно обретённому навыку, оккультный незримо потянулся к раскинувшимся на траве потрёпанным ангельским крыльям. Азирафель замер, а потом чуть слышно фыркнул и рассмеялся.

— Что? — не понял демон, чувствуя, как восстанавливаются избитые о колючие ветки крылья и разглаживаются перья.

— Щекотно, — пояснил улыбающийся Азирафель, с признательностью касаясь поддерживающих его рук. — И очень приятно... Спасибо, мой дорогой, не знал, что ты это умеешь!

— Сам не знал, — ворчливо отозвался демон. — Пока ты меня напугал до... Напугал, в общем. Ты как себя чувствуешь, Азира?

Ангел прислушался к своим ощущениям и слегка пожал плечами:

— Вроде бы как обычно.

— Давай тогда осторожно встанем, и ты крылья уберёшь, хорошо?

— Они целы, мой дорогой, ты просто чудо сотворил, а я немножко поторопился, — виновато ответил ангел. — Забыл, что проявил их в земное... Но ты не ответил — ты в порядке?

— Я в порядке. Когда будешь готов — на счёт "три"...

Они встали так синхронно, как будто были одним существом; Азирафель с тихим шелестом увёл крылья из земной реальности и повернулся лицом к демону.

— Мой дорогой, спаси... На тебе кровь! — сказал он встревоженно, вскидывая руку, но Змий-Сет аккуратно перехватил ангельскую ладонь.

— Это... Это твоя кровь, Азира. Я цел. А ты...

— Я упал, а точнее, сверзился с дерева, — кивнул эфирный. — Сорвался, видимо, когда за детьми полез.

— Ты упал, когда какая-то пас-с-скуда метнула в тебя камень!

Развеянный было паникой гнев мгновенно вернулся, вспыхнул адским пламенем, требуя возмездия и крови.

— С-с-ейчас-с найду тварь, с-сожгу до пепла, найду в пос-с-смертии и с-с-снова сожгу!

— Мой дорогой, прошу тебя, успокойся, не надо! — Азирафель поймал чужие запястья и крепко прижал их к своей груди, надеясь удержать Аспида от убийства пусть виновного, но человека. — Пожалуйста, оставь его... Ты погубишь себя! Пожалуйста, не надо!

По пылающему взгляду и круглым провалам зрачков (О, Боже, помоги мне остановить этого безумца, он же мой друг!) и ёж бы догадался, что на себя Змию Эдема плевать с высот Памира! Азирафель ежом не был, хотя эмоции скрывать тоже не умел и отчаяние, ужас и боль грядущей потери, захлестнувшие его, читались на живом выразительном лице как буквы в книге: за убийство смертного Ад Змия вряд ли наградит, но Рай точно запишет, запомнит и когда-нибудь воздаст! А самое главное — уничтожив покушавшегося на него, Азирафеля, человека, Змий сделает первый шаг к уничтожению себя...

— Сет, пожалуйста, прошу тебя! Не надо! — Азирафель умолял, перебирая один аргумент за другим, стараясь достучаться до друга сквозь плотный кокон его гнева. — Ты погубишь себя! Погубишь нас обоих! Я не хочу...

— С-струс-с-сил?! — перебил его бешено рванувшийся Аспид.

Если бы Азирафель мог, он бы, наверное, отшатнулся... но не от Эдемского Аспида-Сета. Не сейчас и никогда! Только удержать, спасти, не позволить... И ангел отчаянно сжал пальцы, срываясь на крик:

— Да! Да!! Дьявол ты упёртый! Я струсил! Я боюсь тебя потерять! Ты понимаешь, что здесь начнётся?! — взгляд заметался по искажённому праведным гневом лицу Змия. — Что с тобой будет?!? На что ты себя обрекаешь, идиот! Ты понимаешь?! Я... — голос ангела сорвался в хрип. — Ты... ты не можешь...

Молния расколола небо, выбивая из земной тверди жгучие искры, а из клубящихся чёрных туч — сухой оглушающий треск. Разошедшийся ветер трепал кроны и гнал волны, одинаково легко ломая стебли лохматого папируса и стволы финиковых пальм, и каждая новая вспышка с пугающей филигранностью дорисовывала картину разрушения... Это длилось целую вечность, а потом Змий криво усмехнулся и сказал:

— Азира, ты плачешь.

— Что?

— Ты плачешь, ангел.

— Я?

— Нет, Вельз от умиления!

— Я...

— Тш-ш, успокойся, — попросил встревоженный демон, глядя на то, как по застывшему скорбной маской лицу текут тихие опалесцирующие в неверном свете слёзы. — Успокойся, ангел, всё хорошо, я никуда не иду, пусть их... Просто отпусти мои руки. Ладно? Давай, пока наше начальство не спохватилось...

— Начальство, точно, — дёрганно кивнул Азирафель, с трудом разжимая непослушные пальцы. — Прости, я, кажется, очень испугался.

— Я тоже, — вздохнул Змий-Сет, во всей красе представивший, какой зубодробительный косяк он едва не упорол на радость Хастуру и Дагон! Благодаря ангелу не упорол.

Демон посмотрел на эфирного, к которому привязалась мелкая противная дрожь, и непроизвольно погладил стремительно наливавшуюся синяками кожу запястий. Азирафель жест заметил и невесомо коснулся рук демона, убирая болезненные отпечатки собственных пальцев.

— Извини, я нечаянно.

— Ой, Азира, было бы о чём беспокоиться! — отмахнулся Змий и, противореча сам себе завертел головой, высматривая что-то. — Менес, ты ещё здесь?

— О Господи... Он цел? А котёнок?

— Когда я посылал его собирать тростник, оба были в полном порядке!

— Тростник? Зачем? Впрочем, неважно! — ангел коснулся висков кончиками пальцев, сосредотачиваясь, слегка поморщился, а через несколько секунд торопливо двинулся куда-то вправо. — Они там, и очень напуганы...

* * *

Менес видел, что Озирис получил смертельную рану, понял, что он не человек, что Сет испуган и разгневан, и что он тоже — не человек.

А ещё Менес очень хотел помочь — Братья нравились ему. Смелые, добрые, умные, сильные... И котёнок вот, на плечах, — как в самой-самой мечте! — тоже благодаря им. И вообще, всё, что сделано хорошего в племени — тоже они!

Молния расколола потемневшее небо внезапно, когда он наполовину волок, наполовину нёс огромную вязанку тростника. Резкий злой ветер взлохматил волосы и швырнул в лицо тяжёлые холодные капли. Котёнок на плече испуганно впился коготками в живую мальчишечью кожу, насквозь проколов тонкий жилет, и жалобно замяукал.

— Не бойся, мой хороший, — погладил малыша Менес, кое-как высвободив правую руку, — не бойся, это просто духи играют в небе в Камни и Угли, так бывает, я видел. Ничего страшного, они поиграют и уйдут!

Рука, занятая зажгутованным тростником, трещала от напряжения, ладонь немилосердно жгло, но парень так боялся потерять маленького друга, что мысль и смене несущей руки даже пришла в голову. Он просто рывками тащил груз и ласково шептал, гладя мягкие ушки:

— Я дам тебе вкусную рыбку... вот принесём сейчас вязанку... и я сразу отрежу тебе самый лучший... самый лакомый кусочек... и не один... пока ты не наешься досыта!

Над головой сверкнуло так, что Менес зажмурился и присел, прикрывая котёнка ладонями. И почти сразу их оглушил грохот.

— Сейчас, мой дорогой, сейчас, — уговаривал он испуганного котёныша так, как это делал лечивший его приятелей Озирис. — Сейчас всё пройдёт, сейчас духи наиграются в Угли и Камни, и всё закончится, не бойся!

— Менес! Мальчик мой! Ты в порядке?

Одни крепкие руки обняли его, даря тепло и силы, другие быстро прошлись по телу, заживляя царапины и синяки.

— Он цел, Азира?

— Цел, только очень испуган.

— К-кот... А-ас-сир-ри-ис... — заикаясь произнёс Менес. На самом деле он хотел сказать, что он очень рад видеть Братьев вместе, что очень надеялся на чудо и счастлив, что оно свершилось и Озирис жив, что отвоёваный у целого мира пушистый мурлыкающий клубок с хвостиком не только не убежал, но стал искать защиты у него, человеческого детёныша, и он её пообещал... В общем, Менес много чего хотел сказать, но слова застряли где-то внутри.

По-прежнему придерживая одной рукой котёнка, мальчик вцепился другой в рукав Сета и расплакался, уткнувшись лицом в грудь Озириса.

— Всё, уходим! — не выдержал Сет.

— Подожди, — попросил ангел, взмахом руки успокаивая погоду и исцеляя покалеченную бурей живность и растительность. — Они-то ни в чём не виноваты...

И по кивку Азирафеля демон щёлкнул пальцами.

* * *

Старый Паки не бегал наперегонки с ветром очень давно. С тех самых пор, как Река разлилась втрое больше обычного и он, провалившись в невидимую под водой яму, покалечил правую ногу. Опыт, ум и хитрость позволили ему сохранить лицо и положение, передав заботу о сородичах новому вождю, Уси, но силы и умения разжигать костры оказалось недостаточно, чтобы дать роду благоденствие, и место Уси через несколько сезонов занял Гьяси, умевший слушать не только себя и почитавший ум благом наравне с силой...

А теперь Старый бежал, припадая на больную ногу и задыхаясь, ибо гнев Сета был ужасен: тёмное небо раскатисто гремело, одно за другим швыряя огненные копья в замершую землю, и холодными жгучими слезами оплакивало смерть... кого? Паки знал только прилипшее к чужаку имя: Озирис.

Одно из огненных копий ударило совсем рядом, обдав ужасом и пронзительным запахом на мгновение слившихся с землёй небес, брызнула щепа располовиненной пальмы, потянуло дымом... Старый упал — ноги подвели хозяина! — и пополз на четвереньках прочь от страшного места, лелея призрачную надежду на то, что если уйти достаточно далеко, ярость Сета его минует.

Он почти поверил в то, что огненноволосый Брат ушёл, вернулся в пустыню, ибо ветер стих, а небо очистилось, и сломанные деревья снова вознесли кроны ввысь, как будто ничего и не было. Заалели, дыша приятным жаром, угли костров, соблазнительно запахло едой, и уставший голодный Паки с аппетитом поел жареного мяса, запивая его кислым молоком. Никто из Братьев так и не появился. Вечно таскающегося за ними хвостом Менеса тоже не было видно. Что ж, буря оказалась сильной и страшной, а мальчишка — неосторожным. Хорошо, что остальные дети успели вернуться до...

Когда вечер стал ночью и огрызок луны вскарабкался на вершину Коровьего холма, Старый поковылял в свою хижину, млея от сытости и довольства. В траве, правда, почудилось движение и он насторожился, но выскочивший на открытое место деревенский пёс развеял опасения. Да и не спрятаться человеку в такой траве!

— Менес? — на всякий случай позвал Старый и, не дождавшись ответа, пошёл дальше.

Сильный толчок в спину застал его почти на пороге: сшиб с ног и покатил по земле. А когда опытный охотник смог разобраться где верх, где низ, то обнаружил, что огромная, никогда прежде невиданная, змея обвивает его дрожащее тело, а ужин норовит покинуть желудок.

— Э-э-э нет, Паки, не с-сейчас-с-с!

Жёлтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками придвинулись почти вплотную. — Ты уже дос-с-статочно нагадил с-сегодня!

— Се-се-т, — икая произнёс Старый, понимая, что убежать не получилось. — Й-я...

— С-с-снаю.

Змеиные кольца сжались сильнее, по капле выдавливая дыхание.

— А теперь и ты знаешь, да, Паки-убийца? Ты ведь знаешь, кого убивал, а?

Змея-Сет пошевелился, отстраняясь, чуть склонил голову: не то рассматривал, не то ожидал ответа.

Паки гулко сглотнул. Тошнота усилилась неимоверно, но приносящей облегчение рвоты не было и, похоже не предвиделось.

— Ты, недоразумение двуногое, посмел поднять руку на Ангела Господня, который вас, людей, любит с момента сотворения, а охраняет со времён Эдемского Сада. Он рисковал Падением, чтобы предков ваших не убила пустыня и звери, под гнев Господень подставлялся — а ты ему камнем в висок. Когда он детвору с дерева снимал...

Сет качнулся вперёд и Старый приготовился умирать, но вместо смертельного удара его коснулось тихое и ядовитое:

— Пас-с-скуда. Думаеш-ш-шь не с-с-снаю, что ты ангела убивал только потому, что, за влас-с-сть с-свою призрачную и положение ис-спугалс-ся?! Ш-ш-шакал ты С-старый, наус-ськал Гьяси и охотников пять с-с-сезонов нас-сад, чтобы на берегу нас-с тогда копьями вс-стретили⁽⁴⁾, а рас-с-с не получилос-с-сь, с-стал ис-скать удобный с-случай покончить с-с-с переменами с-самолично? Надеялс-ся, что от горя я в пус-с-стыне с-с-сгину?! И детвору не пош-ш-шалел... Под ярос-с-сть мою подс-с-ставил! С-с-силён ты, пас-с-скуда тварная!

Паки слушал шипящий холодный голос, смотрел в глаза цвета сердцевины лотоса, и чувствовал, как с каждым словом Сета цепенеет его старое человеческое тело, отравленное ядом его же поступков.

— Я хотел убить тебя и отправить в Ад, — сказало змеиное воплощение огненноволосого Брата с какой-то непостижимой горько-нежной усмешкой. — А потом прийти в твоё пос-с-смертие, и замуровать в пески хастурова Дита, чтобы ты, Паки, горел там бес-с-сконечно. С-с-снова и с-снова. Вс-сю оставш-шуюся Вечнос-с-сть горел. Азира спас-с от этого нас обоих, С-с-старый. Нам повезло.

Сет сказал это так, что Паки ощутил ужас. Тот самый ужас, от которого трясутся губы и отнимается язык, а по ногам начинает течь горячая жёлтая жидкость... Сет насмешливо выстрелил языком.

— Это без меня, пожалуйста. Прос-сто имей ввиду: ес-сли ты или кто-нибудь ещ-щё поднимет руку на Азирафеля, или то, что ему дорого, я найду с-самый неприятный с-спос-с-соб объяс-с-снить поднимателю вс-с-сю глупос-сть и серьёзнос-сть его ош-ш-шибки... И в жизни, и в пос-смертии. Ты понял?

Старый неловко дёрнул головой.

— Тогда доброй тебе охоты и тихой ночи.

Змеиные кольца соскользнули — и Сет исчез.

* * *

Место, которое потом назовут Керкинитида, встретило его тихим шелестом волн, ласковым ветром и мохнатыми звёздами на темном небосклоне. Отмытые в тёплом море от грязи и крови Азирафель и Менес спали в обнимку с котами, убаюканные их мурлыканьем и тёплой ночью.

Почувствовав его присутствие, Миу вопросительно приподнял голову, блестя прищуренными глазами.

— Всё хорошо, спи.

— Мр?

— Со мной тоже всё нормально, — тем же уверенным шёпотом ответил Змий, садясь рядом на тёплый белый песок. Вздохнул, пробежался пальцами по кошачьей шее и начал наглаживать за ушами. — Хотя ты прав, не нормально. Я теперь знаю, каков гнев на вкус, цвет, запах и прочее, и знаю страх потери: я ведь испугался, я до бесконечности испугался, что он уйдёт насовсем... А мне... Знаешь, Кот, я врос в него всем, что от моей души осталось. Вот так-то!

Азирафель, словно почувствовав смятение оккультного, завозился и приоткрыл один глаз.

— Ты вернулся...

— Конечно, спи.

— Присоединяйся, — ангел открыл второй глаз, подвинулся на матрасе из тростника и травы, застеленном плотной тканью, и похлопал по месту рядом с собой и мурчащим Миу. — Ты устал и расстроен, а мы расскажем тебе сказку.

— Сказку? — любопытство победило, и демон растянулся на шуршащей постели, устроив голову на невзначай подставленной ангелом руке, как на не изобретённой пока подушке.

— Сказку, — Аспид почувствовал, как Азирафель улыбается. — Так люди называют придуманные или услышанные истории. Тебе какую: весёлую, или назидательную?

— Мне ту, что с не грустным финалом, пожалуйста!

— Хорошо, тогда слушай...

Утро разбудило его солнечными лучами, криками чаек и весёлой кошачьей вознёй.

Открыв глаза, Змий обнаружил, что лежит на боку, всем телом прижавшись к восхитительно-тёплому Азирафелю, что ангел обнимает его обеими руками, а завершают композицию "замёрзший демон в поисках тепла" два камышовых кота, лежащие на оккультном живыми грелками (ну да, надо было с ночи одеяло начудесить, но ведь нормально же было!) Сейчас маленькая проголодавшаяся кошечка тыкалась мордочкой в живот Миу в поисках молока, а тот деликатно отпихивал её задней лапой... Начудесить молоко демон мог, но Миу вряд ли обрадовался бы его стараниям, к тому же если чудесить, то завтрак на всех: с минуты на минуту мог проснуться Менес, а приучать ребёнка к тому, что все вопросы можно решить сверхъестественным способом, Змий не хотел: этак они с Азирафелем превратятся в живые средства исполнения желаний и решения проблем, что для людей ни разу не полезно.

Надо было вставать.

Демон выдохнул сквозь зубы и неохотно зашевелился. Кошачьи тут же замерли, а ангел нахмурился во сне и пригрёб его ближе. Будить Азирафеля в планы Змия-Сета не входило — и он затих. Зато коты на нём завозились снова, на этот раз с прыжками котейки и громким мурлыканьем Миу. В какой-то момент киса слишком увлеклась и с испуганным мяуканьем скатилась на песок, попутно расписав спину демона роскошным веером царапин. Он смог сдержать шипение, но не вздрогнуть не получилось, и разбуженный резким движением Азирафель открыл глаза.

— Сет?

— Агас-сь...

Ангел озадаченно приподнял бровь, а в следующий миг довольный демон слегка повёл плечами: царапины от острых — как верблюжья колючка! — коготков исчезли: мелочь, а приятно!

— Сильно замёрз? — шёпотом спросил эфирный. — Прости, мой дорогой, я заболтался и забыл тебя укрыть.

— Да можно подумать, я сам пальцами щёлкнуть не мог! — чуть слышно фыркнул демон. — Тебе, вчера что, забот и впечатлений не хватило? Ещё об одеяле думать.

— Ох, не напоминай... — Азирафель поёжился. — Мне не понравилось развоплощаться, крайне неприятный процесс, лучше не пробуй!

— И в мыслях не имел, ангел, тебя же без присмотра оставлять нельзя, — сказал Змий, пряча страх за легкомысленностью шутки.

— Вот и не оставляй.

Бесконечный миг откровенности разрушил Миу, с коротким взмуркиванием соскочивший с демона куда-то в сторону полосы прибоя. Ангел, приподнявшись на локте, проследил за ним взглядом, и звонким шёпотом констатировал:

— Вставай, мой дорогой, время кормить котов! Если, конечно, ты не хочешь их отвоёвывать у крабов и водорослей.

— Крабы и водоросли... Всю жизнь мечтал! С момента сотворения, — ворчливо отозвался оккультный, скатываясь с лежанки и поднимаясь на ноги.

* * *

Менеса разбудили запахи еды и дыма. В глиняном горшке восхитительно булькало, на прутьях жарилось, а в исходящей паром чаше пахло. Рядом с этим великолепием лежали два огромных зелёных листа, усыпанные тёмными крупными ягодами, выглядевшими вполне съедобно и аппетитно...

В желудке заурчало. И мальчик вспомнил, что ел он прошлым утром, когда нашёл гнездо цапли со свежей кладкой, а потом немножко сырой рыбы вчера днём: вечером как-то не до еды было...

— Киса, — вспомнил он и резко сел. — Киса, ты где, ты ела?

— Ела твоя киса, аж урчала, — послышался рядом весёлый голос Сета. — Теперь спит.

Менес повернулся на голос:

— Я...

— Иди умывайся и будем завтракать, — кивнул на бивший неподалёку родничок огненноволосый Брат и подмигнул. — В кусты тоже можно.

Краснея, как шея ибиса⁽⁵⁾, мальчишка убежал. Когда он вернулся, оба брата уже сидели у костра, лакомясь загадочными ягодами⁽⁶⁾ и сплёвывая маленькие круглые и, судя по всему, твердые ядрышки "кто дальше".

— Эй, так не честно! — рассмеялся Озирис, увидев, как пущенное из сжатых пальцев маленькое круглое ядрышко перекрыло дальность полёта его собственного.

— Я же демон, забыл? — рассмеялся Сет.

— Ах, так!

Пущенное тем же способом ядрышко Озириса упало точно на точку приземления ядрышка Сета, а следом тут же прыгнул котёнок, зашарил лапами, вздымая фонтанчики песка. Миу проводил его снисходительным взглядом и муркнул.

— Победила Киса! — объявил довольный Сет. — Предлагаю отметить это завтраком! Садись, Менес, — он приглашающе похлопал по земле, — морем потом налюбуешься и даже искупаешься , если захочешь.

— Морем?! — отмер мальчишка, устраиваясь на тёплом песке.

— Морем, — подтвердил Сет. — Это скопление солёной воды, в которой мы вчера плескались, называется море.

— Советую начать с вишен, мой дорогой мальчик, только осторожно, в них твёрдые косточки, — сказал Озирис, протягивая ему лист с завтраком. Менес молча кивнул, принимая еду и заботу. Поля это Вечной охоты, или нет, а желудок урчал уже не переставая.

* * *

Они вернулись вечером следующего дня, когда густые синие тени накрыли деревню и дотянулись до ограды коровьего загона.

— Закрой глаза, — попросил перед этим Озирис, обнимая его за плечи и Менес с тихой вспышкой радости уткнулся в белую ткань лицом: Белые пески Моря это хорошо и здорово, конечно, но мама, отец, община и друзья — это то, что составляло его жизнь с момента рождения. А ещё он очень хотел показать им Кису...

— Всё, мой мальчик, мы дома, — сказал Озирис, и его мягкая ладонь прошлась по волосам, почти как мамина. — И я прошу тебя, не рассказывай никому и ничего, хорошо?

— Я обещаю, — твёрдо сказал Менес, отстраняясь и поднимая голову, чтобы посмотреть в глаза своему белокрылому богу. Скорее всего где-то там и был кто-то, кто прислал Братьев к людям, как говорили давеча между собой Озирис с Сетом, но Менес его не видел. Зато он был свидетелем того, как Братья заботились о его деревне, о нём, друг о друге, о котах — да обо всех заботились, чего уж там! Так что пусть этот невидимый и могущественный, пребывающий где-то Там, не обижается: Менес не видел его, не был свидетелем его поступков. Это странное новое слово "бог" могло принадлежать только этим двоим, если он правильно понял, что оно означает.

— Вот и хорошо, — одобрил Сет, лёгким прикосновением к плечу обрывая сумбурные мысли Менеса. — Идёмте, стемнеет скоро, и ты, парень, останешься без ужина.

— Я-то ладно, а вот Киса... — встревоженно вскинулся мальчик. — И мама волнуется, наверное!

— Конечно волнуется, — согласился Озирис, — она же мама! Пойдём.

---

1) Рожковое дерево — вечнозелёное дерево высотой от 6 до 12 метров, с широкой кроной, сильно ветвится. Листья перистые, плотные. Другое название растения — «хлебное дерево Иоанна». Его плоды широко используются в кулинарии для выпечки, в качестве лакомства и заменителя шоколада (кэроб), а также для изготовления освежающих напитков. Примечательно ещё и тем, что может расти как в богатой влагой долине Нила, так и на сухих горных склонах. Распространено от Египта до Средиземноморья.

Вернуться к тексту

2) Структура височной области представляет собой скопление различных по строению и функционалу костных структур. Наиболее тонкая и уязвимая представлена так называемой чешуей. Переломы этой части черепа часто сопровождаются сдавливанием тканей головного мозга, образованием множественных осколков, а также сильными внутренними кровотечениями.

Вернуться к тексту

3) Субдуральная гематома — кровоизлияние, вызванное тяжёлой черепно-мозговой травмой: кровь изливается между твёрдой и паутинной мозговыми оболочками, что приводит к повышению внутричерепного давления со сдавлением и возможным повреждением вещества головного мозга. Может провоцировать рвоту, судороги, нарушение дыхания. Жизнеугрожающее состояние.

Вернуться к тексту

4) речь идёт о событиях, описанных в во второй и третьей историях цикла: "На земле, в небесах и на речке" ( https://fanfics.me/fic159934) и "Ветер перемен" (https://fanfics.me/fic160551)

Вернуться к тексту

5) Ярким представителем семейства ибисовых является красный (алый) ибис. Туловище, шея, голова, хвост и ноги этой птицы окрашены в жгучий красный цвет

Вернуться к тексту

6) Египет богат фруктами в любое время года и славится сладкими апельсинами, сочными манго, ароматными дынями, а также экзотикой вроде физалиса, мушмулы или эшты, но вот своих вишен и черешен там нет. Не растут. Так что крымские вишни для коренного жителя Египта та ещё диковинка!

Вернуться к тексту