Имянаречение (джен)

Имянаречение

In vinо veritas…(Истина — в вине…)

— Ангел, позволь спросить: ты вообще заметил, что времена изменились? — ни с того ни с сего вдруг сказал Кроули, вновь наполнив кубки, и, отправляя порожний кувшин[1] на край стола, посмотрел на Азирафеля.

— Времена всегда меняются, таков их удел, — пожал плечами ангел, придвигая ближе тарелку с мягким сыром. — А что?

— А то, дорогой мой ангел, что у людей, помимо имён, появились фамилии, — Кроули ухмыльнулся и подцепил оливку кончиком ножа. — Во Франции и Италии королевскими указами знати велено добавить к именам личным ещё и родовые имена: был Жак-Левша, сын Клода, сына Франсуа Хромого из Нанта, а теперь, например, будет Жак Нантский.

Азирафель, закончивший намазывать сыром кусочек хлеба, украсил его зеленью, оливками и ломтиком огурца, и посмотрел на демона с искренним недоумением:

— И в чём проблема?

— В том, что мы живём среди людей и, стало быть, приспосабливаемся к их образу жизни. Чтобы не выделяться. — Демон ухмыльнулся и сделал хороший глоток. — Едим, пьём, одеваемся по здешней моде... Так что фамилиями тоже придётся обзаводиться. За компанию.

Азирафель опустил кубок, так и не пригубив. И даже бутерброд вернул на тарелку. Лицо его выражало смесь досады и безграничного удивления.

— Но... я же ангел! У нас нет и не может быть фамилий!

— Ну, у нас тоже нет. Но это не значит, что у нас с тобой, здесь, их быть не может.

Янтарные глаза за дымчатыми стёклами смеялись, но демонически бесстрастную мину на лице Кроули пока ещё держал: за время визита на континент он успел привыкнуть к новшеству и даже нашёл в нём массу интересных возможностей на будущее.

— Но я не хочу! — возмутился Азирафель. — И потом, как я буду объяснять всё это там?

Указательный палец ангела ткнул вверх.

— Ну да, Михаил такая... педант, — понимающе хмыкнул Кроули. — А Гавриил начисто лишён воображения...

— Вот именно! — кивнул Азирафель и тут же перевёл стрелки, блюдя честь конторы. — Можно подумать, что Вельзевул и Дагон от этого нововведения в восторге!

Кроули загадочно улыбнулся и отсалютовал кубком с вином.

— Знаешь, кто ты после этого?!

— Нет, ангел, — отрицательно качнул головой демон, — смертные сами додумались. Но отчитался я, как о проделанной работе: представь, сколько поистине адовой возни им предстоит! Глупо упускать такой плюс в демоническую карму.

— Ну ты и...

— Змий, — подсказал Кроули, изобразив театрально-злодейскую ухмылку.

— И это тоже! — всё-таки рассмеялся ангел. — И я не поверю, что ты ничего не придумал. Ведь придумал же, а?

— Н-ну-у...

Демон многозначительно приподнял бровь.

— Кроули...

Это прозвучало с мягкой укоризной. В ожидании ответа ангел взял в руки кубок, рассеянно повертел его, любуясь рубиновыми отсветами, играющими на поверхности, сделал глоток, прикрыл глаза, смакуя послевкусие, и Кроули с удовольствием отметил, что с вином он очень даже угадал! Ещё бы угадать со всем остальным... Демон встряхнулся, возвращаясь к реальности.

— Ладно, излагаю: мы просто изменим свои имена так, чтобы они соответствовали местным нормам, но при этом не слишком отличались от того, как мы подписываем свои отчёты.

— То есть, моё Богом данное имя станет земной фамилией? — скорее констатировал, чем спросил Азирафель, и Кроули кивнул в ответ.

— Именно. Тем более, что они меняют свои имена, и наши с тобой начинают восприниматься уже как архаичные. Они были хороши в Египте, Месопотамии, Риме...

— Но не здесь и сейчас, — продолжил мысль ангел и вздохнул. — Жаль, конечно, мне нравится моё имя.

— Не грусти, ангел! — Преисполнившийся сочувствия демон чудеснул любимых Азирафелем устриц по-французски (до петрониевых они недотягивали, да, но были лучшими по нынешним временам!) и ещё один кувшин вина (не обеднеют королевские погреба!). — Приспособимся и привыкнем: первый раз, что ли?

Они отсалютовали друг другу кубками.

— И как ты теперь назовёшься? — полюбопытствовал Азирафель, ставя пустую ёмкость. Кроули тут же её наполнил.

— Ну, фамилия будет Кроули, а имя...

В воздухе повисла многозначительная пауза, плавно перетёкшая в оглушительно звенящую тишину… И даже ежу в дальних кустах стало ясно, что фантазия Кроули забуксовала.

— Имя... Ну... Значит, имя...

— Руфус?[2] — не удержался ангел. — Тебе подходит...

— Тогда ты — Август[3]! — не остался в долгу Змий. Ответом ему стал надсадный сипящий кашель. Не на шутку испугавшись, Кроули вскочил, спешно творя чудо, и успокаивающе похлопал захлебнувшегося вином Азирафеля по спине. — Ну, всё, всё, извини, я пошутил... Неудачно пошутил! Согласен, дурак. Забыл, как ты к нему относишься! Прости, ангел...

— Смерти моей... — ехидно и зло просипел отдышавшийся Азирафель, — то есть развоплощения... хочешь? Да? Чтобы кучу объяснительных писать... и сто лет ждать новое тело, пока Гавриил и архангелы будут среди меня воспитательно-разъяснительную работу проводить?!

— Самаэ-э-э... — поперхнулся именем владыки Ада Кроули, сообразив, кому и кем чуть не поклялся. — Нет! Век в Аду безвылазно сидеть — нет! Азирафель, я демон, конечно, та ещё сволочь и всё такое, но вот это — это была просто неудачная шутка!

Расширившиеся от ужаса золотистые глаза с чёрными провалами зрачков лихорадочно метались, ловя чужой взгляд, и на Азирафеля обрушилась волна чужого отчаяния, вины и чего-то ещё, похожего на тёплый солнечный луч, прорвавшийся сквозь осенние тучи...

— Кроули, дорогой мой... — прошептал ангел, ошеломлённый и дезориентированный напором демонических эмоций. — Что ты, успокойся, всё хорошо уже, я не сержусь... Правда, не сержусь! Ну, что ты?

— Ангел...

Тонкие пальцы отчаянно вцепились в узкий рукав ангельской куртки, до треска сминая дорогую ткань. Азирафель успокаивающе накрыл их ладонью, улыбнулся:

— Всё хорошо, правда! Давай мы за это выпьем? А?

— Давай, — эхом откликнулся Кроули. Заморгал часто, переводя взгляд с ангела на наполненный вином кубок, стиснул пальцами инкрустированное серебро. — Знаешь, давай выпьем за... за...

— За то, чтобы подольше не развоплощаться, — закончил мысль Азирафель.

И они выпили. До дна. Как пьют загадавшие желание люди.

Поскольку разговор не клеился, а аппетит проснулся, ангел и демон увлечённо взялись за дегустацию устриц, зелени и начудесенного ангелом каплуна по-царски (Кроули добавил к нему пышный тёплый, только что из печи, хлеб). А потом Змий решил, что Франция не обеднеет (и вообще, нужно делиться с ближним своим, даже если этот ближний по ту сторону Ла-Манша!), и количество кувшинов с королевским «Бордо» увеличилось в арифметической прогрессии.

— Я думаю, земное имя должно отражать характер, — нарушил затянувшуюся тишину Азирафель. — Вот чтоб село, как хорошая одежда: удобно и элегантно.

— И оно должно быть стильным, не зажёванным временем: чтобы не вот этот... Моисей, Иса, Франсуа, Юлий или Олаф! Или этот... Ну... Иоанн...

— Креститель?

— И Богослов тоже! — махнул рукой демон так, как будто объединил всех святых с их именами в один не подходящий случаю сонм.

— Да, пожалуй, — нехотя согласился Азирафель. — И что нам остаётся?

— М-м-м, дай-ка подумать, — Кроули подпёр голову кулаком, поиграл бровями, но ничего путного на ум, как назло, не приходило.

Кувшин успел опустеть почти наполовину, когда лицо Азирафеля вдруг осветила улыбка:

— Аргус[4]... Кроули, как тебе имя Аргус?

— В смысле?

— В смысле имени: сияющий.

— Не-е-е, для демона это слишком по-ангельски! А вот тебе... — Кроули оценивающе прищурился. — Нет, тебе тоже не подходит. Гэбу вашему подошло бы: он весь такой-растакой безупречный засранец...

— Кроули, прошу тебя!

— Ладно-ладно, понял!

Они снова замолчали, а объём вина в кувшине изрядно сократился.

— Валериус[5]? — осторожно спросил Азирафель. Кроули отрицательно дёрнул подбородком:

— Нет, ни одному из нас. Однозначно.

— Викентий[6]?

— Ну и кого нам с тобой побеждать, ангел мой? Не смеши!

— Тогда предлагай сам!

— Эм-м-м... Эммануил?

— Кроули!!! — светлые брови грозовыми тучами сошлись к переносице.

— Что? — сделал максимально невинное лицо Змий. Прямо-таки показательно невинное. Но ангел не купился и продолжал бушевать:

— Это второе библейское имя Иешуа! То есть Христа! Ты издеваешься?!

— Нет, почти... Ладно! Я пошутил!

— Шутки у тебя се... — сердито начал Азирафель и замер с открытым ртом, не закончив фразу. В синих глазах разгорелся огонёк шального веселья. — Антоний[7]! Антоний Кроули. Ты же ни одного дня не обходился без того, чтобы не начудить или не сказать что-нибудь эдакое! И на тебя почему-то совершенно невозможно обидеться, ты... ты весёлый!

— Весёлый? — обалдело переспросил Кроули. — Ангел, ты ничего не путаешь? Я, на минуточку, демон!

— Зато самый солнечный из всех! — пылко воскликнул Азирафель и, смутившись внезапной откровенности, торопливо отгородился от Кроули кубком, допивая вино.

— Антоний? — произнёс Змий и повторил, словно покатав имя на языке, пробуя на вкус. — Антоний... Энтони... ха! Ты знаешь, а мне нравится!

В честь этого события они опустошили ещё один кувшин и принялись за новый. Однако весёлый настрой Змия стремительно и необъяснимо угасал, по лицу то и дело пробегала смутная тень, а брови хмурились. Наконец, он решился:

— Азирафель, я тебя сейчас попрошу — только ты, пожалуйста, не обижайся! — называй меня, как и раньше: Кроули. Ну, там ещё демон, змий, искуситель — ну, в общем, как обычно... — Кроули нервно дёрнул плечами так, как будто собирался вывести в земной мир крылья. — Потому что это имя — хорошее имя! — для людей, а ты... Ты знаешь меня со времён Творения и... Ну, в общем, мы не смертные же... Ангел... Ты...

Азирафель вскинул ладонь, останавливая сумбурный поток ненужных, в общем-то, слов.

— Я понял, успокойся, Кроули. И прошу тебя о таком же одолжении, если всё-таки мы его придумаем.

— Кого придумаем? — не понял демон. — Одолжение?

— Имя, Кроули, земное имя! Мне.

— Ага. Тебе. Имя... Азирафе-ель... Ага...

Взгляд Кроули расфокусировался, как будто демон забыл о собеседнике, палец рассеянно заскользил по доскам стола, выводя загадочные знаки.

Ожидая, пока змий закончит совещание с самим собой, Азирафель в очередной раз наполнил кубки, подумав, начудесил мисочку оливок, добавил на тарелку колбасок и сыра, потом дополнил сервировку огурцами, перчиком и яблоками.

— Ангел, — осторожно поинтересовался Кроули, возвращаясь в реальность. — А как ты смотришь на то, чтобы сделать земное имя анаграммой Божественного?

Ответом были вопросительно поднятые светлые брови. Кроули взял ложку, в хмельном азарте плеснул на стол немного вина и начертил в красной лужице: "A. Z. Rafell."

— Видишь?

— Вижу. Две буквы. И имя Аз мне не нравится!

Кроули предупреждающе поднял раскрытые ладони:

— Подожди-подожди-подожди! Это только идея! Смотри: если принять, что каждая из двух первых букв — обозначение имени, то у тебя их может быть два. Как у испанцев и французов, и это здорово, потому что даёт нехилую свободу манёвра. Сечёшь?

Азирафель только кивнул, боясь сбить Кроули с мысли. А тот, вдохновляясь, продолжал:

— Ты у нас существо эфирное, божественное, светлое и... заботишься вот обо всех... В общем, ангел, как ты смотришь на имя Александер[8]? М-м-м?

— Александер Рафель? А два "р" подряд не слишком... — ангел изобразил свободной рукой замысловатый жест, — тяжело... то есть много? Рычание получается.

— Так ведь будет ещё одно имя, после первого... Это... Как его? Захарий[9], например! Ты помнишь о Боге, ангел, а Она — о тебе, Она же обо всех помнит-с-с-с...

Конец фразы сорвался в горькое злое шипение.

— Кроули, прошу тебя... — тёплая ладонь ангела мягко коснулась сжатых до хруста кулаков. — Не надо... Давай лучше выпьем. За новые имена, а?

— Давай! Тебе, кстати, точно нравится?

— Александер Захарий Рафель? Да. Хотя "Рафель" звучит как-то... — ангел поморщился, — и странно, и... не знаю. Хочется или добавить туда что-нибудь для благозвучия, или, наоборот, убрать.

— Пер-фек-ци-о-нист! — резюмировал захмелевший демон.

— Кто бы говорил! — изобразил оскорблённую невинность ангел. — Стиляга...

Азирафель слегка нахмурился, пытаясь поймать ускользающую в винных парах мысль.

— А если — Александер Захарий Фелл? А?

— А. Зи. Фелл, — лицо Кроули осветила улыбка. — Фелл[10]... — повторил он с каким-то запредельным восторгом. — Ангел, ты, наверное, даже не представляешь, насколько здорово это получилось!

— Тебе тогда тоже нужно второе имя, — непререкаемым тоном заявил повеселевший и раскрасневшийся от волнения и выпитого Азирафель.

— И ты его придумал, да? — скорее констатировал, чем спросил Кроули. — И?

— Джей[11]. Кроули, ты же Змий с серебряным языком, единственный и неповторимый, вкусивший яблоки Эдема и переживший Потоп!

— С твоей помощью переживший, — не преминул прокомментировать Кроули.

— Неважно! Главное — тебе нравится?

Кроули подумал, прикинул, снова подумал и, наконец, утвердительно кивнул, и они подняли венецианские[12] бокалы, в которые каким-то чудом превратились добрые старые английские серебряные кубки, верой и правдой служившие ангелу вот уже третий или четвёртый век:

— Давай, ангел, за имянаречение.

«Аминь», — пропели нежным звоном соприкоснувшиеся хрустальные бока, расцвеченные алыми бликами доброго королевского «Бордо».

* * *

На Небесах всегда звучала музыка сфер, на грани слышимости и восприятия, дополняя и очищая, согревая и задавая тональность и ритм. Почти незаметная и жизненно необходимая — не музыка даже, а нечто большее и непостижимое, неизменно присутствующее и отражающее все нюансы бытия всех сторон мира. И, уловив в ней новый оттенок, Господь улыбнулась: там, в материальном мире, в маленьком доме на берегу Темзы повзрослевшие дети Её создали нечто новое, сотворили ещё одну грань своих сущностей, начав новую, весьма многообещающую, главу Книги Бытия.

[1] Винные бутылки появятся только в 1611 году, до этого вино хранилось в бочонках или в кувшинах с плотно притертыми пробками.

[2] Руфус — рыжий, золотистый, имя древнеримского происхождения.

[3] Август — «величественный», имя римского политического деятеля Гая Ю́лия Це́заря Октавиа́на А́вгуста, первого императора в современном понимании этого слова. В 12 году до н. э. Август приказал сжечь две тысячи различных пророческих книг, а официальную редакцию пророчеств Сивиллы Кумской приказал запечатать в постамент статуи Аполлона Палатинского. Кроме того, во время его правления родился Иисус Христос

[4] Аргус — имя греко-римского происхождения, означает "всевидящий", "сияющий".

[5] Валериус — имя римского происхождения, означает «здоровый», «сильный», «радостный», и в тоже время — «скрытный». Кроме того, в древнеримской мифологии «Валериус» является эпитетом бога войны Марса.

[6] Викентий — «побеждающий», имя римского происхождения.

[7] Антоний — имя греко-римского происхождения: предвидящий, предотвращающий, противостоящий, яркий, радостный.

[8] Александрос — муж, защищающий людей. В староанглийском варианте встречается Александер, что является и фамилией, и топонимом.

[9] Захарий — памятный Богу, упомянутый Богом.

[10] Фелла — арабское название индийского жасмина, пышного куста, во время цветения похожего на маленькое белоснежное облако.

[11] Джей — в английском варианте птица-сойка, говорун, мастер слова, болтун; на хинди — победа, победоносный.

[12] Венецианское, или муранское стекло — предметы декора и посуды, изготовленные мастерами на о. Мурано, отличаются утонченностью, чистотой и прозрачностью материала; гладкостью поверхности, яркими цветами, богатым и разнообразным их сочетанием в одном изделии, толстыми (если они имеются!) ножками, украшенные декоративными элементами, плюс ощущением «золотой дымки», которая особенно хороша видна на просвет. Часто бокалы для вина выполнялись в форме ажурных диатрет: колоколообразных бокалов или кубков с двойными стенками, при этом наружная стенка была ажурной, так что создавалось впечатление, что внутренняя словно висит в стеклянных арабесках. Отличительная черта этого стекла — оно всегда холодное на ощупь.