Среди яблонь (джен)

Шион сидел на большом плоском камне, укутавшись в недавно купленный плащ. Меланхолия накрыла сознание, болящие от недосыпа — бессонница мучала его уже долгое время — глаза сквозь мутную пелену устремили взор в одну точку тёмного неба. Так тихо. Так темно. Так холодно-одиноко.

Было раннее утро. Грозными высокими кучами сосны и ели почти по всей длине закрывали тонкую полосу горизонта, розовевшую среди тёмного сине-фиолетового омута неба с редкими облаками, низ которых едва освещался нежно-розовыми бликами. Ночной холод ещё не растаял под напором местного Солнца. Так ли зовётся звезда этого мира?

— Осень, — тихо произнёс себе под нос Шион.

Скоро станет ещё холоднее. Мир демонов, где он сейчас находился, был не таким, как мир людей в воспоминаниях Шиона. Но тогда, в своей старой, обычной жизни парень редко покидал пределы родной Ориджинии, разве что иногда уходил на заработки в соседний город.

Ориджиния в его воспоминаниях была тёплой, привычно-уютной и тихой. В его воспоминаниях всё, что было тогда, до "инцедента", меркло, выцветало, и кажется, скоро он совсем забудет, как всё было хорошо когда-то. Какими уютными были вечера с отцом и Креа, как легко находились слова и сцеплялись руки, как весело было, несмотря на мокрые насквозь ботинки и штаны пускать бумажные корабли, как нелепо отец играл роль супергероя...

Короткий вздох. Герой Креашион встал. Ему нельзя тратить время, нельзя предаваться ненужной ностальгии. Ему нужно менять настоящее, а не горевать о прошедшем.

Вспыхивает маленький синий огонёк на лбу. Он, используя магию контроля температуры, делает воздух вокруг себя чуть теплее.

Ноги в высоких сапогах торопливо шагают. Терять время нельзя. Магия — величайшая сила человечества, но он знает, знает не хуже Рчимедеса, что даже эта сила ничем не поможет, если пытаться исправить ошибку слишком поздно.

* * *

Шион, выброшенный из Межпространственного разлома, попадает на местный фестиваль. На каждом углу — лавки с яблочными вкусностями: яблочные пироги, кексы, яблоки в карамели, просто яблоки, яблочные соки и коктейли; яблоки, яблоки, яблоки везде. Он, знакомый с нынешним миром демонов не лучше, чем с современным миром людей, пораженно смотрит во все глаза и даже покупает в одном из ларьком липкое приторно-сладкое яблоко в карамели на тонкой деревянной палочке, хотя, будь возможность, он бы лучше поел говяжьего шашлыка после боя с Эльфом.

Рассказ случайного прохожего о яблоневой роще, спасшей народ демонов от голода, задевает тонкую струну на сердце. Сам того не зная, прохожий попадает по его маленькой слабости — его единственной слабости. Слабости по имени Креа.

— Никогда бы не подумал, что гора тоже была перемещена в этот мир... Я думал, её больше нет.

Открывшееся глазам великолепие не радовало, а заставляло вспоминать то прошедшее, глубоко-личное и болезненное, что он скрывал ото всех. Огромное количество высоких ветвистых деревьев с яркими листьями, сочными, крупными плодами, от тяжести которых некоторые ветви были готовы вот-вот обломиться, и все они — потомки того крошечного хрупкого ростка, который они с Креа посадили вдвоём.

— Ха-ха, оно таким большим выросло, — кажется, Януа удивился его внезапным словам, а может, несвойственному ему тону голоса — тону, которым говорят о чём-то бесконечно дорогом, но безвозвратно потерянном.

Шион улыбнулся слабо, жмуря раздражаемые пробивающимися из просветов листвы лучами глаза.

Среди прочих на залитой слепящим светом полянке обнаружилась одна яблоня, размером значительно превосходящая остальные. Она никак не могла быть той самой, обыкновенное дерево не могло прожить больше двух тысяч лет, но его ствол был таким широким, что не обхватить покрытыми мелкими шрамами руками Шиона, а кора выглядела сухой и очень старой. Он мог представить, что яблоня, к которой он прислонился, медленно сползая на яркую траву — тот маленький росток, бывший в его детстве не выше травинки.

— Я спасу тебя. Я обещаю.

С губ порывисто срывается обещание; Шион понимает, что Креа не услышит его слов, но ведь и обещает он не другу — себе, в себя же пытаясь вселить уверенность.

Он не сдастся, опираясь на поддержку новых друзей. Он не станет таким, как Рчимедес в последние годы жизни — отчаявшимся, потерявшим смысл. Он продолжит наивно надеяться, что когда-нибудь вновь увидит лицо Креа, не перекошенное его гримасами, услышит, как Креа называет его новым глупым прозвищем и толкает полную пафоса речь о дружбе, путешествиях и любви.

Путешествие героя Креашиона подойдёт к концу, и начнётся новое — путешествие Креа и Шиона.